Halsey — Control And all the kids cried out, «Please stop, you're scaring me» I can't help this awful energy God damn right, you should be scared of me Who is in control?
Сухо. Первое, что почувствовал Питер, когда начал медленно выскальзывать из липкой пучины беспокойного сна, это была сухость. Горло будто бы сдавили раскалёнными металлическими тисками, и каждое малейшее движение — вплоть до сглатывания слюны, — приносило адскую боль. Потом пришла жажда. Тугими верёвками стягивая горло, она душила подростка, не давая сделать даже спокойного глотка воздуха. Пить хотелось очень сильно. Но для этого нужно было окончательно проснуться и открыть глаза. Сон не отпускал. Паркер чувствовал себя беспомощной мошкой, застрявшей в прочной паутине огромного паука. Каждое движение, каждый рваный вздох отдавался болью по всему телу, и, казалось, темнота снова возвращается, а паутина железной хваткой оплетает по ногам и рукам, застилает глаза, забивается в нос и рот, перекрывая потоки кислорода. И тебе остаётся лишь падать, падать в липкую и густую темноту, где нет ни боли, ни страха, и где нет мыслей. Через какое-то время дышать стало легче, но реальность происходящего всё ещё ощущалась как под толщей воды. Так бывает, когда ты ныряешь слишком глубоко, переоценив свои силы, а потом отталкивается ногами от дна так сильно, пытаешься выплыть так отчаянно, но воздуха не хватает, он сжимает лёгкие, вода затекает в нос и уши, а свет отступает, когда до поверхности остаются считаные метры… Но вот Питеру наконец удаётся выплыть — он резко распахивает глаза, втягивает в себя воздух так отчаянно, будто бы реально тонул и дёргается всем телом. А после приходит новая порция боли, тёплая, тягуче-липкая, каплями золотистого меда обволакивает всё тело парня. Течет по нему, собираясь ниже, у бедер, и когда он снова пытается пошевелиться, прошибает острым спазмом под поясницей, заставляя подростка протяжно проскулить. Вот тогда-то ледяная волна воспоминаний с головой накрыла мальчишку. Слёзы хлынули из глаз Питера, когда перед его глазами начали мелькать картинки прошлой ночи, — такие яркие и такие болезненные: вот он пытается сбежать… вот Тони его догоняет… Зверь… и т-то, что он с ним сделал позже… — Нет-нет-нет, боже! — прохрипел мальчишка, сразу же заплакав сильнее от ярой боли в горле. Он помнил свои крики, как просил, как умолял… Просил остановиться, отпустить. Вплетая дрожащие пальцы в свои спутанные кудри, Паркер сжал их сильнее, до боли, погружаясь глубже в воспоминания. Он помнил каждое касание зверя к своему телу, каждый укус, каждое грубое прикосновение. Казалось, он до сих пор ощущал то болезненное проникновение, каждый грубый толчок, каждый хриплый стон мужчины. Облизав свои покусанные губы, Питеру показалось, что он до сих пор чувствует тот мерзкий медный привкус крови, слышит её запах… — Нет… Осознание, полное осознание пришло ещё только через пару часов. Тони Старк его изнасиловал. Грубо трахнул в лесу и оставил гнить в своей же крови, как самую жалкую суку. Мужчина пометил его, опорочил, и выбросил как ненужную поломанную игрушку. А самое важное то, что самого Старка там и не было. Зверь взял над ним верх. А Тони позволил ему это сделать…They send me away to find them a fortune A chest filled with diamonds and gold
Питер не шевелился, просто тупо смотрел в потолок невидящим взглядом. Все это казалось подростку каким-то бредом, страшным сном, но проснуться он не мог. Единственный мужчина, которого Паркер впустил в свою жизнь, к которому привязался так сильно, сделал с ним такое. Он же доверял Старку, верил ему, позволил мужчине впитаться глубоко под кожу, а тот поступил с ним так. Ведь Тони… он же обещал никогда не причинять ему боли. Обещал всегда быть рядом, защищать и оберегать, но… Но он просто трахнул его и бросил в лесу. Стараясь не думать об этом, Питер зажмурился до белых пятен перед глазами и уткнулся лицом в подушку. «Так… Стоп. Подушка?» Только сейчас до подростка дошло, что лежит он уже не на холодной земле, а на мягкой чистой кровати, с подушкой и одеялом. Открыв глаза, парень попытался подняться, но тело не поддалось, лишь раскатом боли отдаваясь в каждой клеточке. Бросив тщетные попытки, мальчишка решил просто оглядеться по сторонам, но на этот раз более осознанно. «Бетонные стены… Высокий потолок… Огромное окно с коваными решётками… Чёрт, неужели?»The house was awake, the shadows and monsters The hallways, they echoed and groaned
Питер снова был в комнате, которую выделил ему зверь. «Своей» язык больше не поворачивался её назвать. Раздражённо простонав, Паркер медленно приподнял голову, давя вспышку боли в горле, и краем глаза окинул взглядом себя. Лучше бы он этого не делал… Все тело парня было угольно-серым, из-за пыли и прилипших кусков грязи. Земля налипла на многочисленные ссадины и раны, смешиваясь со спёкшейся кровью. Ладони были содраны, так же, как и колени. То и дело просвечивались синяки и гематомы цвета туч во время грозы. Стиснув зубы, парень снова попробовал пошевелиться, но боль была слишком сильной. «Я похож на отбивную… Забавно» — Питер истерически усмехнулся своим мыслям, растягивая губы в широкую кривую улыбку, после чего с его глаз новым потоком хлынула солёная вода. Всё так же продолжая улыбаться, подросток плакал, давясь своими тихими рыданиями и то и дело содрогаясь от нехватки воздуха. Все тело болело как один сплошной синяк, но это было не самое страшное, нет. Хуже всего была моральная боль. Её выдержать было сложнее. Питеру было больно и… обидно. Ведь… даже после, после этого ужасного изнасилования, Старк не… н-не позаботился о нем, как бы странно и ужасно это не звучало. Мужчина просто принес его сюда и бросил. Это царапало что-то там возле всё ещё живого трепещущего сердца так сильно, что хотелось ногтями разодрать грудную клетку и просто вырвать его из груди, чтобы перестало так щемить. Цепляло, наверное, даже сильнее, чем сам факт ужасного поступка мужчины. Ведь… если бы Тони хоть смыл с него грязь, обработал раны и переодел, мальчишка бы мог предположить, что тот сожалеет. А так… Видимо, зверю всё равно. И, если честно, Питер не знал на сто процентов, зверь сейчас «у руля», или же Старк вернулся, и ему тоже всё равно… Спустя какое-то время подросток успокоился. Всё тело пощипывало от соли, запекшейся крови и сухой грязи, а в голове было пусто-пусто. Шумно вздохнув, Питер напряг опухшие связки и хрипло выдавил: — ПЯТНИЦА, который час? — Добрый вечер, Питер. Сейчас 19:34. — Ч-что? — подавившись воздухом, Паркер закашлялся, ещё сильнее травмируя свое многострадальческое горло. «Семь часов вечера? С-серьезно? Я проспал больше 18 часов?» Эта информация ещё более выбила почву из-под ног парня, если это вообще было возможно. Ибо… Серьезно? Всё это время парень был в отключке, и вот уже несколько часов просто лежит, плача от боли от каждого движения, а Старку всё равно? А если бы он тут откинулся от болевого шока или захлебнулся и своей же кровью? Н-неужели… Ему настолько