Linkin Park — Somewhere I Belong I will never know Myself until I do this on my own And I will never feel Anything else until my wounds are healed I will never be anything till I break away from me I will break away I'll find myself today
— Ало, Баки? — Стив вышел на улицу, давая возможность Паркерам поговорить между собой. — Кажется, я нашел того, кто приведет нас к нашему зверю. — Мальчишка видел его? — послышалось из динамика, ровным хриплым голосом. — Да. По словам его тети все сходится. Но он молчит. Я вижу по нему, что он что-то скрывает, — отозвался шериф. — В глазах Питера страх, и это его выдает. Ведь боится он вовсе не меня… Что-то поселило этот ужас в его щенячьих глазках. Точнее, кто-то. — Ну ты же понимаешь, что нам этого не достаточно? — Да. Я дал им время поговорить между собой. Я уверен, что Мэй заставит его говорить. Надеюсь, она достаточно умна. *** — Питер, это некрасиво! К нам пришел человек, оторвался от своей работы, а ты ведёшь себя так! — женщина была возмущена поведением племянника. Ведь кроме своего имени тот ничего и не сказал, лишь хмурился, рассматривая гостя.When this began I had nothing to say
— Мэй, зачем ты его позвала? Я не хочу никому ничего рассказывать! — Молодой человек, что значит не хочу?! Да мы ещё в первый день должны были немедленно заявить на него в полицию! — тетя недоумевала поведением племянника. — Питер, тебя похитили и подвергали физическому насилию! Это не шутки! — Но смысл что-то делать сейчас? Уже поздно подавать заявление! — ответил подросток, сжавшись в клубок на диване. Он не понимал, зачем женщина это все устроила. И зачем привела этого странного мужчину. С самого начала он показался Паркеру каким-то, ну, отталкивающим. Не в плане внешности, нет, Стив был довольно красив, но какое-то внутреннее чувство подсказывало Питеру, что от него стоит держаться подальше. Стоило пересечься с голубыми, пугающе ледяными глазами Роджерса, как по телу мальчишки пробегали мурашки страха.And I'd get lost in the nothingness inside of me I was confused
Похожее Паркер уже чувствовал. Когда впервые увидел зверя. Леденящее чувство страха, что на уровне инстинктов заставляет тебя держаться подальше. И это напугало больше всего. Почему-то, он не верил, что этот шериф им поможет. И что вообще ему стоит что-то рассказывать. Во-первых, это было слишком, ну, личным. Во-вторых, мужчина совершенно не вызывал доверия. — А ты хочешь, чтобы это повторилось снова?! — крикнула женщина, не замечая, как от этих слов подросток побледнел и стал часто так хватать ртом воздух. — Если эту тварь не найдут, он сможет снова напасть на тебя! Или на кого-то другого! Ты этого хочешь?And I'd let it all out to find That I'm not the only person with these things in mind
— Нет, но может я не хочу об этом говорить! Может мне больно! И тяжело об этом вспоминать, ты не подумала? Я два месяца жил с ним, а после месяц отходил от этого всего! И сейчас у меня будто бы дыра в груди, будто бы когтистой лапой вырвали душу и проткнули сердце, а ты хочешь, чтобы я снова рассказывал это? Чтобы… чтобы… Питер осекся, замечая, что Мэй плачет. По щекам женщины потекли горячие капли, дыхание участилось и вскоре она прикрыла лицо ладонями, громко всхлипывая. Слезы перерастали в настоящую истерику, от чего тетя начала мелко дрожать. Это был запрещённый прием. Паркер не мог смотреть, как его родная тетя плачет, они оба об этом знали. Подросток замер, не зная, что делать. Внутри, пушистыми клубами начала подниматься злость, обволакивая сознание. Он очень любил Мэй, и всегда все делал так, как тетя хотела. Но тут что-то не давало ему кинуться ей в объятия, попутно соглашаясь на все. Ему было больно, очень больно внутри.Inside of me When all the vacancy the words revealed
«Да черт, почему тетя никогда не прислушивается к тому, чего хочу я? Почему давит на больное, вынуждая соглашаться со всем? Почему заставляет стать безликой куклой? Ведь это моя жизнь, и я сам знаю, как лучше мне!» — хотелось закричать эти слова, громко так, срывая голос, лишь бы тетя услышала. Лишь бы поняла, что ее мальчик тоже имеет право голоса! А потом сбежать отсюда, и хоть немного пожить для себя. Именно так, как хочет он! Но Питер остаётся на месте. Молча сжимает руки в кулаки, ногтями надавливая на мякиш ладони, чтобы болью хоть немного отрезвить сознание. Вздыхает, быстро смахивает одинокую слезинку. Как мантру шепчет, еле слышно: «Я должен быть сильным, должен… должен» Отпустить на ковер рядом с тетей, взять ее руки в ладони и сухо прошептать: — Хорошо, я расскажу. Не плачь только, я скажу все, — зажмуриться, ибо с этими словами в лёгкие будто бы залили раскаленное железо и заставили дышать. Будто бы он предаст Тони, если расскажет все. Но разве у него есть выбор?Is the only real thing that I've got left to feel Nothing to lose
Разве у него хоть когда-нибудь был выбор? С детства, лишенный родителей, делать все так, чтобы угодить дяде и тете. Не перечить ни в чем, чтобы вскоре и одинокой Мэй было хорошо. Слушаться, смиренно оставить все, школу, друзей, мотаться по миру в поисках подходящего места для тети. И нет, мальчишка никогда не жалел об этом, тетя для него — самое важное, что осталось. Но даже в замке, те последние секунды, когда он отпускал такие теплые и сильные руки Старка, решающей была мысль, что он нужен тете. Что он должен… Должен-должен-должен. Был и всегда будет. Осесть на пол, спрятав лицо в коленях. Не плакать, просто дышать, не понятно, зачем. Слышать, как Мэй утирает слезы, приводит себя в порядок, говорит что-то, что Питер поступает правильно. Услышать, как открывается входная дверь и этот странный шериф заходит обратно. Отнять руки от головы, принять сидячее положение и натянуть безразличное выражение лица. Да, он пообещал рассказать. Но эмоции из него вытянуть не удастся.Just stuck, hollow and alone And the fault is my own and the fault is my own
