Non timebo mala quoniam tu mecum es

Беда пришла, откуда не ждали. Хотя, конечно, видно эту беду было издалека — зима действительно выдалась чрезвычайно холодной для Англии, в которой, как представлялось Асуре, в принципе температура ниже пяти тепла не падала, а самое холодное время года протекало обычно в бесконечных дождях и серости. Но то ли судьба решила подшутить, то ли Британия чем-то прогневала небесную канцелярию, снег шёл почти ежедневно с середины декабря и таять не спешил, а температура ушла в минус и держалась на семи градусах. И хер бы с ним, с минус семью, Асура же, мать вашу, из России прибыла, где последние зимы и протекали почти бесснежно, суровые месяцы были гораздо суровее нежной Англии; но новое тело, предоставив громадный бонус в виде магии, подложило такую свинью, что Стоун находилась в перманентной лёгкой истерике и почти беспрерывно материлась на русском. Одежда для девочек в приюте предполагала одни платьица и толстые, но мало помогающие гольфы-чулки. Одежда для мальчиков состояла из курточек и брючек, ни одни из которых даже до щиколоток не дотягивали, надень ты хоть пятьдесят пар сраных «гольф», чего, естественно, сделать было невозможно! Весь приют хлюпал простуженными носами, некоторые сомнамбулами перекатывались по коридорам с температурой под тридцать девять, а парочка старших, отважно решившихся расчистить дорожку к воротам от снега (читайте — поиграть в снежки и помутузить друг друга в сугробах) слегли с пневмонией, и к ним даже доктор МакКензи на добровольных началах прискакал из своей больницы. Что не помешало ему почти всё время, отведённое на присмотр за больными, провозиться с Асурой. Такой сердобольности девочка понять никак не могла, да и не пыталась; её и температура, и пневмония не коснулись, да даже банальная простуда мало давала о себе знать, зато ощущения были такие, будто она как минимум в зимней Сибири голая живёт. Джон провёл осмотр, убедился, что Стоун почти полностью здорова, притащил откуда-то вязанную шаль в дополнение к той, что уже пожертвовала миссис Стейн, потому что в приюте лишнего не было, и, тяжело качая головой, оставил всех детей на волю крайне заебавшихся воспитателей. Асура всегда любила снег. Другие дети — тоже, хотя, скорее, потому, что редко его видели. Естественно, всех тянуло на улицу, а это, плюс постоянные сквозняки в здании, плюс ограниченные запасы горячей воды, адекватной для минусовых температур одежды и непривычки к холодам, естественно, привело к тому, что все болели, а взрослые ходили злые как черти. В двадцатых числах января Асура сдалась. Подобная восприимчивость к не такому уж и морозу жутко бесила, задница горела от розг Тейт, которая весьма обрадовалась, что ледяная (в прямом уже, блять, смысле) Асура начала выходить из себя и, не скупясь, послала её в пеший эротический самыми простыми словами, чем воспитательница тут же воспользовалась; пальцы не сгибались, а глаза горели от недосыпа, ибо последние пять дней Стоун не могла заснуть уже тупо из-за сотрясающей её дрожи. Трясущимися от холода руками она собрала в куль одеяло с подушкой, оглянулась на окно, прикидывая, сколько сейчас времени, прокляла раз десять всё, начиная с пресловутой аварии по дороге из Питера в Москву и заканчивая тщедушными британками, и замерла на пороге своей комнаты, вслушиваясь. Сейчас точно за час ночи, и это шестая ночь, когда она не спит. В подобных обстоятельствах мозг обычно плыл, реакция притуплялась, тошнило и сильно кружилось голова, но Асура, кажется, промёрзла вся, и мозг тоже промёрз, не посылая сигналы нужным органам и превращая девочку в маленькую