Знакомство

Не то чтобы Ода был неосмотрителен после всего произошедшего или слишком наивен, но связывать подростка снова он не стал. Сакуноске очень хотелось верить, что Дадзай перестал относиться к нему, как к угрозе для себя или врагу, поэтому, чтобы разубедить его в этом ещё больше и расположить к мирному общению, мужчина провел его на кухню, и на данный момент наблюдал, как он осушал уже второй стакан воды. Выглядел он плохо: бледная кожа приобрела нездоровый зеленоватый оттенок, на лбу проступила испарина, а дыхание снова стало неровным и ускоренным. Однако подросток всем своим видом старался показывать непринуждённость, не желая казаться слабым и уязвимым. Часы отбивали свой мерный ритм, наполняя висевшую в комнате тишину хоть какими-то звуками, благодаря чему та не так давила на уши. Допив воду и поставив стакан на пустой стол, Дадзай принял серьёзный вид, словно перед предстоящими переговорами. — Что ж, — проговорил он, — начнём с того, на чем остановились? Как ты оказался в той заброшке? Ода вздохнул. Что ж, вполне ожидаемый вопрос и лучше было поскорее покончить со всем этим недоразумением, как бы ему не ни хотелось возвращаться к этой теме. Хоть Сакуноске и понимал, что, выложив сейчас всю правду, может стать врагом сильной банды, ему хотелось рискнуть, не останавливаться же теперь на пол пути. Если что-то начинаешь, нужно делать до конца или не браться с самого начала. — Мне нужны были деньги, переведённые на Ваш счёт. Хотел забрать их по тихому. — честно ответил Ода, а затем, немного подумав, добавил, — Ну или если бы что-то пошло не так, то не очень. Глаза Дадзая отчего-то ошеломленно округлились, а затем, словно кое-что озознав, настороженно прищурились. — И ты знал, за что они были перечислены? — прозвучало не как вопрос, а скорее утверждение, но по виду Осаму было ясно, что он с нетерпением ждёт ответ. И это было вполне понятно. Кому понравится, если о планах твоей организации известно даже простому прохожему? — Кажется, Вы должны были пытать кого-то из Мафии, какого-то пацана по слухам? — Ода с печалью осмотрел бледного подростка. — И похоже сполна за это поплатились. Кстати, ты не похож на тех убитых людей, не могу объяснить, но есть в тебе что-то, несвойственное обычным пешкам, которых нанимают для грязной работы. Так кто ты? Ода знал, что на эту миссию направили четверых, и все они сейчас лежали на том полу в заброшке убитыми. Все Четверо. Дадзай в это число определённо не входил. Хотя, с другой стороны, Парк вполне мог послать кого-то и от себя в качестве наблюдателя, ну или этот парень просто был у какой-то из банд на стажировке. Все-таки данных, которых Ода смог достать, было не так уж и много и пробелы вполне могли существовать. Вариантов произошедшего могло быть великое множество, и Сакуноске хотел знать какой из них был правдой. — Я просто протеже одного босса крупной банды. Если её можно так назвать. — с тихим смешком проговорил Дадзай, внимательно смотря куда-то над головой Оды. «Как я и думал» — пронеслось в голове у мужчины. «Значит Парк и правда послал своих людей.» — Значит, тебе досталось от мафиози можно сказать просто так? — проговорил Сакуноске, скрещивая руки на груди. — Тебе очень повезло, что ранение не смертельное, видно киллер отчего-то промахнулся, хотя было очень и очень близко. — Нет. — вздохнул Осаму. — За все время нашего разговора ты ошибся в своих суждениях уже трижды, но поправлю я пока только два из них. —…? — Первое, то, что я спасся, для меня уже не везенье, а скорее проклятье. А второе, тех ребят положили не киллеры Мафии, а я сам… Ода не смог скрыть удивления. Подросток, справившийся с четырьмя