Пятеро в молчании

      Солнечный луч всё-таки нашёл путь сквозь задёрнутые шторы спальни, засветив прямо в лицо. Я проснулся с явственным ощущением тревоги.       Открыв глаза незадолго до звонка будильника, попытался вспомнить сон, ставший причиной учащённого сердцебиения и влажных ладоней. Не обнаружив совершенно никаких воспоминаний, я остался лежать в постели.       Сегодня на работу идти не нужно.       Голова побаливала после вчерашних посиделок с самим собой в компании лучших друзей — телевизора и дивана. Весь предшествующий вечер был как в тумане. После того, как Тейлор сломал мне нос, нас обоих отстранили на неделю. На не-де-лю! И это в начале расследования. Внутри закипала самая настоящая лава. Ну и проклятый же сукин сын!       Внутренности, будто расплавленные, бурлили и переворачивались. Я так явственно почувствовал обжигающий ком в груди, что и меня самого целиком бросило в жар — злость будто выжигала изнутри.       Клокоча от ярости, но не имея никакого желания вставать с постели, я уткнулся лицом в подушку. Нос всё-таки побаливал, пусть Нэнси над ним и поколдовала. Я повернул голову набок, и нос неприятно запульсировал. Соседняя подушка пахла духами Нэнси и свежестью кондиционера. Мне казалось, будто Нэнси вот-вот войдёт в комнату с кружкой кофе, присядет на краешек кровати и тронет прохладными пальцами по плечу. Но нет, на подушке одиноко лежал лишь длинный тёмный волос. Словно прощальный жест рукой перед тем, как захлопнуть дверь.       В памяти тут же всплыла вчерашняя неприятная сцена. Её дрожащие от обиды губы, недоумение в глазах, а после слёзы. Потом взрыв гнева, тут же сменившийся ещё одной порцией слёз. Ну и под занавес — разрывающий барабанные перепонки удар двери о косяк и жалобное поскуливание расхлябанных петель.       Нет, в этой ссоре я не считал себя виноватым. Было же сказано — не приходить, не выказывать жалости, не реветь. А Нэнси почему-то посчитала, что мне совершенно точно нужна её компания и забота. Завалилась в квартиру спустя всего два часа после происшествия и принесла ненужную суету. Подумаешь, сломанный нос. Но, надо отдать ей должное, ещё в офисе она залечила его на отлично. И зачем было всё портить своим чёртовым участием?       Из окна повеяло прохладой, будто погода прислушалась к невысказанной просьбе мучавшегося от жара лица. Ненависть к Тейлору, которая ещё секунду назад могла бы прожечь ему башку насквозь, если бы смогла высвободиться наружу, сменилась досадой из-за дурацкой выходки Нэнси. Чёрт с ним, с Тейлором, он ещё получит своё. Шестерёнки в мозгу уже крутились в поисках достойного отмщения. Такую выходку нельзя спускать. Это было бы настоящим наплевательством на чувство собственного достоинства.       Немного позлорадствовав над делом об ограблениях магловских банков, которым Тейлор — безрезультатно — занимался вот уже третий месяц, я наконец-то принял сидячее положение. Подопнув пустую бутылку из-под вина, которая отозвалась громогласным стуком, бросил взгляд на мобильник. Он лежал на столике возле кровати безмолвным чёрным прямоугольником. Но тут сердце подскочило — и так же стремительно рухнуло вниз. Шумным дребезжанием телефон только лишь оповестил о том, что уже восемь утра. Интересно, договорился ли Стюарт о поездке в школу искусств? И позвонит ли после, чтобы рассказать о том, что удалось выяснить?       Мысли снова свернули к отстранению. Мало того, что это было абсолютно несправедливо (Тейлор всё-таки напал первым), так ещё и дело об убийстве Софи покатилось к чёрту. Много ли сможет сделать Стюарт в одиночку? Хотя, наверняка ему дадут в напарники кого-то другого.       