истеричку. Наверное, именно поэтому едва слышимые шепотки в коридоре мгновенно вывели её из себя. — И какого, позвольте узнать, хуя? У закрытой двери комнаты Риддла обнаружилось небольшое столпотворение. Двое пятнадцатилетних парней, кажется, Кол Томпсон и Малкольм Эванс, четырнадцатилетка Марк Картер, двенадцатилетний Эдди Уолтер и Билли Стаббс. Вообще, после того утра, когда его кролика таки обнаружили на стропилах, Тома по негласному соглашению обходили десятой дорогой что дети, что воспитатели, благо, Риддл признаков температуры или плохого самочувствия не выказывал, так что заботиться о ребёнке не было необходимости. Асура бы проявила наивность и благодушно не поняла, что пятеро мальчишек забыли под дверью «приютского страшилы» в час ночи, когда все спят, но ситуация была налицо и неприятно знакомая. — Не лезь, Стоун, — негромко рыкнул Кол. Страшный пятнадцатилетний подросток, простуженно гнусавящий и пытающийся выглядеть крутым, мог бы позабавить, но Асура была слишком раздражена холодом. Хотелось или спать, или драться. — Нахуя тебе одеяло? — Чтоб ты спросил, — огрызнулась девочка. — Валите спать. — У тебя забыли посоветоваться, — Томпсон расправил плечи и шагнул к ней, нависая над щуплой фигуркой — он был выше Стоун на две головы минимум, и её бесило, что приходится смотреть снизу-вверх. В прошлой жизни она бы не церемонилась и мгновенно уложила задиру в два удара, но сейчас приходилось мыслить трезво и понимать, что тонкое семилетнее тело, далёкое от спортивной формы и промёрзшее до костей едва ли могло поставить что-то против этого лба. — Иди куда шла и не мешай нам вершить законное правосудие. — Ах, вот оно как, — скривившись пафосу, протянула Асура. — То есть, впятером нападать на восьмилетнего пацана, по-вашему, — законное правосудие? — Ты Риддла не знаешь, — зашипел Кол ей в лицо. — Этот уродец пиздец странный. И он вполне заслуживает всего, что с ним случилось и случится. Ещё раз, по-хорошему, проваливай, иначе я забуду про то, что не бью девчонок. Даже странных. Усталость ли, холод, но раздражение сменилось настоящей злостью. Асура прекрасно знала, насколько дети могут быть злыми, и это, видимо, не менялась никогда — что в тридцатых годах прошлого века, что в двухтысячных, за странность всегда гнобили. Том, конечно, далеко не святой, но вот это… Вполне заслуживает всего, что с ним случилось. Он заслуживает. А Асура заслужила? Перед глазами мелькнули картины прошлого: Ада всегда была странной, зашуганной, забитой и «вечно падающей на лестницах» с синяками на лице и руках. Она была аутсайдером за это, за старую потрёпанную одежду, за нелюдимость и задумчивость. И её тоже поджидали за дверьми школы группками, а рядом не было Саши, он учился в другом здании. Ада тоже всегда была уродцем. Неужели это не в первый раз? — Томпсон. Кол, уже направившийся к остальным, обернулся и встретился с Асурой взглядом. Желание сделать больно, разгоревшееся от воспоминаний, почти обрело форму, и девочка сжала губы, ввинчиваясь глазами в глаза напротив. Зрачки в них резко сузились, а затем расползлись на всю радужку, меняя серый цвет на чёрный. Колени парня подогнулись, он медленно опустился на пол, сжав челюсти так, что в пустом коридоре был слышен скрежет зубов, и вцепился пальцами в грудную клетку, словно кто-то драл её изнутри. — Пошли нахер отсюда, — выцедила Асура и моргнула, прерывая зрительный контакт. Кол вскочил мгновенно, окатив девочку испуганным взглядом, и всех пятерых как ветром сдуло. Едва они исчезли, Асура почувствовала такую слабость, что была готова упасть прямо тут, но сдержалась и упёрлась рукой