Мэй села рядом и положила руку на плечо племянника, пока Стив размещался в кресле напротив. — Ну что, ребенок, расскажешь что-то? — Во-первых, я не ребенок. А во-вторых, разве вы не должны записывать или что-то или типа того? — скептически прищурившись, выдал Паркер. — Я пришел просто пообщаться с тобой сегодня, Питер, — улыбнулся Роджерс. Он понял, что этот мальчишка не так глуп, как кажется на первый взгляд. — А уже на основе твоих показаний мы вместе будем думать, что делать дальше. И так, расскажи мне, что ты помнишь. — Я думаю, Мэй и так передала вам все мои слова. Я проснулся ночью, в больнице, услышал голос, пошел на него. Потом меня стукнули по голове и через лес тянули куда-то. Через время я очнулся в огромном доме где-то в лесу. Там был странный мужчина, которого я почти не видел, и его роботы-помощники. Подросток специально не говорил про замок. Просто не заметить подобное огромное строение в лесу, ну, нереально. А если бы он сказал что-то про магические чары, что скрывают его от посторонних глаз, то наверняка уже ехал бы в психушку с мигалками. — Хорошо. Скажи мне, как долго тебя тянули через лес? — Я не знаю, сказал же, я был в отключке. Очнулся уже в замке, — вздохнул парень и устроился поудобнее. — А на обратном пути? — подловил его мужчина. К сожалению, врал Питер очень плохо. — Я… я не знаю. Ну, то есть, я шел, блуждал туда-сюда довольно долго. Несколько часов. Но я раз пять мог заблудиться, поэтому точно сказать не могу, — раздражённо от того, что пришлось говорить правду, выдал подросток. — Хорошо, — довольный первой добытой информацией, ответил Стив. — А теперь расскажи мне больше о том доме. Какой он, что было рядом? — Старинный. Много картин всяких, гобелены, высокие потолки. А что вокруг — не знаю. Лес. Большего не видел, простите уж, на улицу меня не выпускали. Тетя тихо охнула на фоне, услышав новую информацию о «мучениях» ее племянника. — Почему же? — спросил шериф. — Ну… э, не знаю, — замялся Питер. — Наверное, боялся, что я сбегу. — Хорошо. А теперь расскажи все, что ты помнишь об этом мужчине. — Да не помню я почти ничего! Видел не так много… — выпалил парень, прикрыв лицо руками. Эти вопросы вызывали перед глазами воспоминания о самых красивых глазах, о звериных чертах лица, о теплом, но так угрожающе хриплом голосе… И, черт, от этого выглядеть беспристрастно было слишком сложно. — Как можно было не видеть своего мучителя, милый? — спросила Мэй, нервно сжимая подушку в руках. — Он не показывался мне! Не знаю, почему, может с ним что-то не так… — Паркер решил давить на то, что он просто не видел мужчину, ведь если они всё-таки решат искать Старка, то так будет меньше зацепок. Ведь, к сожалению, Питер не осознавал, что шериф ищет не просто преступника. Он ищет зверя — Энтони Эдварда Старка. Как и не понимал, для чего. — У него было изуродовано лицо или, может, ожоги, что? — Да говорю же, не знаю! Он скрывал свое лицо от меня. Произнося это, мальчишка не заметил, как довольно сверкнули глаза мужчины. Ибо совпадений становилось все больше. — Питер, послушай. Я понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, — начал Роджерс. Изначально он думал, что ребенок с радостью выдаст ему все, что только знает про зверя. После того, что тот с ним сделал. Но этот мальчишка молчал, почему — Стив не понимал. — Возможно, тебе страшно. Но, скажи мне, пожалуйста, ты считаешь, что это нормально? То, что с тобой сделал этот урод, это нормально? А если это повторится? Или он нападет на кого-то другого? Шериф был прав, и мальчишка это понимал. Нет, Питер никогда не считал, что то, что с ним сделал зверь, это нормально. И если бы такое сделали с кем-то из его близких или родных, он собственноручно хотел бы разорвать зверя. Но это же Тони… Почему-то он был уверен, что Старк не тронул бы никого сам. Первый. Просто так… ведь он мог применять насилие к парню ещё тогда, когда был собой. Но он этого не делал. Заботился, терпел, пока подросток сам не разрушил все, что имел. Не разбудил зверя. Питер жертва, он на себе испытал столько боли и мучений, сколько многим и не снилось. Поэтому он и сам не понимает, почему не хочет сдавать Старка. Почему не идёт на контакт с шерифом, не помогает найти… Найти и наказать за всю ту боль, страх и насилие. Несмотря на это, он ни за что не хотел бы, чтобы Тони нашли. Иначе его точно убьют, или пожизненно засадят в тюрьму, будут издеваться… Возможно, потому, что Старку и так досталось? От жизни в целом и… от Питера. Возможно, боль от предательства мальчишки была даже сильнее, чем та, которую причинил ему зверь? Особенно когда мог убить? И не убил. Нет, Паркер не сдаст его. Ни за что. Как бы больно не было держать это в себе. — Нет, не нормально… — после большой паузы, отозвался подросток. — Я не могу сказать больше не потому, что не хочу. Я не могу. Просто не помню. А копаться в себе, в поисках воспоминаний, мне больно. — Я правда хочу помочь вам. Поверь мне, ребенок, тебе самому будет спокойнее спать, если эта тварь сядет за решетку, — выплюнул мужчина, от чего его голубые глаза полыхнули ненавистью. — Поэтому нужно идти на крайние меры. Что ты чувствовал, когда он бил тебя?I wanna heal I wanna feel
