Крёстная жаба, или Сказка о золотой во многих, но не всех смыслах этого слова жабе

— Ам! Давай ещё разок попробуем. Так вкусно-о-о… Молодая женщина, по виду монахиня, покрытая изрядным слоем яблочного пюре, сделала энтузиастное лицо. Такой же обпюревленный и неэнтузиастно насупленный ребёнок на женских коленках сжал почти беззубые челюсти, ещё разок не желая. Ненавижу_эти_яблоки. Шериф экономил на мясе: «Это полезно для здоровья, это хорошо для фигуры!» Садист. Но он-то ладно, а вы, леди Марион… Говорят, женщины добрые, детей любят. Как же! Жаба или трясинная леди как-вас-там, где моё второе желание?! Ответа на беззвучный крик души не последовало. Ни ветра, не поедаемых насекомых, ни… И милое чадо решило: ладно, оно дотерпит до пубертарного возраста, чтобы заставить злую Марион плакать и без жабьей помощи. Вино, лошади, девочки! Через день. Нет, каждый день! — Кака-а-а-ая пре-е-елесть! И что же это у нас за де-е-евочка? Это жизнерадостно вкатилась в трапезную аббатиса из соседнего женского — по обмену опытом приехала, если верить ОМС. Дитя в пюре негодующе раскрыло рот и быстро-быстро завозмущалось сердитым шёпотом, ни к кому особо не обращаясь. — Данедевочкая.Что — глазаголубые, волосыдоплеч, такможноза…м. — Ещё хочешь? — Ах, а ноготочки, а реснички!.. Пока чадо глотало стратежно впихнутые яблоки, заезжая аббатиса продолжала ахать. Когда ненавистные фрукты были, наконец, слопаны, чужая тётка уже мацала за щёчку, приговаривая: — И как нас зовут, красотулечка? Терпение «красотулечки» лопнуло. — Гай! Ясно? Га…м. Монахиня в пюре солидарно кивнула, впихивая ещё яблочек, раз уж выпал такой шанс. — Да, матушка. Его крёстный из Гизборна. Может, вы слышали о таком? Румянец во всю щёку задумчиво дрогнул на лице аббатисы. — Постой-постой, сестра… Это который утопился? Сестра застыла с ложечкой на полпути к цели. Цель под шумок выплюнула последнюю дозу витаминов и навострила ушки. Гостья по обмену принялась щупать вторую щёчку. — Ну тот, длинный… Кажется, ему не выплатили жалование. Опять. Вот он и…

***

— Попалась! Роберт де Рено триумфально прижал свой берет к земле, морщась от похмелья. — Радость моя, прелесть моя… — нежно пропел он, обращаясь к незримой пленнице, которая тщетно рвалась на волю. — Золотце моё земноводное! Когда-то добрая толстуха-кормилица рассказывала ему сказку о жабе… которая просто волшебна после вчерашнего, что твой кефир. Берет вздрогнул и пробубнил человечьим голосом: — Вашблагородь, а может договоримся? Шериф спокойно погладил берет. — Желаю стакан бургундского. Стакан не замедлил появиться. Шериф с удовольствием продегустировал. Довольно запустил руку в берет. — А вот и закусь! Зеркало у лесного дуба на разбойной полянке треснуло.