Если нет сил гореть и разливать свет, то хоть не засти его. Лев Толстой «Круг чтения»
***
Когда в семь сорок утра заспанный, но уже в задницу укушенный Головин с порога кухни начинает метать молниями и грузить нотациями про режим дня, необходимость спать минимум семь часов в день, важность сна для восстановления организма и прочую ерунду для «правильных мальчиков», Костя совсем не удивляется и принимает «удар» с усталым безразличием, потому что не находит сил на что-то большее, чем возможность хотя бы оставаться в сознании после двух (или более?) бессонных ночей. Он, практически лежа на кухонном столе за ноутбуком, молча слушает, но совершенно не вслушивается в слова друга, который усердно делает вид, что о нём беспокоится. Кучаев лишь усмехается, про себя подмечая то, что говорить о здоровье в его присутствии как минимум забавно, а как максимум бесполезно. Костя подпирает голову рукой и даже не сопротивляется, когда Саша забирает у него ноутбук, уносит в комнату и обещает надавать по шее, если Кучаев не будет спать, чтобы не выглядеть потом, как разлагающийся труп. — Ма-а, ну не ругайся. Без твоего разрешения я больше не трону компухтер, обещаю, — с усталой улыбкой тянет парень, пытаясь перевести происходящее в шутку и успокоить разгорячившегося Сашку, который постепенно всё-таки сдаёт позиции. Кучаев разглядывает его с подозрением, а язык так и просится сболтнуть лишнего про то, что Головин и сам не лучше — до двух ночи залипал в телефоне, изредка хихикал в подушку и, кажется, даже с кем-то разговаривал, думая, что Костя спит. Ага, размечтался. Кучаев бы мог сказать что-то едкое, подколоть в ответ, но он себя сдерживает. — Каждый раз одно и тоже, — закатывает глаза Саша, садясь за стол напротив друга и на ходу размешивая сахар в кофе. Он облизывает ложку и опускает её в баночку йогурта. — Сына, твои отговорки мне совсем надоели, — говорит он вроде бы и с шуткой, а вроде и серьёзно, и Кучаев совсем не знает, как это расценивать и как отвечать. Тоже с шуткой? На самом деле, Костя искренне не понимает, почему Головин печётся о его сне и питании больше, чем он сам, ведь это вовсе не его забота и обязанность. У Саши своя жизнь, учёба, сессии, друзья, семья и прочее. Зачем нагружать себя ещё и никчёмным Костей? «Ну не поспал ночь-другую — ничего страшного, в гробу, как говорится, выспишься. Ну не позавтракал и перехватил что-то быстрое в течение дня — бывает, зато тяжести на желудке нет. Ну пропустил пару дней физиотерапии — хуже-то не станет, как и лучше, собственно, тоже», — так порой рассуждал про себя Кучаев и не видел ничего плохого в своих мыслях. Костю своё здоровье не заботило — тогда почему других дожно? Разве людям ещё не плевать на жизни других? Очевидно, нет. Головин усердно пытался исправить ситуацию, из-за чего Кучаев чувствовал себя ещё более виноватым, чем обычно. Он так, чёрт возьми, не хотел быть обузой для остальных, что не замечал, как топит самого себя. — Сань, — устало вздыхает он, пытаясь собрать буквы в слова, а слова в предложения, — ну я же уже сказал, что мне надо было фото обработать и отправить. Зная себя, я бы затянул это ещё на неделю, а тут пожертвовал одной ночью, зато теперь дело с концом, понимаешь? Тем более, ты же сам знаешь, с кем была эта съёмка и как она для меня важна, — говорит Костя, кусая губы и не решаясь произнести фамилию Чалова вслух. Но Головин, конечно, и без уточнений понимает, о ком речь, а также он понимает то, что Кучаев заморочился со снимками вовсе не из-за Леры. — Знаю, — кивает парень, задумчиво отправляя в рот ложку клубничного йогурта. Костя облегчённо вздыхает, решив, что неприятный разговор наконец-то закончился, и