Прекрати мне сниться

С самого утра Маар не знавал покоя. Информация, полученная накануне от Повелительницы, практически разрывала его изнутри. Он по-прежнему думал о том, что если хоть что-то попытается рассказать друзьям, то те его насмех поднимут. А Драгоции поди ещё съязвят, мол, нигде ли он, дорогой Маар, головой не ударялся. Парень закусил губу. Черт, а так хочется хоть что-нибудь рассказать! Хоть про Вию, хоть про настоящие взаимоотношения Черной Королевы с сыном - Нортоном Огневым. Маар крепко призадумался. Он периодически все ещё ловил себя на симпатии к Василисе, и это его выводило из душевного равновесия. Умом он понимал, что пора оставить и двигаться дальше, а сердцем - нет. Часто сравнивая себя с Фэшиаром Драгоцием, он приходил к одному и тому же выводу, который на секунду радовал его и льстил ему, но затем оставлял после себя лишь горечь разочарования. Он же псих! Так думалось Маару вечерами. Блондин тряхнул головой, отгоняя наваждение. До добра такие мысли не доведут. *** - Доброго вечера тебе, мой дорогой друг! С этими громкими словами господин зодчий появился на пороге в кабинет Нортона Огнева. Тот напряжённо сидел за столом и что-то пристально высматривал в своём не то ежедневнике, не то просто блокноте, обитом коричневой кожей. Он поднял на гостя глаза. - Доброе... И вновь принялся изучать страницы. Миракл нахмурился. Такого Нортона он и так видит все время, зодчий рассчитывал на более расслабленную атмосферу, особенно вечером. Но, видимо, его приятель не меняется. Гость многозначительно вздохнул - то ли случайно, то ли нарочно. - Что-то случилось? Хозяин замка вновь на секунду оторвался и поднял на зодчего свой притомленный взор. - Да я что-то не могу найти контакт своего ювелира, - под пальцами вновь зашуршали страницы. Господин Огнев нахмурил брови. - Ума не приложу, он был здесь. Миракл удивился. Он неспешно присел подле рабочего стола, достал из-за пазухи сигару и, получив молчаливое одобрение друга, поджёг её. Несколько минут прошли в пряной тишине. - У тебя есть персональный ювелир? - Наконец спросил Миракл, выпуская дым. Нортон, не отрываясь, медленно кивнул. Зодчий уважительно покачал головой. - Неслабо, дружище, - одобрительно высказался он, стряхивая пепел. - Я, честно говоря, думал, что ты просто выступаешь по Cartier. Блондин неожиданно подал голос. - Исключительно по Cartier у нас выступает только матушка, - поправил он. - Я обладаю большей свободой выбора, - он вновь поднял глаза на Миракла. - Весь смысл в том, чтобы не принимать Tiffany. Зодчий покивал головой. - Да, Tiffany - не уровень. Так, попсовое недоразумение. Нортон не мог ещё сильнее согласиться. Несколько белых прядей упали ему на лоб. - И зачем тебе понадобился ювелир в этот раз? - Кажется, Миракл хотел поболтать. Часовщик в сомнении закусил губу. - Да так, - отмахнулся он, прикрывая глаза. Очевидно, хотел скрыть. - Ничего серьёзного. Зодчий приподнял брови и уставился на друга. Нортон был в своём репертуаре - скрытный и отстраненный. Миракл на миг взгрустнул, ему стало немного обидно, что даже своему лучшему другу Огнев не может рассказать всего. Тем более, речь всего лишь о контакте ювелира. А вдруг решил кольцо помолвочное заказать! Эта мысль пронеслась в голове у зодчего словно вихрь, оставив за собой пепелище и гору вопросов. Она настолько захватила Миракла, что тот на время потерял контроль над эмоциями. Разумеется, Нортон это заметил. - Что такое? - Проницательным голосом поинтересовался он, внимательно приглядываясь к восторженной мимике друга. Ему это не понравилось. - Нет-нет, ничего, - вмиг нашёлся зодчий, замахав руками. Он выпустил ещё одно облачко дыма. Блондин продолжал вглядываться в хитрые глаза гостя, словно желая прочесть мысли. Поведение Миракла его немного насторожило. Он и так боялся огласки по поводу произошедшего и уж точно не хотел бы, чтоб его друг сам стал источником