Я схватился за голову и выдохнул. Будто в ответ на это, со стороны окна раздался шум. Первая мысль: Форд прислал письмо с совой. Написал о том, как сильно ошибся, слёзно умолял вернуться и вообще — Тейлора он уволил. Но нет. Это был всего лишь Кот. Огромный чёрный зверь басовито мякнул и протиснулся в щель приоткрытого окна. Створка раскрылась шире, и он шумно спрыгнул на пол.       Имени у кота не было. Вернее, он был просто Кот. Его притащила с улицы Нэнси, и я, честно говоря, не мог понять, чем её так привлекло это создание. Она бы забрала его себе, но владелец квартиры Нэнси не разрешал заводить питомцев. Я и сам не горел желанием кого-либо заводить, но она, к несчастью или к радости, умела уговаривать.       В последствии Кот оказался весьма удобным соседом. Чаще всего он где-то шлялся, приходил незаметно, не требовал внимания, еду находил сам. Иногда устраивался на диване рядом, довольствовался несколькими поглаживаниями и утробно мурчал. Я до сих пор не мог понять, зачем ему вообще кто-то нужен. Он вполне мог продолжать существовать где-то на улице и сам о себе заботиться. Но Кот раз за разом возвращался, ложился на диван и позволял себя поглаживать. Мне нравилась такая идея: ему, как и мне, хочется знать, что он не так уж и одинок. Где-то есть существо, которое от тебя ничего не требует, ничего не ждёт, иногда находится рядом и изредка с ним можно очень уютно помолчать.       Потрепав Кота за ухом, я прошёл через спальню и гостиную прямиком на кухню. Водрузил на плиту турку, насыпал кофе, залил водой и включил огонь. За окном погода радовала ранних пешеходов солнцем и чистым небом, но меня это откровенно злило. Они-то топали, наверное, на работу. Я отвернулся от окна.       Переехав в магловский район, подальше от Косой аллеи и всего волшебного, что было отголосками прошлой жизни, первое время я откровенно злорадствовал. Почему — даже сейчас точно ответить на этот вопрос не смог бы. Может, из-за обжигающего все внутренности желания вытрясти из себя всю магию и зашвырнуть создателю в лицо? Может, из-за позорного клейма фамилии? Или это всё гордость и желание кому-то что-то доказать; но, как показывала реальность, доказывать-то было и некому.       Меня вполне устраивало то, что многие меня, мягко говоря, не любили. Не нужно фальшиво улыбаться, рассматривая фотографии чьих-то детей, на которых тебе абсолютно плевать. Придумывать вежливые отговорки, чтобы не идти на очередную встречу. Делать вид, что интересна нелепая будничная болтовня, которая сопровождала жизни прочих обычных людей. Удобно быть нелюдимым. Удобно, когда ты мало кому нужен.       После переезда дела стали приобретать весьма неудобный поворот. Стоило только немного попользоваться магией, как практически вся техника в многоквартирном доме начинала барахлить, перегорать и отключаться. Некоторые блага магловского мира очень мне нравились, да и соседи могли что-то заподозрить. Поэтому в рамках квартиры я превращался в обыкновенного человека. Изредка, боясь даже самому себе в этом признаться, я наслаждался немагичностью своего бытия, словно это сбрасывало, пусть и ненадолго, бремя прошлого.       С чашкой кофе вернулся в гостиную, включил телевизор и уселся на диван. Тут же прискакал Кот и с таким усердием взобрался на диван, что я чуть было не расплескал весь кофе на себя. Он замурчал, свернувшись в клубок.       — Опять всю ночь шлялся, да, приятель? — спросил я у Кота, который в ответ пару раз шевельнул пушистым хвостом.       Подумав о том, как по-идиотски выглядит разговор с котом со стороны, перевёл взгляд на экран телевизора. Там маячила чересчур жизнерадостная физиономия ведущего новостей, бодрым голосом что-то вещавшая; я не прислушивался.       