Пигмалион

      — Государь?       Вернон прибыл в покои короля по первому требованию. Его выдернули из купальни в самый разгар наведения красоты перед предстоящим свиданием. Долг зовёт, а это значит, бросай всё, что начал, и явись перед владыкой, которого, кажется, не было на месте.       — Фольтест? — громче позвал командир.       Из тёмного угла послышалось предупреждающее рычание — это Принцесса, что всегда была на страже своего хозяина. Роше иронично скривился — чтобы его напугать, одного рычания и лая недостаточно. Сейчас был удачный момент, короля нет, Вернон впервые остался с собакой один на один, возможно, стоило попытаться наладить контакт, потому что для них обоих есть место подле владыки, а уживаться как-то надо.       — И за что ты взъелась на меня? — спросил темерец. Принцесса удивлённо приподняла свои висячие уши, настороженно поглядывая то на дверь, то на человека. — Я ведь никогда не обижал тебя… — та в ответ фыркнула, затем устало положила морду на передние лапы и прикрыла глаза. — Ты ревнуешь, — сделал вывод Роше. Несколько шагов он преодолел, присел около собаки на корточки. — Не стоит, Принцесса… Он — мой король, и мой долг быть рядом с ним, нравится тебе это или нет. Знаю, ты любишь его, но и я люблю его, как отца, потому не вижу смысла нам враждовать. Мы должны помогать друг другу, а не мешать…       Тут Принцесса приподняла голову, заинтересованно разглядывая человека. Вернон осторожно протянул руку вперёд и погладил её между ушей, та позволила, но взгляда не отвела, всё ещё сомневаясь, доверять предмету раздражения или нет.       — Ты красавица, — шепнул человек, гладя животное уже увереннее. Собака прикрыла глаза, энергично застучав хвостом о пол.       «Все вы женщины одинаковые, стоит только сделать комплимент, и вы сразу прощаете нас», — хмыкнул командир «полосок». Но стоило мужчине опустить руку вниз и провести ладонью по животу с намерением почесать его, как он получил укус в руку.       — Ах, ты ж! — выпалил он, отдёргивая ладонь. Могла бы укусить сильнее, а так остались лишь вмятины на коже от тупых клыков. Только один момент был не до конца ему ясен — причина резкой перемены настроения «пушистой» леди. Хотя он стал догадываться, потому что живот у Принцессы был увеличен в несколько раз и ощущался твёрдым.       «Понесла, что ли?..»       — Что тут происходит? — голос короля заставил Вернона встрепенуться и встать на ноги. Принцесса тоже не стала лежать на месте и неторопливо, переваливаясь с боку на бок, вышла из покоев короля.       — Пытаюсь договориться, — ответил Роше.       — Получилось? — усмехнулся владыка.       — Не совсем… Но она милая, как бы ни показывала свой сварливый характер.       — Ты выбрал неудачное время, Вернон. После смерти Принца она стала сама не своя. Не ест, плохо спит, рычит даже на меня, когда я её глажу… Дай ей время, и вы подружитесь.       Роше пожал плечами, по крайней мере, он попытался.       — Я вызвал тебя неспроста, думаю, ты понимаешь, о чём будет разговор.       Темерец понимал. После того, что произошло в замке, после несусветного беспорядка, обнаруженного слугами поутру, все претензии, естественно, были направлены командиру стражи, так как именно его видели не вполне адекватным и испачканным с ног до головы всем, чем только можно.       — Вернон, мне стоит беспокоиться? — осторожно спросил король. — Хер с ним, с замком, главное, чтобы ты держал себя в руках и не начал крошить всех подряд. Знаю, ты можешь, если тебя хорошо разозлить, — Роше поджал губы и опустил взгляд, не став отрицать очевидного. Дело в том, что абсолютно все были в курсе того, что командира Синих Полосок лучше не выводить из себя, ибо последствия станут непредсказуемыми: не убитыми, так покалеченными будут многие точно, а униженными и оскорблёнными — как пить дать все. Но это не всегда останавливало людей, чувствующих себя бессмертными. — Потерпи немного, срок твоего пребывания здесь скоро закончится. Тебе пора к своим «полоскам»…       Роше стало не по себе. Король дорожит им, не слушает глупых сплетен и по-прежнему доверяет, рассчитывает на него, а он, как последняя паскуда, скрывает правду, укрывая остроухого лазутчика. Но разве можно предать своё сердце, что, наконец, обрело любовь? Она неправильная, но она есть, и душа расцветает от одной мысли, что у этой порочной связи может быть будущее. Расчёт был только на то, что Роше удастся помочь Иорвету покинуть замок незамеченным, и тогда эта скверная история быстро потеряет актуальность — уж он об этом позаботится.       — Я в порядке, государь, — с опозданием ответил верный солдат. — Мне просто было скучно…       Король расхохотался, держась за живот, Вернон смущённо улыбнулся в ответ.       — Ну, стоила всех усилий твоя крыса, хоть поймал её в итоге? — не унимался владыка.       — Поймал, — кивнул Роше, — и наказал.       — Это хорошо! — король хлопнул в ладоши. Кажется, Фольтест успокоился и отмёл все подозрения относительно верности командира стражи. — Тогда можешь идти, завтра прибывает твоя замена, осведоми его благородие, что к чему, и можешь со спокойной душой уезжать из замка.       — Будет сделано, — отсалютовал Роше, торопливо вышел за пределы спальни короля и прислонился спиной к закрытой двери.       «Фольтест сомневается во мне…» — темерцу ещё никогда не было так больно, как сейчас. Его наставник, идеал, к которому он всегда стремился, мог отвернуться от него, перестать доверять, а ведь не единожды Роше кровью и потом доказывал свою верность… Он дал себе слово, что когда это сумасшествие закончится, он непременно расскажет всю историю королю: от начала и до конца, исключая, конечно, пикантные подробности.       Тут его как прострелило, времени оставалось мало, а пирог ещё не был готов. Эльф не простит ему обмана и снова начнёт шкодить, поэтому Роше побежал вниз, минуя по три ступени сразу.       Первым делом он отправился на кухню, чтобы сделать персональный заказ на один ягодный пирог, даже самолично вызвался слазить в погреб за продуктами, лишь бы повара управились быстрее. Через час Иорвет вернётся в свою комнату, и они смогут, наконец, поговорить спокойно, обсудить план его «выселения», ну, и поцеловать его, конечно, надо, потому как Вернон уже успел соскучиться.       К нему постоянно обращались с насущными проблемами, но он никого не слушал, только бродил по замку, позабыв о своих делах, и, не замечая косых взглядов, мечтал о предстоящем вечере. Когда пирог был готов, командир, не касаясь земли, побежал на свидание. Дверь оказалась не заперта. Роше вошёл, окинув взором просторную, но тёмную комнату с одним-единственным окном, выходившим в сад. Осмотрелся и забеспокоился. Его персонального наказания здесь не было. Эльф либо забыл о назначенной встрече, либо обманул его.       Однако едва Вернон положил ещё горячий пирог, завёрнутый в тряпицу, на табурет у стены, как ему тотчас закрыли глаза ладонями, и он расплылся в улыбке. Надо признать, весьма опрометчивое поведение для командира стражи, но Роше было приятно чувствовать к себе внимание. Инстинкты его притупились, а ведь раньше за подобное «нападение» недруг в одно мгновение остался бы с неестественно вывернутыми в обратную сторону пальцами.       — Угадал, кто? — спросил соблазнительный голос у самого уха.       Вернон не помнил, когда в последний раз так волновался: сердце стучало у него в ушах, будто он был не искушенным в любви зрелым мужчиной, а неумелым мальчишкой. Слова казались неуместными, недостойными эльфа, которого он полюбил, поэтому, отняв ладони от своего лица, он развернулся и просто молчал.       