— Ч-что? — вздрогнул мальчишка, будто бы от пощёчины. — Что ты ощущал в тот момент, когда он оставлял синяки и ссадины на твоём теле, когда наслаждался твоей болью? — Что вы такое говорите? — вздрогнула Мэй, прикрыв рот ладонью. Она посмотрела на племянника, в стеклянных глазах которого собирались слезы, а губа начала дрожать. — Когда он получал удовольствие, оскверняя твое тело своими руками, причиняя тебе невыносимую боль, заставляя тебя захлёбываться своими слезами и дрожать от страха? — громче проговорил Стив. — Скажи мне, Питер! Малыш не дышал, когда перед его глазами начали мелькать воспоминания. Нет, зверь его не бил. Все было куда хуже, но шериф не прогадал. Он говорил все на удивление точно, словно пулями простреливая сердце мальчишки. Он тяжело задышал, вспоминая все. Теория Стива работала — подросток вспомнил даже больше, все то, что так старательно пытался забыть. Тело бил озноб, воздух застревал в глотке, так и не касаясь лёгких. Едва ещё дыша, он слышал, как мужчина продолжает говорить:What I thought was never real I want to let go of the pain I felt so long
— …отпустил тебя, что ты чувствовал? Когда ты перестал быть ему нужен, и настала пора уходить? Оставляя его там одного, что бушевало внутри тебя, Питер? Мальчишка не знал, как шерифу удавалось бить так больно одними словами. Не зная ничего, попадать в самую цель. Как он смог заставить подростка испытать всю ту боль, — моральную и физическую, — снова. — Замолчите, перестаньте, заткнитесь, прошу! — так громко, как только мог, прокричал Паркер, вскакивая на ноги. Ему хотелось ударить этого урода, что снова раскаленным лезвием расковырял его раны, с удовольствием проворачивая кусок металла внутри них. — Ничего я вам не скажу! Уходите, сейчас же!Erase all the pain till it's gone I wanna heal
Разъяренный, мальчишка зло смахивал с лица потоки слез и загнанно смотрел по сторонам. После чего, толкнув мужчину в плечо, — от чего тот, к слову, даже не шелохнулся, — подросток развернулся и рванул вверх по лестнице. Забежал в свою комнату, громко захлопывая за собой дверь. — Что вы наделали? — вскрикнула женщина, смотря на Роджерса. — Зачем вы говорили это все?! — Успокойтесь, пожалуйста. Это было необходимо. Поверьте, он вспомнил. Иначе бы не реагировал так. Я лишь вывел его из зоны комфорта и подтолкнул в нужную сторону. Годы работы с преступниками научили меня многому. — Н-но это не правильно… — Неправильно, когда похищают и мучают детей. И я сделаю все, чтобы поймать этого урода, — отчеканил шериф. — Дам ему пару дней, чтобы все пазлы в его голове сложились окончательно. И приду снова. Не переживайте, я поймаю эту тварь. *** Стоило Питеру забежать в комнату, как он с силой захлопнул дверь, так, что та задрожала. Точно так же, как дрожал и мальчишка. Его трясло изнутри, картинки, причиняющие жестокую липкую боль всё ещё стояли перед глазами. Это было ужасно, Паркеру хотелось заскулить раненным щенком, а после выцарапать себе глаза, лишь бы не видеть, не вспоминать. Казалось, прошел уже месяц, но страх никуда не делся, даже не притупился, нет. Он просто спал где-то под пеленой сознания, и стоило Стиву его разбудить, как он снова грузной волной захлестнул подростка. Мальчишка не понимал, зачем это нужно было делать. Зачем мучить его так, давить на свежие раны? Нет, этот мужчина явно не был простым шерифом. Обычные люди так не делают, у них есть хоть какое-то сострадание… В то время как Роджерс, — как казалось парню, — получал удовольствие от его мучений. Будто бы мужчина преследовал какую-то незримую цель, и ради этого был готов идти по головам. Вот только Питер никак не мог понять — что именно ему нужно? Дрожащий от страха и праведного гнева, мальчишка подошёл к своему столу и дрожащими руками снёс все, что на нём было. Канцелярия, тетрадки, наушники, плеер — все посыпалось на пол. Это было мало и подросток открыл шкафчики и полки, сгребая все, что-то ломая, что-то просто скидывая. Внутри горел огонь, сжигал органы и хотелось просто рычать, чтобы затушить его. Либо уже биться головой об стену, крушить все вокруг, разбивая все окна и стекла.I wanna feel Like I'm close to something real
Старые фотографии с полки, там, где он ещё счастливый, улыбается, такой ребенок… Касаясь пола, разбиваются, осколками по ногам, но боли не чувствуется. Взять несколько в ладони, вздрогнуть от холода, ибо тело покрылось испариной, сжать, сильнее, пока пару алых капель не разобьются об деревянный пол, ещё сильнее, ещё. Вздрогнуть, откинуть окровавленный осколок на пол, почти что упасть на стену, заплакать вслух, громко так, желая слезами смыть кровь. Стучать ладонями по деревянной поверхности, с каждым ударом сильнее, до боли, пока ладони не перестанут что-либо чувствовать. Вздрогнуть, когда в голове впервые появится осознанная мысль. Рыкнуть, после чего как мантру зашептать эти слова: — Ненавижу… — сглатывая соленые слезы, продолжить уже кулаком бить по деревянной стене. Шептать: — Ненавижу-ненавижу-ненавижу… Сдирать костяшки о шершавую деревянную поверхность стены, пачкать ее кровью, но бить лишь сильнее. Захлебнуться глотком воздуха, закашляться, замереть, замолчать на пару секунд. Ещё раз окунуться во всю ту боль и отчаяние, в которые он тебя погрузил. Вспомнить свое сердце, когда оно ещё билось. После чего закричать: — Я ненавижу тебя, Энтони Эдвард Старк! Упасть на колени, сползая по стене. Коснуться головой пола, погружаясь в темноту.I want to find something I've wanted all along Somewhere I belong