плевать на мальчишку? На этот раз внутри всё разгорелось не обидой, а злостью. Липкой, горячей злостью. «Нет, ну, а что ты хотел? Думал, что он раскается и падёт тебе в ноги? Будет вымаливать о прощении? Очнись, ты никто для него. Он использовал тебя и выбросил» — Спасибо хоть, что не в лесу бросил… — зло выплюнул парень, не боясь, что его могут услышать через камеры. «А может, лучше бы он меня действительно оставил там. Лучше было бы сдохнуть на холодной земле, чем снова оказаться тут, на чистой кровати, но рядом с ним…» Испытывая ярое отвращение к Тони и к себе самому, парень понял, что если сейчас же не смоет с себя следы его касаний, то просто сцарапает с себя кожу ногтями. Оттолкнувшись руками от матраса, Питер с трудом принял сидячее положение и сразу же проскулил от разрывающей ноющей боли под поясницей и ниже. Было чувство, что в него разом снова вставили что-то и с особой жестокостью прокрутили это что-то внутри. Но он понимал, что если не встанет сейчас, то больше заставить себя не сможет. Шаг за шагом, мальчишка медленно двигался к краю кровати. Кусая свою ладонь, чтобы не кричать от боли, парень смахнул соленые капли, когда его голые ступни коснулись холодного пола. Встать было ещё тяжелее. В какой-то момент Паркер чуть не упал на пол, потеряв равновесие. Голова кружилась, каждый шаг отдавался всё новой и новой вспышкой боли, всё более яркой и сильной. Кое-как он достиг ванной комнаты. Старательно избегая взглядом зеркала, парень залез в душевую кабину и включил холодную воду. Капли казались обжигающими, ранили раздраженную кожу, заставляя подростка сдавленно шипеть. В голове было так пусто-пусто, будто бы кто-то разом вырвал оттуда все мысли. И подросток был чрезмерно благодарен этому кому-то. Где-то через полчаса парень поймал себя на том, что усиленно трёт сморщенными от воды ладонями свою кожу, до красноты. Но ему было всё равно. Сцарапывая ногтями спекшуюся корочку царапин и ссадин, подросток тихо шипел, сжав зубы, но продолжал тереть себя руками. Тело уже было чистым, но тот начинал снова и снова. Содранные раны кровоточили, окрашивая холодную воду в розовый, кожа горела, а пальцы уже почти что онемели, но это было не важно. Паркер мог думать только об одном — ему хотелось начисто содрать с себя кожу, а может и плоть с костей, лишь бы отмыться, очиститься, избавиться от касаний зверя. Таким грязным, опороченным и падшим парень не чувствовал себя ещё ни разу в жизни. Боль отошла на второй план, осталась лишь стойкая неприязнь к себе и желание смыть с себя его касание, избавиться от призрачных ощущений чужих рук на коже, выжжечь с себя запах Старка. Обессиленный, организм подростка перестал справляться с таким количеством боли и ненависти. Темнота снова забрала Питера в свои когтистые лапы, заставляя осесть прямо в кабинке. Благо ПЯТНИЦА выключила ледяную воду. *** «Питер…» Следующее пробуждение было быстрым. Паркер открыл глаза, будто бы его кто-то позвал. Но рядом никого не было. Поежившись от холода, нет, скорее, жуткого холода по спине, парень огляделся, понимая, что так и отключился в душе. Наспех ополоснувшись, парень вылез из кабинки и укутался в теплый махровый халат. Правда теплее от этого не стало. Тело било мелкой дрожью, а каждый шаг всё так же как и до сна вызывал тихие стоны боли. Но, стоит отметить, все чувства немного притупилась, кроме холода. Чувствуя, что его морозит, подросток забрался в кровать. Голова кружилась, поэтому он прикрыл глаза. «На пару минут…» — подумал Паркер, прежде чем снова отдаться царству Морфея. *** Следующие пару дней были словно в тумане. Питер просыпался иногда, сил хватало лишь на то, чтобы сходить в туалет и доползти обратно до кровати. Кожа горела так, что прикасаться к ней было больно, но вот самому парню было до дрожи холодно. Причем во всех смыслах. Закутавшись в кокон из одеял и халата, он снова засыпал, теряя счёт времени. Ощущение того, что за ним кто-то наблюдает, так и не появилось. *** Проснувшись среди ночи, Паркер понял, что у него расскалывается голова. Больно было настолько, что даже моргание заставло жмуриться. Хотелось снова заснуть, но отключиться не получилось, как бы тот не старался. — ПЯТНИЦА, что со мной? — еле слышно прошептал Питер, удивляясь тому, как же сухо и непривычно звучал его звонкий ранее голос. — У тебя повышена температура, Питер, многочисленные ушибы по всему телу и повышенное давление. — Я умираю? — бесцветно, равнодушно. — Нет. Я могу дать тебе лекарство. На предложение Паркер не ответил, но через пару минут возле его кровати каким-то образом оказался маленький робот, что на подносе держал большую кружку чего-то. С сомнением оглядев напиток, Питер определил, что это чай, но, видимо, с каким-то растворимым лекарством. «Хуже уже не будет» — подумал парень, и залпом выпил содержимое стакана. *** Яркие солнечные лучи прожигали веки, заставляя подростка заворочаться и недовольно открыть глаза. Но проснувшись, он понял, что чувствует себя немного лучше. Голова не кружилась, а в трёх одеялах казалось даже жарковато. — ПЯТНИЦА, сколько прошло времени? — Четыре дня и двенадцать часов с момента твоего возвращения в замок, Питер. Ответ немного резанул по ушам, но парень промолчал. А потом до него дошло… четыре дня? Он лежал и плавно сдыхал тут четыре чёртовых дня? Ещё раз мысленно повторив эти слова, Питер… рассмеялся. Громко так, заливисто, немного посвистывал иногда. Тело неприятно ныло от этого, но подросток продолжал. Истерика обнимала так нежно, так мягко и тепло, что хотелось забыться в её руках навсегда. Всё остальное время Паркер пролежал, смотря в стену. Боль почти прошла, холод больше не волновал, как и голод тоже. ПЯТНИЦА предлагала что-то съесть, но тот отказывался. Наступила мягкая, приятная апатия, понимающая и ласковая, что Питер с радостью принимал её. Это было лучшее, что он ощущал за последнее время.I sat alone, in bed till the morning I'm crying, «They're coming for me
А потом, в час ночи, дверь в комнату, с тихим скрипом, открылась. *** Мальчишка находился в лёгкой дрёме, поэтому, когда его лица нежно коснулись чьи-то шероховатые пальцы, он вздрогнул всем телом и открыл глаза. Открыл, желая закричать, но сразу же закрыл, когда чужая ладонь легла на его рот. Чуть не задохнувшись от страха, парень послушно замолчал, ведомый таким непривычным для него сигналом инстинкта самосохранения и уставился в светящиеся глаза напротив. Вокруг было темно, лишь два до боли знакомых глаза светились янтарно медовым золотом, завораживая, притягивая взгляд. Когда Питер замолчал, Старк убрал руку, но парень сразу же просипел: — ПЯТНИЦА, свет! Но ничего не произошло. — ПЯТНИЦА… — Не напрягайся, малыш… — произнесли низким тоном прямо в опасной близости от шеи мальчишки, касаясь её кончиком носа. — Она не будет делать ничего против моей воли… После этих слов сердце парня пропустило ощутимый такой удар и рухнуло куда-то к желудку, заставляя парня начать форменно задыхаться. «Это не Тони… это не он, не он, не он…»And I tried to hold these secrets inside me My mind's like a deadly disease
