Сосед

Под подушкой начинает вибрировать. Громкая мелодия звонка безжалостно разрывает сон Джонхана в четыре утра, и он с угрюмым лицом, едва разлепив глаза, проводит по экрану. — Ты понимаешь, что сейчас… — Юн слышит тяжелое дыхание в трубке и хриплое «помоги», а затем только звук брошенного на пол телефона. Джонхан пугается. Он вскакивает с кровати, на ходу запихивая ноги в тапки, и несется, спотыкаясь, вниз. Дверь, длинный забор, соседская калитка, запертый дом. Юн бежит вокруг и лишь по счастливой случайности замечает открытое окно, в которое он без раздумий карабкается, обдирая все руки и колени. Холодный пол кухни освежает его мысли, поэтому парень поднимается и мечется взглядом по помещению, быстро направляясь на второй этаж. В комнате слышатся хрипы, от которых по спине пробегает ледяной ужас. Сынчоль задыхается на полу. Джонхан бросается к столу, выворачивая все ящики и сумку, где находит заветный ингалятор. — Ну же, давай, — Хан дрожащими руками впрыскивает лекарство, придерживая голову парня. Сынчоль хватается за блондина, как за спасательный круг, с трудом пытаясь дышать. Его и без того бледные губы посинели, а вместо слов вырываются только сдавленные звуки, но ингалятор начинает действовать, и Чоль уже не сжимает костяшки добела. Юну кажется, что он вот-вот сорвется, у самого в горле от страха пересохло, однако он заставляет себя распахнуть все окна и набрать скорую. — Воды… — А? Вода? Сейчас, — Джонхан на ватных ногах торопится вниз и чуть ли не падает, но все-таки приносит воду, проливая по пути четверть. Он помогает Сынчолю сесть и осторожно подносит стакан к его губам, наблюдая, как жадно парень пьет. — Тебе л-лучше? — спрашивает Хан дрожащим голосом, получая кивок в ответ. — Ты должен был сказать, что у тебя астма. — Не хотел… Пугать тебя, — Чоль ставит стакан на пол, говоря через силу, потому что в горле сильно саднит, и дышать все еще ужасно тяжело. Джонхан шумно вздыхает, выпуская все, что он успел пережить за эти пятнадцать минут, и хотя у него глаза на мокром месте и трясутся ладони, он с тревогой рассматривает брюнета. — Ты весь бледный и вспотел, — Хан убирает волосы Чоля с взмокшего лба. — Я думал, ты помрешь тут к чертям. Чхве ничего не говорит, а только слабо улыбается, показывая всем видом, что умирать пока не собирается. Он обеспокоенно смотрит за спину Джонхана, и тот оборачивается, замечая на столе вазу с розами. В голове щелкает, и парень, не медля, отправляет цветы, которые подарил парню накануне вечером, в мусорку. Скорая забирает Сынчоля в город, и хотя Хан порывается поехать с ним, тот только машет головой, оставляя блондина одного. Джонхан провожает машину тоскливым взглядом, и к нему в душу закрадывается страх, что Чхве больше не вернется.

***

Природа радушно встречает Сынчоля теплым солнцем и легким ветерком, играющим в волосах. Он захлопывает дверь такси, поправляет лямку рюкзака и отправляется прямиком к дому слева. После звонка и долгой паузы Джонхан таки открывает дверь, секунд десять изумленно хлопая ресницами, а потом с сожалением улыбаясь, будто сейчас расплачется. — Это за спасение, — Сынчоль протягивает пакет с тортом, не скрывая всю радость от встречи. — Спасибо, — Юн берет подарок и смотрит на коробку, — но не стоило. Я ведь виноват, нечего было совать тебе эти розы. — Кто же знал, что у меня на них тоже аллергия, — жмет плечами Чоль. — Никто не виноват. — Но ты чуть не умер, — на пакет капают слезы, — и все из-за такой тупости. Прости меня, — Хан вытирает глаза рукавом, — в следующий раз я буду думать головой. — Боже, Джонхан, — Сынчоль притягивает блондина к себе и заключает в объятия, отбирая торт. — Глупый. Говорю же, ты не виноват. — Н-но… — Никаких но, — Чоль ласково гладит парня по волосам, — все уже в порядке, и я чувствую себя хорошо, перестань. Юн, всхлипывая, крепко обвивает брюнета худыми руками и прячет лицо у него в плече. — Ну пойдем, ты же там очки сломаешь, — Сынчоль вынужден шагать, переставляя по очереди ноги вместе с Ханом, который выглядит, как детеныш коалы, повисший на матери. Чоль усаживает блондина на стул, садится перед ним на корточки и берет его ладони в свои руки, нежно улыбаясь. — Снова холодные, — парень греет пальцы Хана, рассматривая его смущенное и заплаканное лицо с покрасневшими глазами, под которыми появились темные круги от недосыпа. — Что сказали врачи? — хныкает Джонхан, медленно выдыхая, чтобы успокоиться. — Ничего страшного, тебе не стоило так волноваться. Откуда ты вообще знаешь все это? — Моя мама была астматиком, — Юн снимает очки и тянется за салфетками, — умерла от приступа, — парень высмаркивается и вытирает слезы, с прищуром всматриваясь в лицо брюнета. — Ничего не видишь? — Только очертания, — Хан тянется за очками, но Чоль останавливает его. — А так? — Сынчоль придвигается ближе, оставляя между ними десяток сантиметров. — Ну, почти, — Юн рассматривает лицо парня, пробегаясь от глаз к губам, но его ресницы дрожат, потому что блондину приходится напрягать глаза. Чхве возвращает на место его очки. — Я всю неделю ходил на процедуры, и мне выдали с собой кучу лекарств, так что со мной ничего не случится. Я просто буду относиться к этому внимательнее, хорошо? Хан кивает, пряча глаза, и Сынчоль в который раз думает, что он похож на маленького беззащитного ребенка, которого хочется обнять, закутать в мягкое одеяло, напоить какао и спеть ему колыбельную на ночь. У Сынчоля в груди появляется какое-то тяжелое волнительное чувство, и сердце ёкает от мысли, что Юн не спал всю неделю из-за беспокойства. — Я пойду, умоюсь, — блондин поднимается, — а ты поставь чайник. Чхве провожает его пристальным взглядом, пытаясь понять, что же это за чувство, и почему ему так плохо.

