Знакомство

Выйдя из здания с мальчишкой на спине, Ода двинулся в сторону жилых районов, стараясь передвигаться по тёмным улицам, чтобы не привлекать к себе внимание. Пусть время было уже и позднее, но в городе продолжала кипеть жизнь, а встретить прохожего, когда у тебя раненный ребёнок на плечах, как-то не хотелось. Дом Оды находился в захолустном районе, расположенном недалеко от этих самых заброшек. Отсюда нужно было пройти всего-то несколько кварталов. Там селились в основном семьи с детьми или стариками, которым еле-еле удавалось сводить концы с концами. Ряды одинаковых домов, были обшиты металлом, пластиком или же деревом, и снаружи напоминали сараи, реже встречались кирпичные. Идеальное место, если хочешь чтобы в этом городе тебя никто не нашёл, поэтому Ода здесь и поселился. Тогда денег у него было достаточно, так что он благополучно купил себе одну из кирпичных двухэтажных построек. Дом был маленьким, обшарпанным и потертым от времени, как и все остальные, но почему-то именно в нем было так уютно сердцу и спокойно душе мужчины. Подросток за все время, что они были в пути  не приходил в себя ни разу, и не издавал ни звука. Сакуноске только иногда слышал у своего уха его частое прерывистое дыхание и только это его успокаивало. Остановившись на развилке переулков, Ода поудобнее перехватил мальчишку.  Голова того уперлась в шею мужчины. Видно от встряски рана на боку подростка открылась ещё сильнее, потомучто Ода вдруг почувствовал, как его одежда мокреет. Нужно было торопиться. Неизвестно, сколько крови он успел потерять. В заброшке мысль спасти пацана  пришла сама собой. Тогда она казалась чем-то естественным, но сейчас, пройдя уже большую часть пути, Сакуноске стали мучить сомнения. Он не знал ни кем был этот мальчишка, ни как он отреагирует на то, что его кто-то спас. Его банда могла начать потом его искать, принять Оду за врага и внезапно напасть. А в такой схватке даже у него, с его способностью, не было бы шансов выжить. И тут возникал вполне закономерный вопрос: А нужны ли были Оде все эти проблемы? Ответ был очевиден, однако... Бросить раненого, который мог умереть, а тем более ребёнка? Сакуноске точно не опустился бы до такого. Тем более что-то в этом парнишке привлекало Оду, пусть тот и казался самым обычным. Его заинтересовала то ли способность, с которой парень все ещё продолжал цепляться за жизнь, хотя для другого подростка конец уже был бы решён, то ли лицо, сейчас такое детское и беспечное, которое безжалостная судьба заставила повзрослеть раньше времени. Наверное, в этом Сакуноске видел их некую схожесть. Родственную душу так сказать. — А я ведь был таким же, как и он. — с улыбкой думал Ода, шагая по порушенному асфальту улицы и стараясь не споткнуться в темноте. —Наверняка у него нет ни своего дома, ни родителей. Ведь люди со счастливой судьбой не вступают в банды, а тем более в подростковом возрасте. Мягкие волосы мальчишки щекотили шею Оды, и ему вдруг показалось, что они были уже давно знакомы, хотя на самом деле не знали друг о друге ничего. Просто рядом с подростком у Сакуноске вдруг возникло в душе чувство какого-то тепла и желания заботиться. Как к младшему брату или сестре. Секундное ощущение, но такое яркое и чёткое, оно казалось давним и закоренелым. Естественным. "Не строй иллюзий. — вдруг раздался отрезвляющий в голове голос. — Первое впечатление очень часто бывает обманчиво." И с этим было трудно не согласиться. — Тааак... — протянул Ода, усаживая подростка на порожек у своего дома и доставая ключи. Раздался щелчек открытого замка, и деревянная дверь тихонько скрипнула, пропуская их внутрь. Первый этаж дома делился на кухню, ванную и небольшую подсобку, которая до сих пор оставалась пустой. Это объяснялось тем, что у Оды никогда не было настолько ненужных вещей, чтобы складывать их до худших времен. Он или пользовался вещью, или же сразу выкидывал то, что отслужило свое. Всего всегда было по минимуму и самое необходимое. На втором этаже находилась его комната с кроватью и шкафом для одежды. Но была ещё одна. Самая любимая, где он мог находиться часами. Она была заставлена шкафами, хранившими в себе многочисленные книги, у широкого окна стоял письменный стол, а в углу уютно расположилось обычное кресло с ночником, для позднего чтения. То тут, то там, немного неряшливо лежали книги, скомканные бумажки, пролетевшие мимо ведра, когда он пытался что-то для себя писать, но у него это не получалось. Вроде и беспорядок, но не бросающийся в глаза. Наверное, это и называли в народе творческой атмосферой. Сгрузив мальчишку на стул в кухне, Ода потянулся к шкафу за аптечкой. Не по размеру огромное пальто подростка  отправилось на вешалку. А