взрослыми… Конечно о его ловкости, хитрости и некоторых умениях мужчина уже успел и сам узнать, но такого набора Дадзаю оказалось недостаточно, чтобы справиться с одним Сакуноске. Что тогда говорить о четверых вооружённых мужчинах. Выходила какая-то нелепица. Да и зачем было убивать тех, с кем договорился о сделке? Хотя кто знает, какие мотивы преследовал Парк. Мужчина облокотился на спинку стула, внимательно разглядывая парня. — Что ты только что.? — начал было Ода, но Дадзай его перебил. — Тебе это кажется невероятным по ряду понятных причин. Что ж, тогда давай я тебя удивлю сейчас ещё больше? — взгляд Дадзая вдруг стал сканирующим, словно хирургическое оборудование и Оде показалось, будто его прочитали, словно открытую книгу, потому что то, что выдал дальше подросток по другому объяснить себе мужчина не мог. — Деньги предназначались для детей, верно? В комнате повисла звенящая тишина. От этих слов Ода просто застыл, смотря прямо в насмешливые глаза подростка. Было видно, что Дадзай наслаждался произведённым эффектом. Сакуноске же не знал, как ему отреагировать. Нужно ли ему было сейчас что-то говорить или лучше было просто промолчать, но даже если бы он и мог что-то сказать, сейчас мысли в его голове путались, собирались в какой-то бессвязный клубок, а затем разлетались в разные стороны, не давая мужчине схватиться ни за одну из них. На его губах застыл отчего-то так и не высказанный вопрос: «Откуда ты знаешь о них?» — Твоя реакция говорит мне о многом. Так ты и правда хотел забрать деньги, чтобы помочь детям, Сакуноске? Прямо как Робин Гуд, да? — глаза подростка смотрели на него с нескрываемым лукавством и отчего-то жалостью. Так обычно смотрят взрослые на слишком доверчивого и наивного ребёнка. Ода медленно кивнул, снова найдя в себе силы двигаться, и отвернулся к окну. Ему не нравился этот взгляд Дадзая, будто говорящий: «Это же бесполезная трата времени и сил.» — С Робин Гудом ты преувеличил, Дадзай, у меня не настолько крупные планы. — Тогда зачем ты это делаешь?! — с искренним непониманием воскликнул Дадзай. — Сначала ответь, откуда ты узнал про детей? — ледяным тоном прошептал Ода. — Я про них не обмолвился в ходе нашего разговора ни словом. У любого другого человека услышавшего эту сталь в голосе, в жилах застыла бы кровь, но как видно не у Дадзая. Он лишь сокрушенно вздохнул, видимо понимая, что если не ответит сам, то точно не получит ответа на свой вопрос. — На самом деле это было элементарно. Правда сначала я подумал, что они нужны тебе самому. Что греха таить люди любят деньги, а тем более те, которые можно получить легко и в большом количестве. Но за время нашего с тобой общения я уже успел составить о тебе некоторое мнение. И в него определённо не вписывалась алчность к этому источнику зла. Вот только тогда становилось ещё больше непонятно, к чему было все это. А потом я заметил на верхней полке шкафа фотографию с целой маленькой бандой детей и все встало на свои места. — подросток указал пальцем вверх, за спину Оды. — Вряд ли это лично твои дети, в доме, как я заметил, кроме тебя никто не живёт, да и следов их времяпрепровождения здесь нет, однако на лицах всех без исключения выражение искреннего доверия и любви к тому, с кем они фотографируются. Дети разных возрастов, но несовершеннолетние. Можно подумать, что они из детского дома, однако это не так. Они слишком хорошо одеты для этого и ухожены. Да и такое выражение бывает на лицах лишь тех, кого спасли, а не тех, к кому просто приехали в гости. Кстати, и то, что ты меня вытащил из того здания, сказало мне о многом и прекрасно вплелось в мою теорию в качестве подтверждения. А вывод один — они бездомные, брошенные или же оказавшиеся в трудной ситуации. И ты стал для них семьёй. Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство? Ода посмотрел туда, куда указывал Дадзай. Он прекрасно знал, что там увидит, но все равно почему-то обернулся. Всё в словах мальчишки и правда казалось элементарным. Вот только это было на первый взгляд. Конечно, легко сложить что-то в логическую цепочку, зная все факты или человека, с которым давно общаешься. Но Ода плохо представлял, как можно так легко сложить в своей голове то, что только что выдал подросток, пообщавшись с ним всего час или два и впервые увидев все комнаты дома, притом даже не останавливаясь в каждой из них. Разглядеть такие мелочи и обратить внимание на маленькую неприметную с первого взгляда фотографию, разве кому-то такое могло быть по силам? Мальчишка все больше удивлял мужчину. — Я просто хочу помочь тем детям не пропасть в этом мире. — вспомнив, что задолжал ответ проговорил Ода. — А для этого мне нужны деньги. "И почему это прозвучало, как оправдание?" Дадзай отчего-то нахмурился. Победоносное выражение, с которым он только что объяснял весь ход своих мыслей, казавшихся ему элементарным делом, куда-то улетучилось. Некоторое время в кухне висела гнетущая тишина. Вот только было непонятно, чем она была вызвана. За волосами, завешивающими лицо Осаму, нельзя было разглядеть его глаза и их выражение. Можно было бы сказать, что разговор закончен и парень теперь просто обдумывает все сказанное, вот только по его поджатым губам становилось ясно, что это не так. Дадзай не собирался останавливаться на этих словах. Ему явно было что ещё сказать, вот только он почему-то не решался. Чутье подсказывало Оде, что разговор предстоит еще длинный. Заподозря это, он хотел было заварить для них чаю, и уже собирался двинуться к плите, но голос подростка его остановил. — Скажи… — вытянутая вдоль стола рука парня вдруг сжалась в кулак, — Ода, а почему именно эти дети? Сакуноске в недоумении уставился на подростка. — Почему ты хочешь помочь именно этим детям? — повторил Дадзай и  вздернул подбородок. На его губах застыла дружелюбная и мягкая улыбка, вот только глаза… Глаза излучали жестокость и были колючими словно лёд. — Ода, ты знаешь, сколько в мире существует таких же несчастных? Их бесчисленное множество. Блуждающие души, у которых нет ничего, кроме жалкой надежды и желания прожить хотя бы ещё один день. И все они, Ода, ищут спасения. Вот только мало кто находит. Так чем же эти дети лучше всех других, а, Сакуноске?! — голос парня был отчего-то полон какой-то давней обиды. Где-то на задворках сознания у Сакуноске вдруг зародилась одна мысль, но мужчина пока не обратил на неё внимания. Сейчас его волновало другое: глаза подростка смотрели на него с нескрываемым вызовом, и было видно, что он готов отстаивать эту свою точку зрения, вот только заинтересовало его отнюдь ни это. За всем этим муляжем Ода разглядел в них отголосок слабой угасающей надежды. Будто бы подросток где-то в глубине своей души надеялся, что мужчина сможет найти достойный аргумент, подобрать нужные слова, чтобы его переубедить, что он покажет смысл своих действий в этой, кажущейся ему бессмыслице. Возмущение Дадзая и правда было вполне обоснованно. Ода и сам не раз задумывался над этим, и каждый раз разрывался между тем, что хотел сделать и тем, что мог. А мог он не так уж и много, столько же, сколько и любой другой человек. Поэтому, немного подумав, Ода просто сказал общеизвестный факт: — Мы не боги, Дадзай, всего лишь люди. А для таких, как мы, есть поговорка: спасать всех — не спасти никого. В глазах подростка