Под контролем тьмы

— А это Кэтрин, я права? — спросила брюнетка, указывая на девушку с фотографии. — Деймон, я не понимаю, что, черт возьми, происходит?! — Послушай меня, — произнес Деймон, ставя чашку чая на стол. На крик Елены в комнату пришел Стефан. — Все в порядке? — спросил он, оглядываясь. — Нет, ничего не в порядке, — ответила Елена и перевела взгляд на брата Стефана. — Что происходит, Деймон? Ты пропадаешь и ни слова мне не говоришь куда, а потом также резко появляешься. Почему здесь написан 1880 год? Я не понимаю… — ее глаза начали заполняться слезами, и она запаниковала. — Стефан, выйди, — холодно произнес Деймон. — Что? — не понял Стефан. — Ты слышал. Когда дверь закрылась с другой стороны, Елена продолжила говорить свои мысли вслух: — Я не знаю, что думать. Твои глаза, я…я их видела, они…под ними были вены, и тот разговор с Тайлером… — тараторила она, ее дыхание участилось, она явно нервничала. — Я слышала твой разговор с ним! Ты сказал ему уйти, и Тайлер даже не перечил тебе! И сейчас эта фотография. Это ты? — Елена, я прошу тебя, успокойся, — Деймон попытался подойти к ней, но Елена сделала шаг назад. — Ответь хоть раз на мой вопрос! — крикнула девушка. И Деймон тяжело выдохнул, закрыл глаза и ответил: — Да, на этой фотографии я. И Кэтрин. Ее зрачки расширились от страха, и холодок прошелся по ее спине. Это то, что Елена боялась услышать от него. Ей было страшно. Она уже сто раз пожалела, что пришла сюда, и в ее голове начали появляться яркие картинки, как ее убивают прямо в этой спальне, на этом месте.       Деймон сделал шаг к девушке, но Елена снова отошла назад, подальше от него и уперлась в стену. Машинально схватив первую вещь попавшуюся ей под руку, вазу, подняла вверх, пытаясь защититься. Ее слезы уже стекали по щекам, и она не могла совладать со своими эмоциями. — Не подходи. Я закричу, — произнесла она, и ее голос сильно задрожал. Деймон поднял руки вверх, показывая, что делать ничего не собирается, и отойдя от девушки на большое расстояние, взял чашку с уже теплым чаем и выпил его залпом. Все это время Елена не сводила с него взгляд. Затем Деймон вновь посмотрел на испуганную девушку и сказал: — Во-первых, успокойся, я не трону тебя, во-вторых, поставь вазу на место, она стоит здесь со дня окончания постройки дома, в-третьих, сядь и еще раз успокойся. Это прозвучало немного грозно, но это подействовало, слезы перестали течь из глаз Елены, и девушка, осторожно положив вазу на ее законное место, медленно опустилась на кровать, ожидая дальнейших действий парня. — К черту чай, надо что-то покрепче, — Деймон поставил чашку обратно и, подойдя к маленькой тумбе, достал бутылку виски. Одним движением открыв ее, он сделал два больших глотка, а после взял стул и поставил его рядом с Еленой, садясь. Девушка молчала. — Я не хотел, чтобы так получилось, и чтобы ты узнала это таким образом… — Кто ты? — спросила она, перебив Деймона. — Хочешь знать правду? — он посмотрел в ее напуганные глаза, и девушка неуверенно кивнула головой. — Тогда приготовься к длинной истории. Деймон сделал еще один глоток виски, погружаясь в свои воспоминания. — В 1863 году мне было двадцать четыре, когда все пошло под откос, — начал он. — Я жил в Мистик Фоллс вместе с братом и родителями одной большой дружной семьей. Хотя насчет дружной можно, конечно, поспорить. В те года шла война, и мой отец решил, что я должен пойти на нее. Я не хотел, но не мог перечить воле отца, а потому согласился. К тому же, наши отношения со Стефаном разладились, мы постоянно ругались и ссорились, нас мирила наша мама. Я подумал, что если меня не будет некоторое время, то мы не будем с братом трепать друг другу нервы. Должен сказать, что хорошего солдата из меня не вышло. Меня подстрелили ровно через месяц. Я очнулся в госпитале с острой болью в груди и не мог