Но главным может быть лишь рок-н-ролл

— Какой вид! — кричу я, перебивая шум волн. Солёные брызги летят мне в лицо. Зажмурившись, я протираю глаза. Щиплет. Впереди расстилается до самого горизонта море. Тёмная гладь воды. Высокие волны. Шторм. Низкие облака над горизонтом. А над ними…а над ними огонь! Лёгкие перьевые облака окрашиваются с лучами уходящего солнца в ярко-оранжевый. А ещё — выше лазурно-голубое море. Красиво так, что аж дух захватывает. Сильные порывы развевают мои тёмные волосы. Пряди иногда лезут в глаза, заслоняя собой весь вид, и я раздражённо откидываю их со лба, встряхивая головой. Всё плохое настроение как ветром сдуло. Кажется, будто я успела позабыть об утренней ссоре. А нет, вспомнила. Я хмурюсь, понимая, что теперь придётся вытягивать только на гитаре. Отношения с Риком окончательно испорчены. Рядом со мной стоит наш барабанщик, Ярик, лениво потягивая пиво. Он недоуменно посмотрел на меня, услышав мой восхищённый вскрик и пожав плечами, возвратился к медленному смакованию напитка. А ещё музыкантом называется. Музыку для песен пишет. И, надо сказать, весьма неплохую. Только заезженное всё какое-то, сто раз другими группами обыгранное. Иногда мне кажется, что он просто берёт музыку Битлз и, переделывая пару аккордов, выдаёт за свою. А нам нужна изюминка. Иначе мы не протолкнёмся наверх. Останемся на помойке. А свалки везде одинаковые, что в Лос-Анджелесе, что в СССР. Сотни невезучих людишек, еле сводящих концы с концами, и тысячи бомжей. Всё просто. — Но посмотри же! — тормошу его за плечо я. — Красиво ведь. Может, что-нибудь напишешь под впечатлением, песни о закате ни у кого ещё, кажется, не было. Наклонив голову набок, Ярик пристально рассматривает горизонт, прищуря свои светло-голубые глаза. Что-то невнятно бормоча себе под нос, он отстукивает ритм каблуком. Проходит минута, другая. Я встревожено смотрю на него, будто от его решения зависит моя жизнь, и лихорадочно сминаю пальцами край майки. — Неа, не идёт, — наконец протягивает парень, допивая пиво. — Под закат только попса идёт, а мы с тобой рокеры, мелкая. — Написать рок можно про что угодно, — грубо отрезаю я, хмуря брови. — Только уметь надо. А ты, видно, не умеешь. Ярослав сминает пустую пивную банку в руках, закусывая губу, и со злостью швыряет её в море. Поворачиваясь ко мне, он стукает кулаком по фальшборту и громко на всю палубу говорит: — Вот сама и напиши, раз такая умная, — огрызается он, — срок тебе на это — неделя с половиной, как раз до твоего дня рождения — девятого июня. Не напишешь — я поговорю с Риком, и ты вылетишь из нашей группы. Гитаристка из тебя всё равно посредственная, так что никто скучать по тебе не будет, а твоя карьера шлюхи временно закончена. Поэтому — пиши себе на здоровье. — Вот и напишу, — сжимая зубы, я уверенно смотрю прямо ему в глаза и, громко фыркая, резко разворачиваюсь и ухожу к каютам. Господи, что за херню я сейчас ему сказала? Напишу музыку? Серьёзно? Как, твою ж мать? Слова придумать для меня легче лёгкого, но музыку… Пиздец. И что мне теперь делать? Снимать штаны и бегать, блять, как говорила моя хорошая подруга. Резко распахиваю дверь к себе в каюту. Пусто. Моя соседка-болтушка, достающая меня всю поездку, вышла кофе попить. Наконец-то покой. Ну хоть и на этом спасибо. С грохотом захлопываю дверь так, что аж стёкла в иллюминаторе дрожат, и сажусь на кровать. Скрипят пружины. Сначала самое лёгкое — текст. Потом уже всё остальное, то есть эту блятую музыку. Достаю из кожаного рюкзака — подарка на позапрошлый день рождения — старенький блокнотик с помятыми страницами, залитыми кофе и чаем, и самую простую вечно текущую ручку с синими чернилами. Яростно сдёргиваю с неё колпачок и задумчиво прикрываю глаза. С чего бы мне начать…