— П-пожалуйста… — жалобно выдавил из себя мальчишка, когда рука зверя легла на его плечо и ощутимо сжала. — Да, малыш, ты ещё о многом будешь просить меня сегодня… Будешь умолять, — хрипло прямо в ухо, опаляя своим горячим тяжёлым дыханием. Питер не знал, что делать и куда бежать. Он в ловушке, в лапах зверя. Из комнаты его не выпустят и это понятно, а обороняться нечем. Даже если бы и было что-то, все равно мужчина в разы сильнее его, истощённого, больного подростка. От этого на глаза навернулись горькие слёзы отчаяния. Стало противно, до одури, до холодного пота на спине, противно от ситуации, от рук зверя, что сейчас так уверенно бродят по его обнаженным плечам и шее, но, в большей степени от самого себя. От своей слабости и беспомощности. Осталось лишь сжать зубы, но не плакать. Не показывать отчаяния. — Тшш… Расслабься, и тебе не будет так больно, — тихо прошептал мужчина, прикусывая мочку уха мальчишки. Тот сжался и, казалось, даже не дышал от страха. Запах страха нравился зверю, но он был таким сильным, что перебивал естественный запах Питера. Паркер молчал, сцепив зубы, и упрямо не смотрел в глаза зверю. Тони скинул с него одеяло, оставляя парня лишь в одном белье, после чего навис над ним всем телом. Зверь был обнажен, его горячая кожа касалась кожи подростка, вызывая такой разительный контраст, что парня начала бить крупная дрожь. Несколько дней вовсе не ощущая тепла, на секунду, лишь на одну секунду, ему захотелось прижаться к этому горячему мужчине, вжаться кожей в кожу, чтобы получить хоть немного такого нужного тепла. Но эта мысль быстро исчезла. «Ведь это не он… это больше не Тони» Тем временем мужчина склонился ниже и вжался носом в ямку между шеей и плечом мальчишки. Шумно вдохнув, он замер на пару секунд, а после низко утробно зарычал, пугая этим ребёнка так, что его сердце на пару секунд перестало биться. Подняв голову, мужчина посмотрел на Паркера взглядом, в котором явно читалось раздражение и некоторая доля удивления. — Ты… щенок, как ты посмел смывать с себя мой запах? — буквально прорычал тот, скалясь. Паркер не сразу понял, о чём говорит мужчина. Лишь через пару секунд до него дошло, что он провел несколько часов под душем пару дней назад. — Я… я… — Отвечай! — рука, которая каким-то образом оказалась на шее парня, предупреждающе сжалась. — Я б-был в душе… — хрипло залепетал тот, парализованный страхом. Теперь каждое малейшее прикосновение от зверя вызывало непреодолимую вспышку паники и страха, — смыл кровь и грязь… «И твои касания…» Мужчина прищурился и его губы тронула ухмылка. — Ну ничего… — прямо в ухо, тихо, с придыханием, — мы это исправим… И в подтверждение своих слов Тони переместил руку на грудную клетку парня и с нажимом повел ниже. Приостановился возле низа живота, медленно скользя пальцами по редкой дорожке волос. По телу Питера прошла волна мурашек, но вызваны они были страхом, а не возбуждением. Жалобно проскулив, мальчишка выгнулся под рукой зверя, но наоборот чтобы избежать касания. Конечно же тщетно. Секунда, и зубы Старка сжались на шее парня, прокусывая тонкую молочную кожу. Вскрик боли того пронзил комнату, отражаясь от толстых стен. Капли горячей густой крови потекли по нежной коже, собираясь в ключичных впадинах, откуда их ловко слизал язык зверя. — Тшш, не кричи, малыш… Это ведь только начало… — жадно вылизывая пряную кровь, шептал Старк, сжав руками бёдра мальчишки. Губы зверя голодно сминали мраморную кожу шеи, ближе к ключицам и по торсу, оставляя за собой яркие кровавые засосы. Метки. — Ч-что… пожалуйста, хватит, не нужно, остановитесь же, ну! — выкрикнул Питер, давясь своими слезами. Они затекали в рот, обжигали щеки и прятались в изгибах шеи. Мальчишка пытался вырваться из-под Тони, метался как загнанный зверёк в тесной клетке, но мужчина крепко держал его своим телом и сильными руками. — П-прошу, не делай этого!And all the kids cried out, «Please stop, you're scaring me» I can't help this awful energy
Казалось, Старк вообще не слышал его. Он заново исследовал торс мальчишки, то и дело царапая его острыми клыками, и сразу же зализывая ранки. Зверя просто вело от запаха парня, от его тела, от сладости его кожи. Он был словно самый вкусный запретный фрукт, сладкий, нежный и сочный. Поэтому безумно хотелось ощутить, как же он будет лопаться под напором острых зубов, истекая пряным соком… — Тон… М-мистер Старк, — осекшись, продолжил попытки вырваться Паркер. Это уже не Тони, не он, нет. Пока боль была ещё терпимой, парень мог сопротивляться. Но силой ему не превзойти зверя, поэтому остаётся лишь призрачная надежда достучаться до него. — Прошу, перестаньте… Вы, вы же обещали не делать мне больно. Обещали оберегать… Я же тут, уже не сбегу, прошу, хватит… Т-тони, если ты меня слышишь, пожалуйста… «Прошу, вернись, ты нужен мне, прошу…» — Зря стараешься, малыш, — оторвавшись от тела подростка, Энтони посмотрел ему в глаза своим тёмным, тяжёлым взглядом. Взглядом существа, что перенесло слишком много боли и страданий, поэтому разучилось испытывать человеческие эмоции… — Его тут уже нет. Больше нет. И это ты виноват. Ты предал его доверие, ты сделал так больно, что у него просто не осталось сил сдерживать меня… Ты убил его, Питер Паркер. Вздрогнув от этих слов, подросток замер, не в силах вымолвить ни слова. Все эти дни он пытался убивать в себе мысли о своей вине. Он злился на мужчину, ненавидел его, обижался… Рыдал, не хотел жить, но прятал глубоко в себе осознание того, что он сам виноват. Ведь сам Тони… Он бы никогда не сделал того, что делает сейчас зверь. А Питер сам разрушил всё, что у него было. Предал того, кто готов был ради него на все… — Зачем ты это делаешь? — бесцветным шепотом спросил Паркер, когда почувствовал, что с него сорвали белье. Он был в таком оцепенении, что даже перестал сопротивляться. Но эта мысль мучила с самого начала… «Почему он хочет меня?. Почему стремится оставить на мне свой запах и метки?» — Потому, что я должен был убить тебя, — низко ответил зверь, прищуриваясь. — Ч-что? — Ты оттолкнул меня. Оттолкнул свою пару. Нарушил самый главный закон природы, — даже под маской зверя было видно, что ему тяжело об этом говорить. — Только единицам в этой жизни везёт найти свою истинную пару. Это сильнее, чем любовь, сильнее, чем привязанность и похоть. Это две части одной души, родные люди, связь между которыми нерушима веками. Найти того, кто сужден тебе судьбой, это самая большая ценность во вселенной… — Энтони опустил взгляд с дрожащего парня и тяжело вздохнул. — В природе почти не было случаев, когда кто-то из пары отказывался от этой связи. Но если такое происходило, отвергнутый убивал предавшую его душу. Так как жизнь порознь от пары полна боли и страданий, таких, что круги Ада кажутся лишь игрушкой… Я должен был убить тебя. Но вместо этого я оставляю на тебе свою метку, как бы глупо это не было…God damn right, you should be scared of me. Who is in control?