пошевелиться. Пулю достали, и если бы она прошла чуть дальше, задела бы легкое. В госпитале работала одна девушка, ее звали Кэтрин Пирс. Она ухаживала за мной, помогала мне, как могла, и все время была у моей постели. А еще она была чертовски красива. Я любил в ней все: ее голос, ее походку, милую улыбку и изумрудные глаза. Я бы мог сказать, что мне повезло, но у меня началось заражение крови. Я начал умирать, и вылечить это не могли, да и дела никому до этого не было. Я был не один такой. Последнее, что я помню, как сказал Кэт, что люблю ее, а она дала мне что-то выпить, все время говоря, что все будет хорошо. Дальше я окунулся во тьму. Я ничего не мог увидеть или услышать, это как сидеть в одиночной камере без света и звука. Холод — это единственное, что окутывало меня и пробирало до костей. Ты пытаешься кричать, звать на помощь, но тебя никто не слышит, и никто не приходит. Открыв глаза, я понял, что нахожусь уже не в госпитале, а в чьем-то доме. Комната, в которой я находился, была просторной, почти как эта, — Деймон обвел рукой помещение. — Мне казалось, что я умер, потому что несколько часов назад, как мне казалось часов, я лежал в муках с ранением в груди, а сейчас у меня не было бинтов, перевязок, у меня все зажило в считанное мгновение, и я чувствовал себя здоровым и полным сил. А затем зашла она — Кэтрин. Грациозна как кошка, она присела рядом со мной. То, что произошло дальше, повергло меня в шок. Я был мертв. Я и правда тогда умер от заражения крови. Но Кэтрин спасла меня, дав своей крови и обратив меня…в вампира. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — Деймон посмотрел на Елену, которая молча слушала его монолог. — Ты умеешь читать мысли? — Нет, у тебя на лице все написано. Ты думаешь, что это невозможно, и так не бывает. Поверь, я тоже так думал, и когда Кэтрин начала рассказывать мне про вампиров, я засмеялся ей в лицо, думая, что влюбился в сумасшедшую. Но потом я вспомнил о зажившей ране, и все сказки начали воплощаться в реальность. Она научила меня пить кровь, любезно попросила ведьму сделать кольцо, которое защитит меня от солнца. Именно поэтому я его никогда не снимаю. Через полгода я приехал в Мистик Фоллс, чтобы увидеть семью. Но я узнал, что мой отец умер от чахотки. А я ничего об этом даже не знал. Мама постоянно ходила грустная и печальная, а Стефан на тот момент уехал из города после похорон, я не смог его тогда увидеть и считал его последней сволочью на этом свете, потому что он бросил маму в такой ситуации. Хотя я скучал. Кэтрин хорошо поладила с моей мамой. Она была моей поддержкой, тем человеком, в которого я влюбился до беспамятства, она не давала мне срываться и верить, что все хорошее — впереди. Первое время было тяжело, но я справился. Через несколько лет мама умерла. И именно тогда я понял, что для меня время замерло. Люди рождаются, люди умирают, а я не меняюсь. Мне до сих пор двадцать четыре, и у меня за эти годы ничего не изменилось. Я словил себя на мысли, что тяжело переживать всех, кого ты знаешь, менять место жительства и работы каждые десять лет, понимая, что иначе люди заподозрят неладное. Было странно через лет тридцать возвращаться в места, где ты раньше жил, приходить на прежнюю работу и видеть там внуков и даже правнуков своих друзей. Примерно в 70-х мы начали с Кэтрин путешествовать. Я уже говорил тебе, что объехал почти весь мир. Я научился жить жизнью вампира. В 1876 мы впервые приехали в Италию и влюбились в эту страну. Второй раз был в 78-м. А в 1880 мы решили переехать жить в Венецию и прожили там 7 лет. Я любил сравнивать этот город с Кэтрин. Венеция — неповторима и грандиозна. Она непохожа ни на один город планеты. Это город изящных контрастов. Он каждый день гудит как растревоженный улей, а вечером замирает. Такой была Кэтрин, весь день болтала без умолку, а к