отразилось нескрываемое разочарование. Было видно, что он хотел услышать от мужчины совсем не это. — Так может правильней не спасать вообще? — прошептал он. — Почему одни должны обрести все, когда остальные обречены продолжать страдать? Разве это справедливо? — В твоих словах сейчас нет правоты. Не замечать бед других, каждый раз проходя мимо — тоже отдельный вид несправедливости. Граничащий с жестокостью. — парировал Ода. Дадзай скептически прищурил глаза. — И в чем же тогда, по твоему, заключается правда? Что изменят твои попытки спасти несколько десятков, против миллионов, которые погибнут. — Конечно, я не смогу спасти их всех. — в голосе Оды слышались нотки нескрываемое горечи и печали. — Но я испытываю радость, спасая каждого из них. — Яясно, тешишь свое самолюбие, значит? Что ж, это вполне в духе каждого человека на этой земле. — Дадзай закинул ногу на ногу и соединил руки в замок. Его глаза вдруг стали смотреть на Оду с каким-то совершенно иным выражением. «Презрение» — так бы описал его Сакуноске. Словно Осаму увидел что-то самое обыденное и приземленное там, где хотел видеть хотя бы отголосок божественного. Весь вид подростка сейчас так и говорил: «Я разочарован в тебе.» — А как по мне, то  действия таких, как ты только подпитывают несправедливость этого мира. Ода прикрыл глаза. Что говорить, раньше он думал о том же, вот только тогда он был молод и ещё кое-чего не понимал. Одной очень простой вещи, хоть она и идёт всегда рука об руку с каждым человеком. — В мире тьмы, то что делаю я, тебе кажется ерундой и несправедливостью. По твоей логике лучше не спасать вообще, верно? Подросток откинулся на спинку стула и заинтересованно поднял бровь. — Вот только ответь, для чего тогда этому миру нужна надежда? — Надежда нужна лишь идиотам, которые не могут позаботиться о себе сами.— холодно и без колебаний произнёс Дадзай. — По сути она бесполезна. А люди, верящие в неё, слабы и глупы. В действительности, только убив ее, можно стать по-настоящему свободным. ТЕБЯ НИЧТО БОЛЬШЕ НЕ ДЕРЖИТ, тебе становится все-равно, и ты получаешь, наконец, возможность сосредоточиться на мыслях о том, что следует делать, а не о том, что теперь будет. Внезапно Оду пронзила догадка, все крутившаяся до этого в его голове на заднем плане во время этого разговора. И слова подростка сейчас её только усилили. — А ты ведь сейчас говоришь о себе, да, Дадзай? — подросток осознав что его раскусили, только поджал губы, но глаз, полных уверенности в своей правоте, не отвёл. — Но знаешь, не все при рождении были наделены способностью полагаться только на свои силы. И мне жаль, что в свое время тебе никто не помог, что не нашлось человека, способного показать тебе надежду на лучшее будущее. Но одновременно я рад, что ты смог со всем справиться в одиночку и в таком юном возрасте. Ода помолчал, собираясь с мыслями. — Вот только обычным людям, а тем более брошенным детям именно надежда помогает продолжать жить, на земле полной несправедливости, находить в себе силы не сломаться. Она становится их смыслом. Поэтому людям, по неудачному стечению обстоятельств оказавшимся на самом дне, нужны люди, несущие им свет, им нужно верить, что за ними прийдут, что спасут. Пусть таких как я немного, и не каждому из таких как ты, Дадзай, удаётся их встретить. Пусть для самой вселенной и  большинства людей ничего и не изменится, но мои попытки изменят очень многое для этих детей. И кто знает, может в будущем каждый из них тоже спасёт кого-то от этой тьмы. Эффект бабочки, только направленный не на разрушение, а созидание. Может мелочь, котрую я делаю сейчас, станет началом будущего, в котором больше