Пятеро в молчании

      Внутренность дома, как и его наружный вид, оставляла желать лучшего. Я старался дышать медленно и неглубоко — от запаха чего-то тухлого подташнивало. Возле двери в крошечной прихожей стояли несколько котлов, один на другом. Слева грузным чёрным пятном висели поношенного вида мантии. В бледном свете газовых рожков виднелась лестница, ведущая на второй этаж. Несмотря на огромную разницу и в размерах, и в убранстве, и в чистоте, мне сразу вспомнился мэнор. В последнее время не так уж часто случалось бывать в домах волшебников.       Миссис Хилл, высохшая и шумная, склочная на вид старуха, проводила нас в комнату Софи. Она говорила быстро и без умолку, приходилось напрягать слух, чтобы вычленить из потока слов хоть что-то более или менее ценное. Взбираясь по слишком крутой лестнице и стараясь не касаться даже плечом облезлой стены, я чуть не споткнулся о кошку. Она скатилась по ступеням и с громким шипением унеслась в недра дома. Бросив на меня ледяной взгляд, старуха на время замолчала.       — Софи рассказывала вам что-нибудь о своём старом друге? — завёл я разговор. — Мистер и миссис Макдэниэлы утверждали, что она упоминала некоего друга, с которым встретилась где-то в начале мая.       — Не, не знаю. — Старуха отмахнулась, но хитро прищурилась. — Но вещички-то у неё, как я ни гляну, всё новые и новые! Уж не знаю, с кем она там спуталась. Мы с ней не шибко-то говорили, мне что главное? Чтобы платила исправно.       Я уже не сомневался, что миссис Хилл — обыкновенная сплетница, которой, по сути, было неважно, кто её собеседник. Подобно золотоискателям, нам предстояло отсеивать действительно важное от множества бесполезного мусора. Привычное дело. Но то, с каким удовольствием старуха выдала эту информацию, поразило своей чёрствостью.       — И она платила? — не без яда поинтересовался я, внутренне всячески сопротивляясь тому, чтобы подпитывать её самодовольство.       — Трахалась, поди, с каким-нибудь богатеем!       Её ехидство было таким откровенным, что Стюарт не выдержал и тихонько кашлянул. Я же, изобразив на лице простодушную улыбочку, спросил:       — Вы что-то знаете об этом? Может, даже видели?       Старуха отрицательно покачала головой. Как показалось, разочарованно.       — Значит, Софи не всегда ночевала дома? — спросил напарник.       Миссис Хилл с подозрением уставилась на него. Как и любому, чьё хобби состояло в подглядывании, подслушивании и перемывании костей, миссис Хилл не понравилось, что её практически открытым текстом уличили в этом. По лицу Стюарта я понял: он мгновенно пожалел, что открыл рот.       — Мой напарник хотел сказать, что вы сообщили миссис Макдэниэл об отсутствии Софи на следующее же утро после того, как она не ночевала дома.       — Всегда ночевала дома, — ответила старуха таким тоном, каким принято сообщать о чём-то не очень приятном. Вряд ли ей нравился этот факт, ведь он отбирал у неё возможность посудачить о чужой личной жизни.       Комната Софи больше походила на лавку старинного барахла Джейсона и Патрисии Макдэниэлов, но гораздо чище и светлее. Стены подпирали высоченные стеллажи, на которых, надо признать, царил больший порядок, чем во всём доме. Старинные вазы, пузатые, со сколами в разнообразных местах, фарфоровые чашки тонкой работы, гобелены в тяжёлых рулонах, множество потемневших кубков, чайников и графинов с причудливыми ручками в виде животных и птиц. Интересно, что заставляло людей обрастать таким количеством хлама? Отдельную полку занимали книги: о художниках, как магловских, так и волшебных, о композиции и цветоведении, энциклопедии о музеях мира и огромный, в тошнотворно-розового цвета шёлковой обложке «Путеводитель по миру живых портретов. Курс для начинающих».       Цвет стен оставалось лишь угадывать, они были сплошь завешаны картинами. Некоторые из них были обрамлены в массивные на вид рамы, которые на проверку оказались искусно расписанными кусками пластика. Переглянувшись со Стюартом, мы пришли к молчаливому согласию: Софи и правда была отличной художницей.       