вот снимать пиджак и рубашку пришлось осторожно. Кровь на краях уже успела подсохнуть, и Сакуноске старался не открыть рану ещё больше. Но какого же было его удивление, когда сняв с верха подростка всю одежду, он увидел слои бинтов, покрывающие весь его торс. — Ох, Боги. — прошептал Ода, устало закрывая глаза. Здесь явно нужны были ножницы. Когда с бинтами было покончено, а рана наконец обработана, умело зашита и забинтована свежими, Сакуноске выдохнул. Пусть внутренние органы и не были повреждены, но крови парень потерял знатно, это было отчётливо видно по мертвенно бледной коже и слишком холодным рукам. По хорошему его надо бы было отвезти в больницу, но Ода до сих пор не терял надежду на то, что этот пацан может знать, куда делись их деньги, а за свое спасение мог и поделиться этой информацией. С самого начала Сакуноске двигало не только простое милосердие. Да, именно оно было в большинстве причин того, чтобы помочь, но не отменяло факта того, что мужчине нужно было на что-то жить. Убирая препараты обратно в аптечку, после обработки пореза ещё и на щеке, Ода бросил теперь изучающий взгляд на тело парня, на которое до этого не обратил внимания. Теперь он понял, что пытался скрыть под бинтами молодой человек. Кожа была сплошь усеяна неровными, рубцеватыми шрамами от многочисленных широких и узких порезов, ожегов от сигарет, а кое-где и от пуль. Подросток был бледным сам по себе, но шрамы были белоснежными. Они расползались беспорядочными уродливыми узорами. Где-то выпуклые, неровно зажившие, где-то наоборот впалые, будто эти участки намеренно вырезали. Зрелище было ужасным, а ещё хуже, что это все находилось на теле ещё совсем мальчишки. Даже Ода с его насыщенной боями прошлой жизнью, сейчас не смог бы похвастаться таким раскрасом. Сакуноске встряхнул головой, отводя наконец взгляд, и поспешил одеть обратно рубашку и пиджак на тело подростка, предварительно обыскав карманы на наличие опасных для своей жизни предметов. Теперь перед ним вставал вопрос о том, куда деть мальчишку. Не в свою же кровать ложить. Неизвестно, как он себя поведёт, когда прийдет в себя, поэтому оставлять его без присмотра казалось глупым, а стоять каждую минуту рядом и следить Ода не мог тоже. Рассудив, что лучше переусердствовать, чем недоглядеть, Сакуноске положил один из матрасов на пол кладовки, и уложил подростка на него. Затем, немного подумав, он все же нашёл небольшую узкую верёвку и связал тому руки. Просто на всякий случай. Подросток спокойно дышал, теперь более ровно и глубоко, словно уже не находился в обмороке, а всего лишь спал. Что ж это было хорошим знаком. Парень определённо должен был выкарабкаться. Ода вышел из кладовки, закрывая дверь за собой на ключ, и пошёл к себе в спальню, мельком глянув на настенные часы. Было три часа ночи.

***

4 часа утра. Пробуждение было ужасным. Настолько, что хотелось проломить себе голову и умереть. Конечности ныли, голова трещала, а каждый вдох был сравним с опаляющим лёгкие огнём. А ещё ужасно хотелось пить. Первым, что увидел Дадзай прийдя в себя  была темнота и сначала ему подумалось, что возможно он все ещё спит, вот только затекшие руки, как видно связанные за спиной, говорили об обратном. Когда глаза немного привыкли к темноте, то наконец стали различать очертания стен. Комнатушка, в которой находился Дадзай была маленькой и совершенно пустой, за исключением заботливо предоставленного кем-то матраса, на котором сейчас и лежал парень. Закусив губу, Осаму резким движением  заставил свое тело принять вертикальное положение. Без рук это было несколько проблематично. Но со второго раза подростку это вполне удалось. Привалившись к стене, он судорожно выдохнул, сцеживая воздух сквозь зубы. Боль была просто невыносимая. Но несмотря на неё, мозг принялся активно работать, переваривая новую информацию. Итак, он был уже не в той заброшке. Кто-то переместил его сюда, и вопрос о том кто это мог быть оставался открытым. То ли его снова захватили остатки той банды, то ли это был кто-то новый. Сам Дадзай пока склонялся ко второму варианту. Чутье подсказывало ему это. Ведь если бы это были члены тех бандитов, то врядли Осаму отделался всего лишь связанными верёвками руками. Его посадили бы явно не на матрац, и заковали наручниками по рукам и ногам, а на голову бы снова надели мешок. То положение, в котором был оставлен Дадзай до своего пробуждения говорило скорее о простой предосторожности, когда не знаешь, чего ждать от человека, чем о желании полностью обезвредить. Ну или же о том, что противник был уверен в своих силах. Но об этом Осаму думать не хотел. "Интересно... — пронеслось в голове парня, — Кто же это у нас такой добрый и что ему надо." Дадзай перекинул руки наперёд и поудобнее устроился у стены. Её холод стал просачиваться сквозь одежду юноши, забирая себе его тепло. В помещении было зябко. Ощутив неприятную прохладу, парень вдруг понял, что на его плечах не хватает пальто, и тяжело вздохнул. Без него было совсем непривычно. Осаму чувствовал себя голым и как будто незащищённым. Надо было потом его поискать. Не зная, чем себя занять, Осаму подергал руками, пытаясь ослабить хватку верёвки, но та не поддалась. Узел был простой, по завязанный мастерски. Избавиться от такого можно только ножом, ну или если хорошенько постараться, то..  