не останется таких несчастных, погрязжих во тьме. Глаза Дадзая неотрывно смотрели на Оду. Было видно, что эти слова произвели на него впечатление. И Сакуноске его понимал, вряд ли подросток когда-нибудь мыслил в таком направлении. Чтобы осознать такое Оде самому понадобился ни один год. — А ты романтик, Одасаку. — обдумав наконец слова мужчины, выдохнул с восхищением Дадзай. Брови Оды поднялись от удивления. — Одасаку? — отчего-то интонация получилась больше утвердительная, чем вопросительная. Подросток лишь пожал плечами и стал с двойным интересом рассматривать кухню, словно пытаясь запомнить расположение предметов. Его взгляд остановился на чайнике, и Осаму поднялся в его направлении. Ода настороженно за ним следил. Воспоминания о двух брошенных в него лезвиях были ещё слишком свежи. Пускай сейчас Дадзай и выглядел безобидно и дружелюбно, Сакуноске не был уверен, было ли это ещё одной его маской или все же искренностью. По-хозяйки набрав в чайник воды и щёлкнув кнопкой, Дадзай застыл в ожидании, стоя спиной к мужчине. В повисшей тишине Ода попытался опеределить для себя, что сейчас чувствует. Подросток вызывал у него вихрь разрозненных ощущений. Его мысли были ему понятены и непонятны одновременно, сам он был опасен, а вроде и безобиден, его действия то настораживали, то казались близкими и знакомыми. Было не понять, где лукавство и ложь, а где искренность. То он казался врагом, то становился другом. Однако вот так болтать Оде нравилось. Ему казалось, что он нашёл самого себя из прошлого, и теперь мужчина хотел попробовать поменять мысли этого подростка, помочь найти тот смысл, который сам Ода обрел с помощью того незнакомца. Мальчишка был далеко не глуп, и было видно, что  взгляд Сакуноске на обсуждаемую ими тему пришёлся ему по душе. Правда пока не было понятно, повлияет ли он на мировоззрение подростка и изменит ли его к лучшему.  — Я просто подумал, — весело проговорил вдруг Дадзай, выводя мужчину из размышлений, — что Ода звучит слишком официально, Сакуноске — слишком длинно. А Одасаку, как по мне идеальный вариант. — вот только за всем этим весельем слышались что-то ещё. Что-то, что пока Ода разобрать не мог. Но оно ему не нравилось. — Вот как. — пробормотал он. — Звучит, как кличка. Подросток резко обернулся к Оде с застывшей на губах улыбкой и совсем не весёлыми глазами. — И не так устрашающе, верно? — приторно протянул он. " И что бы это могло значить? » — подумал Ода. Чайник щёлкнул, сообщая о том, что вода закипела, и подросток снова отвернулся, в поисках чашек и самой заварки. А через секунду раздался его сокрушенный возглас: — Одасаку, у тебя что нет чая? — Только кофе. — Ну вот, а мне в кои-то веке его захотелось. Ладно, придётся пить кофе. Где оно тут было... — он принялся шебуршать чем-то в шкафу, словно у себя дома. — Может тебе помочь? — решил предложить Ода. Все-таки гостем здесь был Дадзай, да ещё и раненым. — Да я справлюсь. — отмахнулся тот, наконец выуживая банку с кофе, и тут же потянулся к буфетнице в поисках хлеба. По крайней мере так казалось Оде, вот только в следующий миг он увидел в руках подростка широкое лезвие ножа. С одной стороны в этом не было ничего такого, вот только завладев им, Осаму замер, все так же стоя спиной к мужчине. — Значит бывший киллер теперь заботится о сиротах и ворует деньги у мелких шаек, да? Занятно! — беззаботно проговорил он, смотря на фотографию с кучей ребетни. А затем повернулся к Оде лицом. Холодная сталь ножа отразила кровавые глаза Дадзая, неотрывно смотрящие прямо на Сакуноске. Во всей комнате повисла какая-то гнетущая атмосфера. Мальчишка медленно провел пальцем по острию, словно