*** Пришел в себя Питер только поздним вечером. Он так и лежал на полу, свернувшись в клубочек. Голова гудела от продолжительной истерики, а тело ломило от неудобной позы. Кое-как поднявшись, подросток принял сидячее положение, опершись спиной об стену. С окна в комнату лился мрачный туман опустившейся на поселение ночи, что лишь слегка разбавлялся лунным светом. Паркер приподнял ладони, подставляя их под бледную полоску света луны. Окровавленные костяшки слегка затянулись, покрываясь корочкой. Мальчишка сжал руки в кулаки, сразу же морщась от боли — натянутая кожа лопалась, и пара бордовых капель скатилась к запястью. Питер прикрыл глаза, выдыхая. Ему это было нужно. Весь этот месяц ребенок сдерживал себя, старался быть сильным, держал всю свою ядовитую боль в себе. Она сжигала его изнутри, сжирала, душила. Но мальчишка старался быть сильным. Для Мэй, для себя. Просто потому, что должен. Но сейчас, на удивление, ему стало легче. Будто бы с этими криками, слезами, кровью, вся его боль вышла, оставила его, отпустила. Видимо, стоило заново проткнуть раскаленным лезвием эти раны, выпуская весь гной наружу. Вместе с болью, обидой и ненавистью. Нет, боль и обида остались. Но стоило мальчишке замереть на секунду, задумываясь, он понял — ненависти больше нет. Он выплакал ее всю, заново пережил все те эмоции. А, как говорят, это необходимо, чтобы отпустить. Неужели и он сможет теперь отпустить Тони? Мальчишка заснул, даже не замечая, что сегодня полнолуние. *** Прошел месяц. Питер его особо даже не заметил. Он вообще перестал различать счёт времени. Просто каждый день просыпался, иногда завтракал, иногда — нет. Принимал душ, несколько раз в неделю помогал Мэй на работе, возвращался домой, ложился на кровать. Иногда зависал на крыше, часами разглядывая ночное небо. С Мэй подросток почти не разговаривал. Он не мог простить ей то, что она привела шерифа, даже не спросив его. И даже не выгнала его, когда Стив пришел снова! Да, Роджерс приходил ещё раза два или три, как и обещал. Питер слышал тяжёлые мужские шаги, слышал недовольный голос Шерифа; как и то, что Мэй каждый раз неловко оправдывалась, за него, Питера. А все потому, что мальчишка просто запирался в комнате, или на на крыше, и сидел там, пока Стив не уходил. Никакие уговоры мужчины и тети не помогали. Подростку просто было все равно. Он втыкал в уши наушники, включал любимый рок и сидел так, пока шериф не уходил. А потом смотрел на Мэй волком, каждый раз, когда она отчитывала его за безответственность. Паркер никак не мог понять, неужели тетя сама добровольно хочет его мучить? Наверное, она просто так хочет сделать видимость, что защищает. Что делает что-то для его, Питера, безопасности. Успокаивает сама себя. На деле, делая лишь хуже. Поэтому подросток и избегал ее. Ведь не понимал, почему никто не думает о нем? Вот и сегодня, после очередного визита шерифа, мальчишка сбежал от всех на крышу. Вначале он хотел просто лечь спать, прикрыв голову подушкой, но сон не шел. Разочарованный, Паркер забрался на крышу, взяв с собой свой любимый теплый плед. Какое время он просто сидел, рассматривая сияющие небесные светила. Почему-то, после всего случившегося, они начали значить для мальчишки больше. Притягивали его внимание, и он мог часами выпадать из реальности, погружаясь в бескрайнее небесное пространство. Особенно луна, она словно гипнотизировала мальчишку, и он буквально кожей ощущал мощный поток энергии, что исходил от спутника земли. Сегодня небо было чистым, безоблачным, так, что можно было с лёгкостью рассмотреть каждую отдельную звёздочку. Так же, как и луна. Она была особенно белой, даже молочной, и… полной. «Черт…» Питер вздрогнул, осознавая. Сегодня полнолуние. Второе по счету, которое мальчишка проводит вне стен замка. Почему-то, когда до него дошло, какой сегодня день, стало страшно. Какой-то лёгкий морозец прошёлся по коже, вызывая пугливые мурашки и оседая на кончиках пальцев. Резко стало холодно, от чего подросток обхватил себя руками. Приподняв голову, мальчишка прошёлся взглядом по окрестностям. Поселение уже спало, лишь редкие фонарики внизу холма ещё горели. Вверху, в прямой видимости с крыши, виднелся лес. Он был не так близко, как казалось, но многолетние сосны, что верхушками щекотали небо, рядом — только руку протяни, до того они были огромными. Лучи лунного света освещали полоску почвы у начала леса, но сами деревья оставались в тени. Лёгкая дрожь снова прошлась по телу подростка. Внезапно он почувствовал себя таким ничтожно маленьким перед огромным величием природы. И слишком слабым. Беспомощным. Внутри начали густеть первые клубы паники. Питер ощутил себя так, будто бы он снова в этом чертовом лесу. Возможно, так и было. Ведь сейчас он был лишь беспомощной букашкой, когда самые страшные ночные кошмары оживают. Руку протяни и они выйдут с леса. И заберут тебя… навсегда.And I've got nothing to say I can't believe I didn't fall right down on my face
Волоски на руках встали дыбом, что было последней каплей. Внутренний голос подсказывал валить отсюда нафиг, что парень благополучно и сделал, за пару секунд заскакивая в окно и закрывая его. На пару секунд стало легче дышать — в доме, за закрытыми окнами и замками он чувствовал себя безопаснее. Но, все равно, какое-то странное чувство бурлило внутри, поэтому мальчишка не смог отойти от окна. Накрывшись пледом, он уселся на подоконник и прижался лбом к холодному стеклу. Хоть лес да и вообще ночь в полнолуние его пугали, но, почему-то, тянули. Подросток просто жадно смотрел на кромку леса, на стволы деревьев и их причудливые тени. Так долго и пристально, что картинка перед глазами начала расплываться, а лёгкий свет луны дымкой ложиться на глаза. Но он продолжал смотреть, пока до парня не дошло, на что он смотрит.I was confused Looking everywhere only to find