в стену, пытаясь восстановить дыхание. Она вот сейчас подобно Риддлу и ради него же волшебным образом устроила подростку мини-версию круциатуса, что ли? Да нет. Не ради него, естественно, и уж, конечно, не круциатус — в противном случае тупой Томпсон перебудил бы весь приют воплями. Так, слегка кольнула. И на эмоциях — видимо, играть надо, для начала, от них, ведь все те дни, что Асура пыталась хоть карандаш с места сдвинуть, магия подчиняться отказывалась. Интересно, Риддла тоже колбасило, когда он «колол» приютских своим волшебством? Спустя пять минут, еле шевеля замёрзшими обессиленными конечностями, Асура таки достигла пункта назначения и закрыла дверь за спиной, уставившись перед собой. Света не было, но силуэт на фоне окна вырисовывался чётко, так что хозяина комнаты врасплох застать не получилось. Было бы смешно, если б получилось, на самом деле, с некоторым унынием подумалось Асуре. — Поздравляю, Риддл, — прохрипела девочка, бесцеремонно кидая свою подушку на кровать. — Сегодня ты впервые в жизни будешь спать с женщиной. Темнота всколыхнулась то ли ехидством, то ли искренним удивлением. — Совсем крыша поехала, Стоун? — донеслось с кровати. — Какая из тебя женщина? — Значит, тебя только это заботит? — поинтересовалась Асура. — Заебись, двигайся. Пришлось вспоминать, что Волдеморту всё ещё восемь лет, и убивающего заклятия ждать не стоит, но Асура, плюнув на всё, деревянно шагнула вперёд и приземлилась задницей на длинные ноги. Подушка оказалась на полу. — Пар-ршивец. — Вали в свою комнату, Стоун. — Не-а, — Асура подняла злосчастную подушку, отряхнула от возможной пыли и с размаху опустила в, предполагаемо, изголовье. Послышалось злобное шипение. — Тц. Я, между прочим, только что пятерых шакалов от твоей комнаты прогнала, хоть бы спасибо сказал. Справа завозились, и кровать скрипнула — Том вытек из своего ложа. — Сам бы справился, — вкрадчиво отозвались откуда-то сверху. — Я так и подумала. Ложись обратно. — Нет. — Слушай, я сама не в восторге, но я просто хочу спать. Вдвоём теплее. Ситуация, конечно, тупая, и раньше подобное девочке и в голову бы не пришло. Единственный возможный способ согреться и, наконец, выспаться, который придумала Асура — спать с кем-то вместе, делясь теплом, потому что вещей, чтоб укрыться, натащить к себе нельзя, да и в принципе лишних одеял в приюте уже не было. Ещё тупее оказался факт, что ни к кому, кроме сраного Тома Риддла, Стоун идти решительно не хотела. Этого объяснить Асура не могла даже себе, ведь заявиться в общую комнату, залезть к Мэри, Эми или, тем более, Мередит, казалось просто невыносимым, а не к воспитателям же идти? Почему обосноваться подмышкой Риддла казалось менее ущемляющим гордость действом — тайна за семью печатями, и, не сходи Асура с ума от холода и усталости, она бы никогда на такое не пошла. Чёрт, да она на ринге с бугаями в два раза больше себя дралась, а тут истерит от мороза! — Ни за что не поверю, что тебе ни капли не холодно, — прорычала Асура, ненавидя себя за всё происходящее. Идиотизм! — Я уже почти неделю не сплю, блять, из-за этого! — И почему меня это должно волновать? — Покачану. Это стратегическое решение, Риддл, — Стоун разлеглась у стены, накидывая своё одеяло поверх одеяла Тома. — Мы делимся теплом и согреваемся в этом клоповнике хотя бы на ночь, а утром встаём бодренькие и отдохнувшие, готовые вновь лицезреть все эти придурошные рожи. Тебе хорошо, мне хорошо, никто не в обиде. И, — внезапно вспомнив наступившую дату, добавила девочка. — У меня сегодня день рождения, ты мне должен, так что будь добр! Пару минут ничего не происходило, потом