***
Шурша длинным платьем, и на ходу надевая маску, Христина, уверенно шла вперед, подняв подбородок. Уверенность ее походки скрывала гнев, накопившейся в ее груди. Пышная грудь вздымалась, с каждым шагом. Она готова была уничтожить каждого, кто помешает ей. Слуги учтиво кланялись ей, не поднимая глаз на гостью. Дав волю своим эмоциям, Поповская сама разбудила бурю. Войдя в зал, она глазами искала подругу, среди танцующих. Едва ли завидев ее, она взяла ее за запястье и увела из зала, подальше от чужих глаз. Катя не стала возражать. Не стоит разжигать недоумение среди гостей. — Христина, мне не хорошо, — прошептала Китти, тормозя пани. Христина остановилась и осмотрела подругу внимательней. Она мелко дрожала и лоб ее покрылся испариной. — Живо в уборную, — прошипела Поповская. Пани не первый раз была дома у Ольги Платоновны и быстро нашла нужную комнату. Они ели успели, когда Вербицкая припала к ведру с нечистотами, опорожняя желудок. Христине, хоть и было неприятно, но она подавила рвотные позывы и придержала волосы бедной крепостной. — Ты же знаешь, что это может значить? — спросила Христина, подавая Вербицкой платок. Крепостная судорожно закивала головой и вытерла губы. Кровь в этом месяце не пошла, хотя давно пора. — Мне страшно. — Я знаю. — Он разозлится. — Да. — Господи, как же так? Почему именно сейчас? Почему именно с ним? — Китти села на пол и захныкала. — Слезами тут не поможешь. Ты должна во всем признаться Григорию и сейчас же уехать с приема, — Христина села рядом с ней, и положила ее голову себе на плечо. Она погладила ее по волосам. Вербицкая громко всхлипнула и взглянула на пани, небесно голубыми глазами. Христина даже представить себе не могла, каково сейчас ей, что она чувствует. Сама она давно разуверилась в том, что сможет дать новую жизнь и материнский инстинкт был ей чужд. Но все же, что чувствуют матери?.. — В случае чего, я всегда буду рядом, — вдумчиво прошептала Христина, глядя куда-то вперед. Ее охватила грустная улыбка, — Как-то родим… Катя сильнее прижалась к подруге. Катя жалась всем телом, обхватила плечи пани Попвской и пыталась сдержать слезы. У нее будет ребенок. Настоящий, живой… родной. Что делать? Григорий убьет и его и Катю, как только узнает. Или выбросит одну на улицу, оставив голодной, холодной, испугавшеюся перед страшной тьмой неизвестности. Стук в дверь отвлек дам, от тревожного молчания. — Кхем-кхем, позвольте узнать, долго ли будет занято? — мужской голос по ту сторону, заставил обеих подняться на ноги. Христина убрала слезы с лица Кати, поправила съехавшую вверх маску, и кивнула ей. Распахнув дверь, перед ними предстал Николай. Китти немного поклонилась и тут же ушла к выходу. Пересечься взглядами им удалось всего на две секунды, пока Христина, не увильнула от него дальше по коридору. — Вы даже не поздоровались сегодня со мной, — сказал он, ей вдогонку. Христина на каблуках развернулась и усмехнулась. — Видимо, на то имела причину, — она снова обернулась и подняв подбородок вверх, убрала приторную улыбку, сменив ее изгибом неприкрытого гнева. Дорошенко догнал ее и остановил. — У меня есть к тебе разговор, — шепнул он. Христина поджала губы. Да как он смеет? Весь вечер он пробыл с Еленой, не отводил от нее взгляда, а сейчас ее компанию ему надоела и он вспомнил о Поповской? Пусть катится ко всем чертям! — У меня нет ни времени, ни настроения разговаривать с Вами, Николай Александрович, — прошипела она, Николя сильнее сжал ее запястье сверля ее глазами. — Нет уж, поговорите со мной, мадам Поповская, — он взял ее за руку, сжимая тонкое запястье и понизил тон, — Что за резкие перемены в поведении? Да, мы стали реже видеться из-за моей работы, но это не повод так со мной разговаривать. Христина посмотрела по сторонам, в надежде, что никто из слуг их не видит. — Николай Александрович, — начала она, заглядывая в глаза Николая, стараясь разглядеть в них хоть что-то кроме обыкновенной страсти и похоти. Его рука легла на талию к Христине Алексеевне, — Я ждала приглашения на бал. Но увы, у Вы предпочли Кореневу. Что Вас