Дернувшись, Питер хорошо так приложился лбом об холодное стекло. Внутри резко стало не хватать воздуха, а ладони, которые мальчишка положил на окно, безжалостно дрожали. Дыхание сбилось и парень приоткрыл рот, захотев крикнуть, но звук так и не смог вырваться из пересохшего горла. Единственное, что он смог — это прикрыть дрожащей рукой рот и беспомощно хлопать глазами. Но оторваться — нет, никак. Прямо перед собой подросток видел его. Нет, это не плод воспалённого воображения и не иллюзия. Эти глаза Паркер узнает всегда, в любом кошмаре и в кошмарной реальности тоже. Глаза зверя.That it's not the way I had imagined it all in my mind
Хотелось броситься прочь от окна, запереться где-то в доме, чтобы не видеть, но поздно — он уже увидел подростка. Не известно, как, но Питер это чувствовал. Ведь ни эмоций мужчины, ни жестов, да даже лица видно не было! Лишь темный, внушительный силуэт и светящиеся, нет, даже горящие раскаленным янтарем глаза. И они смотрел прямо на подростка. Рука дрогнула, за ним и все тело. Секунда, и парень, точно безвольная кукла, опустился на подоконник, прижимаясь лицом к слишком холодному стеклу. Ладони рядом с лицом, и смотреть хочется внимательно так, не оторваться. Питер судорожно вздохнул, когда до него дошло, что же изменилось. Страха нет. Ещё там, на крыше, да и парой мгновений ранее увидев Старка, мальчишка готов был задохнуться от страха, но не сейчас. Вместо этого ребенок чувствовал… тоску? Это было так странно, будто бы чувствуешь запах, близко, вдыхая полной грудью, но не можешь найти его источник, ведь пахнет точно не от тебя. Просто ощущаешь, и все, объяснения нет. Будто бы это…So what am I What do I have but negativity
«Нет, нет, это невозможно…» Буквально чёртова секунда, и мальчишка срывается с подоконника, не удержавшись, и падает на пол. Боль от удара не такая резкая и острая, как осознание — это чувства Тони! Он, Питер, чувствует то, что сейчас испытывает мужчина. «Ох…» И только стоило подростку допустить эту мысль, принять ее и признать, как его захлестнуло целым потоком эмоций: страх, отчаяние, печаль, тоска, грусть… Они были настолько сильными, что буквально впитывались в кожу, всасывались, моментально смешиваясь с кровью, опьяняя своей болью. Так, что вмиг стало трудно дышать, будто бы воздух прожигает глотку. Добавилась ещё одна эмоция — разочарование, густое такое, будто бы смешанное с беспокойством. Мальчишка сразу же догадался, в чем причина — он же все ещё сидит на полу, свалившись с окна. И зверь видел его падение. Либо же, принял его за позорное бегство.Cause I can't justify the way everyone is looking at me Nothing to lose
На дрожащих ногах Питер приподнялся, опершись руками на подоконник. Тело будто бы оцепенело от шока и чужих разрывающих чувств. Кое-как, мальчишке удалось снова взобраться на подоконник и приклеиться лицом к стеклу. Глаза нашли нужную точку, и новая волна мурашек прошла по телу — зверь был ближе. Тони был ближе. Он уже не скрывался в чаще леса. Силуэт мужчины виднелся на границе леса, будто бы он не мог переступить эту черту. Возможно, так и было. «Для твоей же уверенности… чтобы ты чувствовал себя в безопасности, Питер» — всплыло в сознании мальчишки. Да, Старк давал ему эту призрачную гарантию, что он не подойдёт. Парень был уверен в этом. Теперь, когда зверь был ближе, Паркеру стало проще рассмотреть его глаза. Те самые его любимые медовые омуты, что горели изнутри; те, что манили так сильно, что невозможно было глаз отвести; что светили, казалось, прямо в душу Питера — черную и испачканную — и ломали каменные стены где-то внутри нее. Старк был близко, но, одновременно, так далеко…Nothing to gain, hollow and alone And the fault is my own and the fault is my own
Два месяца. Они не виделись два чертовых месяца. Подросток не знал, зачем Тони пришел сюда, как и не понимал, почему сам продолжает сидеть у окна, неотрывно смотря ему в глаза. Просто в этот момент, впервые за 60 с лишним дней, ребенок почувствовал себя живым. Снова. Питер не заметил, когда стекло под его щеками стало мутным от слез. Он просто продолжал смотреть, с каждой секундой чувствуя все больше боли мужчины. Он понимал, как Тони было тяжело прийти сюда, стоять сейчас там, на грани, и вообще сдерживать его, зверя, внутри себя. Но все это было ничем по сравнению с той болью, которую Старк держал внутри своего железного сердца. Так же, как и Питер. Казалось, она у них одна на двоих, липкая и густая, словно черный мазут. Заливает лёгкие, не давая вдохнуть. Мужчина чувствовал Питера так же, малыш знал. Он положил ладонь на стекло, будто бы протягивая ее к мужчине. Тот вздрогнул и на его лице читались очертания вымученной, изломанной улыбки. Он будто бы говорил ребенку, что все будет хорошо, когда сам медленно рассыпался изнутри. Слезы хлынули сильнее. А в воздухе, да и на кончике языка ярко так ощущалось чужое беспокойство и… волнение. Мальчишка все пытался понять, разобрать это чувство на вкус, чтобы, наконец, считать, что именно хочет передать ему Тони. — Подскажи мне, прошу… — одними губами прошептал Питер, смотря в глаза зверю. Тот пару секунд не шевелился, после чего прикрыл глаза. Будто бы решаясь на что-то, либо наоборот, сдерживая себя.I will never know Myself until I do this on my own