у Саши больше не осталось аргументов, но выводы оказываются слишком поспешными. О, Сашка всегда найдёт что сказать. — Но ты должен думать в первую очередь о себе и своём самочувствии. Плевать на остальных, ясно? Будь то девушка Чалова, парень Рамоса, сын Роналду или кто другой. Ничего не случилось бы, если бы ты отложил дело до утра, отдохнул спокойно, а утром со свежей головой обработал эти фотки дурацкие, — с неким укором говорит Головин, и у Кости в голове на короткую секунду мелькает мысль, что, возможно, он и прав, но мысль эта быстро испаряется. Нет, у Кости не было выбора. — Но… — И ты, кстати, мне их так и не показал. А ещё другом называешься, — добавляет Сашка, показательно надувая губы, чтобы, очевидно, разойтись на мирной ноте и разрядить тяжёлую обстановку. Он почти улыбается. Кучаев облегчённо выдыхает, потому что шутить с Сашкой как-то психологически проще, чем разговаривать на серьёзные темы. И дело тут не в Головине. Нет, они, конечно, могли бы, но… Косте стыдно. Стыдно говорить вслух о своих чувствах, которых в душе накопилось слишком много, признаваться, что, несмотря на своё поведение и горькие усмешки, он всё равно продолжает верить в то, что встанет на ноги. Пытается-пытается каждый день, но по-прежнему не чувствует, а свыкнуться с мыслью, что он инвалид — не может. Ему совестно. Совестно рассказывать о каких-то глупых загонах и том, что он каждый день убеждается, что его приезд в Москву был лишь порывом глупых подростковых мечт. Он не должен был так оставлять семью. Не должен был уходить. — Так ты же мой комп унёс, придурок, — устало улыбается Кучаев. Головин, сощурившись, смотрит на него, пытаясь, видимо, придумать какой-нибудь остроумный ответ, но, не найдя его, просто уходит в комнату, а через минуту возвращается с ноутбуком в руках и, сдаваясь, ставит перед другом. — Показывай давай своих голубков и не умничай. Костя улыбается во все тридцать два и с наслаждением открывает крышку. — Кстати, я так и не понял, с каких пор у Рамоса есть парень? — Не знаю. Они с Модричем неплохо смотрятся вместе, — задумчиво говорит Сашка, смотря на Кучаева то ли с подозрением, то ли с тайным страхом увидеть его реакцию. Костя с секунду молчит, а затем начинает смеяться, и эта реакция определённо устраивает Сашу. Головин как будто облегчённо выдыхает и разделяет порыв веселья друга, несильно пихнув того в плечо. Чтобы слишком не увлекался. — Ладно-ладно, хватит ржать! Давай, гений фотожопа, показывай свои творения. Кучаев заходит в галерею и с волнением открывает первую фотографию.***
Костя не может заснуть. Несмотря на все наставления Саши и обещания отдохнуть, Кучаев открывает глаза и перестаёт изображать спящего, как только слышит поворот ключа. Головин снова куда-то ушёл, а сна нет ни в одном глазу. На самом деле, это начинало напрягать. Костя знал, что Саша общительный, что у него друзья-одногруппники, но раньше он хотя бы не пропадал целыми днями, а теперь их общение встаёт на шаткую тропу выгорания. Кучаев пытался узнать, куда это Головин зачастил, но тот как-то смазанно ответил, быстро сменил тему на необходимость поспать и улетел быстрее, чем его верный друг успел сообразить, обещая обо всё рассказать позже. Но когда это «позже» наступит? «Люди находят новых людей — это нормально. Между нами ничего не изменится», — пытается успокоить себя Костя, разглядывая потолок, но сердце его отчего-то тоскливо ноет, скулит и циркулирует по организму предчувствие скорой боли. Где-то в душе Кучаев понимает, что жизнь меняется. Один день, одна встреча, один поворот может изменить буквально всё, к чему ты так привык. Как прежде уже точно не будет, потому Костя — обуза, балласт, неизбежно идущий ко дну. А у Головина, очевидно, появилась девушка. Рано или поздно ему придётся сделать выбор. Кучаев вновь проверяет телефон, но не находит там ничего, что могло бы привести его в чувства. Ответа на утреннее сообщение он так и не получает. А вдруг Лере не понравятся фотографии? Возможно, Саша был прав и ему действительно не стоило сидеть всю ночь за обработкой? Костя долго ворочается в постели. Ему то душно, то холодно, то поза неудобная, то подушка слишком горячая, то ещё что-то. Он понимает, что сон необходим и усталость давит на плечи, но уснуть не получается, из-за чего Кучаев начинает психовать и скидывает одеяло на пол. Да что он за человек такой, если не может элементарно уснуть?! Неужели для него и это сложно? Если бы Костя мог, то, наверное, вскочил бы сейчас с кровати и принялся нервно ходить по комнате, пока не устанет, но он не может. Не может, не может, не может. Он вообще ничего не может! Жалкий, ненужный птенец, выпавший из гнезда и оставленный всеми. Однако каким-то чудом, именно в тот момент, когда Кучаев, задыхаясь, начитает стучать кулаком по больной ноге, надеясь то ли на спасение, то ли на боль, телефон несколько раз вибрирует. Костя замирает. Дышит рвано, потихоньку возвращая разум на место, а затем кидается к тумбочке, сам не понимая, почему надеется, что именно это одобрение ему поможет. И на губах его появляется почти улыбка, а слёзы страха, что недавно рвались наружу, застывают в глазах, не понимая, требуются они сейчас или нет. Не требуются. Десяток сообщений (половина из которых смайлики с сердечками, но не суть) приходит от Леры. Девушке фотографии так понравились, что она уведомляет Костю, что немедленно же выложит некоторые к себе в профиль и обязательно укажет «мастера». Но Кучаев акцентирует внимание не на этом. Кровь приливает к щекам от другого. Деньги Чал переведёт. Скинь ему номер карты в директ И ещё раз спасибо! Я влюблена в эти снимки. Сейчас же опубликую Костя блокирует телефон и, едва сдерживая желание швырнуть его в стену, кладёт на тумбочку. Он сжимает кулаки и кусает губы. Необъяснимая злость подступает к горлу, и Кучаев, кажется, буквально чувствует, как внутри закипает кровь, и он захлёбывается ею. Хочется на стену лезть от того мерзкого, непонятного ощущения, что стремительно распространяется по венам и перекрывает кислород. Только представив себе эту картину, эти глаза за экраном, Косте блевать хочется от пропитанного жалостью воздуха вокруг него и от того, каким маленьким он является в мире. Кучаев не помнит, как засыпает в тихих рыданиях. В летнем воздухе душного города смешивается боль одного человека и сотни разбитых мечт других, неизвестных ему людей, чьи истории он никогда не узнает.***
Саша возвращается ближе к вечеру, уже чуть раньше обычного. В коридоре темно, а в квартире тихо-тихо. Сперва Головин решает, что Кости нет дома, и уже было собирается ему звонить, но, благо, соображает сперва снять обувь и заглянуть в комнату друга, хотя и не предполагает найти его там. Однако Кучаев, свернувшись комочком, тихо сопит на кровати, и свет заходящего солнца скользит тёмно-жёлтыми тенями по его бледным рукам, по открытому участку кожи из-за задравшейся вверх футболки, а затем поднимается на стену, полосатым узором украшая её. Головин невольно оглядывается вокруг и замечает будто бы следы борьбы: одеяло отброшено в сторону, костыли на полу, фиксатор для колена вообще где-то на середине комнаты. И Саша всё понимает без слов, и сердце его колет. Он аккуратно вторгается в личное пространство Костиной комнаты, стараясь не шуметь, поднимает фиксатор, ставит канадки к стене и, вроде, стоило бы уйти и не