Арены Честного Мира.

Дубинка, сунутая мне в руки перед дверьми арены одним из охранников, казалась совершенно чужеродной. Неудобная, тяжёлая, скользящая в ладони, она мне только мешала. Я присмотрелся к ней в промежутке между тем, как меня выпихнули на Арену и выпустили монстрика. Арена была крупнее предыдущей, с четырьмя столбами, к которым были наглухо прикреплены кандалы. Пространство было под открытым небом, множество людей на трибунах что-то кричали. Я старался не слушать, так как шум сбивал с толку и появлялось желание забиться куда-нибудь, и сосредоточился на оружии. Дубинка деревянная. +10 урона. 30% шанс оглушения противника. Мда. Я перехватил дубинку и нож поудобнее. Дубинкой будем оглушать, кинжалом — колоть и бить, всё же, так будет лучше. Направив взгляд в сторону других ворот, я сглотнул липкий комок страха в горле. Я уже сражался с крысами, справлюсь и тут! Должен справиться, если хочу выбраться отсюда… Ворота заскрипели и я подобрался. Визг и возня меня напрягали — снова крысы? Да, это были снова они. Но на этот раз их было две. Две небольшие, по сравнению с предыдущими, но злые, голодные и явно достаточно сильные, чтобы растерзать меня в случае чего. И они меня видели. Рванул я быстро в сторону столба. Там было достаточно удобное место, чтобы отбиться от одной крысы, а уж от второй, я надеюсь, я смогу отмахаться. Крысы бросились ко мне с диким визгом, и ужасно быстро. Как я и рассчитывал, одна налетела на меня со стороны Арены. Столбы стояли у самых стен, образуя небольшую щель между собой и оградой трибун. Вот туда я и кинулся, двум крысам в щель одновременно там просто не пролезть, значит, полезет только одна, и то, какое-то время это у неё займёт. Оглушив налетевшую серую тварь дубинкой, я перескочил её и развернулся, собираясь отоварить деревяшкой по голове вторую, которая к тому моменту просочилась в щель, но… Крыса прыгнула, истошно взвизгнула и шлёпнулась на живот, так до меня и не допрыгнув, чем вогнала в короткий ступор. Встала, попробовала отбежать и не сдвинулась с места. И тут я понял. Передо мной были не просто две крысы — это был двуглавый Крысиный Король* Но сейчас это было мне на руку. Просочившись вокруг столба, крыса загнала себя в ловушку — вторая-то валялась без сознания по другую сторону столба, склеенные хвосты не давали развернуться и вновь пролезть в щель. Так что, вторую крысу мне удалось оглушить без особых проблем, пока она отвлеклась на свой хвост, как и следом перерезать горло им обеим. Тот бой, которого я немного боялся, оказался легче, чем я предполагал. И, как мне кажется, сейчас я воспринял убийство намного… Проще и легче. Ближний бой поднялся ещё на единичку, вот это уже порадовало, хотя мандраж боя не отступил окончательно. С арены я впервые уходил сам, а не вытянутый за плечо. Вернулся я в пещеру в приподнятом настроении, но не отвечая на вопросы, ненадолго закрылся в камере, валяясь на циновке, даже не попытавшись просмотреть награду за бой. Плохо так, как в первые бои, мне не было, волнение тоже постепенно ушло. Может, дело в том, что я не воспринимал крыс как равных противников. Опасных, злых, раздраконенных — но всё же животных, так что их убийство не так сильно било мне по мозгам. Повалявшись так полчасика, я пришёл в себя. Потом открыл систему: Ваше имя: Нем (Юа) Ваш статус: Обычный раб. Ваше здоровье: 185. Опыт: Уровень 2 (17/50) Навыки: Ближний бой: 10 Дальний бой: 0 Защита: 0 Ловкость: 6 Я нахмурился. Мне совершенно не нравится то, что я никак не могу для себя создать защиты. Дальний же бой — это, скорее всего, пращи, луки или пороховое оружие. И снова я не могу ничего создать. Я повернулся на бок, уставившись на дверь. Захотел посмотреть, что она из себя представляет при помощи системы, но, собственно, ничего не произошло. Считать особенности каких-либо предметов я могу только в том случае, если они принадлежат мне и я к ним прикасаюсь. В противном случае, как ни вглядывайся, ничего не выйдет. Передохнув немного, я всё же выполз к костру. Ко мне сразу же подошёл Вес. — Слушай, чем ты убил монстра? — он хмурился, а я в непонятках посмотрел на него и продемонстрировал нож. Впервые увидел, как у людей загораются глаза. — Продай, а? — вдруг попросил он. — Мне одеяло выдали. Холстина, конечно, но это неплохая вещь. Нет, правда, продай нож. Я опешил, смотря