ночи замолкала, погрузившись в свои мысли и не давая мне ни единой зацепки понять, о чем она молчит. Эта фотография была сделана в первый день нашего пребывания в Венеции, на мосту Риальто, — Деймон взял в руки выцветший снимок, вспоминая тот день. — Мы заселились в квартиру и пошли гулять по городу. Кэтрин попросила местного фотографа нас сфотографировать на пленочный фотоаппарат*, а меня в тот день назвала хмурым, потому что я не захотел улыбаться, но за место этого я поцеловал ее. — Почему на обратной стороне написано «Катерина»? — поинтересовалась Елена. — Кэт родилась в Болгарии в 1779 году и ее настоящее имя Катерина Петрова. Для всех она была Кэтрин Пирс, но я иногда называл ее Катериной. Она говорила, что ей нравится, как я произношу ее имя. Мы любили друг друга, и наша любовь не иссякала. Мы могли ссориться, но позже она всегда первая приходила ко мне, хмурила брови, но извинялась. Прожив в Венеции достаточно, мы уехали, кидая монетку в воду. Было не жаль. Мы знали, что впереди много нового, целый необъятный мир. Кэтрин научила меня смотреть на небо и видеть падающие звезды. В 1927 году мы вернулись с Мистик Фоллс. Конечно, это был уже не тот город, который мы знали и помнили. Я решил, что будет правильным решением, построить на пустыре, на окраине города, собственный дом. Мне нравился стиль Тюдоров и Кэт меня в этом выборе поддержала и даже сама потом обустраивала комнаты. Мы посадили деревья: ели и рябины, а особняк был построен за два года. Он вышел немного больше, чем предполагалось, но в нем было уютно. Я понял, что это наш дом. В него хотелось возвращаться и, как бы это странно ни звучало, но хотелось жить, дышать, чувствовать, что живешь. Поместье Сальваторе — именно так назывался особняк с самого начала. Почему не Пирс? За многие года мы стали семьей, и мы не расписывались, просто потому что не видели в этом смысла, все равно раз в 15-20 лет мы меняли все документы, и от штампа в паспорте ничего бы не изменилось. А Кэт я уже долгое время называл миссис Сальваторе. На том и сошлись, — Деймон замолчал, позволив себе уйти в свои мысли, и наступила тишина, прервать которую никто был не в силах. Елена видела, как он говорил о ней. О Кэтрин. Как восхищался ею и как был очарован. Гилберт поймала себя на мысли, что хотела бы познакомиться с ней. Помолчав несколько минут, Деймон снова сделал глоток алкоголя, замечая, что больше половины бутылки выпито. — Затем прошли замечательные тихие и спокойные двадцать шесть лет моей жизни в этом доме. Нам, конечно, приходилось уезжать на несколько лет из города, но мы всегда сюда возвращались, — Деймон снова замолк. — Что произошло спустя двадцать шесть лет? — решилась спросить Елена, понимая, что следующая часть истории будет не такой радужной, и видя, как больно Сальваторе все это вспоминать. Деймон вздохнул, пересел к девушке на кровать и продолжил: — От нашего общего друга, который тоже был вампиром, мы узнали, что в городе существует такая организация «Огустин». Она знала о вампирах и проводила над ними опыты. Дико звучит, не правда ли? По несчастливому стечению обстоятельств в 1955 году я и Кэтрин туда попали. И тогда начался ад. Мне казалось, что я медленно начинаю сходить с ума, находясь в четырех стенах. Тебе, наверное, лучше не знать, что они делали, это было слишком ужасно. Я выживал там в течение четырех лет. Мы с Кэтрин были в разных камерах, я не мог ее видеть и практически слышать. Мне дико осознавать, что с ней там делали. Все, что я хотел — спасти ее, дать ей свободу, даже если я там останусь навсегда. И мне выпал шанс. Новенький парень вечером плохо закрыл камеру, а у меня оставались последние силы, на то, чтобы сломать замок. Дальше происходило все как в тумане. Я хотел есть и убивать, но прежде, я должен был найти Кэтрин. Вечером людей было немного и, сворачивая