Путь вулканца

Ритуалы являются неотъемлемой частью жизни большинства разумных существ. С самого своего рождения и до самой смерти, будь-то андорианец, клингон, телларит или человек, - все они будут связаны друг с другом потребностью совершать что-то привычное, чтобы сохранить порядок вещей неизменным. Стоит ли говорить о том, что вулканцы превзошли многих в данном вопросе, и я, разумеется, не стал исключением. Наступил двадцатый день месяца Tasmeen, день моего kahs'wan. Я встал, как обычно, в половине пятого утра, и сразу же направился на восточную веранду, чтобы встретить рассвет медитацией. Отец до сих пор считает, что мое рвение к ранним медитативным практикам продиктовано желанием развить самоконтроль, но это не совсем так. На самом деле я люблю сидеть на шершавой ткани ковра, впитывая остатки ночных запахов. Недостаток влаги в воздухе компенсируется утренней прохладой, а опустевший город, простирающийся передо мной, кажется нереальным миражом. Но все это длится недолго. Стоит только las'hark выглянуть из-за скал, как его теплые лучи принимаются за работу, трансформируя лиловые, сизые и серые тени в терракотовые, оранжевые и желтые блики. Небо становится удивительным, полным красок и света. Десятки звонких птичьих голосов взрывают прозрачную тишину. Рассвет - это самое удивительное, что происходит на Вулкане. Это маленькое волшебство, красоту которого тонко чувствуют все местные жители. Я делаю медленный вдох, втягивая носом потеплевший воздух, и закрываю глаза. Я слышу биение своего сердца, шум крови, что течет по моим венам, растворяюсь в этих ощущениях, сливаясь с рассветом, становясь единым целым со всей планетой. Мне будет достаточно десяти минут для того, чтобы унять растущее беспокойство и настроиться на предстоящее испытание. Где-то в доме слышен гул голосов, плеск воды, звон тарелок. Торопливые шаги матери то приближаются, то отдаляются от веранды. Она сильно волнуется и бесцельно ходит по дому, пытаясь подавить подступающие слезы. От мысли, что мне приходится заставлять ее страдать, мое сердце сжимается, но я выбрал свою дорогу и не могу сойти с нее. Время растворяется вместе со звуками, доносящимися из дома. Мое сознание заполняет ровный теплый свет las'hark'a, он озаряет мои мысли, очерчивает каждую эмоцию. Все чувства разложены передом мной, словно пески пустыни перед великим Сураком. Страх я убираю в сторону, его место займет уверенность. Рядом я размещаю рационализм, взвешенность, аналитическое мышление, осторожность и силу духа. Их цвета холодные: от бирюзового до светло-серого. Приятная гамма. Именно такими оттенками принято декорировать учебные заведения и общественные палаты. Это способствует концентрации и сдержанности. Совершив последние манипуляции, я выдохнул и снова открыл глаза. Пора. В доме действительно чувствовалось волнение. Даже отец смотрел на меня как-то по-особенному проникновенно. Он был одет в церемониальную мантию синего цвета, а мама в светло-бежевое платье с теплой накидкой в тон. Ее волосы были уложены просто и со вкусом в идеальный валик на затылке. Она улыбалась, но руки ее дрожали. Излишнее проявление эмоций с моей стороны только усугубило бы положение, потому я старался держаться от нее на разумном расстоянии. Проделав череду утренних процедур и одевшись в простую рубашку и штаны из натуральной ткани, я набросил сверху плотный светлый хитон, скрепив его плетеным поясом, и укрыл плечи плащом из некрашеной шерсти. Жар пустыни ночью сменяется лютым холодом, потому хорошее утепление послужит мне дополнительным подспорьем. К тому же плащ может спасти от укусов насекомых и палящих las'har'ских лучей. Из обуви я выбрал мягкие полусапожки из кожи. Брать с собой какие-либо иные предметы было запрещено, поэтому мои сборы окончились на этом. Когда-то, пару лет назад, я с замиранием сердца слушал истории о том, какие приключения переживали мои кузены в Вулканской Кузнице, сейчас же я отгонял от себя эти мысли, чтобы избежать паники. Разумеется, мне было страшно. Я