Иорвет был к нему так близко, смотрел на него с интересом, и глаз его сиял задором и неуёмной энергией. Удивительно, но Роше, тесно общавшийся по долгу службы со Старшими Расами, ещё не встречал эльфа с настолько живыми эмоциями. И он мог лишь надеяться, что они были искренними…       Человек оглядел фигуру Иорвета: теперь тот был без своей громоздкой стёганки и выглядел худощавым пареньком в одних штанах и рубашке. Лицо было чистым, а вот одежда так и осталась обляпанной мукой, маслом и яйцами. Наверняка он нашёл способ помыться, а вот новой одежды для себя остроухий не нашёл.       — Давно ждёшь? — спросил Роше.       — Не совсем. Пара ловушек для управляющего, и я прибыл на место за десять минут до твоего прихода.       Вернон хмыкнул, на большее не хватило решимости. Он долго ждал, когда сможет поговорить с Иорветом, узнать его лучше, а сейчас стоял неподвижно, не мог задать ни одного вопроса, почувствовав себя лягушкой, которую загипнотизировала змея.       Эльф ощущал сомнение командира стражи, видел, как часто вздымается его грудная клетка и пульсирует вена на шее — дхойне волнуется и волнуется из-за него. Скоя’таэль счёл это забавным.       — Принёс? — загадочно шепнул эльф.       — А-а, да… — Вернон нашёл в себе силы оторвать взгляд от пленительных видов, поднял с табурета пирог и протянул его Иорвету на раскрытых ладонях. — Я ещё компот малиновый с собой взял во фляге, так что есть, чем запить… — добавил он. Лучник криво улыбнулся и принял подношение, затем отступил к окну и ловко запрыгнул задницей на подоконник.       Солнечные лучи светили эльфу в спину, озаряя его силуэт. Он был без повязки, отчего чёрные волосы переливались и блестели, привлекая внимание Роше. Дхойне понял, что пропал окончательно, ему больше ничего не нужно на этом свете, только смотреть на это прекрасное создание. Когда Иорвет был статуей, он и тогда был красив, на него, не отрываясь, можно было смотреть часами. Сейчас, когда он был живой, человеку, по уши влюблённому в него, не хватало воздуха, не хватало нужных слов даже в мыслях, не хватало воли, чтобы оторвать взгляд… Роше молчал, наблюдая, как его эльф лакомится свежей выпечкой, пачкает пальцы и рот в ягодном соке, облизывает губы, убирая с них крошки и красную сладость.       «Сука, что же ты делаешь со мной?..»       «Что же во взгляде твоём, дхойне?.. Желаешь меня?» — подумал, в свою очередь, эльф. — «Вижу, что ты теперь мой — об этом говорят твои глаза… Глупый дхойне. Благородный дхойне. Ты слишком слаб. Лишь поглажу за ушком, и ты наверняка убьёшь ради меня самого короля, не так ли?..» — Иорвет отложил пирог в сторону.       — Ты так и будешь стоять и смотреть или подойдёшь и поцелуешь меня? — проговорил он вслух.       Роше никогда не сомневался в своих действиях, а потому, не раздумывая, сделал несколько шагов вперёд, туда, где сидел, свесив ноги, его прекрасный лесной принц. Иорвет протянул к нему руку и стащил с головы шаперон, чтобы проверить свою теорию, а затем провёл ладонью по открывшимся ему коротким, волнистым волосам, приглаживая их. Вернон, вне себя от радости, не ждал больше команд и сам подался вперёд, желая вновь попробовать на вкус самое запретное наслаждение всей своей жизни.       «Почему ты всё время ухмыляешься?» — спрашивал его Роше мысленно. Чувство, что всё это лишь игра, что всё это несерьёзно, и что эльф насмехается над ним, подспудно вклинивалось в слащавый поток его мыслей о чистой любви, но разве влюблённому сердцу когда-то было дело до здравых мыслей?       «Ты поможешь мне сбежать, и я исчезну навсегда. Ты сделаешь всё, что я прикажу, ради одного моего тёплого взгляда», — думал Иорвет, когда тонкие, сухие губы коснулись его губ. Сначала невесомо, осторожно прильнув, затем не церемонясь, темерец завладел его ртом, вбирая в себя его сладкий и пряный вкус, лаская и покусывая податливую плоть. Эльф позволял ему быть ведущим в страстной ласке, открывая рот, чувствуя удовольствие. Вернон целовался требовательно и ненасытно, именно так, как любил Иорвет.       