шеи всем на своем пути, я искал ее. И нашел. — Деймон сделал глоток виски, закрывая глаза. — Бездыханное тело на полу камеры. Она была мертва. Огустин убили ее, тестируя какой-то новый препарат. И тогда меня уже никто не мог остановить. Я чувствовал только боль, которая разрывала меня изнутри, и я сорвался. Той, кто меня всегда сдерживала, больше не было. Когда я вышел из больницы, я вдохнул свежий воздух свободы, но свободы внутри меня не было. Я умер вместе с Кэтрин во второй раз. Только я мог дышать, а она нет. Была уже поздняя ночь, и, подняв голову на небо, я увидел метеоритный дождь. Точно такой же, какой видела ты в ночь нашего знакомства, такой же прекрасный и красивый. Только в тот момент мне было паршиво и плохо. Последующие года я провел вне Мистик Фоллс, проливая кровь и спиваясь. Я не мог видеть этот дом, эти стены, не мог забыть прошлую жизнь. Я потерял все, что у меня было.       Елена вникала в каждое слово Деймона, а потом встала с кровати и обняла его. Ей хотелось каким-то образом унять его боль, взять хотя бы часть себе, чтобы его душа не разрывалась на кусочки. Она понимала, что ему тяжело, знала, какого это — терять близких людей. Деймон обнял ее в ответ, утыкаясь носом в темные волосы. Они сами не знали, сколько времени так просидели.       После немного отстранившись, Елена задала следующий вопрос: — Где находились Огустин? — На месте нынешней больницы. Последний раз я услышал это слово пять лет назад, я тогда был в Нью-Йорке и увидел человека, который следил за мной и, видимо, хотел вернуть обратно. Я нагнал и убил его быстрее, пока он разговаривал по телефону с Уэсом Хантом. Поэтому при нашей с ним встрече я был в ярости. Не доверяй ему, Елена. Если Огустин до сих пор существует, кто знает, чего они хотят на этот раз, — произнес Сальваторе, смотря в глаза девушки, проникая в ее душу. — А Стефан? Он… тоже вампир? — Деймон кивнул. — Как так получилось? — Порой я тоже задаюсь этим вопросом. У нас со Стефаном почти одинаковые судьбы, но ему повезло больше, чем мне. В 1865 он познакомился с девушкой-вампиром Лекси, несколько лет они были друзьями, а потом начали встречаться, Стефан попросил ее обратить его, и Лекси согласилась. Своего брата я встретил в Париже только в 1890 году. Мы зашли в бар, выпили и обсудили, как так получилось, что мы влюбились в девушек-вампиров. У нас наладились отношения. С тех пор мы оба повзрослели, и конфликтов, как раньше, больше не возникало. Иногда Стефан, конечно, заноза в заднице, но он мой брат, и я люблю его. В 50-х Стефан и Лекси жили в Лондоне, а потому не знали, что со мной и Кэтрин происходило. Когда узнали — были ошарашены, пытались помочь мне, привести в чувства, но в большей степени им было жаль меня, поэтому я сказал им катиться к черту и продолжил утопать в алкоголе. И поскольку поместье Сальваторе пустовало, через несколько лет Стефан и Лекси переехали туда жить, а мне было плевать. Позже я встретил тебя — девочку, которая каталась на велосипеде по парку и обронила любимую игрушку. — Деймон посмотрел на Елену, а ее зрачки вновь расширились, и она начала вспоминать его. Вспомнила его лицо, как он подошел к ней, как протянул зайца, как смеялся над ее вопросами и как резко исчез. — Это был ты. Мужчина, которого я видела на улицах. Это всегда был ты. Господи…— пробормотала Елена и, забрав бутылку из рук парня, сделала глоток, допивая виски, вспоминая все моменты из детства, связанные с Деймоном. — Я тогда только вернулся в Мистик Фоллс и хотел найти кого-то на ночь или просто выговориться первой встречной. А потом увидел тебя, остановился и наблюдал за тобой. А когда подошел ближе, почувствовал твое тепло, в то время как во всех остальных людях я чувствовал холод, а ты словно светилась, как лучик солнца. Я не знаю, как описать это чувство. Будто я хотел защитить тебя