Знакомство

Поднимаясь к себе в спальню, Оде казалось, что из него просто взяли и резко выкачали всю энергию. Поэтому, дойдя до кровати, он просто рухнул на неё, даже не переодеваясь. Холодные простыни и мягкая подушка наполнили душу мужчины истинным счастьем. Однако заснуть ему было не суждено. События прошедших часов продолжали водоворотом крутиться в его голове. В мыслях постоянно мелькало лицо этого мальчишки, его кем-то изуродованное тело, которое он пытался скрыть бинтами. Ода зарылся лицом в подушку, стараясь выкинуть эти картинки из головы. Но внутренний голос все продолжал повторять: "Шестнадцать. Ему наверняка не больше шестнадцати." Что должно было произойти в жизни этого парня, чтобы получить такие увечья? Пусть он и был беспризорником, но ведь именно такая жизнь наоборот учит, как не попадать в руки людей, любящих поиздеваться над другими. Если ты, конечно, не дурак. Одновременно с этим Оду поражала везучесть парня. Получить пусть и глубокое, но не смертоносное ранение, когда других из банды убили за раз, это здорово. Всё равно, что выиграть в лотерею. А когда тебя ещё и спасает из заброшки, в которой обычно никто не бывает, можно сказать прохожий... Это просто джекпот. Чтобы выиграть такой же счастливый билет, Оде, наверное, нужно было бы поставить на кон свою жизнь. Видимо ангелом-хранителем у этого пацана был сам Бог. Ода перевернулся на спину и посмотрел в белоснежный потолок. Опять этот белоснежный цвет. Его мысли снова вернулись к шрамам, но вскоре те оказались вытеснены недовольством из-за потерянной суммы.. На самом деле Оде нужны были деньги не только для себя. У него до сих пор оставались некоторые сбережения, оставшиеся ещё с прошлой жизни, так что при хорошей экономии на них можно было спокойно жить ещё несколько лет. Но их все равно нужно было хотя бы периодически пополнять. Однако сейчас данная сумма нужна была не ему лично. Просто на данный момент он помогал кое-кому. Провалявшись в кровати полчаса, без сна и постоянно ворочаясь, мужчина поднялся и подошёл к окну. Прохладный воздух раннего утра окутал его тело, и Сакуноске поежился, однако продолжил стоять на месте. Ему нравился этот отрезвляющий холод. Вот только понравится ли он мальчишке, закрытому в подсобке? Сакуноске вдруг вспомнил, что так и не накрыл его ничем. Выругавшись на себя, Ода пошёл к выходу из спальни, припоминая, где оставил пальто мальчишки. Если сон не шёл, значит нужно было занять себя делами. Для начала проверить, как там подросток, пришёл в себя или нет, посмотреть его состояние, а затем мужчину ожидал обратный рейд к нежилому району. Ода очень не хотел ввязываться в неприятности, поэтому решил не ждать у моря погоды, а постараться собрать информацию о том, ищут ли уже его или мальчишку. И если их уже были вычислили, то нужно было придумать, куда податься, чтобы тебя не нашли. Да и вообще хотелось знать достоверно, что произошло ночью в том здании. Сакуноске просто чувствовал, как по его до этого спокойной жизни рябью идут трещины. И это ему отнюдь не нравилось. Сняв с вешалки увесистое пальто, Ода подошёл к двери подсобки и повернул ключ в замке. Дверь приоткрылась, впуская в кромешную темноту луч света, но затем остановила свое движение. Сакуноске на мгновенье застыл на месте. Перед глазами пронеслась яркая вспышка видения, в котором подросток, выскочив из-за угла, с беспристрастным взглядом вспарывал ему шею широким лезвием. Против любого другого человека это был бы неплохой ход, однако... Ода устало выдохнул и сбросил пальто у стены, все же открывая дверь шире. Его мучала только одна мысль: Откуда у подростка было лезвие, если он его до этого обыскивал. Стоило ему переступить порог, рука мальчишки вылетела молниеносно. Но Ода хорошо помнил и её траекторию и цель. Шаг в сторону , чтобы увернуться. Шаг вперед чтобы приблизиться, выбить лезвие и заломать руку. Никаких лишних движений и неоправданной жестокости. Всего по минимуму и самое необходимое. Парень резко выдохнул, видимо от боли, когда Ода прижал тело подростка к стене. Он почувствовал, как тот вдруг обмяк, будто лишившись сил. Немного помедлив, он все же отпустил маличишку, проговорив, что ему с ним нужно будет поговорить позже, но тот неожиданно