послышался раздражённый вздох, и кровать вновь скрипнула. Асура едва сдержалась от неприятного гиканья, но не рискнула поворачиваться лицом к мальчику, дабы не колыхать его чувство прекрасного — она действительно не ради прикола всё это затеяла. Затащила Волдеморта в постель, надо же! Как хорошо, что они мелкие. — Кошмар, Стоун, — послышалось над ухом. — Когда ты умерла? — Чего? — в груди нехорошо сдавило. — Ты ледяная, как недельный труп, — Том попытался откатиться от неё как можно дальше, но чуть не свалился на пол — ширина кровати не позволяла. — И как же ты вознамерилась меня согреть в таких обстоятельствах? — О, даже не знаю… Девочка вовремя прикусила губу. Иногда она реально забывала, что ему восемь — Риддл казался взрослее и гораздо более зрелым, чем другие дети приюта, вместе взятые. Может, и поэтому она с гораздо большим энтузиазмом общалась бы с ним, кабы не все другие обстоятельства? Нет, её и одиночество вполне устраивало, но если, предположим, возникла бы необходимость общения, она, без сомнений, выбрала бы Тома, даже несмотря на то, что они оба волшебники. Даже несмотря на то, кем он станет… Или просто всё дело в том, что Асура не любит детей, и из детей, что жили в приюте, Риддл меньше всех походил на ребёнка? Что ж её тогда к воспитателям пообщаться не тянет? К чёрту, привязанности в любых проявлениях — отстой, и общение не входило в списки необходимых вещей. — Понадобится немного времени, и температура устаканится, — сообщила Асура ворчливо и неосознанно притёрлась поближе. — Идиотизм, — буркнул Риддл. — Согласна, — в тон ему отозвалась Стоун. — А теперь заткнись и грейся. Температура «устаканилась» гораздо раньше, чем предполагала Асура, и она сразу же начала проваливаться в забытье. Где-то на границе сна и яви мозг воспротивился, потому что, размякшие от так быстро возникшего тепла, и Том, и Асура инстинктивно прижались плотнее друг к другу, словно старые друзья, а это в корне было неверным, да и выглядело до смешного нелепо — Риддл, тоже разморенный, притянул к себе девочку как грелку или игрушку, уткнувшись носом в её волосы, а Асура закинула ноги на его, плотно прикрывая снизу двумя одеялами обоих. Поза одиноких людей! — голосом школьного психолога из другой жизни прогудело в голове. Он любил заниматься анализами всего, вплоть до поз, в которых школьники спали. Не надо, — пискнул в глубине сознания голосок маленькой Ады, и перед внутренним взором замелькали сценки, как они с Сашей спали точно так же, когда девочка оставалась ночевать у друга. Асура смотрела, словно была зрителем в кинозале. Нам не позволено чувствовать тепло, это самообман… Асуре снилась тьма. Она бурлила тучами, стелилась тенями, колыхалась, как подол плаща или мантии… а потом вдруг уставилась на неё багровым взглядом с вертикальным змеиным зрачком. Девочка проснулась резко, быстро и полностью. Голова была на удивление ясной и отдохнувшей, а от пронизывающего, сковывающего холода почти ничего не осталось. Вообще было подозрительно тепло и уютно, что никак не вязалось с последними неделями… Да что там, с последними годами её жизни. Уют, впрочем, тут же испарился под внимательным взглядом тёмных глаз. Том, вопреки ожиданиям, не столкнул её с кровати сразу по пробуждению, и девочка даже догадывалась, почему. В воздухе чувствовалось нечто странное; если бы Асура разбиралась в этом мире чуть больше, то сказала бы, что это волшебство. Если бы понимала происходящее, добавила, что источников этого волшебства было два. А если копнуть глубже, то казалось, будто магия, её и его, как два живых существа соприкасались, изучая друг