горечь-трава

Перед глазами тонкая, почти ажурная, пелена синеватого тумана. Дрейк понятия не имеет, сколько времени прошло с момента отплытия, с момента, когда его обнаружили, как обычного «зайца» в трюме. Остается лишь надеяться, что туман рассеется к полудню. Но точно ли сейчас светает? Может быть, солнце вовсе заходит за горизонт. Картинка все время гаснет, меняется, усталый рассудок примечает только самые важные детали, реагирует лишь на близкие раздражители, остальное зоану приходится вырывать с боем. Голод нестерпимо скручивает внутренности в тугой комок, зверя внутри не умаслить обычной пищей, но Дрейк не позволяет себе расслабится даже на мгновение. Такой участи никто не достоин. Его колотит, крупная дрожь начинается в конечностях, потом – во всем естестве. Приступы всегда начинались внезапно. Галеон снова захлестнуло штормовой волной. Женщины тут иные, совсем не похожие на тех, что он видел в деревнях или на окраинах городов. От них не пахло молоком и сырой землей, только – свинцом, соленым морем и порохом. Они вовсе не те, от которых брезгливо, с непонятной неожиданной злостью и яростью отмахивался отец. Воспоминание вспыхнуло и угасло. Грудную клетку сжало, будто в тисках, горло перехватило сожалениями, на мгновение Дрейк теряется и забывает о том, как дышать. В уголках глаз неумолимо щиплет. Дрейк быстро вытирает слезы рукавом потрепанной куртки, когда под нос подсовывают миску с горячим супом. Мозолистые руки, узловатые пальцы те же. Женщины на корабле смотрели так же, как его мать – вымучено, но спокойно. Они знали себе цену, знали то, за что стоит вот так стоять и держаться, переживая каждый шторм. И Дрейк учится этой размеренной жизни у них. Он безропотно выполняет все мелкие поручения, не считая их и за работу, сносит безобидные шутки и подколки, учится вязать морские узлы, править кораблем и следить за направлением ветра. Он не выдает свои знания. Отец всегда требовал большего. Сухонькая Цуру тихо качает головой и неодобрительно цокает языком, ишь, оборванки, пригрели «бедное дите», выходили, да часть обязанностей на него скинули. Обленились. Женщины только посмеиваются на ее упреки, знают, что мальчишка не в обиде. Дрейк утыкается в одеяло, колючая шерсть щекочет кончик носа и щеку. Чайник пронзительно свистит, и женщины, всполошившись, активно перекидываются репликами. За бортом, убаюкивая, гулко шумит океан. Лихорадка, наконец, отступает. Он впервые чувствует себя в безопасности.