Без тебя... (бес тебя!)

— Саш, а так? Так лучше? — Снейк вертелся перед огромным, в пол, зеркалом и выбирал, в чем ему завтра ехать. — Нет, снимай! Что за уродская черная водолазка? Я даже не знал, что у тебя такое дерьмо есть! — Чача открыл пиво и поудобнее устроился в кресле. — «Модный приговор», блять, начинается! Димочка, Димочка, ваш следующий выход, пожалуйста! — передразнил он ведущего программы, потом добавил своим обычным голосом. — И пожалуйста, побыстрее! Потому что если ты сейчас три часа прокопаешься и потом решишь, что тебе нечего надеть, и потащишь меня в магазин, ради этой одной поездки к святому своему, я пошлю тебя на хер! Снейк покорно снял с себя, не понравившуюся Саше, водолазку и снова углубился в шкаф. — Эй, Дим, а у тебя че, штанов то других нет, поприличнее? Они на все случаи жизни — и на гастроли, и в монастырь? Бля, я сколько тебя помню, ты все в одних джинсах! — Тебе уже и джинсы мои не нравятся? — донесся из шкафа возмущенный голос. — Вот про них, пожалуйста, ни слова больше, иначе сейчас точно поедем за новыми шмотками! Чача тяжело вздохнул: — Ладно… Но имей ввиду, они тоже уебанские! — на этих словах голова Снейка, с удивленно поднятой бровью, медленно показалась из-за дверцы шкафа. Саша спохватился. — Но тебе хорошо в них! Но это только потому, чтоб нам не ехать никуда! Давай, чего ты там еще нарыл? — перевел он тему. — Показывай уже… Таким образом были отвергнуты еще несколько вещей. Чача сопровождал свой выбор аргументами типа: «Ну что за дичь? Ты же на свидание едешь, хоть и на деловое!» Или: «Снейк, не путай блядки закулисные с экскурсией по монастырю! Падре должен постепенно привыкнуть, что ты гламурная змея, а ты хочешь, чтоб он в первый же день ослеп от твоего сияния!» В итоге, Хакимов отстоял свое право на узкие черные джинсы и черную рубашку с коротким рукавом и воротником-стйкой. Ее Чача критиковал меньше всего, потому что отвлекся на сообщение жены и пропустил Снейковское дефиле. Именно в этом наряде Дима и отправился на следующий день, по назначенному адресу. Погода стояла прекрасная, теплая и солнечная. Но Хакимова бил озноб. Он понятия не имел, что говорить и как себя вести сейчас. Всю дорогу, в электричке, он проигрывал внутри себя разные ситуации, которые могли возникнуть и придумывал диалоги, а когда вышел на станции и увидел вдалеке, затерявшиеся среди сосен, купола — все слова вылетели из головы и Дима растерялся совершенно. Отец Валерий встретил его у ворот и, улыбнувшись, протянул руку. Дима пожал ее, снова отметив, что не смотря на внутренний мандраж, рука батюшки была холоднее его собственной. — Добро пожаловать! — батюшка открыл деревянную створку ворот, пропуская Снейка во двор. — С дороги то, может быть, чаю? Дима отрицательно мотнул головой. — А что, Александр не захотел почтить нас своим присутствием? — Отец Валерий посмотрел Хакимову прямо в глаза. Снейка неприятно кольнуло упоминание о Чаче, тем более, что батюшка спрашивал о нем уже второй раз. — У него дела, — соврал Дима и отвел взгляд. — Ну и хорошо, — улыбнулся Отец Валерий. Дима так и не понял, что в этом хорошего, но переспрашивать не стал, опасаясь, что настроение испортится совсем. — А вот здесь у нас иконная лавка, — батюшка вел Хакимова по территории, показывая наиболее значимые объекты и рассказывая истории, связанные с ними. — Зайдем? Снейк послушно свернул за своим экскурсоводом к небольшой избушке с низким сводом и светло-синими наличниками на окнах. Внутри пахло ладаном и свежеструганными досками. Сюда почти не проникал солнечный свет из-за огромных яблонь, растущих под окнами. Тишину и спокойствие этого дивного места разбавлял лишь гомон птиц за окном. За прилавком сидел старец, который, наверняка, присутствовал еще при принятии Русью христианства и видел там все своими глазами. Отец Валерий почтительно кивнул ему и перекрестился на икону, висевшую в углу. Хакимов внимательно проследил за движениями батюшки и уткнулся в прилавок. Чего там только не было: крестики из золота и серебра, цепочки к ним, иконки от мала и до велика. Дима даже понятия не имел, что в православии существует столько святых. Глаза просто разбегались от позолоченных окладов и ярких одежд людей, изображенных на иконах. Старинные книги и брошюры со свежей типографской краской лежали рядом на полках. Был даже целый стеллаж, посвященный истории этого замечательного места. Отец Валерий с нескрываемым удовольствием наблюдал за реакцией Снейка и улыбался. — Спрашивай, ежели чего. Подскажу, — он прогулялся вдоль прилавка, шепнул что-то старцу и тот исчез за белой полупрозрачной занавеской. Дима молча кивнул, осторожно взял в руки книгу об истории монастыря и на секунду даже забыл, где он и кто рядом с ним. В нем, в одно мгновенье, проснулся жадный