Дадзай в который раз поблагодарил свою вражденную предусмотрительность, когда доставал лезвие длиной около пяти сантиметров из подкладки своего ботинка. Ловко перехватив тонкий метал и вслушиваясь в тишину дома, он принялся монотонно резать толстые нити верёвки. Лезвие то и дело выпадало из все ещё не доконца слушающихся пальцев, которые обычно не подводили, и это раздрожало. С горем пополам, но на тот момент, когда по коридору раздались шаги, верёвка была разрезана больше чем на половину. Шаги, отбивая чёткий ритм по деревянному покрытию, остановились напротив двери в помещение, в котором находился Дадзай. Шикнув, парень резко развёл руки в сторону, растягивая нити, и верёвка наконец упала куда-то к ногам. Осаму с удовольствием растер затекшие запястья. На то, чтобы решить, что делать дальше, Дадзаю понадобилась секунда. Кем бы ни был его новый похититель, он сам вырыл себе могилу своей непредусмотрительностью. Нянькаться с ним, выясняя на кого он работал или же оставлять в живых, Осаму не собирался. С него хватило приключений за эти... "А сколько собственно прошло дней? — этот вопрос, до этого почему-то не интересовавший его, вдруг резко всплыл в голове. — И где, собственно, mori corporation?“ — усмехнулся подросток. Замок на двери щёлкнул, заставляя парня вернуться к реальности и собраться с мыслями. Тонкий луч света проник в помещение. Осаму, стараясь не думать о боли, бесшумно скользнул к стене у двери, скрывающей его от глаз. В руках он сжимал лезвие, намериваясь нанести удар, как только его противник войдёт в помещение. Проткнуть шею, разрезать вену или даже просто царапнуть щеку, что угодно, лишь бы это было неожиданно и отвлекло врага, пока он будет искать выход. "Ударь первым — победишь." — так очень часто говорил Мори. И Дадзай собирался сейчас проверить в действии любимую поговорку своего учителя. Похититель на несколько секунд замер, словно не решаясь заходить, а затем дверь открылась шире. И только ботинок успел переступить порог, рука Дадзая молниеносно метнулась к его обладателю, целясь примерно в тот район, где должна была быть шея. Ни волнения, ни сожаления, ни неуверенности. Пальцы Дадзая уверенно и без сомнений сжимали смертоносный металл. Просто ещё одна его жертва. Просто ещё один труп. Ни больше ни меньше. Секунда. Дадзай видел, как лезвие сверкнуло отразив на своей поверхности свет, увидел глаза, цвета льда, и отражающееся в них спокойствие. Металл несся точно в цель... Секунда. А затем мужчина ловко сделал маленький шаг в сторону, ловко ударил Дадзая по предплечью, выбивая сустав, и мастерски  заломав тому руку, прижал парня грудью к стене. Секунда. — Гх... — от внезапности, с которой его грудную клетку резко вдавили в бетон, выдохнул Осаму. Секунда. Лезвие с лёгким звоном упало где-то рядом. Все это слилось для парня в одну сплошную секунду. Боль от пострадавшей руки, ухудшила и без того плохое состояние Дадзая. Хватая ртом воздух он все пытался заставить свой мозг работать и оценить ситуацию, но все его существо пронзала и окольцовывала своими путами боль. Боль. Боль. Сплошная и беспощадная. Перед глазами поплыло, ножевая рана на боку напомнила о себе с двойной силой. Дыхание подростка перехватило, его ноги подкосились, и если бы не руки похитителя, крепко дежавшие его, он лежал бы уже на полу. — Что ж, я рад, что ты все ещё жив. — холодно произнёс нависающий над Осаму мужчина. Несмотря на помутненное сознание, одно Дадзаю было ясно все равно. Его действия смогли каким-то образом раскрыть и предугадать. А ещё были эти чёткие и умелые движения при захвате, проделанные словно машиной, а не человеком. "Такое впечатление, что он знал о том, что я собираюсь сделать" — проскочила мысль в голове парня. — Это хорошо, ведь мне нужно с тобой поговорить. — продолжал уже более миролюбиво незнакомец. Он вдруг ослабил хватку и тело Дадзая с глухим стуком опустилось на пол. Новая вспышка боли затмила сознание. Его силы были на исходе. — Но позже... — словно сквозь вату, донеслись до Осаму слова врага. Это было последним, что он услышал, прежде чем потерять сознание.