друга, осторожно, с опаской, знакомясь. Том поднял руку и потянулся к её лицу — Асура не успела подумать, начерта, как в голове что-то щёлкнуло, мозг расценил жест как угрозу, и девочка, не размышляя, впилась в конечность зубами. И волшебство, и чудной момент, и даже вечерние мысли о том, что Риддл не похож на ребёнка, пропали за секунду; одновременно тявкнув что-то невразумительное, оба покатились с кровати и яростно завозились на полу, сшибив стул и стол. Внятно объяснить свой порыв Асура не могла, да и происходящую потасовку тоже — Том теперь казался обычным восьмилетним пацаном, выкрикивающим рандомные ругательства, да и сама Асура внезапно ощутила себя простой маленькой девочкой, хотя давно уже ею не была. Ей даже стало весело, даром, что драка не прекратилась, а Риддл опять тянул её за длинные волосы — пришлось чуть ли не лечь на него, чтобы патлы не играли роль преимущества. — Да как же вы заебали! Оба застыли в позе, которую вполне можно было назвать неприличной, будь они немного постарше, и замершая за спиной взбешённой миссис Коул Стейн в ужасе прижала ладони ко рту. Её глаза расширились ещё больше, когда на кровати Тома обнаружилось две подушки и два одеяла — Асура от души расхохоталась подобному «распутству», не спеша слезать с Риддла, на котором восседала в позе наездницы. Это что получается, Асура, для тридцатых годов, скорее всего, слишком распущенная, даже и не подумала о «бесстыдстве», окунувшись в детство, а вся из себя «леди» Стейн уже навоображала «ужасы» с восьмилетками в главных ролях, или как? — Вы оба! — рявкнула Коул, справившись с негодованием. — Без завтрака, на улицу! Сейчас же! Будете убирать снег до тех пор, пока от усталости не свалитесь! Разумное, вообще-то, зерно внесла: Риддл и Стоун, в отличие от всех прочих в приюте, выглядели до неприличия здоровыми, так что им и заниматься уличной уборкой — рисковать и без того шатким состоянием остальных Коул не могла. Нисколько не расстроившись, Асура вскочила и бодро зашагала к двери. Она не обернулась, но тень своей весёлой ухмылки на лице Тома всё же успела разглядеть.

***

До конца февраля погода не улучшилась. Асура честно терпела, хотя так дрожать от холода всё ещё было непривычно; но также что-то изменилось. Не в их отношениях с Риддлом, а в ней самой; после той ночи и «знакомства» с магией Тома, её собственная магия будто бы… приручилась, и пресловутый карандаш, который она продолжала дрессировать ежедневно по нескольку заходов, перекатывался под взглядом Асуры послушно и без осечек. Жаль, что других успехов не было, но зато Стоун почти поняла, в каком направлении это работало: нужно пустить всю силу воли и желание по определённому «каналу». «Канал» этот найти было сложно, но, однажды его ощутив, становилось легче, всё равно, что привычка, вырабатывающаяся за двадцать один день. Да и описать подобное не представлялось возможным, потому что «канал» — слово абстрактное, всё равно, что пытаться объяснить структуру души. Она даже дотерпела до очередного окоченения, в результате которого снова не могла заснуть несколько дней, и бестактно ввалилась к Тому — тот тоже мёрз, хоть и меньше, так что «согреву» не сильно противился, но вновь пережить «знакомство» волшебства не вышло, а наутро они опять подрались и опять утопали в снегу с лопатами наперевес. Асура не понимала, что за херня между ними творится, но, несмотря на то, что они по-прежнему друг друга бесили и по-прежнему махались всякий раз, когда выпадал удобный случай, её на подсознательном уровне к нему тянуло — девочка даже на магию свою грешила, но объяснения так и не нашла. Не дружба