— Н-но… Почему ты не убил меня? — выпалил Питер и сразу же шумно втянул воздух. Всё это время, пока говорил мужчина, он не дышал. Лишь сердце мальчишки билось, сбиваясь с ритма. — Потому, что он любит тебя, — отозвался старший и горько усмехнулся. — Ты не заслуживаешь этого, Питер, но он, даже после всей этой боли любит тебя. Воздух закончился резко. Картинка перед глазами парня поплыла так стремительно, что от этого закружилась голова. Задыхаясь, Паркер чувствовал, как его голова буквально разрывается от слов зверя «Любил… любит, любит… любит…» Неужели… Тони любит его? Нет, нет, нет, это невозможно, это бред, он не может, он же… Боже, да Питер же простой угловатый мальчишка, его не за что любить… Пытаясь найти правильную отговорку Паркер понял, что на самом деле задыхается. Всё его тело дрожит, сердце бьётся как бешеное, но втянуть в себя хоть каплю воздуха сродни пытки. Он раскалённый, горячий, плавит дыхательные пути… Тело трясет, но Питер находит в себе силы усмехнуться тому, что думал, что его панические атаки прошли… А всё из-за того, что он сам оттолкнул от себя единственного, кто искренне и верно полюбил его… — Л-любит? — судорожный шепот, задыхаясь. — Великий Энтони Эдвард Старк… Как иронично, что единственный раз за все свои два века он полюбил. Полюбил мальчишку, который проник в его сердце и расколол его изнутри. «Неужели, взамен на свободу, он был готов предложить мне своё сердце? А я разбил его заранее…» Задыхаясь, мальчишка даже не сразу почувствовал, как в него снова грубо вошли. Не церемонясь, одним настойчивым толчком. Закричать не удалось, дыхание будто бы закончилось. На этот раз всё ощущалось как под толщей воды. Боль доносилась, словно звук, отстающий от картинки. Громкий, пронзительный, разрывающий всё внутри, но совершенно неуместный. Как будто он со стороны наблюдал за тем, как Старк толкается в него, разрывает его мышцы, что так и не успели до конца зажить с прошлого раза. Пульс отдавался где-то в горле, пальцы одеревенели, впились в спину мужчины, но тому было всё равно. Питер не понимал, сколько все это продолжается. Может час, а может пару минут… Слёз не было, как и ощущения, что он жив вовсе. Пару раз за всё это время удалось втянуть немного кислорода, но он заканчивался слишком быстро… Толчки стали рваными, беспорядочными, укусы на шее горели. Но отключиться не удавалось. Вскоре его заполнило что-то горячее. Через пару минут Паркер уже был в комнате один. Темнота так и не пришла. *** Вечером следующего дня, когда кожа, стянутая солёными слезами начала лопаться, Питер нашел в себе силы встать и доползти до душа. Боль в бедрах была такой сильной, что жалобные всхлипы вырывались от каждого шага. Испытывая к себе ярое отвращение за свою слабость и беспомощность, парень в кровь разгрыз свою нижнюю губу, лишь бы держать зубы сцепленными. Вода отрезвляла, смывала кровь и обжигала кожу, но не смывала грязь. Не смывала всю ненависть от касаний зверя, от следов его рук на хрупком теле, от меток, что красили кожу… Поэтому Питер, не жалея сил, дрожащей рукой сжимал мочалку, раз за разом раздирая ею кожу. Мыло, вода, гели для душа, не важно чем, лишь бы смыть с себя весь этот порок. Окрашивая светлую мочалку в красный от крови цвет, сдирая засыхающую кожицу с ран, все равно, лишь желая проникнуть мочалкой глубже, прямо под кожу, выжечь с себя эти фантомные касания. Удары головой об стенку кафеля, чтобы такие яркие обрывки прошлых ночей не всплывали, стоит лишь на секунду прикрыть глаза. Это было единственным, что он мог. Каждый раз, на следующий день после того, как позволял снова и снова пользоваться своим телом, снова осквернять себя, мальчишка находил в себе силы лишь чтобы пойти в ванную и несколько часов упорно сдирать с себя кожу, отмываясь. Лишая себя запаха мужчины. Паркер понимал, что у него нет власти над Старком. Больше нет. Но вот это действие это единственное, что вызывало раздражение и ярость у того, единственное, что злило его… Поэтому подросток раз за разом захлебывался ледяной водой в ванной, с мазохистским удовольствием отмечая, как это злит зверя… Ведь это всё, что он мог, простой мальчишка из Куинса. Зверь приходил через день, иногда — редко — после более серьезных, чем царапины и ссадины оставленным им увечий Питеру, через два. Этот лишний день был блаженством для мальчишки. Он улыбался, понимая, что его в очередной раз грубо рвут, настойчиво трахают, уткнув лицом в кровать, но осознавая, что у него будет один лишний день, когда он не увидит зверя… Иногда Тони был молчалив и сразу же уходил, как только заполнял парня своей спермой. Иногда он выцеловывал все его тело, и даже делал попытки растянуть — что приносило только больше боли, а иногда кусал, впивался зубами так сильно, что кровь не могла остановиться… Питер часто терял сознание, просыпаясь на удивление сытым. В глубине сознания отмечал, что зверь каким-то образом кормит его… А после шел в туалет и выпускал всё содержимое желудка обратно. Он сходил с ума, смеялся ночами со слезами на глазах, раздирал ногтями ладони, но, почему-то, не переставал надеяться. На что, ребёнок и сам не знал…I'm bigger than my body I'm colder than this home
Просто какая-то внутренняя сила не давала ему сдаться, заставляла держаться, надеяться… Сцепить зубы и терпеть очередную боль, к которой, казалось, уже привыкаешь. Считать в голове в обратном порядке от 100 до 1, чтобы не отключаться так быстро… Хотя, иногда темнота становилась единственным спасением… Не плакать больше, топить всю боль внутри себя, не умалять зверя отпустить его, не унижаться. Возможно, это лицо тёти Мэй, которое иногда он видел во сне, ясный образ, ускользающий между многочисленными кошмарами… А, может быть, Питер всё ещё надеялся, что Тони — его Тони — вернётся к нему… Но вся эта вера и надежда разбилась после одного случайного взгляда. Парень, по привычке, пошатываясь, шёл в ванную, чтобы смыть с себя остатки крови и спермы, но спотыкнулся. Падая, он случайно скользнул взглядом по зеркалу — тому единственному табу, которое мальчишка себе поставил. «Не смотреть, не смотреть, не смотреть…» Ведь он совершенно не был готов увидеть, какой Питер встретил его в отражении…I'm meaner than my demons I'm bigger than these bones