на парня, а следом, почесав в затылке, всё же отрицательно покачал головой. — Чего, больше хочешь? — чуть более разочарованно посмотрел на меня из-под лобья, но я активно замотал головой. А ведь это выход. Если я сделаю три таких ножа… Я схватил Веса за руку, потащив его в сторону нескольких каменных обломков и активно в них зарылся. Подходящий по размеру камень я нашёл, к тому же, он уже был немного вытянутым. — Ты чего? — озадачился знакомец, смотря на меня. Я протянул ему осколок. — Зачем мне каменюка? Вот как мне ему объяснить?! Я показал ему жестом: «Садись». Когда он сел рядом, я положил перед собой нож, потом, рядом, заготовку. — Ты сделать, что ли, нож хочешь? — дошло. Вес, несмотря на свою хмурость, расцвёл. И тут же выпалил: — Тогда, как закончишь нож, я его у тебя куплю. За одеяло. Договор? — он протянул мне руку, почему-то ладонью вниз. Недоуменно, я уставился на этот жест. И что мне ответить. Парень скривился, видимо, вспомнив, кем я был. — А, ну да, ты же низший. Так мы скрепляем договор, я должен ударить тебя по ладони, потом ты меня. Я начинаю, потому что предложил договор. А! Теперь ясно. Я протянул ему руку ладонью вверх, потом ударил своей о чужую. Сразу после заключения договора Вес отсел к костру, явно какой-то довольный. А я… Ну, я нашёл себе занятие. Судя по блеску в глазах близнецов и тому, что Яко непонимающе и хмуро посмотрел на нас, то стоит сразу начать делать четыре заготовки. Порыскав в куче камней, я выудил ещё три подходящих камня. Оборудовать себе «мастерскую» я решил на относительно ровном плато у источника воды. Ручеёк бил из стенки пещеры, извилистой дорожкой тёк вдоль стенки и уходил в какую-то дыру. Место было ровным, в шаговой доступности были сколы от сталагмитов, которые можно будет использовать в качестве затачивающей поверхности. Стук разносился по пещере гулко, но, кажется, ребятам у костра он не особо мешал. Они не стали подходить ко мне, чему я, честно говоря, был рад. Потому что, втягивая меня в разговор, они бы только отняли у себя время. Я, конечно, могу промычать что-то согласное или несогласное, но полноценным разговором это не назвать. Да и откровенно будет неприятно… Для меня было заметно, что меня воспринимают именно как «низшего». Как того, что ниже их. Забавная зверушка. Не то, чтобы это меня сильно задевало — в конце-концов, мы не так уж и много пообщались. Просто не хотелось сближаться с ними. Немота в этом случае была мне на руку. Было заметно, что Вес тоже воспринимает меня как говорящую собачку или кем-то вроде. Замер я при очередном ударе по камню, всмотревшись в идеально гладкий скол. В нём угадывались черты лица. Хм. А ведь действительно, я понятия не имею, как выгляжу. На ощупь понятно мало, волосы слишком короткие, и, кстати… Волосы я кое-как отмыл в ледяной воде источника, потому как слипшиеся сосульки меня вообще не радовали. Но теперь я чувствовал себя немного странно, не зная, как я выгляжу. Дни следующей недели не отличались разнообразием. Крысы-крысы-крысы… На арене я сражался пока что против них — разных по размеру, разных по ловкости и скорости, но теперь мне было намного проще развить ловкость. Я легко отпрыгивал и гнулся, тело слушалось всё лучше и лучше. За семь дней мои ловкость и бой подскочили на семь пунктов каждый. Однако, кое-что меня напрягло. После того, как навыки «Ближнего боя» достигли пятнадцати, я начал видеть линию жизни над врагом. В самом начале меня это отвлекло, так что я получил поперёк спины хвостом. Сработало не хуже хлыста, боль на секунду ослепила, сняло пятьдесят очков жизни. Хорошо, что я достиг третьего уровня и у меня теперь 190 очков. Для сравнения у крысы было 110 очков жизни. Тот бой был немного затянувшийся, и тем не менее, я из него вышел победителем. Крыса, намного крупнее своих сородичей до этого, размером с хорошего такого серого волка, погибла. А из боя я вынес кое-что интересное. Пусть и не отображаются дебафы, они явно существуют. Потому что с перерезанным горлом крыса, получившая при своих пятидесяти пяти очках жизни урон на двадцать один умирает секунд за десять. Когда меня забирали, я начал рассматривать охрану, сравнивая их количество жизни с моим. Захотелось плакать: 490 против моих 195. Качаться мне ещё и качаться, хнык-хнык. С ребятами я немного сошёлся, даже с мрачным неразговорчивым