Трёхэтажный столик, стоящий возле кровати с навесом из тонкой разноцветной ткани, был завален тюбиками и коробочками с цветными этикетками, кисточками, испачканными в краске тряпками и прочей ерундой. Внизу, на последней полке, лежал фотоальбом, на проверку оказавшийся пустым. Может, Софи планировала заполнить его, но так и не успела.       Посреди комнаты стоял внушительного вида мольберт, такой же старый и потрёпанный, как и большинство вещей Софи. На полочке мольберта разместилась большая рама с холстом. Софи совсем недавно начала новую картину — на шероховатой поверхности холста виднелись карандашные штрихи.       Я старался запомнить каждую мелочь, рассматривая детали обстановки, но очень скоро одолело неприятное чувство, что-то вроде досады. Глядя на жалкие отголоски жизни юной девушки, стало не по себе. Казалось, что Софи просто вышла из комнаты за новыми красками, например, и вот-вот вернётся. Но незаконченная картина так и останется стоять посреди этой захламлённой комнаты, пока сюда не въедут новые жильцы. Как останется и недавно начатая книга, распластавшаяся обложкой вверх на незаправленной кровати. Как и кружка с недопитым чаем, оставленная возле мольберта на высоком стуле. Как и распахнутое окно, которое Софи никогда уже не закроет.       — Да-да, — проскрипела миссис Хилл, получив отказ на запоздалое предложение чая. — Билли этот, так Софи его называла, будь он неладен. Не знаю, кто он такой, но…       Мы со Стюартом дружно подняли головы, уставившись на неё. Старухе определённо нравилось внимание, пусть даже и причина ему — чья-то смерть. Она выдержала драматическую паузу, смерив довольно-таки высокомерным взглядом сначала меня, потом Стюарта, и выдала:       — У него на руке, да, на руке, вот тут, — стараясь придать себе загадочности, проговорила она и ткнула себя в предплечье, — татуировка.       Воцарилось молчание. Я почувствовал, как по спине прокатилась волна холодного пота. Моя метка, отпечатанная на том самом месте, куда указала старуха, вдруг запульсировала; череп со змеями редко позволял о себе забыть. Но разве такое могло быть? Разве мог Билли носить метку?       — Вы уверены? — вежливо спросил Стюарт.       Без особого удивления я заметил, что старуха пялилась на меня. Вряд ли ей известны какие-то подробности, но она наверняка знала о связи Малфоев с Тёмным лордом. Газетчики по сей день, хоть и очень редко, но полоскали имя отца, запертого ныне в Азкабане, а заодно и имя матери, которая сбежала из страны.       — И что там было изображено? — с некоторым вызовом и недрогнувшим голосом спросил я.       — А ты Малфоям родственник? Сын, что ли? — прищурившись, спросила она, явно предвкушая новую тему для обсуждения с другими старухами.       С самого начала, как только я извлёк документы и озвучил имя, то заметил её заинтересованный взгляд. Теперь, улучив момент, она всё-таки задала свой вопрос. Даже показалось, что наши рассуждения протопали практически по одной и той же дорожке.       — Я им никто, просто однофамилец. Так что там было изображено, миссис Хилл?       — Не знаю, что там было изображено. Он схватил её за руку, да! Я видела, как он тут ошивался. А она дёрнулась. Кофта у него была такая серая, с капюшоном. Рукав-то и задрался, а я всё подмечаю! Она закричала, и он убежал. Так-то!       Миссис Хилл поведала, что наблюдала за сценой ссоры из окна дома с первого этажа. Толстенные линзы в её очках наводили на мысль: как много ей могло показаться? Может, это была даже не татуировка, а просто грязное пятно?       Я задал этот вопрос и получил вполне предсказуемый ответ. Старуха напустила на себя оскорблённый вид и тряхнула головой — так, что закачалось причудливое сооружение из волос — и заявила, что она ещё не выжила из ума и прекрасно всё видела своими глазами.       Второй раз отказавшись от чая, мы задали ещё несколько вопросов — во сколько это произошло и слышала ли она их разговор — и вышли из дома.       — Он её схватил, — подытожил Стюарт. — По крайней мере, это объясняет синяк. Как думаешь, стоит ей верить? Про татуировку?       — Может быть. Высокий, черноволосый и худой — так себе описание. Но, помимо татуировки, эта старуха знает не больше, чем Макдэниэлы.       — А к чему это она? Про родственника?       Я не собирался поднимать прошлое и с кем-то его обсуждать. Стюарт знал только то, что я, как и большинство сотрудников нашего отдела, учился в Хогвартсе. После этого некоторое время ничем не занимался, а ещё то, что мой отец каким-то жутким образом замешан в магической войне и теперь заперт в тюрьме посреди Северного моря. Ещё он знал, что я учился в мракоборческом центре и почти сразу после окончания вышел на работу в следственный отдел, где мы с ним и познакомились. Ни о метке, ни о Тёмном лорде, ни о моём печальном влиянии на всё произошедшее он, разумеется, не знал. Или не подавал виду.       Многие в отделе знали, кто таков мой отец и я сам. Некоторые, как я подозревал, знали, как именно мне досталась эта работа. Но сейчас практически никто открыто не поднимал этих тем — слишком много воды утекло, да и поговорить было о чём. Несмотря на это, я всё равно чувствовал, как порой быстро всплывали детали прошлого, стоило мне появиться в поле зрения коллег. Кое-кто, вроде Тейлора, пытались поддеть откровеннее других, а его подпевалы с радостью подхватывали весь этот трёп. Но Тейлор — мудак, каких ещё поискать надо, чего от него ждать? Стюарт редко о чём-то переспрашивал, хоть и мог кое-что вычитать в газетах или услышать краем уха. В основном он пребывал в счастливом неведении, и я был абсолютно уверен, что его более или менее хорошее отношение ко мне только и держится на этом незнании.       — Да чёрт его знает, что там творится под этим её лохматым париком, — ответил я. — Я же говорил тебе про отца. Знаешь, надо ещё съездить в ту школу искусств, куда Софи ходила на курсы.       Стюарт верно истолковал манёвр и расспросы прекратил. Когда мы сели в машину, он молча раскрыл блокнот, чтобы сделать пометки.       Неизвестный «старый друг», Билли, по описанию которого можно арестовать половину Лондона — отличное, мать его, начало. Расследование убийства грозило перейти в разряд обыкновенных поисков, что не могло не разочаровывать. По крайней мере, из Уайтчепела мы уезжали с ещё одной крупицей информации, которая должна была привести к скорейшему аресту убийцы.       — Рабочий день почти закончился, успеем как раз приехать в офис и отчитаться Форду. — Стюарт завёл авто. — Надо организовать поиски этого Билли, он неплохой подозреваемый. Знаю я таких психопатов-фанатиков.       В ответ на это я лишь кивнул, думая совсем о другом. Упоминание об отце снова встревожило память. Подумать только, прошло целых восемь лет. И, надо сказать, весьма паршивых. Да, последствия войны остались позади, но порой казалось, что время — всего лишь формальность. С удивительным энтузиазмом мозг подкидывал образы для ночных кошмаров, хотя в целом подобные сны стали появляться гораздо реже. Но каждый день по-прежнему приходилось сталкиваться с неприятием и непониманием. Когда-то я предпочитал даже не начинать размышлять о том, заслужил ли это. Спустя некоторое время стало просто плевать.       Чудом избежав Азкабана, мне пришлось доучиться в Хогвартсе. После я целых два года пребывал в затянувшейся печали по прошлой жизни, лелея её остатки. Мать сбежала из страны, не в силах больше бороться ни с последствиями опороченной фамилии, ни с моим бездельем и пьянством. Отец коротал срок в Азкабане. Я остался один. Фамилия, открывавшая все дороги в прошлом, в настоящем превратилась в сущее проклятье. Я практически смирился с тем, что в этом мире для меня не было места, что лишился всего и буквально остался на улице. Но из этой беспросветной тьмы, где казалось, что нет никакой надежды, меня вытащил, мать его, Поттер. Это казалось чем-то нереальным, неправильным, словно жестокая издёвка. Но больше всего удивило то, что кому-то действительно было не всё равно.       