Опилки

***

Последним, что Момо успела заметить перед тем, как ее впечатало в стену взрывной волной, стало четкое ощущение: у Бакуго жесткие волосы на затылке. И зарываться в них лицом не очень приятно — даже если она закрывает тебя своим телом. Потом сзади что-то гулко хрустнуло, и наступила блаженная, тихая темнота. Возможно, они влезли не туда. Нет, скорее всего, именно это они и сделали, сунувшись на стажировке прямо за бандитами, собирающими деньги с магазинчиков в торговом квартале. Да, возможно, эти бандиты были грубыми, когда заметили их с Бакуго и назвали костюм Момо… излишне откровенным. Возможно, они были неправы, сломав баннер перед маленькой табачной лавкой. Возможно, Момо даже ощутила что-то сродни негодованию по этому поводу, пока вспоминала состав клейкой ленты, чтобы помочь собрать все обратно. Но все-таки не настолько, чтобы бежать следом, кричать «Эй, ушлепки!» и впечатывать подошву сапога прямо в лицо татуированному громиле. Нет. Точно не настолько. Но у Момо было оправдание перед Иидой и Айзавой-сенсеем — твердое, как уверенность учительского состава, что старосте Яойорозу Момо уже третью недельную стажировку подряд самое место рядом со студенткой Бакуго Кацуки — номером один на геройском курсе во всем, что касалось боев, криков и разрушений. Они были совершенно разными. У Бакуго, в отличие от всех остальных девочек класса «А», было очарование ракетной установки — и такое же упорство, когда она чего-то хотела. Момо же не отличалась темпераментом, а в последнее время, глубоко внутри — и уверенностью в том, что делала. Но самым страшным (и, пожалуй, удивительным) в итоге оказалось то, что Бакуго, которая ненавидела работать в команде, была совсем не против её общества. Даже за. Возможно, Момо просто не могла помешать ей творить, что вздумается. Возможно, она даже поддавалась ее адреналиновому куражу и обманчивому ощущению несокрушимой вседозволенности, а Бакуго просто это чувствовала и пользовалась. И сейчас, даже находясь на грани бессознательного, мысленно Момо уже хмурилась и подсчитывала ущерб, нанесенный местным бандитам, шаткой криминальной обстановке в районе, оргкомитету Юэй и лично психическому равновесию Айзава-сенсея от директора Незу. И вздыхала. А потом ее легонько похлопали по щеке. Шершавая, чуть влажная подушечка перчатки проехалась под глазом, и Момо почувствовала, что лежит головой на чем-то мягком. — Давай, принцесса, подъем. Я вижу, что ты очнулась. Голос у Бакуго был хрипловатый и насмешливый, и она даже не кричала. Пока. Поэтому Момо поторопилась открыть глаза, проморгалась от пыльной мути и закашлялась. Кроме них с Бакуго — и ее коленей, боже, она, что, лежала затылком прямо на ноге? — в узком кирпичном переулке уже никого не было. — А где?.. — спросила Момо, приподнимаясь. Голова тут же неприятно закружилась, виски сдавило, к горлу подступила тошнота. — Сбежали, — цыкнула Бакуго, задирая маску на лоб и отводя взгляд. А потом зачем-то твердо придержала ее за плечо. — Ты не стала их преследовать? — удивилась Момо, послушно укладываясь обратно. Спорить было чревато: от любого движения начинало мутить, а перед глазами кружились черные мушки. Все это было немного странно. Обычно Бакуго почти никого не слушала и делала по-своему, даже если от нее требовали диаметрально противоположное. Вряд ли ее остановило то, что Момо потеряла сознание. Ее вообще мало что могло остановить, если честно. Бакуго задумчиво подвигала челюстью, прикусив тонкую нижнюю губу, шмыгнула носом и потерла глаз, размазывая по скуле пыльный след. Высоко над ее головой, прямо над колючками светлых волос, в пронзительно голубом небе плыли бледные облака. Переулок просматривался в обе стороны: с одной был выход на проезжую часть, с другой тесные стены почти сходились, заканчиваясь той самой торговой улицей. Вся дорожка была в мелкой бетонной крошке и битом кирпиче, а чуть дальше валялся перевернутый и помятый мусорный контейнер. Обтянутое черной тканью бедро Бакуго под головой Момо было мягким и теплым, и вставать совершенно не хотелось. А еще — Момо только сейчас заметила, что второй рукой та ощупывала ее голову, точечно надавливая. Пальцы медленно переместились ниже, тронули виски, мимолетно погладили шею. — Больно? — спросила Бакуго равнодушно, разглядывая кирпичную стену напротив. Тут же поправилась: — Подыхать же не собираешься? Момо тоже перевела туда взгляд: на стене было крупно написано название какого-то клуба, нарисованы странные граффити и чуть ниже — зеленой краской выведен номер телефона без пояснений. Ничего, что можно было бы так долго рассматривать. — Нет, я в порядке, — растерянно ответила она и сосредоточилась, жмурясь. — Крови ведь нет? Бакуго фыркнула, неожиданно еще раз погладив ее по затылку под хвостом — почти нежно. — Нет. — Тогда я сделаю бинты и обезболивающее. Нужно будет перетянуть голову на всякий случай. Спасибо тебе за помощь. Я… была бесполезной, да? — Думаешь, сотрясение? — Бакуго проигнорировала вопрос и наконец снова посмотрела на нее: в сощуренных красных глазах мелькнула тревога. Под таким внимательным взглядом Момо поежилась и чуть не сбилась, представляя формулу анальгетика. Таблетка на ладони получилась странного грязно-серого цвета вместо привычного белого. Кажется, у нее действительно могло быть сотрясение, если уже начало казаться, что Бакуго за нее волнуется. И еще это неожиданно смутило. Очень сильно. — Возможно. — Момо прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. — Голова кружится, но, думаю… Она предприняла еще одну попытку подняться, но Бакуго снова уложила ее обратно. — …я смогу идти сама? — закончила Момо полувопросительно. В следующие несколько мгновений она испытала поочередно удивление, неловкость и граничащую с паникой растерянность. Потому что Бакуго будто не интересовало ее мнение — та аккуратно вытащила из-под нее ногу, а потом сняла наручи, вручив Момо с негромким «Не урони». А затем просунула руки под ее коленями и плечами, напряглась и одним плавным рывком поднялась, окончательно загородив собой облака. Момо почувствовала, как беспомощно краснеет, почти уткнувшись в острые грани чужой маски. Бакуго спасала кого-то так редко, что почти никогда. От нее пахло гарью, чем-то сладковатым и, почему-то — ее, Момо, духами. И она, конечно, была сильной, но не настолько, чтобы таскать ее на себе. Особенно на руках. Особенно вот так вот, как… — Расслабься и получай удовольствие, принцесса, — усмехнулась Бакуго, осторожно подтягивая ее ближе к груди. Момо сжала наручи, еле удерживая сразу два. Шею и лицо неотвратимо затапливало кипятком и, кажется, это был первый раз за все время обучения, когда она жалела об открытом дизайне своего костюма. — Прости. Я просто… — Слишком много думаешь, — перебила Бакуго и улыбнулась, дернув голым плечом. — Чаще полагайся на свои инстинкты. Я бы не выбрала тебя напарницей, если бы ты была бесполезной, так что хватит уже. Момо кивнула и опустила глаза. Где-то у ее плеча, под плотной тканью черно-оранжевого костюма быстро билось сердце. У Бакуго Кацуки, в отличие от нее, с любыми инстинктами всегда было отлично.