останавливает сейчас, когда вице-губернатор мёртв? Вы можете быть вместе, как всегда того хотели. Вы, ваши сыновья и Елена — как одна семья. Но есть нечто: вы боитесь ответственности. Маленький сын будет мешать Вам. Начнутся скандалы и ссоры. Вы ведь этого не желаете. И во мне ищете то, чего желаете — безотказную женщину, любящую Вас, готовую ради Вас подвергнуть риску свою репутацию и ту, которая придет по первому зову. Только осознав весь ужас сказанного, Христина судорожно выдохнула и выдернула свою руку из рук остолбеневшего Дорошенко. Теперь он испугается чувств Христины, оставит… И поделом. Давно нужно было закончить эти греховные отношения. Поповская заигралась. Это влечение стало не просто зовом тела, в нем откликнулись давно позабытые чувства. Ах, как давно Христина пообещала себе выбросить свое сердце в Днепр, и, казалось, совершила это. Но сердце всплыло, добралось к своей хозяйке и что бы проучить вспыхнуло огнем нового чувства. Николай смотрел на нее молча, он знал, что она чувствует давно. Видел ее глаза, когда она встречала его, как смотрела на него и с каким терпением слушала занудные речи о его работе. Но страшнее было то, что он не видел в ней ничего кроме миловидной барышни, богатой вдовы. Или может не замечал? Сейчас, когда губы ее дрогнули, он понял, что отчаянная ревность Христины тронула и его. Он и правда даже не подумал пригласить свою любовницу на бал. Но мог себе представить, как вельможи будут шептаться глядя на них. Придя с Червинским, увидев ее, идущую под руку с помещиком, улыбаясь и разговаривая с ним, он не испытал ничего кроме удивления. Может… пора прекратить это? Христина развернулась, подозвав слугу. Она слышала как стремительно отдаляются шаги Николая.***
Путь, который держала Китти был не из близких. Извозчик сначала доставил ее в дом Поповской. — О, Катька! А шо ж так рано? — встретила ее Ярина, и подлетела к ней, помогая снимать накидку. — Не спрашивай. Надо побыстрее снять платье и переодеться в мою одежду, — Китти снимала мелкие заколочки, складывая их в миниатюрную ладошку, тем самым разрушая прическу, над которой Ярина кропотливо работала. Вербицкая направилась в спальню. — Тебя узнали? — Ярина посеменила за ней. — Нет. Но я была близко. Ярина быстро справилась с шнуровкой корсета, с юбкой и помогла ей надеть свое платье. Мыслями Катя была явно не здесь, и, скорей всего, даже не в этом мире. Она возможно станет матерью. Это страшно. Это невозмутимо… Крепостная девка понесла от пана. Да, такое не впервые в этой стране и в это время. Но Китти никогда не могла подумать, что это коснется и ее. Этот ребенок ее погибель, но убить его она не может. В этом мире появится человек, который полюбит ее просто так, она будет нужна ему. — Яринка, спасибо, — промолвила Вербицкая, прощаясь с Яриной. — Только… только будь осторожна. На этой неделе уже третьего купца ограбили на нашей проулке, — поджала губы крепостная. — Буду, — кратко ответила Катя и набросив капюшон на голову и быстро ушла прочь. Под осторожными шагами крепостной Вербицкой шуршал вчерашний снег. Она перебирала ногами, но и дело, осматриваясь по сторонам, шугаясь каждого постороннего шороша. То кто-то чихнул возле кабака, мимо которого семенила Китти, то пёс залает ни с того ни с сего. Теперь она должна думать за своего ребенка в первую очередь. Защищать его от всех бед, невзгод, полюбить его… В какую-то секунду, она подумала, что было бы разумно избавиться от дитя и не портить себе жизнь. Отогнав эти мысли, Катя почти дошла до поместья. Осталось идти совсем еще чуть-чуть. Во всяком случае, так хотелось ей думать.***