сплетен. Огнев знавал, фантазия у зодчего что надо. А тот наконец успокоился и вновь взялся за сигару. Нортон в бессилии выпустил книжку из рук, прикрыл глаза и потёр пальцами переносицу. - Видимо, я его потерял, - с явным сожалением резюмировал он, складывая руки на груди. Зодчий не мог не отметить, насколько сильно раздосадовало друга это маленькое происшествие. Миракл едва заметно покачал головой. Нет, так не пойдёт. Друга в беде бросать нельзя. - У тебя уже взгляд замылился, - практически ласково произнёс гость, обращаясь к хозяину. - Давай я ещё раз погляжу. Зодчий взглянул на друга несколько требовательно. - Как будет угодно, - утомленным голосом оповестил его Нортон, пододвинув потрепанное изделие к часовому архитектору. - Ищи фамилию Лоран и координаты часолиста под ней. Миракл с готовностью выпустил дым и раскрыл ежедневник. Огнев же откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, давая другу полный карт-бланш. Ему всё же очень хотелось бы найти контакт этого ювелира, ведь тот был поистине гением, настоящим мастером своего дела и уже успел сослужить Нортону добрую службу. Тот ностальгически вздохнул - последним его заказом была заколка с сапфировыми лепестками для Василисы. Может, и простовато, но для девочки тринадцати лет в самый раз. Часовщик усмехнулся про себя - она ещё успеет перенять привычку Черной Королевы, которая иной раз любит надеть столько украшений, что её впору целиком сдавать в ломбард. Он слышал, как Миракл медленно перелистывал страницы и вздыхал. На самом деле, он был очень благодарен другу. Может, и вправду найдёт. Он приоткрыл глаза и протянул руку в сторону ящика возле стола. Через несколько мгновений в его пальцах тоже оказалась сигара. Вечер нужно проводить достойно. Он поджёг сигару, неспешно затянулся и с наслаждением выдохнул. Вмиг его лицо расслабилось, разгладились морщинки, а дыхание стало более тихим. Воображение само собой нарисовало тёмный манящий океан, в который он без раздумия погрузился. Нортон удивлённо взглянул на сигару. Да он чёртов наркоман. Он сделал ещё одну затяжку. В его мозг проникли воспоминания о первой сигаре. Не сигарете, именно сигаре. Первый подобный опыт у него связан с его отчимом - Германом. Нортон не любил слово "отчим" - считал, что оно неизменно несёт в себе негативный оттенок, сложившийся исторически. Никогда не употреблял его в отношении господина Ланкастера, поскольку их в любом случае связывала крепкая эмоциональная связь. Наверняка не столь безоговорочная, как его с матерью, но, тем не менее, он все равно очень уважал и даже любил его. Особенно сильно он почувствовал это в подростковые годы, когда видел, как адекватно Герман реагирует на его пубертатные выходки, как не переходит какие-то незримые рамки дозволенного по отношению к пасынку, при этом поддерживает, помогает и хвалит. Огневу вмиг вспомнился момент из прошлого. Когда ему едва исполнилось четырнадцать лет, он заканчивал музыкальную школу. До отвратительного разочаровывающий случай заставил его потратить свой день рождения на репетиции и, в конечном итоге, на концерт, в котором он принимал непосредственное участие. Он помнил, как в первом ряду достаточно большого и пафосного зала сидели его мать, одетая в гражданскую одежду, под руку с Германом. Они оба выглядели такими радостными, полными энтузиазма и даже гордыми, когда их мальчик вышел к фортепиано исполнять сложнейшую композицию - фантазию-экспромт до диез минор Шопена. Нортон усмехнулся, теперь уже вслух. Самым ярким воспоминанием того вечера был краткий миг, когда он доиграл последние аккорды и, прежде, чем замолкла последняя нота, в восхищенной тишине зала пронесся довольно громкий шёпот Германа: "Красавчик!" Этот совершенно незатейливый простецкий комплимент на всю жизнь оставил отпечаток в душе Огнева, который тогда, будучи ещё шкетом, почувствовал возросшую симпатию к названому отцу. Нортон