понимал, что могу встретиться с собственной смертью лицом к лицу, но иного выхода у меня не было. Я должен был пройти это испытание, опередив сверстников, чтобы продемонстрировать свою состоятельность как вулканец. Прощание с родителями по традиции было коротким и сдержанным. И эту часть ритуала я отметил внутренней благодарностью. Чем меньше эмоций ты проявляешь при прощании, тем легче ты его переживаешь. Замерев на мгновение в священном ta'al'е(1) перед отцом с матерью, смиренно стоящими на пороге, я вышел из дома и, не оборачиваясь, направился в сторону скал, где меня ждали старейшина Ладок и несколько жрецов. Поскольку мой дом находился в очень удачном месте - близко к краю города, но достаточно рационально по отношению к центральным зданиям столицы, я довольно быстро добрался до ущелья, именуемого Вратами Кузницы. Именно здесь начинался мой kahs'wan. Старейшина Ладок выглядел весьма примечательно: он был высок и худощав, гладко выбрит, его длинные волосы были собраны в высокий пучок на макушке, в довесок ко всему у него не было правого глаза. Жрецы же были похожи друг на друга как близнецы и были одеты в одинаковые просторные одежды. - Dif-tor heh smusma (2)! - произнес я ровным голосом, поднимая руку в ta'al'е. Вулканцы подняли руки в ответ, принимая мое приветствие. - Sochya eh dif (3)! - тихо произнес Старейшина Ладок ломким, надтреснутым голосом. Он оглядел меня пронзительным взглядом, словно оценивая мои шансы на выживание, и удовлетворенно кивнул. - Назови себя, отрок! - Я Спок, сын Сарека из рода Скона. - ответил я, полностью подавив любые признаки начинающегося волнения. - Имеешь ли ты при себе запрещенные предметы, воду или пищу? - продолжил Старейшина, не спуская с меня пронзительного взгляда. - Нет, не имею. - Так же пронзительно смотрел я в ответ. - Спок, сын Сарека, утверждает, что не имеет запрещенных предметов. Прошу удостовериться в правоте его слов. - Оба жреца совершенно неслышно подошли ко мне с обеих сторон. Я покорно поднял руки вверх, терпеливо дожидаясь, пока они не проверят каждую складку моей одежды. Ни на секунду я не отвел взгляда от глаз Ладока, демонстрируя твердость характера и непоколебимость. - Он говорит правду, - заявил один из жрецов. Старейшина удовлетворенно кивнул. - Я, Ладок, сим утверждаю начало kahs'wan'а для Спока, сына Сарека из рода Скона двадцатым днем месяца Tasmeen, 8877 годом традиционного летоисчисления. - Жрецы подтвердили кивком головы свое свидетельствование. - Живи долго и процветай, Спок! - Мира и долгой жизни. - ответил я бесстрастным тоном и, не меняя выражения лица, отправился мимо жрецов прямо в раскаленное горнило Вулканской Кузницы, главной пустыни моей планеты. Не успел я сделать первый же шаг, погрузившись по щиколотку в песок, как в лицо дохнуло жаром. В реальности все было намного хуже, чем я мог себе представить: впереди меня ждала бескрайняя пустыня, изуродованная гигантскими валунами и обломками скал. Вся флора и фауна в этой местности была настроена убивать ради выживания. С той секунды, как я сам оказался здесь, я должен был начать играть по тем же правилам. Закрыв голову плотным капюшоном, я поднял ворот хитона, пряча за спасительной материей нижнюю половину лица, и двинулся в путь. Мне предстояло без чьей-либо помощи пересечь пустыню от Врат до горного Ллангонского массива за десять дней, что казалось весьма непростой задачей. Мой организм, получивший вместе с генами отца отличные физические данные, позволял обходиться без воды, пищи и сна достаточно длительное время, что облегчало прохождение испытания, но не исключало проблем. Единственный способ не сбиться с пути - строить маршрут по las'har'у и звездам, поскольку ни одно техническое приспособление не могло здесь работать из-за высокой геомагнитной активности и электрических песчаных бурь. Даже если бы я сумел пронести с собой коммуникатор, трикодер или буссоль, я бы не смог ими воспользоваться. У меня не было никакой конкретной стратегии. Пустыня - не шахматная доска, она