пробуя заточку оружия перед применением. Его лицо оставалось спокойным и безразличным, словно он собирался всего лишь намазать им масло на хлеб, вот только Ода хорошо знал это выражение профессионального бойца. Перед ударом жертва не должна ничего заподозрить, не должна чувствовать опасности, чтобы убийца мог все сделать быстро и без лишнего шума. Рука подростка вместе с зажатым в ней ножом опустилась вдоль тела. Ода подозрительно прищурил глаза, чуть склоняя набок голову. Если оружие собирались метнуть в него, это была не самая удобная позиция. Что крутилось в голове подростка Оде было не понятно, но вот жажда крови исходила от него волнами. Он чувствовал это своей кожей. В такой ситуации, когда действия противника было трудно предугадать, Сакуноске мог полагаться только на свою способность. – Что ты делаешь?— решил разрушить тишину Ода. — Хочу всего лишь кое-что проверить. Хороший нож, кстати. —Ага. На распродаже купил. Подросток сделал шаг в сторону Оды, затем ещё один, приподнимая руку. Сакуноске же остался на месте. Если подросток снова задумал его убить, он это "увидит" и успеет среагировать. Способность никогда не подводила мужчину и сейчас он полагался на неё как никогда. Ну а если только ранить, то тогда нужно было быть особенно внимательным. Дадзай сделал ещё шаг навстречу. Его глаза с каким-то непонятным выражением лукавства и угрозы смотрели прямо на мужчину. Рука Оды по привычке дернулась в направлении пистолета. Ещё один шаг. Ещё одна секунда. "Если он подойдёт ещё немного, то сможет просто с размаху всадить нож по самую рукоять" , —подумал Ода. "Почему до сих пор нет видения, если я кожей чувствую, что меня хотят убить?" Дадзай сделал ещё шаг и остановился прямо напротив Сакуноске, играя ножом. В его взгляде читалась явная насмешка над своим аппонентом. "А если ему удалось каким-то образом обойти мою способность?"— Эта мысль заставила его руку мгновенно выхватить пистолет и наставить точно в плечо подростка. Однако запоздало пришла мысль, что собственно откуда Дадзаю вообще о ней знать. Но даже если и так, Ода слишком любил жизнь, чтобы просто вот так погибнуть от рук ребёнка. Пусть он больше не убивал, вот только отказываться от самообороны не собирался, тем более, когда этот ребёнок так любил опасные игры с чужими жизнями. Терпеть такое Ода не хотел. Дадзай прислонился щекой к лезвию ножа. Он полностью отдавал себе отчёт в том, что оказался на прицеле, однако в его глазах все равно отражались искорки какого-то задорного, нездорового веселья и Осаму почти промурлыкал: — Ты мне веришь? "Во что? В то, что ты меня снова не попытаешься убить? Или в то, что все это просто какое-то недоразумение, переросшее в опасную для нас обоих ситуацию?" - с иронией подумал Ода. — Только пока держу тебя на мушке. Положи нож. — проговорил Сакуноске, сжимая пистолет. Голова мальчишки с дружелюбной улыбкой на губах, будто они были давними друзьями склонилась на бок. — И отчего мне нравится, когда ты мне угрожаешь? Дадзай плавно поднял нож на уровень груди, наставляя лезвие точно в то место, где было расположено сердце Оды. Сакуноске, заметив это действие, проглотил подступившую горечь. " А мне уже было показалось, что ты начал мне доверять, ну или хотя бы перестал считать своим врагом" — подумалось мужчине. Он не хотел стрелять в подростка. Но почему жизнь такая жестокая, почему она заставляет его делать это. Указательный палец уверенно, и оттого невыносимо противно, лёг на курок. Все в душе Оды противилось тому, что он собирался сделать, вот только чувство самообороны было сильней. — Такое может нравиться только идиотам, Дадзай. — произнёс Сакуноске