Червинский, узнал от слуги, что Поповская решила покинуть поместье раньше положенного. Его немного возмутило то, что она не предупредив своего спутника посмпешила оставить егог в гордом одиночестве. Отчасти. Разговор между Ольгой Родзевич и Григорием показался последнему крайне увлекательным. Ее взгляды на жизнь, ее решительность и острый, проницательный ум поразили помещика старой закалки. Если бы Натали обладала хоть каплей этого блестящего интеллекта, может бы Червинский и смог бы испытывать к законной супруге хотя бы уважение. А так… лишь жалость. Выходя к главному коридору, он наткнулся на уходящего Николая Дорошенко. Тот поспешно кивнул и пропустил Червинского вперед. Только Григорий Петрович прошел, Николай ветром скрылся в гостиной. Слуга подал меховую накидку пану и вежливо склонив голову ушел прочь. — Вас что-то огорчило? — спросил Червинский, догоняя спутницу уже за входной дверью. — Все эти вечера… Не мое это всё, — Христина развернулась и натянула грустную улыбку. Она окинула поместье оценивающим взглядом. — Верю. Верю и понимаю. В таком случае, раз уж наши интересы хоть в кое-чем совпали, предлагаю отправиться куда-нибудь, где тихо и есть вино. Христина могла бы воспринять это предложение как тонкий намёк на близость, но она знала Григория. Его страсть это Катя, а такие как он от своей страсти не отказываются и так просто не отступают. — Довезите меня домой, — устало бросила пани и села в карету. Червинский сказал кучеру адрес и вошел в карету вслед за купчихой. Во мраке ночных фонарей, белого снега строгие черты пани теперь были уставшими, и как показалось Григу, даже немного опьяневший взгляд лишь красил холодную, но улыбчивую купчиху. Христина и правда была расстроенной и уставшей. Сегодняшний вечер дал ей многое понять. Что же, если сам Николай не хочет ее впредь, пришло время отдаваться отчаянию. Она решит все ближайшими днями, нужно только собрать волю в кулак и сделать так, что бы Елена и Николай решили между собой все неясности и начали новую жизнь. Григорий рассматривал Христину, отставив в сторону трость. — Скажите честно, Христина Алексеевна, — тихо заговорил Григорий, вглядываясь в то, как она лениво переводит на него пустой взгляд, — Кто Вам рассказал обо всём? — Вы о своей любовнице? Хм, — Христина хмыкнула и приподнялась, — Мне хватило одного лишь визита, что бы всё понять. Взгляд — тот еще предатель. Григорий подвинулся к Христине ближе, всматриваясь в ее глаза. Христина поежилась. Его черные глаза и правда могли принести дискомфорт. — А что сейчас ты читаешь в моем взгляде? — спросил он вкрадчиво, прерывисто дыша. Христина чувствовала жар его дыхания на своей шее. — Похоть, — отчеканила она, даже немного вызывающе, чем сама того хотела. Григорий прильнул губами к тонким устам Поповской, от неожиданности пискнув. Холодный и влажный поцелуй, становился глубже. Он вдавил Христину в угол кареты. Та не могла пошевелится перед паном Червинским. А может правда оставить честь в стороне и отдаться сейчас ему? Пан желал ее, она чувствовала это нутром. И пусть всё идет к чертям! Она хочет испытать на вкус Григория, как и он. Ее беззащитность, слабость и резкий запах алкоголя свёл с ума молодого пана. Каков запах ее кожи? Какие на вкус соки ее любви? Христина не сопротивлялась больше, стала отвечать на поцелуй и даже взяла инициативу в свои руки. Она навалилась на него, принудив его сесть снова на сидение, пока Христина, не смотря на неудобно пышное платье, ринулась к нему, оказавшись сверху, не отрывая глубокого поцелуя. «Ты можешь доверять мне, моя милая Китти» Данное слово в солнечный осенний день, брошенное совсем не случайно. Будто обухом по голове. Христина отринула от пана и что есть силы ударила рукой в деревянную стенку кареты. Она тяжело дышала, только карета остановилась, Христина выскочила из нее и вытирая слезы попутно умчалась в сторону дома. Идти осталось не так долго, всего пару домов за первым поворотом. Дверь кареты громко захлопнулась и лошади погнали в сторону правого переулка. Дорога та вела к кабакам и борделю. Христина увидела как в далеке шагает Катя от ее дома. Все еще дитя, невинная и чистая. — Прости меня, — шепнула она, глядя как уходит Катя, набросившая капюшон. Упав на снег, купчиха сжала кулак и захныкала. Также тихо, как всего несколько минут ранее Катя, сидя на полу, плакала от страха и безысходности. Поповская же роняла слезы, от собственной ничтожности. Капли замерзали на ее бледных щеках. «Падшая, мерзкая женщина» — подумалось Христине Алексеевне.