***
Утро. Солнечные лучи проникали в квартиру, принося весеннее тепло и надежды на этот день. Пережить предыдущую ночь ~ вот что казалось испытанием. Руслан лежал в кровати, всё такой же разбитый. Его плечи гладил Юлик, вернувшийся не столь давно; он перебирал волосы парня, нежно касался щек и шептал что-то, мол «Всё будет хорошо, Солнце. Мы справимся». Это было наилучшим исходом из всех возможных, прекрасным началом дня, началом чего-то нового. Как жаль, что оно оказалось всего лишь сном. Видение, столь ясное и четкое, почти реальное, прервалось в 8 часов и заставило ощутить безнадегу при пробуждении. Юлика рядом не было. «Дурак, какой же дурак...» - думал Тушенцов, потирая покрасневшие глаза. Первым делом он взял ноутбук, лежавший по неясной причине на подоконнике, проверил соц-сети, в которых обнаружил абсолютное ничего. Взор Руслана упал на красную иконку Ютуба, после чего он, ни о чем не думая, включил первое попавшееся видео. Парень просмотрел множество коротких роликов, где разные люди рассказывали о своей жизни. И все они были такие счастливые, радостные, с улыбками на лицах, аж бесит до одури. Они пытались подбодрить смотрящего, в очередной раз подчеркивая, насколько они любят свою аудиторию; от их слов стеклянный взгляд Руслана остался таким же стеклянным, однако внутри закипало раздражение. Кажется, его внутренний мизантроп начинал брать над ним верх, что не предвещало ничего хорошего. Сменяющиеся лица на экране заставляли чувствовать, будто Тушенцов находился не один в комнате, и это действовало на нервы. Завязав наконец с бессмысленным занятием, парень отправился на кухню, где позавтракал остатками бутербродов с сыром, которые были приготовлены еще вчера. Его посетили мысли о том, чтобы поменять хоть что-то. Нет, речь не о примирении или шаге навстречу. Слишком рано, нужно дать им обоим остыть. Иногда отдых друг от друга может быть полезен. Руслан воодушевился этим, в его душе зажегся новый огонек надежды. Ни секунды не раздумывая, он заказал билет в Ачинск. Данное решение казалось ему единственным верным, учитывая, что находиться с Юликом в одном городе, при большой вероятности внезапной встречи, было ненадежно. А так он какое-то время сможет быть один, заодно заглянет к матери. Прибытие поезда в 17:00, достаточно времени, чтобы собрать вещи и привести себя в божеский вид. Спустя час Руслан всё же вышел на улицу. Это далось ему с трудом, учитывая, что желания не было никакого, а опасений, напротив, много. Он всякий раз оборачивался, иной раз вздрагивал, услышав за спиной человеческие шаги. Чересчур оживленный Питер никак не вписывался в нелюдимый мирок Руслана, по крайней мере, сегодня. И какого-то черта он отправился на Невский проспект, будто туда его что-то тянуло. Тушенцов остановился возле дома компании «Зингер», зависнув секунд на 15, направился внутрь. Он пошел сюда вовсе не ради покупки чего-либо, его интересовал книжный. Именно «Дом Книги»(как его еще называют) был связан со множеством прекрасных воспоминаний, и чувство светлой ностальгии могло хоть как-то подбодрить его. Людей там было на порядок поменьше, чем на улицах, но радовал, безусловно, тот факт, что различных звуков и мерзкого шума тоже не было. Он прошелся по просторным залам, мельком поглядывая на стеллажи; изумрудно-зеленые стены и высокие потолки с колоннами уже не удивляли человека, проживающего третий год в Санкт-Петербурге. Его внимание привлекла невзрачная полочка с произведениями французского писателя, Сомерсета Моэма. Автор и названия некоторых произведений казались до безумия знакомыми: «Маг», «Луна и грош», «Театр»… Руслан отвернулся, когда вдруг вспомнил, что Моэм — любимый писатель Юлика. Передумав искать Лавкрафта и Алана По, Тушенцов поспешил покинуть это “злополучное место“. В его голове уже успели вихрем пронестись слишком счастливые эпизоды, связанные, опять-таки, с Онешко. Его лучезарную улыбку, яркие, живые карие глаза, смотрящие на Руслана с таким чувством, которого так не хватало. И все же, выбираться в город было плохой затеей. Поэтому поникший парень отправился домой, собирать вещи и бесцельно убивать время.***
Ожидание на Московском вокзале казалось чем-то невообразимо долгим и по-своему отвратительным: куча людей, несущихся невесть куда, утомленное состояние и «Боже, когда это наконец закончится и этот сраный поезд приедет». Руслан много раз вглядывался в даль, пытаясь периодически отвлечь себя: без конца отклеивая и приклеивая пластырь, которым он закрыл вчерашние ожоги. Прибытие состава стало чем-то вроде праздника: можно было сбросить с плеч оковы ожидания и спокойно выдохнуть. Заняв свое место в плацкарте, Тушенцов не представлял, какое занятие найти, дабы не умереть от скуки на протяжении поездки. Даже само возвращение в Ачинск теперь казалось ему откровенно дебильной затеей. Но билеты нельзя было вернуть назад, как и отмотать время в обратную сторону. Уносящиеся вдаль виды города не внушали ни малейшего спокойствия. Руслан старался не думать о Юлике, но всякая мысль почему-то приводила к нему, и это было невыносимо. Полагая, что тяжелая музыка сможет хоть как-то отвлечь, парень достал наушники и включил первую попавшуюся песню. То была композиция Three Days Grace старого образца, канадская альтернатива. «Если ты не любишь меня сейчас, то не полюбишь уже никогда» - пронеслась в голове строчка одной из песен группы. — Бред, блять, — тихо, почти про себя выругался Руслан, словно отказываясь верить автору музыки. Но ведь это — всего лишь песни, но почему-то они говорили очень многое.***