Внезапно парень почувствовал, будто его обдает теплой волной. По телу прошли мурашки, оседая на кончиках пальцев. Это было не страшно и не отталкивающе, нет. Будто бы чистая энергия, истинный коннект между душами. Связь. Паркер понял, что именно сейчас, в этот момент, признал их связь. Нет, он не был готов признать зверя или что-то типа того. Мальчишка лишь позволил себе почувствовать его душу. Открывая свою в ответ. Шестерёнки в голове закрутились быстрее, ставя многое на свои места. И теперь, впитывая отголоски эмоций зверя, подросток смог понять. Старк пришел сюда, чтобы убедиться, что с малышом все в порядке. Черт… Он, зверь, которого мальчишка так просто бросил одного со своими демонами, боялся, что с Питером что-то случилось. Питером, который сейчас у себя дома, в безопасности, рядом с тетей. Не один в пустом холодном замке, съедаемый своими мыслями и голосами в голове.And I will never feel Anything else until my wounds are healed
Слез стало больше. Мужчина позволил мальчишке почувствовать лишь малую часть своей души, после чего сразу же закрылся. Лишь чтобы тот не утонул в его боли. Сфокусировав взгляд на Тони, ребенок ударил ладонью по стеклу, на секунду желая выбить его, лишь бы стать ближе. Старк же пару секунд просто смотрел на него, после чего медленно положил ладонь на грудь, туда, где бьётся его железное сердце. Питер заметил блеск на его ресницах. «Н-неужели… он плачет?» Мальчишка задышал быстрее. Все его существо рвалось наружу, желая стать ближе к паре. К тому, с кем так прочно связан, хоть и не жалеет признавать это. Но он понимал, что стоит хоть шаг сделать навстречу — назад дороги уже не будет. Больше зверь его не отпустит, ни за что. Тони смотрел прямо в глаза, чуть склонив голову. Питер чувствовал волну нетерпения и надежды, исходящей от него. Мужчина ждал ответ. Прикрыв глаза, мальчишка медленно помотал головой, истекая горячими слезами. Он не мог, да и никогда не сможет! Их история закончена… Навсегда. В ответ он почувствовал волну тоски от мужчины, от чего сердце подростка сжалось так сильно, что стало больно. Но, все же, Паркер чувствовал… понимание? Будто бы Тони понимал, что малыш никогда не вернётся к нему. Более того, считал, что заслужил этого.I will never be anything till I break away from me
Питер открыл глаза, желая сказать, показать мужчине, что это не так. Но в лесу уже никого не было. Пусто. Старк исчез. Внезапно в груди что-то дрогнуло, и парень снова ощутил такую привычную за эти два месяца пустоту. Приложив руку на грудь, туда, где упрямо билось дрожащее сердце, мальчишка слез с подоконника и по стене сполз на пол. Намеренно ударившись затылком об стену, он прикрыл глаза, шумно дыша. Все закончилось. Мужчина больше его не потревожит, даже не напомнит о своем существовании, Питер был уверен. Он принял выбор ребенка и отступил, отпуская. Вроде бы подростку от этого должно стать легче, не так ли? Но нет, почему-то нет… Единственное, стало легче дышать от осознания того, что с Тони все в, так называемом, порядке. Он жив, зверя не видно. Значит, все так, как должно быть. Питер должен отпустить. Должен жить дальше. И он попытается, обязательно попытается…I will break away I'll find myself today
*** Через пару дней Стив пришел снова. Подросток понял это, услышав шаги внизу и очередные оправдания от Мэй по типу «Питер спит, плохо себя чувствует» и так далее. Решив больше не скидывать все на тетю, мальчишка спустился вниз. Ему было все равно на то, что будет спрашивать у него мужчина. Паркер просто решил, что подставлять Старка он не будет ни при каких условиях, поэтому ничего нового шерифу он не скажет. Да и, если честно, эмоциональное состояние парня выровнялось с того полнолуния. Ему больше не хотелось плакать по ночам да и кошмары начали отпускать. Будто бы тот густой смог, что окутывал его жизнь, начал медленно рассасываться. В душе ещё осталась обида и боль, причиненные зверем, но они уже не кололи так остро при каждом вдохе. Стало легче, ещё не прошло, не отпустило до конца, но Питер на пути к исцелению. Он это чувствовал. Спустившись, мальчишка увидел шерифа, стоящего у окна, а так же ранее незнакомого ему мужчину. Тот окинул подростка равнодушным взглядом, заправил за ухо темную прядь волос и отвернулся. — Неужели, Питер, ты решил почтить нас своим вниманием? — Роджерс повернулся к нему, сложив руки за спиной и улыбнулся. — И вам доброе утро, — равнодушно ответил парень и подошёл к столу. Взял яблоко, чтобы занять чем-то руки. — Милый, ты решил помочь нам? — послышался удивленный голос тети Мэй. — Не знаю. Мне просто интересно, что им ещё от нас нужно? Я, вроде бы, рассказал все, что помнил. — Мне казалось, что ты знаешь явно больше, чем говоришь, — отозвался шериф. — Ну, вы правы, да. С вашей помощью я вспомнил, как меня мучали несколько месяцев. Детально так, я бы даже сказал, в красках, — ответил подросток, замечая, как при этом блеснули глаза мужчины. — Но я не думаю, что это вам чем-то поможет. Ведь я не видел ничего. Ни лица, ни других комнат. Могу рассказать в подробностях о всех мучениях, нужно? — Почему ты так скептически настроен? — в лоб спросил Стив. Он чувствовал, что ребенок не хочет помогать им. Мог понять даже, что тому неприятно об этом вспоминать. Но тут было