же! Хотя в прошлой жизни, когда она уже «работала» на ринге, был у неё знакомый, общение с которым все называли «дружбой» — постоянно в синяках от потасовок друг с другом, общие пьянки и невнятные поздравления в постели после очередного боя. Но правда была неприглядной: ей никто не был нужен, ему тоже, и эта «дружба» была удобной. Ничего не изменилось. Асуре по-прежнему никто не нужен, как и Тому. Им просто легче было в своей манере переносить друг друга, чем остальных. — Ну что ж, Том, до новой встречи! Первый день весны ознаменовался аж пятью новыми сантиметрами выпавшего за ночь снега, и Асура с некоторой ностальгией вспомнила русские зимы до пятнадцатого года. С каждым разом снежных осадков становилось меньше, но Стоун всё ещё помнила зимы, превращающие нелюбимый город в подобие новогодней сказки. Даже красиво было… — О, к Риддлу опять мозгоправа пригнали, — ехидно заметила Мередит, с которой Асура сегодня убиралась на первом этаже. Их часто ставили вместе в последнее время, потому что Мередит была одной из немногих, кто плевать хотел на все закидоны Стоун и не боялась ни её, ни Тома. У парочки приютских даже истерика случилась, когда Коул попыталась согнать их с Асурой на дежурство; не иначе, Томпсон после того случая навёл шороху, и девочку теперь сторонились так же, как и Риддла. Был ещё вариант — отпускать дежурить в пару Асуру с самим Томом, но начальство довольно быстро усвоило, что это весьма взрывоопасно. Пришлось потрудиться, чтоб разогнуть пальцы — кажется, Асура в очередной раз примёрзла к метёлке, — и девочка увидела мужчину, который, задумчиво насвистывая, спускался по лестнице со второго этажа. У перил наверху обнаружился Том. Пару секунд он сверлил своего посетителя ненавидящим взглядом, но потом, увидев Асуру, отвернулся и, сгорбившись, исчез в коридоре. — Коул периодически пытается починить Риддлу голову, — с удовольствием поделилась Мередит. — Приглашает доктора Лотнера и запирает его с этим зверёнышем на пару часов. Уж не знаю, кто там кому мозги ест, но они оба каждый раз выглядят пожёванными. Здравствуйте, мистер Лотнер! — Здравствуйте, дамы! Мисс Лютер, мисс… — психолог приподнял шляпу, глянув на Асуру. — О, это Асура Стоун! — хлопнув Асуру по плечу, представила Мередит. — Она у нас третий месяц живёт, застенчивая леди. — Мередит, вы, как всегда, обворожительны, — усмехнулся Лотнер панибратскому поведению девочки. — Приятно познакомиться, мисс Стоун. Я уже пару лет как прихожу к вашему другу, Тому Риддлу… Асура пропустила мимо ушей колкости Мередит — та ежечасно пытается раскрутить Стоун на бурные эмоции, так, чисто из спортивного интереса и поглядеть, что она сделает в бешенстве, раз лбешник-Томпсон записал восьмилетку в свои личные враги, — и продолжила молча рассматривать доктора Лотнера. Не сказать, что в прошлой жизни у Асуры в принципе с кем-то были тёплые отношения, но мозгоправы болтались где-то между отцом и придурками с ринга, проносящих на бой холодное оружие. На хороших специалистов ни у Ады, ни у школы, в которой она училась, денег, конечно, не было, а бесплатный контингент представителей данной медицины почему-то всегда попадался отвратительный. Вспомнить хотя бы того любителя поанализировать — «заморышей» и «груш для битья» вообще любили к психологам потаскать, и Ада, однажды не выдержавшая и рассказавшая школьному психологу парочку своих проблем, потом слушала, как психолог эти самые проблемы громогласно обсуждает с классной руководительницей прямо в школьном коридоре. Стоит ли говорить, что после этого ученики только сильнее на неё насели за то, что та «крысит»? — …думаю, ему