Яко. Вес сдержал слово и я получил небольшое холстинное одеяло, которое тоже ускоряло регенерацию. Близнецы, получив от меня ножи, поделились плошкой для масла, вроде местного светильника, и парочкой запасных фитилей. Кстати, об улучшениях. Судя по всему, было строго фиксировано, кто чего и сколько получает за каждый бой. То есть, если у меня, например, оказалась циновка, но за пять боёв я должен получить циновку, я получаю вторую. Или если мне отдали одеяло, то мне всё равно дадут второе. За восемь дней у меня немного оказалась обжита каморка. За каждый из восьми боёв по очереди мне были выданы: ведро, чашка, тарелка, дополнительная одежда — рубаха с длинными рукавами, что висела на мне мешком и штаны по колено. Ещё одна циновка — чуть лучше по качеству, первую я расстелил на пол, всё же камень холодный. Потом была охапка соломы, которую я упихал на нары, прочно закрепив новой циновкой. К раме банально привязал остатками старой рубашки. Потом было одеяло — второе я свёртывал и клал под голову вместо подушки, всё лучше, чем ничего. И на восьмой день мне дали не одну, а полторы головки хлеба. Похоже, рацион будет увеличен. Яко за ножом тоже подошёл, предлагая делиться маслом для светильника. Я был не против — в первый раз я масло чуть не всё пожёг, так что теперь использовал фитилёк только для того, чтобы устроиться спать. На цепь меня, кстати, сажать так и не перестали. Так что, вернувшись после восьмого боя, я направился в «мастерскую». Я уже приноровился вытачивать необходимые предметы и формы. На рукояти я распустил старую рубашку, длинные ленты теперь лежали рядом. Из той же рубашки я связал себе узлами что-то вроде пояса. В мастерской я провёл достаточно много времени. Камни тут какие-то неподатливые, очень крепкие, обрабатывать — одно мучение. Так что, когда я закончил, был уже достаточно поздний вечер. Вернувшись к костру, собираясь зажечь светильник, я не сразу понял, что не так. Что-то цепляло взгляд, но что? Только через несколько секунд до меня дошло, что около огня сидит только один рыжик. Мик или Ник — было неясно. С близнецом происходило что-то странное. Он мял пальцы, но взгляд, направленный в огонь, был каким-то потерянным и немного… Обиженный? Даже недоверчивый. Недоуменно я посмотрел на Яко, рукой указав на рыжика. Взгляд Яко, брошенный на рыжего, был каким-то странным. Что-то вроде «Ну, я же говорил», но с оттенком безнадёги. И уверенности, что так и должно быть. — Мик не вернулся. Голос был совершенно обычным. Словно Яко говорил эту фразу каждый день. О чём-то настолько привычном и не новом, что не стоит внимания. Странно, куда нас могут забрать? Я перевёл взгляд на Ника, и именно тогда заметил, что показалось мне странным. Всем своим существом рыжий показывал только одно. Что Мик уже не вернётся. Никогда. Никуда. Мёртв. На секунду я замер, неверяще уставившись в зелёные погасшие глаза. Меня поразила не смерть Мика, в конце концов, я уже пережил свой страх перед тем, что тут, в этом мире и нашем положении умереть легко. Меня потрясло именно отношение Яко к этому. Как к несущественной мелочи. Что надо пережить, чтобы относиться к смерти как к чему-то нормальному?.. Я немного постоял у огня, потом развернулся, направляясь в комнату. Привычного холода от камней ступни не чувствовали. В темноте кое-как добрался до койки. Всё равно, когда придёт охрана, прицепят. Ложась на нары, я не почувствовал привычного покалывания сквозь циновку соломы. И только тут меня пробила дрожь. В голове пронеслись варианты того, как мог умереть Мик. Оба близнеца были здесь намного дольше меня, я знал, что они отходили на арену больше двадцати боёв, да ещё и по одиночке. В паре их не ставили. От картинок воображаемой смерти Мика перед глазами отмахаться не удавалось. Тело не желало подчиняться, продолжая трястись, словно меня объяла лихорадка. Появилась предательская мысль о том, что на месте Мика вполне себе мог оказаться я. Мгновенно я оказался мокрым от холодного пота, вскочил и начал метаться по клетушке, даже не видя ничего перед глазами. Я хочу жить. Рука сжалась на рукояти ножа, и, как ни странно, трясти меня резко перестало. Я, чёрт возьми, очень хочу жить. Очень-очень. И я не позволю себе погибнуть. Последней мыслью с кривой насмешкой в голове было: «Я не хочу, чтобы о моей смерти говорили так же равнодушно.»