Но лучник начал беспокоиться — кажется, он обманывал сам себя. Он хотел использовать Роше в собственных целях, манипулируя его влечением, но с каждым стоном и нежным скольжением чужого языка внутри, с каждым новым страстным укусом эльф понимал, что ему это нравится. Роше затрагивал все потаённые струны его души, вызывая дрожь по всему телу. Уши и скулы его быстро раскраснелись, а губы припухли — отрада для глаз Вернона. Человек спустился ниже и поцеловал подбородок и нежную кожу под ним. Белка дозволял возбуждать себя, запрокидывая голову, и при этом чувствовал, что тает, словно сахар на горячей сковороде, от прикосновений дхойне.       «Меня тянет к тебе, — признался Иорвет сам себе. — Это неправильно…»       Руки эльфа обвили человеческую шею и, поглаживая, спускались ниже. Сам Роше уже стоял между его ног, вжимаясь в тело эльфа, чтобы прочувствовать его до конца. Там, под землёй, всё произошло слишком быстро, он не успел толком осознать, что с ним стряслось. Он помнил только пульсирующее от удовольствия тело, как болели его губы от поцелуев и укусов, а сейчас всё было иначе — он чувствовал эльфа полностью, как тот податлив и нежен, страстен и нетерпелив, как он обвивал его пояс ногами, прижимаясь плотнее. Они оба стонали, как помешанные, и было плевать, что их могут застукать, лишь ещё немного близости — это всё, что было сейчас нужно.       Звук удивлённого вздоха и последовавший за ним хлопок закрывающейся двери смогли оторвать мужчин друг от друга.       Кто это был?..       Роше оцепенел от липкого страха. Их увидели вместе, его эльфа видели живым, соответственно, лазутчик первым делом направится к королю, чтобы рассказать о важном открытии.       — Нужно уходить, пока не поздно, — пробормотал Роше немного нервно и растерянно. Иорвет и сам был шокирован: все его планы могли пойти под откос из-за того, что они поддались влечению и совершенно забыли, где находятся.       — Одевайся, затаись где-нибудь, чтобы тебя не смогли обнаружить, а я попробую разведать обстановку, — затараторил темерец. — Запомни, в левом крыле на первом этаже есть старые ворота. Сейчас они закрыты и не охраняются. Как стемнеет, я буду ждать тебя там: я смогу открыть их, лошадь будет ждать тебя снаружи…       Эльф не успел среагировать или сказать что-либо, как человек поднял с пола шаперон и выскочил из комнаты.       Свидетелем их страсти мог оказаться кто угодно, но вряд ли это были служанки — они слишком боялись «проклятья статуи» и лишний раз не хотели смотреть на Иорвета. А стражники сразу бы подняли шум: тогда бы его уже вели под белы рученьки на допрос. Значит, это был тот, кто частенько являлся гостем в покои эльфа, кто-то, кому было выгодно пока помалкивать, чтобы использовать информацию против Вернона позже, в нужный момент. Вывод напрашивался сам собой — это толстяк-Виллис.       Но сколько бы Роше ни бродил по замку, он никак не мог найти управляющего. Между тем стемнело, и темерец стал нервничать, поскольку Иорвет наверняка уже был на месте, а сам командир пропадал неизвестно где.       Когда вдалеке перед ним прошмыгнула тень и забежала в одну из пустующих комнат, Роше решил проследить за ней. Чутьё подсказывало, тут что-то нечисто. Не успел он подойти ближе, как тень снова вышла, и теперь Вернон смог узнать её — это был Виллис. Он спешил, бормоча что-то себе под нос и удаляясь в сторону противоположного выхода. Темерцу не составило труда тихо подкрасться и заглянуть внутрь помещения, где он только что прятался. Там была Принцесса, которая лежала без чувств, шерсть её была в крови, но, кажется, любимица короля ещё дышала.       — Принцесса… — Роше присел рядом и принялся тормошить собаку. Она открыла свои медовые глаза, на этот раз не стала рычать и просто жалобно заскулила от боли. — Сейчас, красавица, давай, я отнесу тебя к лекарю… — приговаривал он. Но что-то было не так, она поджимала лапы и тяжело дышала. — Нет, нет, потерпи, — уговаривал он. Только не это… Похоже, в королевской семье скоро будет пополнение — она начала щениться. — Да не умею я! Покалечу же! — возмутился человек, но страх его отступил, когда Принцесса вновь протяжно заскулила и лизнула его пальцы. — Ох, ладно… Что делать-то надо, чёрт возьми?! Ну, тужься, что ли…       Спустя один час мучений Принцесса дала жизнь трём белоснежным щенкам. Они были слепыми, мокрыми и страшными и беспрестанно пищали, но никогда ещё Вернон Роше настолько не гордился собой. Он сделал всё правильно, помог Принцессе избавиться от бремени, гладил её, когда было особенно тяжко, и теперь улыбался, как мальчишка, глядя в благодарные глаза умного животного. Она была ранена несерьёзно — управляющий ударил её несколько раз по голове, но недостаточно сильно, чтобы убить, однако теперь Принцесса была совсем без сил.       — Ты молодец, слышишь? Давай, сейчас соберу в кучу твой выводок и отнесу вас в безопасное место.       В эту-то минуту и вернулся Виллис с большим мешком в руках. Ахнув от неожиданности, он тут же бросился бежать обратно.       — Я сейчас! — крикнул Вернон и рванул за управляющим. Он был растерян. За окном почти ночь, ему нужно выпроводить эльфа за ворота, чтобы у Виллиса не осталось прямых доказательств тому, что статуя действительно ожила, но если оставить толстяка в живых, то он наверняка преподнесёт королю свою версию событий о том, какой же Вернон негодяй.       Сердце сделало выбор за него. Роше побежал даровать Иорвету свободу.       — Где тебя носило?! Я тут торчу уже битый час! — возмутился эльф, когда Роше прибыл к месту встречи.       — Ничего с тобой не сталось, как я вижу, так что заткнись! — в тон Иорвету ответил Вернон. Белка удивлённо приподнял брови. Вот тебе и «влюблённый дхойне» — может и послать, если приспичит. Темерец отпихнул недовольного эльфа в сторону и открыл замок на деревянных дверях; за ними была ещё металлическая изгородь, от которой тоже имелся ключ. У Роше была целая связка, спёртая им у стражников, но пока ни один не подходил. Мужчины молчали. Иорвет рассматривал затылок занятого человека, чувствуя себя некомфортно. Ему не хватало теплоты, что дарили глаза Вернона, и было тяжко от понимания того, что их недолгое, но интересное общение скоро закончится, стоит только дхойне найти подходящий ключ.       — Роше?       — Отстань, Белка! — шикнул Вернон. Всё катилось в тартарары. Виллис наверняка уже наплёл паутину из своего вранья, и теперь его репутации конец. Поэтому он злился, но не на эльфа, нет, а на то, что только с ним могла произойти эта скверная история. Теперь у Роше был только один путь — он сбежит вместе с Иорветом, потому что жить без него уже не сможет, всё равно его казнят, так хоть будет шанс прожить год-другой, но счастливым в кои-то веки.       Иорвет молчал. Всё правильно. Скоро они расстанутся, и нужно обрубать все связывающие их нити.       У Вернона похолодели ладони, когда он услышал топот, призывные вопли и лязг доспехов. Это конец. Стража осведомлена о предательстве, и за ними уже идут.       — Твою ж мать! — психанул человек, так и не найдя нужного ключа. — Пойдём, нужно тебя спрятать, — он направился в обратную сторону, но резко остановился, услышав, как за спиной скрипнул замок. Иорвет открыл его сам. Как оказалось, он внаглую приватизировал себе личную связку с ключами Роше, и один из них подошёл.       — Вот же хитрюга, — улыбнулся человек и пошёл к нему. Но Иорвет закрыл за собой решётку и снова повесил на неё замок. — Стой, я иду с тобой, — остановил его Роше.       — Нет, — ответил эльф.       — В смысле, «нет»? Я. Иду. С тобой. Чего ты не понял?       — Ты останешься. У тебя ещё есть шанс оправдаться.       — Ты думаешь, мне поверят на слово? Да меня тут ползамка ненавидит! И каждый с огромным удовольствием осуждающе тыкнет в меня пальцем! Я выбор свой сделал — хочу быть рядом с тобой, и будь что будет…       — Нет, Роше. Неужели ты будешь скитаться по лесам? Тебе там не место, тем более я выудил от тебя всё, что мне было нужно, и я не чувствую к тебе ничего, кроме естественной благодарности. Ты расколдовал меня и даровал свободу, потому я говорю тебе «спасибо». Но сейчас каждый сам за себя. Иди к королю и объясни ему всё сам.       — Вот как… — хрипло произнёс тот. Роше усмехнулся своему несусветному идиотизму. Он настолько погряз в своих чувствах, что даже предположить не мог, что они могут быть не взаимными. Сердце его ошиблось с выбором, предательство жидкой солью лизало на нём рану, и не хотелось ничего предпринимать, не хотелось оправдываться или лгать.       — Уходи, они уже близко! — призвал в последний раз Иорвет.       — Сам уходи, я приму наказание за свою глупость…       Секунда. Ещё одна. Стражники набросились на Вернона со спины, повалив на землю. Они били его ногами, и лишь короткие, глухие стоны вырывались из его груди. Роше было всё равно. Разбитое сердце кровоточило, и разочарование в любви забрало все его жизненные силы. Гадкий привкус во рту перемешивался с собственной кровью при мысли, что он предал своего короля ради скоя’таэля, которому был не нужен. Теперь он будет отвечать по совести.        — Вот он, ентот эльф! Живой, с-сукин сын, живой! Виллис не брехал! Где ключ?! Отворяй ворота! — кричали верные подданные короля.       Иорвет отступил назад. За его спиной нетерпеливо фыркала кобыла, подпрыгивая и пытаясь вырваться — она была возмущена тем, как избивали её доброго хозяина.       — Тише, успокойся, Дева, — шепнул Иорвет, пытаясь утихомирить лошадь. Он обернулся и увидел, что Вернона силой уже увели от ворот, в то время как стража пыталась снести железные двери. Эльф растерялся, он не мог так просто оставить Роше в беде, но, глядя на лес впереди себя, медлил. Этот лес звал его, кричал об обретённой им свободе и уговаривал оставить всё, как есть, забыть о ненормальном, смешном и симпатичном дхойне, вычеркнув все приятные моменты из памяти.       «Нет, Роше, это был твой выбор, я тебя ни о чём не просил», — решил, наконец, лучник. Он оглядел кобылу. К седлу оказались привязаны два мешка. Заглянув в один из них, эльф увидел, что тот был доверху набит всякой снедью: хлебом, сыром, колбасой и яблоками… Тут же имелась полная фляга с водой. От всего этого горло скоя’таэля сдавило спазмом настолько, что тяжело было вдохнуть. Роше, и правда, самый достойный из всех людей, и он будет казнён лишь только потому, что посмел помочь эльфу.       «Я тебя не просил… не просил!.. Ты сам виноват!»       Он забрался в седло и, не оборачиваясь, поспешил убраться подальше за пределы замка.       Всё его тело болело, лицо было разбито, местами довольно сильно, так что кровь ещё продолжала течь. Железная клетка Роше оказалась одноместной: его не стали кидать в общую камеру, где человека могли разорвать на части, признав в нём служителя закона, и не абы кого, а самого командира. Было немного сыро и холодно, воняло затхлой водой и застарелой мочой, но в остальном — вполне себе райское место для предателя.       Наконец-то ему полегчало. Казалось, будто стражники выбили из его головы всю дурь, что заставляла его действовать не по закону. Ему предстоял непростой разговор с Фольтестом, и на сей раз он не будет лукавить и сознается во всех преступлениях против страны.       — Оставьте нас, — Вернон узнал голос своего короля. Темерец не боялся, просто было жутко стыдно, и не было сил заглянуть любимому владыке в глаза.       Когда командира Синих Полосок и Фольтеста оставили наедине, наступила звенящая тишина. Никто не мог начать разговор: один сидел, скованный по рукам и ногам, на голом каменном полу, другой возвышался над своим подданным, нервно сжимая ладони.       