потерял сознание. Вздохнув который раз за день, Ода снова перенёс парня на матрас, затем прошёл в прихожую и снова достал верёвку. Парень оказался, действительно, опасным. Его жажда крови в момент нападения пугала тем, что была замаскирована за безразличием. Такие люди были по-настоящему страшными. Они не знали меры в жестокости, не знали, когда следует остановиться. Они убивали ради убийства, не считались ни с чьей жизнью, безразлично шагали по трупам и только так и жили. Сакуноске знал это не понаслышке, ведь раньше сам был таким. Именно поэтому теперь он связал парня по рукам и ногам. Пару минут назад пацан определённо хотел его убить, но в этот раз ему не удалось благодаря сработавшей способности Оды. Но если он оставит его свободным мало ли, что подросток может ещё выкинуть. Он вполне мог изменить свою политику и попытаться в следующий раз не убить, а просто сломать что-нибудь или задушить своего похитителя. По крайней мере так поступил бы сам Сакуноске на месте подростка. Ода на миг вышел за дверь, поднял брошенное пальто, и накрыл им мальчишку. Сейчас лицо того сново приняло детское невинное выражение и ничто в его внешности не выдавало того, что излучал его взгляд всего несколько минут назад. "Похоже, я нашёл ящик Пандоры. —мелькнуло в голове Оды. — А с виду ведь и не скажешь." Закрыв дверь на замок, Ода отправился на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Пока электрический чайник грелся, он все думал, как лучше поступить со сбором информации. Ходить в одиночку было бы слишком долго и подозрительно, тем более оставлять раненого одного не хотелось и казалось неправильным. Поэтому Ода решил, что поручить это дело будет лучше всего его личной маленькой "банде". Горячий кофе, заставлял кровь бурлить, быстрее нестись по венам, и от этого тепла настроение у мужчины начало подниматься. Допив остатки, Ода сполоснул кружку и вышел за дверь, навстречу брезжещему над городом рассвету.

***

Именно бандой это было очень трудно назвать. Просто свора разношерстных мальчишек и девченок из неблагополучных семей, предоставленных самим себе, из-за безответственных родителей. Некоторые сбежали из дома, некоторые все ещё продолжали жить с такими родственниками, других просто бросили на улице. Возрастом от подростков до ещё совсем детей. Ода находил их случайно и каждый раз просто не мог пройти мимо. Для того, чтобы у детей была крыша над головой, он выкупил ещё один дом, в котором было все самое необходимое, и все время заботился о том, чтобы у них в холодильнике была еда. Ребята большую часть своего времени были предоставлены сами себе. Несчастье их сплотило, старшие помогали и учили младших, младшие же бесприкословно тех слушались. Они всегда стояли друг за друга горой. Ода периодически их навещал, и его визиты всегда вызывали бурную радость. Собственно говоря, именно им Ода и планировал достать ту сумму. Дети росли быстро, хоть они никогда ничего и не просили, но им нужна была новая одежда и обувь, игрушки и канцелярия, . Стоило Оде постучать в дверь ровно четыре раза (так они условились узнавать своих), раздались звуки кучи бегущих по паркету босых ног. Несмотря на ранний час дети уже не спали. — Ода! — Там Ода! — раздались крики за дверью. Сакуноске почувствовал, как его губы сами собой расползаются в улыбке. Дверь приоткрылась и в щели показался настороженный глаз. Убедившись, что это был действительно их друг, дверь отворилась полностью и дети гурьбой выбежали на порог, обнимая Оду, смеясь и наперебой щебеча обо всем на свете. Когда первая волна радости спала и детишки начали расходиться по своим брошенным делам, Сакуноске отозвал самого старшего в сторонку, чтобы попросить о помощи. Ода рассудил, что так будет безопаснее и быстрее всего. Подростки из этого дома, были его личными "ушами". Бегая по городу, они многое видели, слышали, что-то подслушивали, что-то узнавали от местных торговцев. Им было намного легче, чем самому Оде, узнать, если в городе уже начали искать этого подростка. Старший из детей отвечал, что постарается сделать все, что в его силах. Для них это всегда казалось какой-то игрой в сыщиков, тем более, что они были только рады помочь своему другу. Поблагодарив его и немного задержались на