с горечью. Глаза подростка смешно округлились от удивления, словно он впервые услышал упрёк в свою сторону насчёт того, что ему может нравиться, а что нет. — Нет, Одасаку, мне это нравится, потому что ты не промахнешься. Внезапно пришло видение об опасности, в котором подросток всаживал нож в тело мужчины. Ода видел, как его кровь растекается по одежде кляксой, а затем он валится на бок. Видение закончилось, и тут же, словно решив доиграть уже то, что начал, Дадзай бросился вперёд. Не успев разобраться в сказанном подростком и повинуясь просто инстинкту выжить, Ода произвольно отклонился в сторону от предстоящего удара и нажал на курок. Секунда. Такой до боли знакомый и одновременно чужой звук выстрела, слившийся с его собственным сердебиением. Лёгкий дымок от разогретого металла и резкий запах. Ода не промахивался. Никогда. Тем более с такого близкого расстояния. И в этот раз он отнюдь не промахнулся. Вот только там, где предположительно сейчас должен был быть подросток оказалась пустота. А стена напротив мужчины пробита пулей. Сакуноске настороженно поискал Дадзая глазами. Тот уже стоял возле открытого холодильника и что-то мазал на откуда-то взявшийся в его руках кусок хлеба, создавая подобие бутербродов и складывая их на тарелку. — Как ты... — однако Ода не закончил, начиная и сам осознавать, что только что произошло. В голове, полыхала только одна мысль: "Его провели." Дадзай с самого начала не хотел причинить ему вред, а только создал видимость, чтобы Ода поверил в грозящую его жизни опасность. Всё это было просто игрой умелого актёра, для единственного зрителя в зале. В последнюю секунду, когда подросток бросился вперёд, то поменял траекторию своего движения, отклонившись чуть в бок. И в итоге ни лезвие, ни пуля не задели свои цели. Однако на столько подгадать время для того, чтобы увернуться, просто не возможно. Подростка сейчас спасли ни какие-то его личные умения, а невероятно огромная удача. Интересно, в который раз? Ода просто без сил опустился на стул. Кажется он вымотался. — Я знаю, что ты не хотел стрелять. Уж извини, что спровоцировал. — виновато проговорил Дадзай, ставя на стол две кружки с кофе и следом бутерброды. — Помнишь я сказал, что хочу кое-что проверить? Ода лишь кивнул, припоминая что-то такое, и Дадзай продолжил: — Первое, я убедился в том, что ты владеешь способностью. Это ведь так? — Как ты это понял? —не стал отрицать Ода. — Заподозрил ещё в первый раз, когда ты увернулся от лезвия, да ещё и скрутил меня, но подумал тогда, что это была случайность. Во второй раз эта мысль прозвучала в голове уже настойчивей. Но сейчас я в этом убедился. Ты полностью уклонился от моей атаки, хотя не мог знать, куда я собираюсь ударить. Видишь будущее, значит? — Всего на шесть с половиной секунд. — Однако даже они бывают судьбоносными, —подмигнул Дадзай, присаживаясь за стол и беря в руки бутерброд с сыром. Ода отхлебнул из кружки ароматную жидкость, стараясь переварить все недавно случившееся и сказанное и не сойти с ума. Наблюдательность подростка поражала, как и его дедукция, вместе со способностью связывать и подмечать малейшие факты. В будущем он мог бы стать хорошим полицейским или детективом, и было искренне жаль, что подросток уже сейчас ступил на сторону зла, на кривую дорожку, ведущую в никуда. — А во-вторых?— решил уже не тянуть Ода. Чтобы там ни было, вряд ли его уже что-то удивит. Дадзай отхлебнул кофе, запивая съеденный бутерброд, и отставив кружку в сторону, подпер голову рукой. На его лице расплылась кошачья улыбка, а в глазах плясали маленькие демонята. — Ты ведь тот самый "безупречный" киллер — Ода Сакуноске, верно?