В Ачинске он оказался только наутро, пережив холодную, не особо приятную ночь и пересадку в Москве. В сравнении с Питером никакого напряжения на местном вокзале не было: людей, от силы три калеки, несколько бомжей, “хаотично разбросанных“ по территории, никаких автоматов с едой/напитками и в целом, более разъебанный вид. Оно всё было естественным, учитывая, что на вокзале ремонт не проводился со времен Советского Союза. Отправившись на парковку, точнее, место, которое на нее смахивало, Тушенцов поймал такси и назвал адрес. Благо, деньги были, и несмотря на то, что ехать предстояло в противоположный конец города, подобные поездки здесь были куда дешевле. По прошествии сорока минут, машина наконец приехала в назначенное место, Руслан расплатился и вышел. Перед ним нарисовалась обыкновенная хрущевка, коих полно по всей стране, и очертания которой немного стерлись из памяти. Дом ни капли не поменялся, но почему-то казался совершенно другим. Даже запах в подъезде был иной. Поднявшись на четвертый этаж, он несколько раз надавил на кнопку звонка возле двери и услышал протяжный, слегка режущий уши звук. Он провел здесь большую часть своей жизни, но по непонятной причине ничего не вызывало в памяти светлого отклика. Быть может потому, что всё это время он мечтал выбраться отсюда? Спустя пару секунд дверь открылась, парень увидел маму, счастливую, улыбающуюся ему. Казалось, такие же карие как у него, глаза женщины смотрели ему прямо в душу. Она обняла сына и сказала, что очень рада его возвращению. Руслан выдохнул, будто с его души свалился тяжкий груз. Они могли простоять так, обнимаясь, еще долго, но нужно было хоть как-то обосноваться в квартире. Тушенцов окинул взглядом маленькую прихожую, ту самую, с немного облезшими обоями, старым, громоздким шкафом, и несколькими нелепыми вешалками для одежды. Прямиком из его воспоминаний, можно сказать. Он поставил на пол сумку, купленную в Спортмастере, туда же “припарковал“ рюкзак и направился на кухню. Мама успела хорошенько подготовиться к его приезду: на столе стоял недавно приготовленный борщ, тарелка жареных котлет и домашний яблочный пирог. Парень ничего не ел в поезде, и от увиденного у него заурчало в животе. Когда трапеза приблизилась к завершению, он попросил маму поставить чайник. Выполнив это, женщина села напротив него и начала говорить с ним о типичных, самых бытовых вещах: что их сосед сверху, Николай Иваныч, умер полгода назад от инфаркта, о том, как видела его одноклассницу Олю, с двумя детьми на руках, о собаке тети Любы, которую наконец отправили в деревню, по причине беспокойств жителей дома… Руслан слушал её, не пытаясь что-то понять и запомнить. Ему просто было приятно слышать родной голос. Чайник вскипел, мама наполнила кипятком кружки, в которые заранее положила заварку. Пока они вдвоем наслаждались пирогом, она не могла не поинтересоваться делами собственного сына. Руслан говорил об учебе, отдыхе, погоде в Питере, о чем угодно, кроме личной жизни. Он заранее предупредил ее в смс, что недавно пережил тяжелый разрыв, и не имеет желания это обсуждать с ней. Безусловно, матери было интересно, что за девушка, как и почему. Но всей правды ей лучше не знать, думал парень, и так будет правильнее. На протяжении разговора он очень хотел добавить то, что ему страшно за свое будущее, о том, что нуждается в её присутствии сейчас. Но естественно, говорить этого Руслан не стал, поскольку понимал, что ничего толкового из этого не выйдет. Он любил мать, которая растила его одна, но очень часто делал ей больно своими подростковыми закидонами. Будучи и без того сложным человеком, сейчас, в 21 год, Тушенцов понимал, каким придурком он был в 15-16 лет. Она, конечно, не была идеальной матерью, не подчеркивала на должном уровне, что выбранный сыном путь — важен. Женщина до последнего не хотела, чтобы он уезжал от нее, все время настаивала на поступление в местный ВУЗ и получение технической специальности, вроде инженера или строителя. Руслан слушать её не хотел, и предпочел сделать назло, поскольку она не верила, что поступление в северную столицу на бюджетной основе вообще реально. Парень чувствовал, как лицемерие пронизывает его сущность, когда мать всё-таки спросила про дела на личном фронте. Ему пришлось врать, несмотря на то, что он ненавидит лжецов. Благо, имя Юлий очень схоже с именем Юлия, и даже если бы он оговорился, с легкостью бы поправил это.