В этот раз я пролил несколько капель кофе на ноги, потому как из спальни раздался приглушённый звук оповещения об СМС.       Увидев сообщение от Стюарта, я откровенно удивился. Разве мог он так быстро съездить в школу искусств? Но текст сообщения заставил сердце колотиться ещё более отчаянно, чем мысли о мудаке Тейлоре.       «Жду тебя напротив того места, где мы были вчера».       Рыща взглядом по комнате в поисках одежды, метнулся за носками, которые приметил возле прикроватного столика и ещё раз запнулся о треклятую пустую бутылку. Чёрт бы её побрал! Надел первое, что попалось под руку — футболку и джинсы. Футболка с жёлтым логотипом квиддичной команды «Уимбурнские Осы», судя по запаху, требовала стирки, но пришлось отбросить эту мысль. Секунд десять потратил на то, чтобы умыться, пять секунд — чтобы ужаснуться отражению своей физиономии в зеркале, три секунды — чтобы понять, что удостоверение детектива вчера забрал Форд. Натянул кеды, схватил ключи и волшебную палочку, накинул куртку — и через секунду был на улице, стремительно несясь к знакомому тупику в паре домов от моего, чтобы трансгрессировать.       Минут через десять уже стоял возле назначенного места. Пришлось пройти пешком пару кварталов. Трансгрессировать в ту самую улочку, где нашли тело, было бы глупо, а других мест поближе я не знал. Несмотря на ранний час, улица гудела разношерстными звуками: проезжающие авто, крикливые туристы, где-то громко играла музыка.       Совершенно случайно увидел Стюарта — он махал рукой — так многолюдно было на улице. Он устроился в одной из кафешек и сидел теперь в тени под ярким зонтом. На нём, в отличие от меня, была рубашка и брюки официального вида. На его фоне я почувствовал себя подростком в своих джинсах, кедах и мятой фанатской футболке. На столике, который он занял, примостилась чашка с почти допитым кофе, пепельница и пачка сигарет. Я сел рядом, выжидающе испепеляя его взглядом.       — Знаю, что мне может здорово попасть из-за этого, — в качестве приветствия сказал он, — но ведь это наше с тобой дело. Так что тебе надо присутствовать. Ты как? В норме?       — Ты о чём? Конечно.       — Не знаю. Думал, будешь дольше беситься из-за отстранения. Что будешь делать?       — Перебесился уже. Что я буду делать… С чем? С Тейлором?       Стюарт кивнул.       — Ничего не буду делать. Пока что.       — Последствий не избежать, — многозначительно проговорил он. — Ну ладно, давай ближе к делу.       — Почему мы здесь? Не рановато ехать в школу искусств?       Я бросил взгляд на часы, но их на руке не оказалось. И мобильный телефон тоже остался в квартире.       — Который сейчас час?       — Почти половина десятого. Встреча назначена на двенадцать. Но я тут подумал…       Стюарт нахмурился. Казалось, он в чём-то сомневался.       — Ну?       — Ты вчера сказал, что не так важно, как Софи попала в тот тупик. Важно откуда она шла, — сказал он, рассматривая стеклянную пепельницу, в которой уже покоились несколько окурков.       — Верно. — Я удивился тому, насколько точно Стюарт запомнил вскользь брошенные слова. — И?       — Маршрут передвижения Софи. Вот, смотри. Грубовато, конечно, по времени, но всё же.       Стюарт невесть откуда извлёк блокнот и раскрыл его.       «Около 10:30 — лавка Макдэниэлов. 11:20 — ссора с Билли. Между 13:00 и 14:00 — Сохо».       — Точное время смерти будет только в понедельник, так? — спросил я, на что Стюарт изобразил непонятный жест рукой. — Хорошо, пусть будет примерно. Из Косого переулка, из той лавки, Софи вернулась домой. Там она поругалась с этим Билли, а после снова отправилась сюда. Вход в Косой переулок буквально в получасе ходьбы от места её смерти, на другом конце Сохо. Зачем возвращаться домой, а после снова идти сюда же? И ещё: где она была всё это время после ссоры с Билли?       — Макдэниэлы сказали, что она торопилась, — напомнил напарник. — И миссис Хилл сказала, что она очень быстро переоделась и ушла.        — Ты считаешь, что она с кем-то здесь встречалась. С этим старым другом? Шла со встречи с ним?       Стюарт приосанился и, глядя на меня, покивал с таким видом, будто раскрыл дело.       — И что ты хочешь сделать? — Я с недоверием поглядел на напарника. — Обойти десятки ближайших кафе и ресторанов? Думаешь, кто-то её узнает?       — А ты хочешь поехать домой и торчать там неделю до тех пор, пока Форд не разрешит выйти на работу? — с неприсущим ему сарказмом проговорил Стюарт, потянувшись к помятой пачке сигарет. Закурил и, выпустив облако серого дыма, добавил: — Лучше, чем вообще ничего. Если её кто-то узнает, то может удастся получить запись с ней и этим её другом. Если она и правда встречалась с ним.       — Ну ладно. — Я откинулся на пластиковом стуле, подальше от разъедающего глаза дыма.       — Я раздобыл фото, вот. — Стюарт извлёк из недр блокнота небольшую фотографию. — Взял из комнаты Софи в доме миссис Хилл. Здесь я уже опросил официантов, никто такой девушки не видел. Предлагаю начать с тех кафе, что прямо рядом с тупиком. Только ты… Значка-то у тебя нет.       — Понял, Стюарт, буду молчать.       На небольшой карточке, совсем обычной, магловской, Софи была изображена по пояс на фоне каменной стены. На ней было глубокого синего цвета платье на бретельках. При жизни она была чертовски хороша собой. Волосы, чёрные и короткие, заправлены за уши. Лицо в форме сердца, оканчивающееся острым подбородком. Широко распахнутые глаза глядели чуть исподлобья, на губах играла едва заметная, кокетливая улыбка.       — Красотка, да? Жаль её, — проговорил Стюарт, когда я отдал ему фото.       — Ага. Может, её действительно кто-то узнает. У неё очень приметная внешность.       В несколько больших затяжек Стюарт докурил, ввинтил окурок в пепельницу, допил кофе, и мы двинулись в сторону места, где Софи сделала свой последний вздох.       Попытки найти того, кто бы мог видеть её, оказались тщетными. Не везёт — так не везёт. На мгновение даже подумалось, что причиной этого невезения был я сам, а вот если бы Стюарт был один, то дело обязательно сдвинулось бы с мёртвой точки.       — Может, Билли проследил за ней? — спросил Стюарт, когда мы отошли от двадцать второго по счёту кафе. — Как думаешь?       — Судя по всему, Софи передвигалась по городу с помощью трансгрессии. Если она трансгрессировала от дома в Уайтчепеле, где они с Билли поссорились, вряд ли он мог за ней проследить. Невозможно. Если бы только вцепился в неё в последний момент.       — То есть, ты его не подозреваешь. — Он уставился на часы и немного отстал.       — Пока ничего нельзя утверждать. Он мог и правда вцепиться в неё, трансгрессировать с ней до этого тупика, а там… «Пророк» писал о Софи. Все знают, что с ней случилось. Но Билли до сих пор не объявился. Остаётся гадать: почему? И нам в любом случае нужно найти его. Возможно, он последний, кто её видел.       — Может, он просто испугался полиции? Слушай, Малфой, время поджимает уже. Последнее кафе, и поедем в школу искусств.       — Билли мог знать маршрут её передвижений, — продолжал я, жестом дав понять, что услышал его. — Макдэниэлы сказали, что он за ней, вроде как, следил. Всякое может быть. Ни они, ни миссис Хилл ничего не знают о том, с кем общалась Софи. Впрочем, это не такая уж и странность. Я тоже не трещу о своих знакомствах направо и налево.       