не хватает общения. Творческая душа, — доверительно сообщил Лотнер Мередит с Асурой. — Он одинок, поэтому кидается на других, как зверёк без стаи. Вы бы попытались с ним подружиться, как-то донести, что можно по-другому… — У вас, специалистов по мозгам за «спасибо», вообще существует такое понятие, как «врачебная тайна»? — ледяным тоном осведомилась Асура, отстранённо прислушиваясь к неясному шуму где-то на третьем этаже. Как вообще так получается? Она плохо помнит фанфики из прошлой жизни, которые читала иногда перед сном, дабы разбавить учёбу, но помнит, что никогда не понимала желание некоторых авторов перевернуть всё с ног на голову и сделать из Волдеморта непонятого зайку, которого слишком сильно шпыняли в детстве. Чаще всего подобное выливалось в смену ролей, и Риддл оказывался добром, а всякие Дамблдоры — злом, причём злом, во много раз зубастее канонного Волдеморта. Настоящий Том не был ни зайкой, ни забитым на-самом-деле-добром. Раньше Асура вообще думала, что Риддл в юности — эдакий неприступный каменный хер с горы, к которому ни подойти, ни объехать, а со временем всё становилось только хуже, приправляемое возрастающим эго и желанием поставить мир раком. Разве такого вообще могут колыхать какие-то мирские проблемы, типа обозлённых подростков и всеобщей неприязни? После случая с кроликом привычная картинка слегка пошатнулась и зашаталась она только сильнее от встречи с пятью парнями в коридоре. Из головы не вылезала сцена, как шестилетнего, или семилетнего, или какого там — Тома, — бьют в кровати группой, он же странный, и сделать он ничего не может, потому что магия — не решение всех проблем, особенно, когда ты маленький. Обсуждают за спиной, шпыняют, пользуясь тем, что пока не может дать отпор, смеются над «неисправным мозгом» и выводами, которыми делится с «друзьями» доктор-мозгоправ. Чего только злые дети не могут сделать со странными? Вот тебе и «депрессия в ноль лет». Это, естественно, не даёт Тому права ставить мир раком. Вон у Асуры подобных идей никогда не возникало — тоже мне, носиться с пеной у рта и не обходить стороной банальную политику, уныло, и на кой чёрт? Карт-бланш на бесконечные убийства тяжёлое детство тоже не дарит, но всё же… Ответить доктор Лотнер не успел. — Стоун! Холод никуда не делся, и примёрзшая к метле Асура двигалась плохо. Раздался грохот, перед глазами что-то мелькнуло, а в следующую секунду её подняли в воздух за отворот курточки так, будто она вообще ничего не весила, и девочка даже не успела отклониться. — Что ты сделала с моим братом?! — напротив сфокусировался Кол Томпсон. Глаза у него были покрасневшие, бешеные, губы и руки дрожат, как у наркомана. — Что ты сделала с моим братом, тварь?! — Мистер Томпсон! — крякнул шокированный Лотнер. — Немедленно отпустите девочку! — Это она! — заорал парень, явно съехав с катушек. — Это из-за неё Рич мёртв! Асуре бы озаботиться, что её сейчас задушат, тело-то слабое и тонкое, но она продолжила спокойно висеть в крепкой хватке, искренне не понимая, какого чёрта происходит. Рич? Тот замкнутый шестилетний Рич — брат Кола? Девочка вообще думала, что каких-либо семейных связей в приюте не бывает, да и у Рича с Колом довольно внушительная разница в возрасте, как они умудрились попасть в эту дыру вместе… — Совсем поехал? — негромко спросила Асура, наконец уловив главную мысль претензий. — Доказательства где? Кол аж отпрянул. Наверное, он ожидал встречных криков, оправданий, да чего угодно — не этого. Если бы ей действительно было восемь, Асура сама задумалась бы, какого чёрта, но ей двадцать четыре, и она не переживает из-за смерти