*** Паркер сидел на удобном плетёном стуле на кухне. В воздухе витал приятный запах медовых панкейков и немного резкий — травяного чая. Мэй зашла в дом, держа в руках охапку полевых цветов. Сложив их на мебель возле раковины, женщина принялась сортировать их, чтобы позже засушить. В животе Питера урчало. Казалось, что он не ел уже целую вечность. Наконец, тётя закончила с цветами и стала наливать чай. Женщина поставила на стол одну чашку, туда, где она обычно сидит. — Эй, я тоже хочу, — шутя обиженно выдал подросток. Но женщина никак не отреагировала. Она положила на тарелку несколько горячих панкейков и поставила рядом со своей кружкой. — Мэй, а как же я? — но женщина даже не повела головой, заставляя парня нахмуриться. — Тётя, это не смешно… Она лишь открыла окно, запуская в дом тёплый вечерний воздух и села за стол. Взгляд её завис где-то на стене, пустой, равнодушный взгляд, от чего у Паркера пошли мурашки по спине. Внезапно женщина встала и достала с тумбочки начатую бутылку коньяка. На секунду задумавшись, она плеснула щедрую порцию себе в чай, а после и вообще сделала глоток из горла. Питер стоял пораженный. Раньше он никогда не видел, чтобы тётя вела себя так. — Мэй, ты чего, тебе же нельзя… — но женщина не реагировала. Подросток поднялся с места и коснулся рукой плеча женщины. Мгновение — и рука прошла сквозь её тело. Дернувшись, парень почувствовал, что у него закружилась голова, а от ярого животного страха скручивает желудок. — Мэй, пожалуйста… нет, я же тут, Мэй, не нужно! — закричал тот, когда женщина допила чай и встала из-за стола. — Хватит! Смахнул рукой слезу с щеки, женщина пошла в сторону своей комнаты. Так же точно горячие слезы покатились по щекам парня. Он побежал за тётей, попытался обнять её за плечи, но снова тщетно. — Прошу, Мэй, не делай вид, что меня нет… Мне страшно, пожалуйста, хватит! — плакал мальчишка, взывая к женщине. — Я же тут! Вокруг всё стало терять свои чёткие очертания. Взгляд Паркера зацепился за фоторамки, которые висели на стенах. На них были Мэй, Питер и дядя Бен. На более свежих — уже без мужчины. Парень захотел коснуться их пальцем, но как только он это сделал, его изображение начало медленно исчезать с фотографий. Плавно таять, оставляя лишь пустоту. Воздух стал заканчиваться, и подросток упал на колени. Все вокруг плыло, кружилось, стало до безумия холодно. — Тебя здесь нет, Питер. И никогда не было… — прошелестело что-то над ухом. Панкейки на столе так и остались нетронутыми. *** Открыв глаза, парень первым делом понял, что его трясёт. Отголоски картинок в голове были такими яркими и до жути пугающими, что парень не мог остановить дыхание. Но потом до него дошло, что кто-то настойчиво трясет его за плечи, пытаясь привлечь внимание, и что-то говорит. — Питер, боже, ты кричал во сне, успокойся, малыш, всё хорошо… — шептал Старк, нависнув над ничего не понимающим подростком. Страх овладел им настолько, что тот не мог даже пошевелиться, лишь смотрел широко открытыми глазами на мужчину перед собой. — Это я, все хорошо, это был просто кошмар… Малыш, ты со мной, в безопасности, успокойся, прошу… Чужие пальцы скользнули к щеке, и Паркер сразу же зажмурился. Но вместо удара он почувствовал нежное касание, успокаивающее, мягкое. По щеке, плавно к скуле, скользя по подбородку. Приоткрыв глаза, подросток понял, что Старк прижал его к себе и медленно убаюкивает в своих руках. Таких тёплых руках. Осмелившись, Питер поднял взгляд и заглянул в глаза мужчины. В них плескалось непритворное беспокойство и нежность. А так же что-то, что заставило сердце мальчишки болезненно сжаться. — Т-тони? — прохрипел ребенок, чувствуя, как слезы затапливают его веки. — Это ты? Это правда т-ты? — Конечно, это я… А кто же ещё? — удивлённо ответил мужчина и нежно прижался своими теплыми губами ко лбу подростка, замирая в таком положении. — Ну не плачь, чего ты… Не слушаясь, Паркер сорвался в истерику, со всех сил прижавшись к горячему, такому родному телу мужчины. Тони. Его Тони. Слезы текли неконтролируемым потоком, а руки сами сжались на чужих сильных плечах. Резко парень почувствовал, что его поднимают и куда-то несут. Включился свет в ванной, и Старк зашёл туда, ставя ничего не понимающего парня на пол. Возле зеркала. Почему-то, Питер был полностью обнажен. А мужчина стоял сзади него, крепко сжимая руками его плечи. — Посмотри на себя, Питер, — низко проговорил Старк — А-а? — Смотри. Смотри, тебе говорят, — прорычал старший, и Паркер тут же подчинился. Посмотрел на себя и вздрогнул. Из зеркала на него смотрели маленький загнанный мальчишка, весь в синяках и гематомах, и очень худой. Всю его ранее бледную нежную кожу покрывали синие и фиолетовые пятна; местами были открытые раны и ссадины, с которых капала кровь, местами они уже покрылись тёмной корочкой. Ребра ярко выделялись на фоне худого тела, казалось, что они вот вот прорвут тонкую кожу, и костями вылезут наружу. Волосы были растрепанными, давно потерявшими свой природный блеск и красоту. Но главное, это лицо и шея. Она вся была в укусах, в ярких метках, напоминая один сплошной синяк. Примерно такой же, как огромные черные мешки под опухшими глазами подростка. Его несопротивляющееся тело резко развернули, открывая взгляду парня его спину и… ниже. Задрожав ещё сильнее, подросток закрыл руками рот, чтобы не заскулить в голос. Все его бёдра и ягодицы были синего цвета, местами в кровавыми ссадинами и царапинами. А между ягодиц был виден потек чего-то белого, но также с каплями крови. Не понимая, Паркер поднял отрешенный взгляд на мужчину. Тот совершенно не выглядел виноватым. Лишь… Злым? — Посмотри, что с тобой, Паркер! — прорычал тот и несильно тряхнул его за плечи, — смотри! — Я в-вижу… — пролепетал парень, дыша через раз. — Посмотри, что с тобой! Посмотри, что мы с тобой сделали! — В-вы? — Какой же ты глупый, мальчишка… Неужели ты всё ещё не понял? — Не понял что? — мозг ребенка отказывался работать. — Ты все надеялся, что вернётся твой Тони и спасет тебя… Но его больше нет. Ты убил его, ты! Питер молчал, давя в себе слезы. Не хотелось выглядеть ещё более жалким. — Ты сам виноват, что твоего Тони больше нет. Предал его, бросил гнить одного в стенах замка, малодушно сбежал. Такое не прощают, Паркер. Ты ждал, надеялся, верил, ах, какой же ты глупый, щенок! — хрипло засмеялся мужчина. Его глаза перестали казаться Питеру знакомыми. — Ты верил, что твой Тони внутри, что он сможет вырваться, спасти тебя… Что ему не всё