Стюарт задумчиво покивал. Слегка воодушевившись тем, что напарник не бросил меня из-за отстранения, я испытывал к нему двойное расположение.       Мы свернули с улицы Грэйт-Касл на Грэйт-Портленд, прошли мимо крошечной лавчонки, торгующей газетами и журналами и высокого здания банка, сложенного из красного кирпича. Впереди замаячил итальянский ресторанчик с довольно вычурным названием. Стюарт тут же свернул к нему.       — Стой, — резко сказал я, пока он не вошёл внутрь. В мгновение подхваченный внезапной идеей, поманил Стюарта подальше от входа.       — М?       — Знаешь, сотрудники не очень-то хотят говорить с полицией, в этом мы уже убедились.       — Ага, — угрюмо согласился он. — А что делать? Мы обязаны сообщить, что из полиции. Ты ведь знаешь правила.       — Ты, может, и обязан. — Я жестом обратил его внимание на своё одеяние. — А я сегодня не детектив.       Стюарт с пониманием хмыкнул.       — И что будешь говорить?       — Разберусь, — сказал я с уверенностью, которую действительно чувствовал.       Стюарт, пожевав язык и повращав глазами, согласно кивнул. Сомневался ли он в этой идее? Наверное. Он, как и я, просто не верил, что нам повезёт. Терять было нечего.       — У тебя есть пятнадцать минут, а после нам нужно ехать. Хотя, я жду тебя через пять. Сомневаюсь, что в двадцать третий раз повезёт.       — У тебя есть деньги? Я кошелёк дома оставил.       — Зачем тебе? — Стюарт удивился, но тут же полез в задний карман брюк.       — Дай двадцатку. Я верну. — И протянул руку, приняв бумажку. — Сейчас приду.       — Ты куда? — бросил напарник в спину, когда я быстро зашагал обратно к газетному киоску.       Заплатив за номер «The Mirror» и подмигнув симпатичной молодой продавщице с пирсингом в губе, поспешил обратно к напарнику. Он стоял на том же месте, сгорая от нетерпения. Я показал ему покупку, и он тут же всё понял. Половину первой полосы занимали чёрные буквы:       «Убийство в Сохо».       Я вошёл в двери ресторанчика, скатав газету в трубку. Это обстоятельство не выглядело необычным. Многие лондонцы-маглы — я сам много раз видел — просиживали в кафе и парках за чтением газет.       Внутри было уютно и прохладно. Светло-бежевые стены, деревянные столы и стулья, мягкий, в отличие от ослепляющего солнечного, свет. На каждом столике стояли растения в горшках, которые выглядели такими зелёными и бодрыми, что не оставалось сомнений в их искусственности. Бармен за стойкой, молодой парень лет двадцати, неохотно переставлял бутылки с алкоголем, его коллега постарше — сонно протирал столешницу. В зале было совершенно безлюдно, но меня всё равно не заметили.       Я прекрасно знал, что в кожаной куртке и джинсах, с двухнедельной щетиной и до сих пор заметными остатками вчерашней «беседы» с Тейлором похож на кого угодно, но не на полицейского. Только когда приблизился к бару и сел на высокий деревянный стул без спинки, то смог привлечь внимание. Один из барменов, тот, что постарше, шмыгнул за дверь, наверняка ведущую в подсобное помещение.       — Привет. — Накинув непринуждённый вид, я положил руку с газетой на стойку. — Кофе.       После подумал и добавил:       — И влей туда глоток виски.       Бармен, рыжий и веснушчатый, улыбнулся и тихо хмыкнул, то ли изображая вежливость, то ли безмолвно задавая вопрос: не рановато ли? Но оценив помятое лицо и щетину, он молча принялся за дело. Я же развернул газету на стойке и принялся читать статью об убийстве. Зашумела кофемашина, лаская слух, потянуло свежемолотым кофе.       — Ну и дерьмо у вас тут творится, — сказал я, делая вид, что ни к кому в особенности не обращался.       