открыл глаза. Сигара медленно тлела, а Миракл по-прежнему был занят перелистыванием и вчитыванием. Ещё несколько минут прошли в спокойной тишине. И именно в тот момент, когда блондин вновь дал немного передохнуть своим глазам, зодчий вдруг воскликнул. - Нашёл! - Кажется, Миракл был рад больше самого Огнева. - Я нашёл его!... Лоран, Огюст де, четыреста двенадцать - триста сорок девять - пятьсот один. Вот он, голубчик. Часовой архитектор с чувством выполненного долга пододвинул ежедневник обратно хозяину, удерживая кончик пальца на небольшой печати в самом углу страницы. Нортон заинтересованно подался вперёд и заглянул. И правда, ювелир. Какая, однако, удача. Его лицо мгновенно просияло, и он благодарно взглянул на друга. - Спасибо большое, Миракл, - непривычно тепло выдал он, пожимая ему руку, - ты очень мне помог. Я уж побоялся, что придётся искать нового. Зодчий как будто чуть смутился искренней благодарности Духа, но тут же взял себя в руки. - Все для тебя, мой дорогой друг, ты же знаешь, - тоном, не требующим возражений, ответил мужчина. - Надеюсь, я не испортил сюрприз, который ты готовил для меня? С хитрой улыбкой выдал Миракл, наблюдая за чуть удивлённым лицом Нортона. Но тот быстро принял игру. - Не сегодня, дорогой, - чуть жеманно возразил блондин, усмехаясь. Друзья, поддержав друг друга тёплыми улыбками, одновременно закурили. Обстановка была на редкость хороша. - Ну, и что же, - вновь заговорил Миракл, стряхивая пепел, - так и не расскажешь, зачем тебе было нужно с горящей задницей искать ювелира? Огнев чуть скривился, не одобряя вопроса. - Миракл, - терпеливо начал он, - я обещаю, что расскажу тебе обо всём, как только дело выгорит, - он повёл бровью. - Устраивает? Архитектор удивлённо приподнял брови и вздохнул. - Не думаю, что у меня есть возможность выбирать в данном случае, - пожал плечами он. - Мне оставить тебя наедине? Нортон задумался. Его сигара почти догорела. - Да, пожалуйста, - лаконично согласился хозяин замка. Зодчий понимающе кивнул. - Как пожелаешь, - согласился он, подымаясь. - До завтра, дружище. - Доброй ночи, - махнул на прощание Дух. И вот Нортон остался в помещении один. Его взгляд зацепился за найденный Мираклом контакт ювелира. Он напряжённо всматривался в его имя. Огюст де Лоран... когда-то он сотрудничал с монаршими особами и даже однажды с его матерью. Нет-нет, ничего непристойного, просто разрабатывал для неё корсет из золота и камней в честь двадцатипятилетия её правления. Нортон снова усмехнулся: да уж, не будь матушка в прошлом балериной, ни за что бы не подняла и не проносила на себе эту тяжесть добрые восемь часов. Напряжённо нахмурив брови, Огнев уверенным жестом выхватил стрелу, обрисовал ею круг, из которого выплыл часолист. Коричневая книга в замшевой обложке ловко приземлилась на стол перед часовщиком. Он, на секунду забывшись, любовно погладил поверхность волшебного предмета, улавливая её шероховатость. Это был совершенно новый часолист, мужчина приобрёл его около недели назад на замену поистрепавшемуся. Он всё ещё получал удовольствие от часодейной книги каждый раз, как велел ей появиться. Приложив стрелу, аккуратным жестом он открыл часолист и слегка дунул на страницы. Почта. Увидев добрый десяток новых писем, блондин скривился и вздохнул. И почему они все не могут оставить его в покое? А самое интересное, что люди, с которыми он действительно был бы не прочь побеседовать, о нем совсем не вспоминают. Полковнику никто не пишет. Нортон тряхнул головой. Эти письма он проверит позже. Забив координаты часолиста именитого ювелира, Огнев увидел открывшееся для написания текста пространство. В раздумьи почесав острием за ухом, а затем убрав со лба упавшие золотые пряди, мужчина бодро вскинул стрелу и принялся выводить размашистые острые буквы. "Добрый вечер, уважаемый господин Лоран. Сразу к делу. Есть очень интересный и срочный заказ..."