малознакомых людей. Совсем. Люди умирают постоянно. — Ты сделала с ним то же, что и со мной, — зарычал Кол, и его слова были хорошо слышны во внезапно наступившей тишине. Взгляд сам собой почему-то выцепил из набежавших приютских Риддла, задумчиво изучающего Асуру с лестницы. — Там, наверху. Он так же хватался за грудь, будто его что-то грызёт изнутри, задыхался, пока не умер у меня на руках! Это ты! Забавно. Даже очень забавно, если подумать. Буквально вчера Асура сидела на больничной койке и воображала, что начинает совершенно новую жизнь, а уже сегодня, по прошествии каких-то двух месяцев, её, блять, обвиняют в убийстве! Стоун честно попыталась вспомнить, каким образом ухитрилась за такой короткий срок наработать себе подобную (привычную, на самом деле, но не в «новой жизни» же!) репутацию, и когда именно успела настроить против себя подавляющую часть приюта. Да, более приветливой не стала, да, иногда грубила и огрызалась, да, пару раз случайно магичила в лёгкий вред другим, да, вела себя нелюдимо и втереться в доверие не пыталась. Но ёп твою мать! — Придурок! — разозлившись, рявкнула Асура, и змеёй вывернулась из рук Томпсона. Ярость разбавила кровь, и холод отступил, позволяя девочке двигаться свободнее. Или магия? — Если так волновался за брата, то хоть раз в день справлялся бы, как у него дела, а не строил из себя крутого, которому всё нипочём! Он давно кашлял, у него наверняка тоже была пневмония, но откуда же всем об этом знать, если на глаза Рич никому попадаться не хотел, а собственному брату плевать! — Кол отступил на шаг, потрясённо моргая, и Асура зло усмехнулась. — Что, тяжело принять правду? Конечно, легче обвинить странную восьмилетку, видевшую брата пару раз издалека! Давай, Кол, — Стоун подошла вплотную, задрав голову и ловя плывущий взгляд. — Признай это: в смерти Рича виноват ты, и никто другой. Звенящее безмолвие вновь опустилось на коридор. Асура, слегка недоумевающая злобе, сковавшей мозг, поймала несколько то ли растерянных, то ли неприязненных взглядов. Даже Мередит выглядела ошарашенной, что слегка поумерило пыл — уж кто-кто, а она выскажет вам всё настолько прямо, насколько это возможно. Слишком резко? Асура никогда не юлила и не смягчала пилюлю, и считала, что Кол действительно виноват — кому, как не ему, заботиться о младшем брате в чёртовом сиротском приюте, где всем друг на друга плевать? Или не стоило давить, потому что Кол сам ещё по большей части ребёнок? Тишину нарушили отрывистые хлопки ладони о ладонь. — Браво, Стоун, ты сама доброта, — с мрачной ухмылкой сообщил Риддл, спускаясь с лестницы и делая шаг в сторону коридора, ведущего к комнатам воспитателей. — Миссис Коул! У нас Ричард Томпсон умер, на третьем этаже. Едва из своего кабинета вылетела взъерошенная и явно задремавшая на рабочем месте воспитательница, толпа тут же начала рассасываться. Ощущая на себе взгляды Мередит, доктора Лотнера, Риддла и ещё кого-то, Асура рассеянно почесала висок и, подняв метлу, принялась заканчивать уборку. Ну и чем она лучше Тома? Да ничем. Ей так же плевать и ей так же легко причинять людям боль, что магией, что словами. Волнует ли её состояние Кола? Нет. Беспокоит ли то, что она плохой человек? Нисколько. И никогда не волновало. Человек человеку — волк, и Асура не сомневалась, что остальных приютских тоже мало тронула смерть одного из них. Чтобы выживать, надо быть сильным, и если власть Асуре никогда нужна не была, то вот сила необходима. Рич был слабым, а похуизм Кола только доказывает, что связи между людьми — явление бесполезное и не имеющее выгоды. На следующий день Кол Томпсон пропал.