мешать долгожданному сну, заняться своими делами, приготовить ужин, но Головин не может. Он садится на стул у письменного стола, на котором, впрочем, лежит только ноутбук и камера, и, подперев голову рукой, разглядывает Кучаева. Даже во сне лицо Кости выглядит несчастным и уставшим. Его аккуратные брови чуть сведены, губы приоткрыты, тёмные ресницы чуть подрагивают, будто парень вот-вот проснётся, но дыхание мирное и тихое. Нет, он где-то в глубоких фантазиях разума. Саша вглядывается в родные черты лица, и на секунду его сердце возобновляет тот же волнующий, сладкий стук, и он вспоминает тяжкие чувства. Но это длится лишь мгновение. Головин кусает губы, делает глубокий вдох-выдох, и ритм становится прежнем. Он, кажется, по-прежнему чувствует к Косте это. Да, чувствует, они ведь так близки! Но теперь это уже в ином ключе, по-настоящему дружеском. А это в нём пробудил другой человек. — Сань? Кучаев открывает глаза, зевает и пытается сфокусировать взгляд на фигуре, которая явно не является плодом его воображения. Головин дёргается, но тут же мягко, совсем привычно, улыбается. — Ну, а кто же ещё? — Ты… — снова зевает, — уже пришёл? — Нет, я лишь часть твоего сна. — Самая худшая его часть, прошу заметить! Нигде от тебя покоя нет, — улыбается Костя и трёт веки. Сашка легко смеётся и в мыслях мелькает, что он узнаёт своего саркастичного Костика! — Если я так ужасен, то могу уйти. Ты только скажи. — Нет! — мгновенно отвечает Кучаев. Его глаза становятся ясными-ясными, а остатки сна точно испаряются, освобождают его разум. Костя поднимается на локтях и смотрит на Сашку рассеянным, каким-то потерянным взглядом. — Не уходи, пожалуйста, — дрожит ровный голос. Это звучит как мольба. «Не уходи. Не оставляй. Я окончательно сломаюсь» Очевидно, что в этой фразе скрывается не только простой ответ на шутку, но и другой, понятный лишь самому Кучаеву, смысл. Головин понимает это по глазам, и внутри всё сжимает от понимания, что он Косте сейчас так нужен, так необходим, а вместо этого он бросает его одного, сражаться со своими кошмарами без оружия. Саша дерьмовый друг. — Кучка, да ты чего? Я же пошутил. Куда я от тебя… — неуверенно отвечает Головин и тут же ругает себя за эту неуверенность. Кучаев его насквозь видит, понимает, что глубже рыть надо. Саша лихорадочно придумывает шутку, чтобы разрядить обстановку, и, кажется, подходящая уже вертится на языке, но сказать он не успевает. — Я знаю, что у тебя появилась девушка, — говорит Костя и поджимает губы. У Саши воздух выбивает из лёгких. Он во все глаза смотрит на Кучаева, точно не веря в сказанное, но слух не подвёл. К сожалению. Костя смотрит без утайки и с волнением ждёт ответа. Правдивого ответа. Ему это важно. А что Саша? Саша врёт. — Да, — виновато выдавливает он из себя, и Костя впервые видит загнанного в угол Головина. Пойманого с поличным. То ли бледного, то ли красного от волнения. С бегающим взглядом. На себя непохожего. Кучаев медленно кивает самому себе и прикусывает губу. Он был прав. Он во всём прав. Неясная обида тычет иглой в сердце. Головин ему не доверяет. Не доверяет настолько, что вынужден скрываться и придумывать оправдания, чтобы не обидеть никому ненужного друга. Боится, наверное, что Костя от зависти слюной подавится. — Хорошо, — наконец говорит Кучаев. Саша поднимает на него взгляд и отвечает прежде, чем Костя успевает задать вопрос. — У нас с ней… Всё сложно. Я сам до сих пор не понимаю, что между нами. Серьёзно ли это… Поэтому и молчал. Ты бы меня затроллил, если б она меня бросила через неделю, а она ведь может, — отвечает Головин и как-то криво улыбается. Кучаев даже рот приоткрывает от неожиданности. К такому ответу