Краем глаза наблюдая за барменом, заметил, что он с испугом глянул на страницу с заметкой об убийстве. Уж больно приметная реакция. Опыт подсказывал, что этот парнишка что-то знал. Или даже видел?       Он молча поставил на стойку дымящуюся чашку. Я решил рискнуть и положил перед ним оставшиеся от двадцатифунтовой бумажки деньги.       — Сдачи не надо.       Сказал это, не отрываясь от газеты. Парень негромко поблагодарил, и я посмотрел на него. Взгляд его потеплел.       — Это произошло недалеко отсюда? — Ещё один заход, потому что бармен совсем притих.       — Да, — коротко ответил он. — Кажется, рядом с перекрестком Оксфорд и Риджент.       — Такая красотка. Жаль её, — снова заговорил я, сделав глоток горячего кофе. Виски бармен явно пожалел. — В жизни наверняка ещё красивее.       Бармен чуть пошевелился. Сделав ещё несколько глотков, я снова посмотрел на него — тот быстро глянул на дверь подсобного помещения, где ранее скрылся старший коллега.       — Это точно, — вдруг произнёс он.       — Видел её? — Голос не дрогнул, но сердце забилось, словно обезумевшая птица.       — Да, — с неким налётом гордости подтвердил он, бросив ещё один взгляд на дверь. — Заходила сюда несколько раз с каким-то мужиком, и всегда только в обед. Ни раньше, ни позже, как по часам.       Я уткнулся в чашку с кофе, лишь бы не выдать волнения. Мысли полетели стремительно, рыща в поисках такого вопроса, который не спугнул бы размякшего от щедрых чаевых бармена.       — И как?       Он показал два больших пальца и широко, даже нахально улыбнулся.       — Неужели и в тот день заходила?       Внутренне я треснул себя по лбу за такой вопрос. Очень изящно! Но он, ничего не заметив, едва приметно кивнул.       — Кошмар, — добавил рыжий, засуетившись.       Похоже, он сообразил, что сболтнул лишнего. Наверняка начальник приказал им не трепаться, чтобы не поднимать шумиху.       — Да ладно, я никому не расскажу, — сделав ещё глоток, сказал я. — Я приехал-то всего на пару дней, да и в полицию не побегу. Ещё чего не хватало.       Бармен, ещё раз оценив мой потасканный вид, поверил этой незатейливой лжи.       — Может, мужик тот и прихлопнул её? Как выглядел-то? Похож на убийцу?       — Не очень, — доверительно поведал он. — Мужик как мужик, лет тридцать пять на вид, белый, худой. Я его не рассмотрел. Кто будет смотреть на мужиков, когда рядом такая красотка?       — Такие вот обычно и становятся убийцами, — грубовато пошутил я, глядя, как меняется и вытягиваясь в изумлении гладкое веснушчатое лицо. — Шучу. Расслабься.       Я бросил взгляд на здоровенные круглые часы, висевшие на стене — отведённое Стюартом время вышло вот уж как пять минут назад. Сделав последний глоток, поставил чашку на стойку и, свернув газету, попрощался с озадаченным барменом. Путь до выхода казался бесконечным. Хотелось вылететь из этого ресторана и поскорее всё рассказать напарнику. Неужели удача? После двадцати двух попыток? Но я двигался медленно, в развалку, как совершенно ничем не обременённый человек.       Стюарт стоял возле газетного киоска, подперев кирпичную стену здания банка. Он весь вытянулся, завидев меня и мою наверняка довольную физиономию.       — Не может быть! — выдал он после того, как я рассказал ему о беседе с барменом. Мы уже подошли к его машине. Он был в таком удивлении, что даже забыл попенять за задержку.       — Значит, можно и камеры проверить. Наверняка что-то записалось.       — Малфой… Ну даёшь. И да, не забудь, ты должен мне двадцать фунтов, — сказал он с добродушным и весёлым видом. — От тебя что, пахнет кофе?       Пристегнув ремни безопасности, мы выехали в направлении школы искусств. Стюарт снова включил диск — наверное, в тысячный раз.       