равно! Но разве мог бы твой Тони сделать с тобой такое? Мог бы допустить это? Позволил бы мне сделать это? — Нет… Нет-нет-нет… Пожалуйста… — Поздно просить, малыш. Так уж и быть, я расскажу тебе, — хищно улыбнувшись, продолжил мужчина. — Если ты всё ещё не понял, не существует твоего Тони. Как и не существует зверя. Мы всегда были, есть и будем одним целым. И если бы «твой Тони» не хотел, он бы никогда не позволил нам сделать такое с тобой… Никогда! Не выдержав, Паркер вырвался из цепких рук и со всех сил ударил по зеркалу кулаком. То поддалось, расползаясь трещинами и осыпалось на плитку миллионами мелких осколков. И в каждом из них Питер видел себя. А так же Тони, чьи руки сжимались на шее подростка… *** Очнувшись, Питер понял, что сидит в углу душевой кабинки под ледяной водой и беззвучно плачет. Рука сразу же потянулась к шее, но, на удивление, следов удушения не чувствовалось. Сердце всё ещё бешено билось, застревая где-то в груди на пару секунд при каждом втором ударе. Зажмурившись, подросток прижал большие пальцы к векам, пытаясь унять пульсацию. Но остановить слезы это не помогло. Все эти дни он держался, терпел боль, давился своими стараниями… Но это уже слишком. Они, огибая все преграды, горячим потоком текли по щекам, теряясь в спутанных кудрях. Истерика не прекращалась. Питер не понимал, что с ним происходит. Паническая атака или же просто истерика, непонятно. Он просто сидел, сжавшись, и плакал. Ведь все это… Чёрт, Паркер не может с уверенностью сказать, была ли эта иллюзия его измученного сознания или же это происходило на самом деле. Но единственное, что он понял — это было до жути страшно. Дико, безумно страшно. Ведь, если так подумать, то оба эти кошмара показывали его два самых больших страха. Первый — это забвение. Мэй. А вдруг без него, тупого слабого ребенка, женщине было бы лучше? Может быть она бы вообще не заболела, не будь его в их семье… И сейчас, когда он пропал, ей, наконец, станет легче? А второй страх затапливал сердце двумя противоречивыми волнами — ненависть к зверю и к самому себе. Старк из кошмара сказал всё предельно ясно. То, чего подросток боится больше всего. «Вдруг это действительно Тони? Вдруг отдельно он больше не существует и за это, за всю боль, теперь сам хочет делать больно мне? Ведь… Правда, тот мужчина, которого я знал, никогда бы не сделал со мной… такое. Не смог бы причинить столько боли» Если это так, то вся ненависть парня оправдана… Но самое ужасное это душащее чувство вины. Сожаления. Бессилия. Ведь он сам виноват в том, что Энтони сорвался… он предал его веру. До глубокой ночи подросток просидел так, давясь рыданиями под ледяной струей душа. Но потом все изменилось. Слезы высохли, перестали течь, закончились, оставляя после себя потресканную от соли кожу и опухшие красные глаза. Рыдания утихли, отзываясь лишь раздертым горлом и тихими хрипами. Кровь с разодранных ногтями ран перестала течь, покрываясь тонкими несмелыми корочками. И чувства, они закончились. Казалось, не осталось ничего: ни боли, ни обиды, ни разочарования. Всё затихло резко, будто бы ярый костер резко залили ведром воды — языки пламени погибли, лишь отголосками безразличия заполняя душу, точно сизым густым дымом. Нет больше того слабого мальчишки, нет больше той боли, бесконечной, густой, что ему пришлось перенести. Он не будет больше плакать, не будет казаться настолько жалким, беспомощным, никчёмным. Ему теперь просто всё равно. Нет больше того Питера Бенджамина Паркера. Перегорел, сломался. *** Почти всё время Энтони Эдвард Старк проводил в своей мастерской. Закрывшись за семью замками, мужчина нависал над столом, доверху заполненным различными схемами, чертежами и планами. Броня. Каким-то внутренним чувством Тони ощущал, что спокойная жизнь скоро сойдёт на нет. Грядет опасность, причем такая, с которой мужчине на всем его жизненном пути ещё не доводилось сталкиваться. Об этом говорило внутреннее чутье, голос, что обычно раздавался в его голове, пробивая все мысли. Зверь. Это он чуял опасность, угрозу. Старк не знал, с чем она связана, и что будет дальше, но отчётливо понимал, что придётся защищаться, но в этот раз от чего-то более серьезного, чем люди с копьями. Научно-технологический прогресс, чтоб его… Поэтому мужчина усиленно вырисовывал на бумаге очертания будущей брони, что словно вторая — но более прочная — кожа, покроет его тело, защищая от пуль и ударов. Благо о поставке нужных материалов он договорился, а все остальное сможет сделать и сам. Старательно продумывал каждую мелочь, интерфейс, функции, мобильность. В планах мужчины было добавить в него связь с ПЯТНИЦЕЙ, но он не был уверен, что у него хватит на это времени… Спешил, пока по сильной спине то и дело временами пробегали холодные мурашки от страха перед неизвестной угрозой. Выходить из мастерской не хотелось. Во-первых, Тони просто-напросто не знал, сколько у него ещё есть времени. А во-вторых, все необходимое было тут, под рукой. С особенностями организма зверя питаться ему не было необходимости, как обычному человеку. Вполне было достаточно плотно поесть раз в день-два. Перекус на быструю руку всегда имелся рядом, так же как вода… и что-то покрепче. Ну и без кофемашины не обходилось и пары часов… ведь иногда сон просто отходил на второй план приоритетов. А так, просто, ходить по холодному пустому замку совершенно не хотелось. Но, всё же, иногда Старка будто бы что-то тянуло наружу. Какое неведомое чувство, оно возгоралось в груди яркой искрой, и почти сразу же затухало, как спичка. Мужчина пытался схватиться за него, пытался понять, что это значит, почему его резко начинает тянуть куда-то, но тщетно. Будто бы сон после пробуждения, едва различимые образы скользили по сознанию, мягкие, тёплые, почему-то… родные? Глаза цвета тёплого, талого шоколада… Лепестки лилий на губах… Робкие касания чужих тонких пальцев к плечам. Секундным вихрем они проносились перед глазами, успевая что-то там, внутри, заставить биться быстрее и исчезали бесследно. В воздухе тянулся аромат сладких персиков, а глупое сердце трепетало, желая получить тепла и… ласки? Да откуда ему вообще знать это чувство? Откуда в груди такая липкая тоска по нежности и чувству, будто бы ты кому-то нужен? В такие моменты голова мужчины начинала кружиться и он даже оседал на пол, с силой сдавливая виски ладонями.I paced around