историк и ценитель хрупкого антиквариата. Батюшка присел в углу на широкую деревянную скамью и, не спуская глаз со спины гостя, принялся тихонько переговариваться с вернувшимся старцем. Снейк даже не заметил, как тот вошел, аккуратно поставив что-то на дальнюю витрину. Сколько таким образом прошло времени, Хакимов не понял. Когда он обернулся, Отца Валерия в лавке не было, а старец дремал на табурете по ту сторону прилавка. Дима разочарованно выдохнул, потеряв батюшку, но осадил себя тем, что человек, как ни крути, находится при исполнении, а значит, у него просто появились дела. Он поставил книгу на место, пробежался глазами по витринам, желая выбрать себе что-то на память о сегодняшней поездке и, внезапно, увидел на самой дальней фигурку ангела. Маленький золотистый ангелок, переливающийся под светом ламп, сидел на искусно вырезанном облачке, сложив крылышки и держал что-то в руках. Фигурка была настолько потрясающей, что Хакимов удивился, как он сразу ее не заметил. При детальном рассмотрении в ладошках ангела оказалось крошечное сердечко. Старец улыбнулся: — Это хранитель семейного очага. Он принесет счастье в вашу жизнь. — Да нет никакого очага, — вздохнул Дима. — Значит, будет. — Думаете? — Уверен. Снейк повертел в руках ангелочка. Он мало походил на товар из церковной лавки, скорее — на сувенир из киоска, по случаю Дня всех влюбленных. Но именно в эту минуту Диме так захотелось поверить в силу слов старца и в то, что маленький ангел поможет обрести счастье, что он, не раздумывая, рассчитался за покупку и, полюбовавшись еще раз на золотистые переливы крылышек, сунул ангелочка в карман. Выйдя из лавки, Снейк побрел по песчанной дорожке. Куда она вела, он не знал. Да и не все ли равно было, куда идти? Казалось, в этом месте все дороги ведут к гармонии и умиротворению. Только вот куда подевался Отец Валерий? Надо же так — Дима отвлекся на книгу и потерял то, зачем приехал… Но не смотря на грусть по этому поводу, он медленно шел и наслаждался чистым воздухом, запахом нагретых на солнце сосен, шумом ветра и пением птиц. Снейку, как человеку, вечно рассекающему по турам и обитающему в городе-миллионнике, не хватало подобных вылазок на природу. На секунду ему показалось, что сегодня он, словно, побывал в двух разных мирах — дома с пивом и Сашей Ивановым был один: угарный и привычный, наполненный хриплым Сашиным голосом, его вечным ворчанием и нравоучениями. Здесь же, словно в параллельной реальности, не было ни пива, ни Чачи… был только вечный покой и тишина, пропитанная присутствием батюшки. Через два дня, Чача улетит к себе в Америку и дома тоже будет тихо. Правда, одернул сам себя Дима, тишина и одиночество — это вещи совершенно разные. А у него получалось, как у братьев Самойловых в их песне — «Ни там, ни тут». «Там» — был привычный мир, в который следовало вернуться. «Тут» был он — человек, ради которого Снейк сегодня проделал этот путь сюда. Но теперь оба мира казались чужими и непонятными. — Прошу меня простить, — батюшка появился за спиной Димы так же внезапно, как и исчез из лавки. Или просто Снейк задумался и не услышал шагов? — Все хорошо? — уточнил Хакимов. — Да, — улыбнулся Отец Валерий. — Может быть, все-таки потрапезничаете с нами? У нас ужин через двадцать минут. А то весь день мы гуляли и вы, наверняка, проголодались. — Нет, я поеду домой, пожалуй, — с сожалением выдохнул Дима. То, что батюшка был вновь так близко, моментально лишило его обретенной ранее гармонии с самим собой. Отец Валерий загрустил, улыбка сошла с его лица. Он замолчал, чувствуя первый тревожный звонок: мысль, прогулять трапезу промелькнула в голове. Но самообладание и многолетняя выдержка не позволили сорваться в соблазн. — Вы проводите меня? До ворот, — прошептал Дима, заглядывая в глаза батюшке. Глаза цвета спелой смородины. — Провожу, — так же тихо ответил Отец Валерий и отвел взгляд. Они повернули к выходу и медленно пошли по дорожке. Уже возле забора, придерживая открытой дверь, Отец Валерий пожал Снейку руку. — Спасибо вам, батюшка, за сегодняшний день, — Дима попытался улыбнуться и это даже получилось. Годы тренировок в шоубизнесе. — У вас очень красиво здесь! И так хорошо… Даже уезжать не хочется. Повисло неловкое молчание. Больше всего на свете Отец Валерий хотел сказать Хакимову «Так не уезжай!», но, подумав, произнес то, что заставило Снейка вздрогнуть: — Давай на «ты»? На «ты» и «Валера», без всяких там… Дима удивленно посмотрел на батюшку. — Хорошо… Валера… Имя так необычно каталось карамелькой по языку, что Снейку хотелось повторять его снова и снова. Уже придя на станцию и закурив от волнения вторую подряд, Хакимов набрал Чачу и попросил купить водки. Необходимо было напиться и сказать самому себе утром, что все это просто приснилось...