замешано что-то другое, более сильное. — Хм, возможно потому, что я сам виноват. Не нужно было идти, когда меня позвали. Я идиот, так что тут ещё искать? А так же не хочу, чтобы все вокруг форсили мою жизнь. — Я понимаю тебя, это неприятно. Но, как шериф, не могу просто «забить», как это делаешь ты. Потому, что не хочу каждый день сталкиваться с родными пропавших детей, что попадут к этому уроду. Не хочу потом хоронить маленькие невинные тела, иногда даже в цинковом гробу, так как они слишком изуродованы для всеобщего обозрения. Я не смогу спать по ночам, зная, что не сделал все, чтобы поймать его. Ты же не думаешь, что ты первая такая жертва? Питер вздрогнул. Если честно, он об этом даже не задумывался. Неужели… он для Тони такой не первый? Не единственный? Но от мыслей отвлёк чужой голос. — Кэп, пора начинать, — говорил тот таинственный брюнет, что даже не представился. — А… что вы собираетесь делать? — спросил подросток. Ему нужно было знать хоть часть планов шерифа. — Сегодня мы начинаем поисковую операцию. Будем с собаками прочесывать лес, да и ближайшие окрестности. Не может же он и его дом провалиться под землю. Мы найдем его. Мальчишка в шоке приоткрыл рот. Он не думал, что они зайдут так далеко в поисках Старка. Конечно, магия не позволит им так просто найти мужчину. Но разве можно быть уверенным в чем-то? Паркер посмотрел на Стива снова. Глаза шерифа горели, его движение были спокойными, но излучали силу. Он знал, чего хотел, и был готов на все ради своей цели. Парень чувствовал это, и от этого стало страшно. Этот огонь свидетельствовал о том, что Роджерс не отступит так просто. Да и вообще, он выглядел, как фанатик, помешанный на одной цели — найти Тони. Это не выглядело как просто долг защитника правопорядка. Стив что-то скрывал, и Питер понял, что, во что бы то ни стало, хочет разгадать его тайны. — Я от тебя отстану, ребенок. Но при одном условии. Если мы что-то найдем, ты должен будешь пойти со мной и подтвердить, правильны ли мои догадки. — Х-хорошо… — все ещё немного шокированный словами шерифа и своими догадками, мальчишка согласился, лишь бы от него отстали. Он так и сидел на диване, пытаясь осознать произошедшее. Послышались два хлопка дверью — Стив и таинственный брюнет вышли из дома. Будто через слой воды подросток слышал довольные причитания Мэй, что он, Питер, наконец, взялся за ум и перестал отмалчиваться. Он не слушал. Внутри бурлил мысленный процесс, но, для того, чтобы пазлы встали на свои места, не хватало много информации. Не обращая внимания на возгласы тети, мальчишка поднялся и направился на улицу. Мозг требовал кислорода. Переступив порог, он понял, что находится во дворе не один. В паре метров от него, опершись спиной об стену, стоял тот напарник Стива. Только самого шерифа в округе видно не было. Нахмурившись, Питер сделал ещё пару шагов, но взгляд от незнакомца так и не отвёл. А тот продолжал невозмутимо смотреть в даль, сжимая своими пухлыми губами сигарету. Мальчишка поджал губы, неосознанно подходя ближе. Лицо мужчины было отстраненным, но красивым. Редкие морщинки и густая щетина, волевой подбородок и точёные скулы делали того более статным, что-ли. Питер не знал, как описать и почему все ещё рассматривает брюнета, но что-то в нем цепляло. Голубые глаза встретились с тёплыми, карими. Подросток вздрогнул: он будто бы смотрел сквозь лёд. Это были глаза уставшего от жизни человека, который повидал слишком многое. Это подогревало интерес. — Спрашивай, — произнес мужчина, от чего Паркер слабо дернулся, сразу же смущённо отводя взгляд. Щеки запылали огнем от того, как брюнет легко прочёл его. — А… вы, ну, помощник шерифа? — Можно и так сказать, — тот снова смотрел в даль, не обращая внимание на парня. Но и не излучал особого раздражения. Питер задумался. Видно было, что они со Стивом не чужие друг другу люди, ведь даже в доме они буквально читали друг друга, понимая без слов. Возможно, это привычка, возможно — вынужденная мера. Как бы Паркер не старался, он понимал, что от Роджерса сможет мало чего узнать. Этот брюнет тоже общительным не выглядел и подавно, но какое-то внутреннее чувство подсказывало, что на нём нет стольких масок, как на шерифе. Внешне незнакомец был в такой же хорошей форме, одет в обычные джинсы и кофту с длинным рукавом. На руках, правда, тонкие кожаные перчатки. Внушительный, крепкий, хмурый — наверное, опасный. С виду он не вызывал доверия от слова совсем. Почему же тогда внутренне чутье мальчишки говорило, что с виду приветливого и правильного Стива нужно бояться гораздо больше? — Он ведь не остановится? — слова сорвались с языка быстрее, чем подросток успел подумать. — Нет, — оба поняли, о ком идёт речь. Брюнет устало прикрыл глаза, вздохнул и, будто бы читая мысли Питера, негромко добавил: — Не суйся. Это не звучало как угроза или попытка напугать. Скорее, как… предупреждение? Порядком подавленный, подросток вернулся в дом. Снова проигнорировав слова Мэй, он поплелся наверх. Взял свой плед — на улице сегодня было прохладно — и привычно вылез на крышу, забив на завтрак. Смотря в даль, мальчишка понял, что проваливается в свои мысли… Он хотел быть стойким, но, к сожалению, слова Стива снова сумели задеть что-то внутри него. Почему же противостоять этому шерифу так сложно? «Не первый, не первый, не первый…» — эти слова крутились в сознании, вызывая неприятный осадок на кончике языка. Питер понял, что совершенно не думал об этом. Почему он был уверен, что такой единственный и