***

— Поедешь со мной в магазин? — кричит Джонхан, махая рукой. — Да, только подожди, — не менее громко отвечает Сынчоль, подскакивая с крыльца, на котором читал книгу, и бежит в дом за кепкой и сумкой. У калитки его уже ждет блондин с велосипедом. Чхве залезает на полюбившийся ему багажник и хватается за талию Джонхана, который тут же начинает крутить педали. В лицо дует ветер, солнце греет, но не обжигает, и это именно та часть жизни здесь, которую обожает Сынчоль: неспешные поездки с соседом на велосипеде. К счастью, в сорока минутах езды находился магазинчик, поэтому голодать парочке не приходилось, и раз в несколько дней они стабильно катались туда закупаться. — А ты любишь зиму? — вдруг спрашивает Чоль первое, что взбрело ему в голову. — Я похож на того, кто любит зиму? — Чхве не видит лица парня, но уверен, что он сейчас улыбается. — По идее нет, ты же жить не можешь без своего сада, — задумчиво отвечает Сынчоль, — но вдруг? Я поэтому и спросил. — Дело даже не в этом. Зимой все становится серым и холодным, почти всегда пасмурно. Я не люблю такую погоду, от нее так тоскливо... — И чем ты занимаешься в эти месяцы? — Чоль наблюдает за пробегающими мимо белыми пушистыми облаками. — Скачиваю себе гору фильмов и книг, а потом все смотрю и читаю. Ну и еще сплю намного больше, прямо как животные в спячке, — усмехается Хан. — В общем, не самые благотворные периоды моей жизни. — Я бы купил себе приставку и рубился дни напролет. Был бы уже гуру-геймером, — Чхве слышит громкое «пфф». — Что? Между прочим, это моя давняя мечта. А кто-то на этом еще и зарабатывает. — Понятия не имею, о чем ты, — жмет плечами Джонхан, — вот тут я действительно отстаю от жизни. — Да ты за ней и не торопишься, — замечает Сынчоль. — Я иногда даже завидую, хотя уже сам привыкаю к такому. Хан тянет тихое «ммм», следя за дорогой. Чхве знает, что бесполезно пытаться разговорить его во время поездки, потому что парень всецело отдается процессу. В магазине они спихивают все в один рюкзак, и на обратном пути по негласной договоренности крутить педали садится Сынчоль, а Юн цепляется за него сзади. — Заедем на поле? — спрашивает Чоль. — А давай, мы давно там не были. Велосипед с сумкой остается у обочины, а парни весело бегут вперед наперегонки, как самые настоящие дети, прорывая высокую траву с полевыми цветами. Вокруг них ни одного человека, и душа кажется такой свободной и необремененной, что хочется кричать во все горло и радоваться жизни. Чхве догоняет Хана и валит его прямо в травяное море, принимаясь щекотать. Блондин заливисто смеется, как лучезарное солнце, а Сынчолю очень хочется его зацеловать. — Кто сделает венок последним, тот поливает оба участка, — тараторит Чхве, подрываясь за цветами. Хан недавно научил его плести, и теперь парень не упускал возможности попрактиковаться, а потом, конечно же, нахлобучить свое произведение на голову соседу. — Ну ты и засранец, — возмущается Джонхан, переворачиваясь на живот, и встает с четверенек, — ты все равно продуешь! — Мы еще посмотрим, — с азартом заявляет парень, усердно вплетая стебли, чтобы они не торчали. Джонхан с насмешливой улыбкой наблюдает за ним, ловко собирая цветы в венок, даже за движениями его пальцев трудно уследить. Он заканчивает намного раньше и надевает пышное украшение на Сынчоля, который слишком увлекся и заметил свой проигрыш только сейчас. С его губ сползает ухмылка, а руки опускаются. — Как ты это делаешь? Может, ты ведьма? Или продал душу дьяволу? — Многолетняя практика и ничего более. Доделывай, я тоже хочу себе венок, — Юн важно поправляет очки. — Он кривоват, — с сожалением говорит Сынчоль, крутя в руках свое творение. — У тебя намного лучше получается. — Доделывай, говорю, а то и впрямь заставлю поливать мой участок, — волшебные слова оказывают поразительное влияние, и через несколько минут Сынчоль тоже водружает на волосы Джонхана цветочную корону. Парень расцветает в довольной улыбке, говоря «спасибо».