Я же, абстрагировавшись от бодрой композиции, задумался: почему именно это место выбрала Софи для встречи со своим другом? Из Уайтчепела путь неблизкий, да и трансгрессировать в центр столь оживлённого района небезопасно. Но зато мы выяснили, откуда именно шла Софи, и это было отличным итогом той случайной кампании, которую затеял напарник.       — Знаешь, — вдруг заговорил Стюарт, сделав музыку чуть тише, — а ведь то описание, которое дал бармен, подходит и для Билли. Высокий, худой, белый, лет тридцать-тридцать пять. Миссис Хилл и Макдэниэлы говорили то же самое.       — Это бессмысленно. Зачем им ругаться возле дома, а после идти обедать вместе?       — Ну да. — Стюарт шмыгнул носом и поглядел в зеркало заднего вида. — Мне вот интересно, что придумал Форд, чтобы найти этого Билли?       Упоминание Форда заставило вновь вспомнить вчерашний вечер. Тейлор, Нэнси, отстранение. Будто все сговорились! Стюарт не стал переспрашивать, а я не намерен был отвечать. Что там придумал Форд — его проблемы.       — А он тебе что-нибудь вчера говорил? — спросил я после некоторого молчания. — По поводу моего отстранения?       Стюарт нахмурился.       — Нет. Может, просто не успел. К нему после этого пришла какая-то дамочка, он с ней заперся в кабинете. Я уходил часов в семь, и он всё ещё говорил с ней. Даже свою племянницу выгнал.       — Нэнси, — разочарованно произнёс я, только подумав о ней. Её привычка подслушивать могла бы сослужить неплохую службу. Мысленно сделал пометку о том, что нужно будет при случае её расспросить.       — Ага. — Стюарт кивнул, сворачивая на соседнюю, менее запруженную улицу. — Я так понял, что это кто-то, м-м, довольно важный. Уж как он лебезил перед ней, даже с другого конца коридора было слышно.       — Важный? Кто-то сверху? — И мысленно перебрал знакомых дамочек из Министерства. — Как она выглядела?       — Не знаю. Я издалека видел. Высокая, в костюме, вся такая важная. Ну, ты понимаешь, — многозначительно закончил он и притормозил на светофоре, пропуская пешеходов.       На ум пришло несколько имён, но я тут же отбросил эту мысль. Наверняка очередная проверка, ничего важного.       Очень скоро мы высадились у школы искусств. Как и предполагал Стюарт, она вовсе не стояла пустой. Преподаватели, родители, студенты — жизнь вовсю кипела. Удалось поговорить с преподавательницей Софи, которая весь разговор рыдала. Как она сообщила, Софи была очень талантливым и многообещающим художником. Среди присутствовавших оказалась и одна из сокурсниц Софи — низкая и тощая чернокожая девушка, которая неохотно отвечала на вопросы. Мы выяснили несколько имён тех, с кем она изредка общалась. Был ли в том смысл? Возможно.       Всё это записал в блокнот Стюарт, и мы попрощались. Естественно, никто не знал, что Софи была волшебницей. По крайней мере, никто не заикнулся о каких-то странностях в её поведении.       Уже сидя в машине, мы составили примерный список тех, с кем общалась Софи.       — Неужели у неё не было ни одной близкой подруги? — Стюарт нахмурился, глядя на свои записи, где значилось:       «Макдэниэлы; миссис Хилл; заказчики картин; «старый друг» —? Билли, есть татуировка; отец (не общ.) —?; одногруппники из школы искусств».       — Да, такое бывает. Ну нет у человека близких друзей. Подумаешь.       Стюарт ничего не ответил. Мой же взгляд задержался на слове «татуировка».       Татуировка…       И тут проскользнула мысль. Внезапная, будто яркая вспышка. Настоящее озарение. И как я раньше не подумал об этом?       — Стюарт.       — М?       — У меня есть идея. Но она тебе не понравится.