неповторимый для Старка. А ведь, на самом деле, если задуматься, мальчишка совершенно не знал, что происходило в жизни зверя. Как вообще он провел эти чёртовы две сотни лет! Мужчина не рассказывал ему, что было после того, как его заколдовала сестра Наташи и вплоть до момента их встречи… А ведь это так долго. Неужели, Тони действительно и до Паркера похищал людей? Или… убивал? От этой мысли парня передёрнуло. Выходит что… Он знал о мужчине так ничтожно мало, и ещё уверял себя, что понимает его! Питер надеялся, что сможет отпустить. Забыть и начать спокойно жить дальше. Но нет. Как тут вообще можно забыть, когда в голове так много белых пятен? Ему просто необходимо узнать все… И тут в голову пришла неожиданная мысль. Он понял, где сможет найти ответы на все свои вопросы. «Я должен прийти туда снова. В дом ведьмы. К Ванде…»I will break away I'll find myself today
*** Это продолжалось уже несколько столетий. Девятнадцатый век уже снимал с себя бремя веры в магию и ведьм, отдав предпочтение науке и технологиям, но это объяснить было невозможно. Началось все с того, что однажды старый охотник отправился в лес. Ходил долго, разыскивая дичь или волка, но животные будто бы вымерли в этот день. Лес был поразительно тих и спокоен, даже птицы, казалось, не копошились в гнездах. Разочарованный, мужчина брел по склонам леса, пока на поселение не опустилась ночь. Охотник заблудился. В поисках места, где можно разбить костер, он набрёл на дивную поляну: открытая, она прямо была залита жемчужным светом луны; покрыта зелёным ковром из трав, а посередине, излучая манящее красное свечение, рос цветок дивной красоты. Напоминающий китайскую розу, он буквально искрился, покоряя сердце любого, кто увидит. Вне себя от восхищения, странник хотел сорвать его, но услышал грозный рык. Существо, похожее на человека с волчьей мордой, вышло на поляну. Зарычало так пронзительно, что страх сковал сердце охотника. Бросив все свои пожитки, тот кинулся прочь, перед глазами видя лишь светящие дьявольским огнем глаза. В поселении, которое ещё несколько столетий назад разбилось вокруг холмов, рассказы старого охотника посчитали небылицей. Многие говорили, что мужик был пьян, многие считали его сумасшедшим, но лишь некоторые верили. Но все изменилось тогда, когда через месяц молодой знахарь вернулся в поселение, сказав, что тоже видел цветок. И ужасное существо, что охраняло его. Жители деревушки испугались. Паника волнами начала накрывать их. Пока однажды в поселение не пришла девушка. Она была одета в красную мантию, и никто не видел ее лица. Зато речи ее все запомнили на долго. Незнакомка поведала, что цветок обладает дивной силой: тот, кто сорвёт его, сможет исполнить любое свое желание. С тех пор каждый месяц толпы желающих прочесывали лес в поисках этой лёгкой удачи. Вот только возвращались далеко не все. Несколько цветков зверю, все же, не удалось сохранить. И тогда, обезумевшие лёгкой властью люди начали выслеживать его, в итоге чуть ли не спалив его замок, Старк перестал быть гуманным. И сострадательным. Око за око. Много десятков лет прошло с того момента. С каждым разом из леса возвращалось все меньше «героев». Зверь был сильным, а они были глупы. Со временем люди, окутанные страхом, перестали говорить о чудо-цветке. Перестали испытывать судьбу, ища встречи с чудовищем. Так легенда стала медленно забываться, а те, кто что-то знал — умирать. Технологии, научно-технический прогресс и революции заняли сознание людей, и места для ужасающих сказок не осталось. Лишь один человек не забыл. Помнил, и не отпустил. Тот самый знахарь, который вторым обнаружил цветок. Все эти годы он вынашивал план, как избавить мир от ужасного зверя, а цветок — панацею против войн и разрушений, — забрать и использовать на благо общества. Под конец столетия он был известен как учёный, доктор Авраам Эрскин. Но никто не знал, чем он занимается в подполье. А так же, что у ученого была личная обида на зверя, ведь тот когтями своими лишил один его глаз зрения. Эрскин долго искал кандидата на роль «суперсолдата» — того, кто сможет побороть зверя, превосходя его в силе, и далее нести мир во всем мире. Уже умирая от болезни, что за считанные дни сжигает его тело, он знакомится со Стивом Роджерсом, худым болезненным мальчишкой, но преданным и желающим изменить мир в лучшую сторону. Он передает пареньку все свои знания, делая его своим последователем, после чего вводит ему инъекцию сыворотки, а затем подвергает воздействию так называемых вита-лучей, изобретённых самим Эрскином. Сыворотка превращает Роджерса в высокого и мускулистого мужчину со сверхчеловеческой силой и выносливостью. Умирая, Авраам сжимает руку Стива и говорит ему, что его предназначение — убить зверя и делать мир лучше. С помощью цветка. Единственное, что учёный не успевает — это передать карту с местонахождением того замка. И того леса. Стив клянётся, что справится. Что отомстит за своего учителя, который потратил жизнь на благую цель. Который сделал его, простого мальчишку, совершенным. Он становится одержим этой идеей, тратит десятки лет, чтобы найти. Изучает легенды, сказания. Он живёт лишь этим. И наконец, находит поселение, легенды которого схожи с теми, что рассказывал Эрскин. Роджерс селится в ближайшем городке и с помощью своей силы и настойчивости быстро становится шерифом городка. Но, к сожалению, за прошедшие годы Стив забывает истинную цель своих поисков. Мир во всем мире его уже не интересует. А вот голова зверя — очень даже.