изменчива и неделикатно жестока. Просчитывать ходы наперед здесь бесполезно. Я шел средним шагом, выдерживая сердечный ритм в пределах нижнего значения, чтобы сэкономить силы, а безжалостный las'har за моей спиной поднимался все выше и выше, поднимая температуру до предельных значений. Был полный штиль. Ни единой травинки вокруг, ни даже намека на каких-то животных или птиц. Было так тихо, что звенело в ушах. Я находился здесь каких-то четыре с половиной часа, а казалось, что все десять. Справа от меня выросла очередная куча каменных глыб, отличающихся по внешнему виду от предыдущих скальных пород. Я коснулся испещренной поверхности, внимательно разглядывая каждый излом. Судя по глубине и характеру щербинок, оставленных песком, в этой местности нередки случаи порывистого ветра. Все, что я помнил из книг, это упоминание частых ветров в Долине Крови, которую некогда пересек Сурак, ведя паломничество по Вулканской Кузнице. Чтобы как-то себя развлечь, я представил себя великим философом, идущим к высокой цели через великие страдания. Пройдя через Долину Крови, миновав сотни километров безлюдной пустыни, я построю в самом центре Кузницы святилище T'Karath, в котором мои последователи смогут спрятаться от солнца и провести целительную медитацию. Эта мысль пронзила меня, словно молния. Внезапно я осознал, что через три-четыре дня пути, если повторить путь Сурака, можно обнаружить спасительное укрытие, а в нем, возможно, и источник влаги. Идея была предельно проста, она буквально лежала на поверхности! Вот оно что! Kahs'wan - это путь Сурака, который должен пройти каждый вулканец! Когда las'har зашел за горизонт, я понял, что смертельно устал. Двигаться по жестокой пересеченной местности, перемежавшейся скалистыми участками и песчаными очагами, было не так-то легко. Кроме того, сумерки продлятся недолго. Следует позаботиться о привале. Невысокая узкая скала с площадкой на вершине показалась мне приемлемым вариантом. Отсюда будет хорошо видно окружающую местность, что даст некоторое преимущество в случае появления диких сехлатов или гигантских песчаных червей. Подъем на почти отвесную поверхность оказался непростым испытанием. Пару раз я неудачно сорвался, отчего изодрал край хитона. Но сдаваться было не в моих принципах. В итоге я добрался до заветной вершины к тому моменту, как пустыню окончательно накрыла ночь. Я сел на край площадки, выравнивая дыхание, стянул с влажного лица импровизированную маску и обратился в слух. В пустыне не бывает легкого времени суток, бывает либо опасный, либо очень опасный период. Если днем ты рискуешь умереть под палящими лучами от обезвоживания, то в ночную прохладу тебе навстречу выйдут разные неприятные создания, вроде ядовитых змей, скорпионов и крупных хищников. Над головой захлопали крылья. Какая-то птица пролетела над скалами и направилась на запад. Вероятно, там находится источник воды. Надо это запомнить. Что-то подозрительно зашуршало за спиной. Я медленно обернулся, пытаясь разглядеть источник звука в скудном звездном свете, и обнаружил вполне безобидного аскора, сидящего на весьма любопытном предмете. Я протянул руку, сгоняя мелкую живность, и вытащил из расщелины длинную бледную кость, оказавшуюся половиной челюсти крупного хищного животного, по-видимому сехлата. В ней сохранилось несколько острых как бритва зубов, что было очень кстати. Оторвав кусок подкладки от хитона, я завернул в него находку и закрепил ее на поясе. Что ж, с первым трофеем мне повезло. Остается продержаться эту ночь, а затем еще восемь ночей, для чего следует восстановить силы. Убедившись, что поблизости нет никакой угрозы для жизни, я подобрал под себя ноги и закрыл глаза, погружаясь в медитативный транс. Над моей головой раскинулось величественное небо, усыпанное яркими звездами. Вокруг скрипели остывающие камни. Я слышал шорох песчинок, шуршание мелких лапок проворных ящериц, чувствовал пульс геомагнитных разломов. Я был готов принять вызов, что бросала мне природа, я бросал ей ответный вызов.