Что бы там ни было, но это действительно спасло мне жизнь. Школа мракоборцев, несколько лет подготовки и разнообразных экзаменов, серьёзных проверок и прочего — и вот, я сижу в тёплом кабинете, который делю с напарником-маглом, и ношу звание детектива. Казалось бы, жизнь устроилась как нельзя лучше. Наверное, так мне теперь полагалось думать.       Мы уже подъезжали к месту, где обосновалось следственное подразделение отдела магического правопорядка: трёхэтажное здание на Чалтон-стрит между магазинчиком, продающим сумки, и рестораном со зловонной индийской едой. Наше со Стюартом обиталище располагалось на третьем этаже. Два стола, три стула и один огромный стеллаж, полностью забитый папками и документами — вот и всё, что его наполняло. Из единственного окна виднелись захудалый книжный магазин с облезлой вывеской и высоченные жилые дома.       Я подождал, пока Стюарт припаркует машину, и после мы вместе шагнули в вестибюль следственного отдела. Каждый раз, входя сюда, я отмечал тошнотворный бледно-жёлтый цвет стен, который ассоциировался исключительно с больницей святого Мунго. Молча поднявшись по лестнице и оказавшись в небольшом холле третьего этажа, я собирался свернуть налево по коридору, где располагался наш со Стюартом кабинет. Но остановился, как и Стюарт. По небольшому столпотворению в холле, человек десять, было понятно — что-то происходит.       Из самого конца правого коридора раздавался басовитый голос Форда, который громогласно и сердито вещал что-то невнятное. Из кабинета, откуда раздавались крики, будто пробка из бутылки, вылетела Нэнси и быстром шагом двинулась в нашу сторону. Сегодня на ней чёрное платье, простое, но обтягивающее эффектную задницу. Про себя я каждый раз думал, что эта задница с лихвой компенсирует и маленькую грудь, и вздорный характер. Тёмные волосы цвета крепкого чая убраны наверх. Нэнси была не то чтобы умна, но вполне сообразительна и по-своему красива. Я предпочитал думать, что она удобная. Понятная. Простая.       — Что там случилось? — в качестве приветствия сказал я, когда Нэнси приблизилась. Бросив надменный взгляд на Стюарта и коротко, нехотя ему кивнув, она сказала:       — Ещё одно ограбление. Посреди белого дня, просто ужас. — Она пожала плечами, впрочем, не выражая какого-то особенного испуга или сожаления.       — Так Форд там на Тейлора орёт? — поинтересовался Стюарт, сдвигаясь в сторону, чтобы освободить проход к лестнице для нескольких сотрудников. Мы с Нэнси сделали то же самое.       — Да, — коротко ответила она Стюарту, хотя продолжала смотреть на меня.       Нэнси происходила из чистокровной семьи, которая отчасти поддерживала предрассудки по поводу маглов и маглорождённых. Я же предпочитал больше не вешать на людей ярлыки. Иногда казалось, что у большинства людей вообще слишком навязчивая идея всему давать имена и обозначения. Мне самому, пусть и с большим трудом перешагнувшему порог этого безумия, пренебрежительное отношение Нэнси к Стюарту казалось бессмысленным. Раньше я часто упрекал её за эту нетерпимость, и она стала держать себя в руках. По крайней мере, очень старалась, хоть и говорила, что не сможет всего этого понять.       — А у тебя как дела? — будничным тоном спросила Нэнси. — Как вызов?       Я не успел ответить. Дверь, ведущая в кабинет Форда, распахнулась, и оттуда вышел узнаваемый даже издалека Тейлор. По мере его приближения становилось понятно — он зол как чёрт. Он бросил на меня презрительный взгляд, поняв, видимо, что я тоже стал свидетелем его позора.       — Что-то интересное увидел, Белоснежка?       Я от всей души улыбнулся прямо в его побагровевшее лицо. Одновременно с этим отметил, что у рубашки, прямо на его выпирающем пузе, не хватало пуговицы.       — Привет, Тейлор. Выглядишь неважно. — Я кивнул ему, от чего тот совсем рассвирепел. Но вместо ожидаемого потока брани выдал:       — Всё зубоскалишь, Малфой? Ну-ну. Дали дело об убийстве, да? Наконец-то почувствуешь себя настоящим детективом, поздравляю!       