***

Потратив три часа времени, пол блокнотика, четверть пасты в ручке и все свои нервы без остатка и заслужив сильнейшую головную боль, я написала хоть что-то годное. Не особо длинное, но если переложить на музыку, будет в самый раз. Только откуда музыку-то взять? У друзей просить неудобно, да и не согласятся они, всё же на спор придумываю, а на кону — моё пребывание в составе группы. И что же мне делать? Раскинувшись на кровати, я принимаюсь изучать белоснежный потолок. Трещинки. Маленькие пятнышки. Скукотища смертная. И так ещё целых пять дней. Шикота, блять. Спёрли бабло у предков, захотелось зажить «по-настоящему», как новые русские. Только вот стоило так раскошеливаться ради потраченной впустую недели? Из Англии в США на лайнере. Прекрасная идея, просто замечательная. Если вы не поняли — это сарказм. Проходит минута. Другая. Мне надоело лежать. Сползаю с верхней полки и выхожу из каюты. Тёмный коридор. Поднимаюсь по лестнице на палубу. Горят фонарики, прицепленные к фальшборту. Уютненько тут у них. Солнце уже зашло за горизонт. Темно. Не люблю я мрак, мне свет подавай. Хочу тёплое и ласковое солнышко на небе, а не холодную и безразличную луну. Грустно вздыхаю и с неохотой плетусь в бар, Сэма искать. Гитара у меня расстроилась недавно, подтянула я струны сама, но проверка не мешает. Подстраховаться никогда не вредно, а Самуил у нас по струнным спец. Я медленно подхожу к барной стойке, протискиваясь между вплотную поставленными друг к другу столиками. Воняет дешёвым куревом. Я закашливаюсь, прикрывая рот кулаком. И кто тут такую хуйню курит? Раз он смог позволить себе семидневный круиз, то нормальные сигары и подавно сможет купить. Сажусь на вращающийся стул, оглядывая зал поверх голов. Ярко-розового ирокеза нет. Сэм никогда не носит головные уборы в помещении, значит и его здесь нет. Выхожу из бара, тщетно пытаясь вспомнить, в какой каюте обосновались Сэм и Ярик. Номер на троих, а живут лишь двое. Никакой экономии. Рик, как только я предложила ему поселиться с ними, чтобы зря не тратить деньги, начал сначала отнекиваться, а потом и вовсе накричал на меня, типа я ничего не понимаю. Ну и ладно, проехали. Деньги то ваши, мне пофиг должно быть. В раздумьях я и не заметила, как забрела в какой-то тёмный коридорчик на самом нижнем этаже. Здесь, вроде, они и живут. Я к ним в гости уже один раз ходила, место запомнила. — Сэм! — раздался вскрик из-за двери напротив меня. «И как я могла не запомнить номер каюты» — покачав головой и мысленно поругав себя за невнимательность, я повернулась и подошла к двери. Положив руку на холодную дверную ручку и уже готовясь постучать, я услышала странный звук. Похоже на стон. Неужели они к себе продажную девку затащили? Быть такого не может, стали бы они деньги на это тратить, у них из всей нашей компашки меньше всего бабла в кошельке. Не смогли пароль от родительского сейфа узнать, дауны. Как будто они и вправду идиоты, а не только притворяются, разыгрывая и смеша нас по вечерам. Особенно барабанщик наш в этом преуспел. Бросит шуточку вскользь, и меня уже можно в больницу везти, умирающую от смеха. — Вот так? — раздаётся бархатный баритон, владельца которого я узнаю из тысячи. Это Сэм. — Да, да! — прозвучал высокий, звонкий, совсем ещё детский голос нашего барабанщика. Неужели и Ярик — голубой? Протяжный стон. Короткий вскрик. Секундная тишина. Приглушённое рычание. Звон разбившейся, упав на пол, настольной лампы. Ругань, перемешанная со смехом. Скрип кроватных пружин. Шелест одеял. Я краснею, отшатываясь от двери. Так-то, оказывается. «А у нас в квартире газ, а у вас? А у нас, блять, пидорас, » — любимая шуточка Сэма. Ясно, к чему он клонил. Понятно, почему Рик наотрез отказывался с ними жить. Спору нет, он прав, я ничего не понимающая идиотка. И как можно было не увидеть то, что было очевидно? Ведь было стопицот явных намёков на их нестандартную ориентацию. Чего один ярко-розовый ирокез Сэма стоит. Так нет же, я, вместо того, чтобы пораскинуть мозгами, просто свалила всё на моду. На моду и на личные странности. Да уж, странностей у него хватает. Резко поворачиваюсь и бросаюсь прочь от каюты «333», оглушительно стуча подошвами кед по паркету. Ковра на нижних этажах нет и в помине. И похер, что услышат. Пусть будут в курсе того, что теперь все в группе знают о их маленькой тайне. Знают и будут изводить. Ибо это ненормально. Ведь не все средства хороши для того, чтобы достичь удовлетворения. В данном случае — удовлетворения в сексе.