чай, Ода отправился домой. Если подростки что-то выяснят, то обязательно с ним свяжутся. Добравшись до дома, первым делом  Ода решил проверить состояние раненого. Был уже шестой час, времени, пока он отсутствовал прошло достаточно. Свет от открытой двери просочился в помещение, осветив то место, где сидел подросток. Именно сидел. Его голова была опущена, лицо завешено волосами, а руки все так же связаны за спиной. На звук открывшейся двери он никак не отреагировал, и создавалось впечатление, что он спал. Ода сделал неуверенный шаг в комнату. Пусть предупреждающего видения об опасности и не было, но осторожность здесь лишней не будет. И он не ошибся. Стоило ему сделать ещё шаг, как подросток резко поднял голову, верёвки с его рук вдруг спали, и Оде пришло видение. Сново лезвие, только теперь не такое большое и летящее ему в лицо. Прошло ровно шесть секунд, прежде чем подросток действительно метнул свое оружие. Мужчине не составило труда увернуться от такой простенький атаки. — И откуда ты постоянно берёшь лезвия? — задумчиво задал вопрос Ода, смотря на ударившийся и отскачивший от стены предмет. Подросток лишь хмыкнул. — Секрет фирмы. — надменным голосом прошептал он, смотря прямо в глаза мужчины. —Интересно. Повисла пауза, за время которой оба словно оценивали друг друга перед какой-то битвой. Подросток внимательно оглядел Оду, задержав взгляд на пиджаке в том месте, под которым находилась кабура с пистолетами. И было непонятно, то ли он действительно понял, что там было что-то спрятано, то ли просто так неудачно остановил свой взгляд. — Как тебя зовут? — миролюбиво спросил Ода. Парень прищурил глаза. — А на кого ты работаешь? — разнесся в помещении его голос. Ода решил, что ему нечего скрывать и играть в эти кошки мышки. Это всегда было не его. А вот подросток явно умел заговаривать зубы. От него потоками исходила нескрываемая враждебность. Детская и чем-то милая внешность сейчас уступила свое место чему-то звериному и нечеловечному. Неестественному. Чужеродному. Наверное, именно так можно описать то, как выгладит на лицах ещё совсем подростков жестокость и жажда крови. И зрелище это по истине жуткое. — Ни на кого. Я просто вытащил тебя из той заброшки. — И конечно же ты там оказался, когда случайно проходил мимо? — с сарказмом задал риторический вопрос мальчишка. —Примерно. — отводя взгляд в сторону, пробормотал Ода. Вообще он хотел ответить именно это, так как ничего лучше придумать не успел. Но видно его ложь смогли распознать даже раньше, чем он успел её сказать. Необычный парень. Разговор явно не клеился. По сути сейчас подросток был свободен от пут и мог попытаться сбежать, однако почему-то все ещё оставался на месте. — Как тебя зовут? — властно спросил он, словно не спрашивая, а отдавая приказ, но в его голосе был слышен явный интерес. — Ты военный или служащий? — Отвечу только, если ты потом тоже назовёшь себя. — холодно проговорил Ода. — Обмен информацией значит? — парень прикрыл глаза, словно обдумывая предложение, а когда открыл, они вдруг стали не по годам взрослыми и даже в этой темноте отливали кровавыми бликами. — Идёт. — Меня зовут Сакуноске Ода. И нет я не военный и не служащий. Можно сказать, что на данный момент я являюсь безработным. — А пистолеты? Ода произвольно притронулся к тому месту, где был один из них. "Значит, все же каким-то образом заметил их, да." — мелькнула в голове мысль. Но Сакуноске очень не хотел отвечать на этот вопрос. — Был уговор... — Пистолеты. — холодно и бесприкословно повторил подросток. "Это становится похоже на игру в одни ворота"- недовольно подумал мужчина. Но делать было нечего, кто-то же должен был первым сделать шаг навстречу и открыться. —Остались с прошлой работы. — сухо процедил Ода, смотря прямо в глаза подростка. — Они — моя привычка, которую я никак не могу бросить. Пока Ода говорил, мальчишка наблюдал за каждой его эмоций. Словно оценивая его слова на каком-то детекторе лжи внутри себя. Видно что-то для себя решив, он наконец произнес: — Меня зовут Дадзай Осаму. — Дадзай Осаму значит... — Что-то не так? — вдруг настороженно спросил подросток. В его тоне были слышны нотки беспокойства, словно это имя и фамилия могли что-то сказать мужчине. — Нет. Просто