Те, кто толпились в коридоре, слушая, как Форд разносил Тейлора, расходиться не торопились. Теперь они переключились на новую стычку.       — Я и раньше работал над убийствами. С твоей-то внимательностью… Хм, я не удивлён, что дело с ограблениями ещё не раскрыто.       Я услышал, как кто-то из наблюдателей тихо присвистнул.       — Думаешь, самый умный здесь? — пролаял он, сделав шаг навстречу.       Его багровое лицо с мясистым носом практически нависло надо мной. Нэнси, тихо пискнув, скользнула в толпу зрителей. С нескрываемым пренебрежением я сделал шаг в сторону и поравнялся с напарником.       — Не сомневаюсь, что ты не в курсе.       Верхняя губа Тейлора резко взлетела вверх, будто он и правда собирался зарычать.       — Да брось, Малфой… — начал Стюарт, но не договорил. Из кабинета показался Форд.       — Эй! Что у вас там? Малфой! Миллер! А ну, сюда! Всем работать, чего там столпились?       Тейлор попятился с видом бешеного зверя. Я ухмыльнулся и последовал за Стюартом, который воспользовался первой же возможностью ретироваться. Немногочисленная толпа мгновенно испарилась, будто её и не было.       — Ещё поговорим, — в спину прошипел Тейлор, на что я, уже не оборачиваясь, махнул рукой.       Со стороны могло показаться, что я полностью спокоен, но это было далеко не так. Сердце барабанило в рёбра, как сумасшедшее. Вид разъярённого Тейлора мог напугать кого угодно. Но промолчать? Нет, такого я не мог себе позволить. Даже несмотря на то, что сегодня он выглядел так, будто был на грани. И не то чтобы хотелось лезть в драку, но всё-таки приятно отомстить Тейлору за его постоянные нападки на глазах у коллег.       Впервые мы сцепились по совершенно дурацкому поводу. Через полтора месяца после того, как я поступил на службу, нас со Стюартом привлекли к расследованию в команду, которую возглавлял Тейлор. Я предложил самый действенный, на мой взгляд, способ решения задачи. Но Тейлор не посчитал нужным прислушиваться к мнению новичка. Дело чуть не провалилось, а он так и не смог простить мне правоту. С тех пор я твёрдо уверился в том, что моя интуиция, какое-то необъяснимое чутье — самый настоящий дар свыше, а Тейлор больше не упускал возможности поддеть.       Как спустить ему, к примеру, тот случай, который произошёл спустя четыре месяца работы в отделе? Тогда Тейлор ляпнул кому-то из местных сплетников, что я целых полгода отсидел в Азкабане, после чего сошёл с ума и ещё два года пролежал в больнице святого Мунго в отделении спятивших из-за магии. Впрочем, я ему отомстил, хотя месть эта вылилась в неприятные последствия и для меня. Стюарт, с которым мы к тому времени уже нашли общий язык, отвлёк его во время обеда в столовой для сотрудников. Я сделал вид, что проходил мимо, и незаметно добавил в чай Тейлора изрядную дозу блевательного батончика, растёртого до порошка. Зрелище было грандиозным. Спустя неделю Тейлор, вспомнивший, что я в тот момент отирался где-то рядом, накатал жалобу Форду, хотя толковых доказательств у него не было, да и от Стюарта он ничего не добился. С того случая взаимная неприязнь только набирала обороты. Однако, до драки дело так и не дошло. Я чувствовал ту грань, за которую переходить не стоило, и был настороже. Ходили слухи, что удар у Тейлора поставлен отлично.       — Смотри-ка, ему хватило ума придумать что-то новенькое, — хохотнул напарник. — Раньше был только «папенькин сынок». Но я всё ещё не понимаю, зачем ты реагируешь на него?       — А что такое Белоснежка?       — Сказочная принцесса, — объяснил он и беззвучно захихикал, чем изрядно досадил.       — Что-то интересное, Белоснежка? — деланным тоном передразнил я Тейлора вполголоса, когда мы уже почти подошли к двери, возле которой нас поджидал недовольный Форд. Стюарт ещё раз весело фыркнул, заслышав это, и первым скользнул в приёмную.       