for hours on empty I jumped at the slightest of sounds
«Что со мной? Что происходит? Почему в моей голове засел чей-то образ?» Но ответа на этот вопрос не было. Тогда мужчина возвращался к работе над броней, ибо больше делать было нечего. Он один в чертовом замке, и нет смысла выходить из мастерской, нет ради кого… Дни сменялись днями, ночи липкими чернилами стекали по стёклам окон, чтобы наутро растаять в персиковом свете рассвета. Иногда Старку казалось, что он выпадает из реальности. Мужчина мог обнаружить себя в душе, под холодными струями воды, хоть и не помнил, как в него попал. Или же находил на своём теле царапины, происхождение которых было ему неизвестно. Он мог осознать, что просто напросто не помнил, чем занимался вчерашним вечером или как ложился спать ночью. Это всё настораживало, заставляло задумываться, иногда даже натурально пугало. Но Энтони не предавал этому странному поведению большого значения, ибо подобное бывало и ранее. После нескольких десятков лет, проведенных в заточении с самим собой, его человеческое сознание иногда отключалось, полностью передавая контроль зверю. Обычно это было на несколько недель, которые просто стирались из памяти Тони. Но если бы не эти «паузы», то он сошел бы с ума. «А ты разве ещё не сошел?» Поэтому мужчина не сопротивлялся, ведь самое главное сейчас это была работа над броней, а со своим ментальным состоянием он разберётся уже как-нибудь в другой раз. Наверное… Иногда Тони казалось, что его кто-то зовёт, и тогда он выбегал из мастерской, бежал по пустым холодным коридорам, комнатам и падал на колени в главном зале, со всей силы разбивая кулаки об холодный капель. Никого. Пусто. Он один в этом чёртовом замке уже около двухсот лет, и никто и никогда не спасёт его. Не придет, не полюбит и не поможет снять проклятье. Ведь кому он нужен, ужасный убийца с лицом зверя и треснутым сердцем, сшитым железными нитями? «Правильно, никому…» — тихо подвывал зверь.And I couldn't stand the person inside me I turned all the mirrors around
*** Когда в час ночи дверь в спальню с тихим скрипом отворилась, Питер даже не вздрогнул. Он просто продолжил лежать на холодном матрасе, смотря в потолок. — ПЯТНИЦА, освещение на 20%, — скомандовал Старк и медленно прошёл вглубь комнаты. Как только помещение залил мягкий, слабый свет, парень приподнялся и медленно сполз с кровати. Развернувшись лицом к настороженному мужчине, Паркер окинул его равнодушным взглядом и сам, не дожидаясь приказов, стянул с себя белье, небрежно откинув его в сторону. Замечая, что зверь даже не шелохнулся, явно удивленный поведением мальчишки, тот медленно опустился на кровать, сдавленно шипя от боли в пояснице, встал на четвереньки, задом к мужчине и насколько мог прогнулся в спине. Звук вязкого сглатывания Старка заставил подростка даже нервно усмехнуться. Повернув голову на зверя, он спросил, не узнавая свой хриплый, бесцветный голос: — Ну, мне долго ждать? — заметив, что Энтони стянул свой галстук и принялся медленно расстёгивать пуговицы белой рубашки, Питер продолжил: — Я, вообще-то, спать хочу, Старк. Где-то на отголосках сознания пронеслась мысль, что он впервые назвал мужчину так. Но парню было всё равно.I'm bigger than my body I'm colder than this home
Резко его ягодицу обжёг хлесткий удар, заставляя Паркера хрипло выдохнуть. — Не забывайся, с кем говоришь, малыш… — низко прошипел Тони, так и не убрав руку с зада пацана. — А что тебе, собственно, не нравится? — безразлично продолжил подросток, отвернувшись. — Ты же хотел себе послушную суку, так вот он я. Так ты будешь меня трахать, или нет? Секунда, и грубая мозолистая рука сдавила тонкую багровую шею. На что мальчишка лишь хрипло рассмеялся, ведь страх… он исчез? Неужели, это было так просто? Звук сухого, безжизненного словно скрежет ржавого металла смеха ребенка заставил зверя вздрогнуть, но он не подал виду. Такое поведение Паркера возбуждало, так, что член уже больно упирался в твердую ткань джинс, но, все же, что-то отталкивало Старка. Словно это был… не Питер?I'm meaner than my demons I'm bigger than these bones
Стараясь не думать, мужчина резко вжался пахом между ягодиц парня и настойчиво потерся об него, тканью джинс раздражая и без того израненную кожу. Питер лишь сильнее закусил губу и выгнулся, будто чёртова кошка. — Хочешь быть сукой, получай, — прорычал Тони и резко за шею дёрнул мальчишку вверх. Секундное непонимание проскользнуло в медных глазах, после чего на место вернулась маска безразличия. Стянутый сильной рукой с дивана, подросток оказался сидящим на коленях перед мужчиной. Тот поспешно расстегнул одной рукой ширинку и немного стянул штаны, даже не снимая их до конца. Окинув взглядом парня, что смотрел на него снизу-вверх, второй рукой Старк за шею дёрнул его на себя, заставляя уткнуться лицом прямо в свой пах. Рука с шеи плавно перетекла в спутанные кудри, настойчиво сжав их. — Соси, раз не можешь заткнуться, щенок. Питер, на секунду подняв взгляд на мужчину, в котором читалось лишь безразличие и отрешённость, шумно втянул воздух и прикрыл глаза. В ноздри сразу же ударил терпкий запах чужого возбуждения и мальчишка с усилием подавил в себе позыв отвращения. Не вынуждая дергать себя снова, он послушно обхватил губами горячую бархатную головку и облизал её внутри своего рта. Шумный выдох откуда-то сверху прижал больше уверенности в своих действиях. Соленый привкус мужчины не был противным, что заставило парня удивлённо хмыкнуть. Не желая быть ведомым, парень обхватил руками бёдра зверя, сжав кожу до побеления и постарался пропустить горячий ствол дальше. Давя в себе рвотные позывы, Паркер начал насаживаться глубже, плотно сомкнув губы. Рука в волосах подрагивала, но не отпускала, будто бы у подростка был хоть какой-то шанс сбежать. В глубине, Питер был в шоке, с каким спокойствием и отрешенностью он сосет Старку. Но, по крайней мере, его послушание было вознаграждено отсутствием боли, что не могло не радовать. В голове мелькала лишь одна мысль: «Чем быстрее он кончит, тем быстрее я снова останусь один» Мысленно следуя чёткому алгоритму, Паркер скользил мокрым языком по гладкому члену, облизывая каждую венку, после чего возвращался к головке, уделял внимание ей, слизывая соки мужчины, и снова насаживался так глубоко, как мог. Мокрые хлюпающие звуки доносились откуда-то извне, мальчишка отмечал их