от всего плохого, хотел, чтобы ты была в безопасности. Когда пришлось покидать город, я надеялся, что с тобой все будет в порядке, и ты получишь от этой жизни все что пожелаешь, — говорил Деймон и аккуратно дотронулся до щеки девушки, стирая слезинку. — Я вернулся недавно и увидел тебя. Ты уже больше не ребенок, ты выросла, стала еще более прекрасной, и я все также ощущаю от тебя это тепло. И в ту ночь, я впервые поймал себя на мысли, что хочу тебя поцеловать. — он осторожно приблизился к лицу Елены и оставил на ее губах легкий поцелуй. — Ты за один день смогла привнести в этот дом уют и тот покой, которого у меня давно не было. — шептал он, прислонившись лбом к ее лбу. — Если читать мысли ты не умеешь, то, что ты можешь? — так же шепотом спросила Елена, заглянув в его глаза. — Перемещаться в пространстве тихо, быстро и бесследно, внушать людям все, что пожелаю, — перечислял Деймон. — Могу превратиться в ворона. Редко это делаю, на самом деле. У меня острый слух, и моя кровь способна вылечить почти все раны и болезни, –он задумался. — На этом, я думаю, все. — То есть, Стефан сейчас нас слышит? — спросила девушка. — Он сейчас в душе, но, в принципе, да. — кивнул Деймон, слыша в соседнем крыле шум воды и, вставая с кровати, глянул на часы. — Время откровений и интересных историй закончилось, теперь ты все знаешь, и мне сложно представить, что ты сейчас чувствуешь, поэтому пойду, пожалуй, постелю тебе постель в соседней комнате. — Подожди, — Елена нахмурилась, переваривая все, что ей рассказал Деймон. — Ты можешь внушать? — Ну, да. Нужно же, чтобы человек забыл, что ты пил его кровь, — брюнет хотел было уйти, но вновь был остановлен. — Это внушение…ты когда-нибудь использовал его на мне? Деймон тяжело вздохнул и снова подошел к девушке. — Да, — ответил он. В этот момент ее сердце упало. В ее голове возникли совершенно разные несуразные мысли. Слишком много информации за один день на нее обрушилось. — Когда? — тихо спросила Елена. — В ночь нашего знакомства. Ты не хотела садиться в машину… — И ты меня заставил?! — воскликнула девушка, перебивая Деймона. — Нет, боже, нет. Я не заставлял тебя садиться в мою машину, я лишь внушил тебе не бояться и отпустить свой страх. Согласилась ты по своей воле, потому что хотела, так что не надо делать из меня монстра, — ответил Деймон и вышел из комнаты, оставляя Елену наедине со своими мыслями.

***

      Обдумывая все, что сказал Деймон, Гилберт лежала на большой двухместной кровати в просторной комнате и пыталась уснуть. В ее голове начали складываться пазлы. Елена поняла, почему в документах, которые она нашла, была фамилия Деймона, но не могла понять, как ее отец с этим связан, и почему хранил эти документы. От одной мысли, что ее любимый папа знал людей из Огустин, холод проходил по ее коже. Ведь он никогда не рассказывал ей об этом. И в принципе, она могла понять, почему. В вампиров сложно поверить, пока сам не увидишь. Усталость все-таки взяла вверх, и девушка уснула.       В гостиную сквозь закрытые шторы прорывался лунный свет, горящие поленья потрескивали в камине, а на диване сидел Деймон, попивая из своего стакана бурбон и о чем-то думал. — Ты не рассказал ей, — произнес Стефан за его спиной, тоже наливая в стакан алкоголь. — На один день достаточно откровений, грусти и изменений всего того, во что ты раньше верил. — Деймон, ты должен сказать, — настаивал Стефан. — Ее мир уже изменился, если не рухнул. Я не хочу делать ей еще больнее, — произнес Деймон и, поставив стакан на стол, вышел из гостиной. * Хочу уточнить, что пленочный фотоаппарат, как говорит нам мистер Интернет, был впервые создан фирмой «Кодак» в 1889 году, но у нас все-таки выдуманная история, поэтому, пускай, такие фотоаппараты в этой истории появились в 1880. (Просто не хочу кого-то запутать с недостоверной информацией)