слишком уж складное имя, словно псевдоним. — проговорил Ода, на что парень лишь безразлично пожал плечами, но было видно, что от такого ответа он явно расслабился. А Сакуноске оставалось только гадать правду ли сказали ему или ложь. — Как ты себя чувствуешь? — решил сменить тему Ода. Но ответом ему была тишина. Дадзай изучающе смотрел в лицо Оды, словно увидел перед собой что-то необычное, чего давно не видел. Его взгляд потемнел, из него полностью исчез свет. Глаза приняли цвет тёмного рубина, сердце которого подсвечивалось будто бы огнём. У обычных людей таких глаз не бывает, Сакуноске знал это не по наслышке, ведь повстречал их не мало за свою жизнь. Такие глаза можно было бы увидеть на иллюстрациях с изображением монстров, нечести или же дьявола. Глаза видящие истину и способные распознать ложь. — А у тебя взгляд убийцы, Ода Сакуноске. — после небольшой паузы прозвучал голос Дадзая. Это было сказанно с такой уверенностью, словно мальчишка видел своего собеседника насквозь. В его победоносном взгляде читался нескрываемый вопрос: "Ну и как ты сможешь объяснить такое!?" Было понятно, что данным способом Дадзай стремился вынудить мужчину на ложь. Он специально задавал самые неподходящие и каверзные вопросы, на которое не захотелось бы отвечать даже самым близким людям. Видно мальчишка хотел таким образом уличить Оду в обмане, чтобы после полноправно признать того своим врагом. Всё это означало, что пока что он сомневался, как ему нужно было относиться к Сакуноске :как к спасителю или же все-таки похитителю. Вот только Ода прекрасно знал, что нужно делать в таких случаях. Против таких людей, как Дадзай, политика была только одна — говорить все как есть, иначе запутаешься в своей же лжи. Врать людям, с таким подвешанным языком, заранее было провальным делом. — Может быть и так... — с горечью и отвращением проговорил Ода, отчасти признавая правоту в словах подростка. Да, единственное, что до сих пор оставалось у мужчины из его прошлой жизни — это пистолеты, ставшие навязчивой привычкой, и глаза, безэмоциональные и холодные, такие необходимые в работе киллера. Вот только теперь они больше не были пустыми, не были мёртвыми. Они только недавно научились видеть свет, и пока лишь поглощали его, но в последнее время Сакуноске все чаще старался и сам стать его источником для других. Помогая кому-то  или спасая, он чувствовал, как озаряет чью-то жизнь надеждой и верой. И ему нравилось это ощущение. Нравилось смотреть в глаза радующихся детей или благодарящих и немного смущенных от своей беспомощности стариков. Это не было тщеславием. Оде просто от всей души нравилось нести людям свет. — Может быть и так. — увереннее повторил Сакуноске, делая шаг к мальчишке, присаживаясь напротив него и заглядывая прямо в его жуткие глаза, отражение внутреннего мира подростка. — Но не душа. Чего не скажешь о тебе, Дадзай Осаму. Я не знаю, кто из нас двоих успел больше замарать руки в чужой крови, но чувствую, что ты уже без сожаления с головой погряз в этом болоте. Уже сейчас мой взгляд не сравнится с твоим. Однако знай, ничего хорошего в этом нет и мой тебе совет: бросай это дело. Игра с жизнями и судьбами людей никогда не принесёт тебе счастья. Она того не стоит. От этих слов мальчишка будто бы на миг опешил.  А затем посмотрел на Оду взглядом, словно увидел наконец в нем человека, способного дать ему достойный отпор. — А что же тогда, по твоему мнению, в этой жизни стоит того, Ода Сакуноске? Игра со смертью? — подросток вызывающе смотрел на человека напротив себя, однако было видно, что заинтересованно ждал его ответа. Ода пожал плечами. — Может быть все намного легче, и это сама жизнь? — по крайней мере для Сакуноске ответ был именно таким. В помещении повисла глухая тишина, словно оба переваривали слова друг друга. — А ты интересный. — вдруг по-дружески улыбнувшись, проговорил Дадзай. На его лице, до этого жестоком и подозрительном по отношению к мужчине, вдруг появилось обычное мальчишечье выражение. Способность, с которой он менял свои маски просто поражала. Тон подростка сменился с официального на будто бы капризный, и в помещении прозвучала фраза, от которой Ода позволил себе наконец расслабиться. Подросток потребовал у него воды.