совершенно машинально. Как и то, что Тони молчит, изредка скрывая стоны за хриплым рыком. Вскоре ответные толчки бедер Энтони стали более рваными, беспорядочными, после чего он сжал волосы сильнее, вжался пахом в его лицо до максимума и кончил, заполняя горячий рот вязкой спермой. После чего резко отстранился, как от прокаженного, и даже сделал несколько шагов назад. Питер безразлично сплюнул остатки спермы, протер губы тыльной стороной руки, но так и остался сидеть на месте, как чёртов послушный щенок, смотря в глаза Старку. Тот медленно пятился к выходу. У виска мужчины пульсировала жилка, руки были нервно сцеплены в замок, а челюсти сжаты. «Неудовлетворен» — мысленно ответил мальчишка, но взгляда так и не отвел. «Неужели послушная сука это не то, что тебе нужно?» Лёгкое, еле ощутимое удовлетворение обожгло что-то внутри парня. Зверь уходит, и… сегодня он его не трахнул. Растерянно осматривая пацана, Тони понимал, что не узнает его. Зверь даже почти перестал ощущать его запах. Открыв дверь, мужчина поспешил покинуть комнату, но на секунду обернулся, встречаясь с пустым медовым взглядом. Но маска натянулась не сразу. Секунда — одна чёртова секунда, но ее хватило на то, чтобы под маской безразличия зверь увидел тоску, печаль и обречённость. Внутри него в этот момент что-то дрогнуло, отрываясь будто тромб от сердца, резко, ярко, но безумно быстро. Невозвратно. Он поспешно, чуть ли не бегом покинул комнату. Но в голове зверя барабанной дробью пульсировала лишь одна мысль: «Его игрушка сломалась…» *** С того момента что-то изменилось. Во-первых, в самом Паркере. В этот раз ему не хотелось до мяса сдирать с себя кожу в душе, не хотелось захлебнуться ледяной водой, когда он глотал капли, затекающие в рот. Подросток просто принял душ и вернулся обратно в кровать. Более того, он даже не отказался от предложенного ПЯТНИЦЕЙ банана. Ему было просто пофиг. «Всё равно рано или поздно меня стошнит и им…» Мальчишка продолжал лежать в кровати, иногда на полу, рассматривая вековую паутину в труднодоступных углах. Это казалось захватывающим. Как и то, как интересно считать, сколько же раз успеет взойти солнце, прежде чем его, Питера, вырубит от слабости и недостатка сна. Или почему печенье, что раньше казалось таким сладким, потеряло вкус? Или сколько секунд будет течь кровь с содранной царапины? Всё равно боль почти не чувствовалась… А все остальное казалось неважным, незначительным, добавочным. Поэтому и то, что зверь не приходил уже пять дней, подросток заметил не сразу. Просто в один момент он понял, что двигаться больше почти не больно, и что синяки по телу из синих приняли цвет серых дождевых туч… И это было странно. А потом до него дошло, что Старк и пальцем не тронул его после того дня. Это даже заставило подростка выдавить из себя едва различимую улыбку облегчения, ибо… «Ну, серьезно, неужели изменение в моем поведении так сильно подействовало на него? Или же ломать уже сломленного ему не интересно…» Но потом вернулось безразличие и расчётливость. Ведь просто так всё хорошо быть не может. Не с ним — Питером Бенджамином Паркером. У него не бывает ничего «хорошо», не бывает «в порядке», нет. И зверь его так просто не оставит. Возможно, он готовит мальчишке иное — более жестокое — наказание. «А это вообще возможно?» — усмехнулся внутренний голос. А, возможно, он просто забил на подростка, который резко перестал быть интересен. И будет ждать пока тот сам свихнется, сдохнет с голоду или же выпилится, чтобы не брать на себя грязную работу — избавиться от поломанной игрушки, куклы со сломанным моторчиком, которая больше не может петь и танцевать. Осталось лишь подождать. Немного. *** На седьмой, по подсчетам парня, день (но это неточно, ведь все время для него сбилось в одну густую массу, круговую спираль, где не отличить начала от конца) дверь в его комнату снова отворилась. Питер, что привычно лежал на кровати, даже не удивился. В комнате загорелся слабый свет, Старк медленно вошёл внутрь и остановился в нескольких метрах от кровати. Паркер, решив лишний раз не провоцировать зверя, сел на край кровати и принялся раздеваться. Стянув с себя болтающуюся на исхудалом теле футболку, он потянулся к боксерам, но его прервали: — Стой, Питер, что ты делаешь, хватит! — мальчишка послушно замер, и поднял голову, смотря в глаза мужчине. — Хочешь сам меня раздеть? — спросил тот, безразлично пожав плечами, — окей. — Что… Нет, Питер, что ты… — голос мужчины звучал не так, к чему привык парень за последние дни. Он был немного выше и более… эмоциональнее, что-ли? Ребенок отметил это где-то внутри себя, но особого значения не предал. Как и тому, как резко Старк замолчал, окинув взглядом чужое тело. Глаза мужчины блуждали по каждому багровому синяку, каждой ссадины и ране, запекшимся укусам и торчащим острым ребрам. Натянутое молчание разорвал судорожный вздох мужчины и тихое: — Ох…And all the kids cried out, «Please stop, you're scaring me» I can't help this awful energy
— Что, больше не хочешь меня? — сорвалось с губ подростка. Откуда-то появилась такая чужая ему смелость, и он негромко продолжил: — Я думал, ты этого и добивался. Вот он я, послушный, не сопротивляющийся, так чего же ты ждёшь? Паркер ожидал всего. Удара, хлесткой пощёчины, грязных слов или же сразу грубого траха, но мужчина молчал. Такая реакция удивила мальчишку. Тот перевел взгляд прямо в глаза зверя и немного прищурился. Ибо в чужих глазах был… испуг? Страх? Нет, это невозможно. Зверя ничем не испугать. Обречённость? Боль? Да откуда ему вообще могут быть знакомы такие человеческие чувства! Решив, что ему показалось, Паркер устало опустил голову. Послышались шаги. Секунда, и теплые пальцы невесомо коснулись плеча. Тот, почувствовав касание, инстинктивно дернулся и зажмурился, ожидая удара.God damn right, you should be scared of me Who is in control?
Но его не последовало. Чужая рука так и замерла в нескольких миллиметрах от острого плеча. — Питер… — отчаянно прошептали откуда-то сверху так, что у парня прошли мурашки по спине. Ибо… Чёрт, ибо так к нему обращался только Тони. Настоящий Тони! — Послезавтра, в полнолуние, я отпущу тебя домой. Навсегда. «Домой… навсегда…» — два слова, которые разбили ту прочную стену безразличия в секунды. — … и больше никогда не появлюсь в твоей жизни, клянусь, — тихо, шепотом, добивая.Who is in control?