он как-то и не готовился даже… Возможно, он действительно себя лишь накручивает? Их дружба не изменится из-за появления третьего, верно? Всё хорошо. — Чёрт, прости, — Костя хлопает себя по лбу и, чёрт, он готов сквозь землю провалиться! Ну зачем он полез в личную жизнь Саши? В неловкое положение поставил и себя и его. Идиот. — Нет-нет! Я должен был рассказать, знаю, — перебивает Головин с волнением и спешно добавляет: — И я расскажу… Когда разберусь с этим, ладно? — Конечно, Сань! Это твоя жизнь, я всё понимаю и не настаиваю вовсе… Если нужен будет дружеский совет от неудачника, которому с девушками вообще не везёт, — обращайся. Костя натянуто улыбается, и Саша улыбается стыдливо в ответ. Чтобы избежать дальнейшей неловкости, он робко встаёт. — Давай пиццу закажем? А то в холодильнике есть нечего. — Да, давай, — кивает Кучаев и неожиданно для себя спрашивает Сашку, когда тот уже практически выходит в коридор. — Сань, как её хоть зовут? Головин замирает и, не поворачиваясь, бросает через плечо тихое и какое-то несчастное: — Саша.***
Когда половина пиццы оказывается съедена, кола выпита, а Головин успешно засыпает на половине фильма, Костя наконец выдыхает. Он заботливо выключает телевизор, накрывает Сашку пледом, уносит коробку с остатками в кухню, стараясь не шуметь, но, конечно, с его кряхтением (ведь дома Костя старается ходить без костылей, держась за стены) это выходит не совсем успешно. Однако уставший Головин не просыпается. Так как Кучаев проспал весь день, сон к нему не идёт, поэтому Костя решает всю ночь смотреть «Игру престолов», чтобы как-то убить время. Парень подготавливает своё «лежбище» на ближайшую ночь: поправляет подушку, кладёт ноутбук на постель. Телефон так и лежит на тумбочке с почти полной батареей. Неудивительно, ведь Кучаев не трогал его с утра. Костя вздыхает, гипнотизирует его глазами и совсем не понимает, почему рука сама тянется к экрану, и непонятное волнение и страх овладевают разумом. Кучаев идёт на поводу и решает проверить соцсети. Через секунду он понимает, чего так боялся. Костя несколько раз моргает, не веря своим глазам. Привет! Ждал твоё сообщение весь день. Пришлось самому написать. Тебе Лера сказала, чтобы ты номер карты скинул? Кучаев поджимает губы, не зная, что делать. Может, разбудить Сашку? И что он ему скажет? Чёрт, тогда придётся объяснять свои дурацкие заморочки… Нет, справляться самому.Привет. Денег не надо, не переживай. Армейцам бесплатно)
— Чёрт, Костян, ты еблан, — тихо матерится вслух Кучаев и ему хочется приложиться об стену. — Ну вот с чего ему о тебе переживать? Как ни странно, ответ приходит практически мгновенно, хотя время уже за полночь. Федя, видимо, вместо того чтобы отсыпаться в период долгожданного отпуска, тоже бросается во все тяжкие и во всю бодрствует. Интересно, а как он проводит ночи? Извини, но я так не могу. Это же труд. Он должен поощрятьсяНичего не надо, правда. Для меня работа — уже поощрение
Странный ты, но будь по-твоемуСпасибо
Костя даже улыбается, хотя Чалов этого, конечно, не видит. Он наблюдает за строчкой «печатает» в директе и, честно, даже не понимает как так вышло, что он переписывается с Федей Чаловым. По-настоящему! Кучаев готов поклясться, что со стороны выглядит как безбашенная фанатка. Ну или фанат. Тогда давай договоримся по-другому. Я не плачу тебе, но взамен ты мне должен ещё одну встречу, идёт? Костя трёт глаза, но сообщение не исчезает. Оно настоящее? Кучаеву кажется, что это какой-то пранк. Хватит его разыгрывать! Зачем Феде Чалову встречаться с ним? Посмеяться или что? В голову приходят только унижения, но сердце бьётся чаще и решает быстрее разума. Кость?Да, идёт. Когда?