Когда мы прошли в кабинет и уселись, Форд смерил подозрительным взглядом сначала меня, а потом Стюарта. В порядке профилактики он минут на десять растянул монолог о правилах внутреннего распорядка, в ответ на который мы с серьёзными лицами покивали. После этого мы доложили ему о том, что узнали про Софи Палмер, «старого друга» и некоего Билли.       — Да, необходимо найти этого Билли. Есть у меня одна идея. — Форд с задумчивым лицом принялся рассматривать документы на столе. — А вы пока наведите справки об отце. Изучите прошлое. Может, всплывет какой-нибудь «старый друг». И где она была в день смерти, её точные передвижения.       — Мы хотели съездить в школу искусств, пообщаться с преподавателями. Возможно, «старый друг» оттуда. Завтра прямо с утра позвоню туда и договорюсь о встрече, — сказал Стюарт, на что Форд рассеянно кивнул. Показалось, что он не расслышал его слов, думая о чём-то другом.       — Завтра же суббота, — помолчав, наконец выдал он.       — Скоро начинаются занятия, конец августа, — ответил ему Стюарт.       — Ладно, работайте, — властно произнёс Форд и тут же запустил руку в ящик стола. — Задержись-ка, Малфой.       Я бесшумно выдохнул. Когда Стюарт скрылся за дверью, Форд твёрдым голосом произнёс:       — Если я ещё раз увижу, что вы с Тейлором сцепились, отстраню и тебя, и его. Это понятно? Я предупреждаю тебя заранее, Малфой, потому что ты хороший работник, как и он, и я вовсе не хочу этого. Но есть правила внутреннего распорядка. Я надеюсь, ты меня услышал.       Поражённый этим кратким, но весьма впечатляющим монологом, я несколько секунд тупо пялился на его блестящую лысину. Похвала от Форда?       — Да, я понял. Спасибо.       Форд жестом дал понять, чтобы я убирался из кабинета. Стюарт и Нэнси стояли в коридоре, прямо напротив двери, явно поджидая меня. К удивлению, они шёпотом переговаривались.       — Что? — кратко спросил Стюарт, явно предвкушая самые плохие новости.       — Ничего, — ответил я, всё ещё пытаясь свыкнуться со словами Форда. Это определённо стоило отметить самым лучшим виски.       — Всё нормально? Точно? — осторожно спросила Нэнси. Из заколотой гущи её волос выбился завиток локона, и она нервным жестом заправила его за ухо. Я кивнул.       Было похоже на то, что они со Стюартом уже успели обсудить стычку с Тейлором. Нэнси облегчённо улыбнулась. Когда напарник повернулся к ней спиной, она жестом изобразила телефонную трубку — просьба, чтобы я ей позвонил — и скрылась за дверью.       В тишине мы дошли до нашего кабинета.       — Если тебя уволят, и ты оставишь меня одного в этом дурдоме, я этого не прощу, — вдруг заявил Стюарт, усаживаясь за свой стол.       Я не сразу нашёлся с ответом.       — Не уволят. Не беспокойся.       — В этот раз Тейлор был сам на себя не похож. А что Форд сказал?       — Не поверишь.       Стюарт прервал возню и поднял голову. Он как раз собирался заняться запросом по поводу отца Софи.       — Ну?       — Он сказал, что я хороший работник.       Новость о грозящем отстранении, если не перестану ругаться с Тейлором, я благоразумно придержал.       — Ну вот. — Стюарт насмешливо фыркнул. — А ты говорил, что он тебя терпеть не может. А что он там придумал по поводу поисков Билли? Не сказал?       Я отрицательно качнул головой. Стюарт пообещал, что закончит с документами сам — в прошлый раз эту обязанность я брал на себя — и мы попрощались. Настроение стало чуточку лучше, и даже Тейлор не мог его испортить.       Спустившись на первый этаж, я обогнул небольшую очередь, что столпилась перед двумя каминами. Я не имел в квартире такой роскоши, поэтому лишь кивнул нескольким знакомым из очереди, поправил сумку, болтающуюся на плече, и направился к выходу — решил прогуляться пешком до ближайшего парка, а оттуда трансгрессировать прямо к дому.       Выйдя на улицу, спустился со ступенек и уже шагнул на тротуар, но услышал грубоватый голос, который окликнул по имени.       Обернулся, и мир тут же потерял чёткость. Я ударился обо что-то твёрдое и почувствовал нестерпимую боль в носу. Падая, я запоздало определил, что наконец-то познакомился с огромным кулаком Тейлора.