И всё же они были не одни…       Иорвет сидел по ту сторону проёма с решётками и ожидал развязки посещения пленника. Он вернулся, рискнув своей свободой, без единой надежды на успех, ибо его честь… и сердце решили всё за него. Все, чего он желал, было посмотреть, убедиться, что его человек жив, и что у него есть шанс на спасение.       — Зачем ты так со мной?.. — глухо произнёс владыка. Роше сомкнул веки, он не мог поднять взгляд на того, кто был для него всем, и кого он разочаровал своим бездумным поступком. — Я всегда считал тебя лучшим из воинов, приводил всем недотёпам тебя в пример, а ты вонзил мне нож в сердце, снюхавшись с этим… отродьем! — последнее слово Фольтест прокричал. — Укрывал его, помог избежать наказания за убийство Принца и Принцессы, с фанфарами выпроводил на свободу! Ты… Ты предатель!       Только тут Вернон поднял глаза и впился тяжёлым взглядом в Фольтеста.       — Я не предавал Вас, не предавал свою родину…       — Не смей! — рявкнул король, поднимая указательный палец вверх. — Не смей отрицать! Я видел, что статуи на месте нет, а слуги подтвердили, что видели эльфа живым!       — Так Принцесса, она же…       — Замолкни! — прошипел король.       — Я не отрицаю, что ослушался Вас и лгал… Но я не замышлял дурного.       — Тогда я не понимаю, зачем тебе сдался этот выродок!       — Я полюбил его.       Фольтест отшатнулся от Вернона, словно тот был болен проказой, и скривился в гримасе отвращения, а следивший за происходящим Иорвет вздрогнул и вцепился руками в прутья. Он не верил до конца в чувства человека, думал, что Роше просто желает с ним близости, а тут… Эльф не знал, как к этому отнестись, но сердце его заныло, чувство вины перекрывало дыхание, и возникало только одно желание: выдать себя обоим, убить короля и обнять Роше. Да, всё это неправильно. Но лишь сейчас скоя’таэль понял, насколько привязался к человеку… Почему злые чары развеялись и покинули его тело. Всё из-за любви.       — Ты любишь мужчину?.. Остроухого?! — недоумевал государь. — Никогда не замечал подобного за тобой…       — Я всегда был таким, — сознался командир, — всегда хотел этого, но как мне было в таком признаться, особенно Вам? Как заставить понять окружающих, что в этом нет ничего дурного?!       — Это срам, — в отвращении оскалился Фольтест, — предательство…       — Разве? — хмыкнул Вернон. Терять ему было нечего, сам он был опустошён изнутри. — Вы всегда говорили, что надо слушать своё сердце — оно никогда не обманывает и всегда указывает правильный путь — и что нельзя предавать его решения… Так вот, я послушался, не смог предать своё сердце, Государь.       Король не верил своим ушам, отказываясь понимать, что его верный солдат дал слабину из-за любви к эльфу. Но гнев его стих, оставляя привычное чувство сострадания к тому, кого он по-отечески любил.       — Ты мой названый сын, Вернон, — зашептал Фольтест. На глаза командира навернулись слёзы, и он вновь опустил голову, пряча их. — Я всегда хотел для тебя счастья. Думал, что не стану вмешиваться, и ты сделаешь свой выбор сам… Сделал, блять! — заорал король так, что даже эльф от неожиданности дёрнулся, чтобы бежать без оглядки. — Дубина!.. — сокрушался владыка. — Выродок не достоин тебя и твоей любви! Как он поступил с тобой, а?! Бросил и удрал в лес, оставив на растерзание мне и страже!       Иорвета будто по голове ударили. Он хотел унять возникшее возмущение, часто заморгал и стиснул зубы, но его душили слёзы, ведь всё так и было… Роше — самый достойный человек, встречавшийся ему на пути, и он совершил единственную ошибку — полюбил эльфа… Его. Фольтест был прав. Скоя’таэль ощутил привкус горечи во рту от накатившей вдруг тошноты. Лучника воротило от себя самого. Поступки его были глупы и безнравственны, душа прогнила от ненависти ко всему человечеству до такой степени, что он перестал замечать доброту, чувствовать в ком-либо доверчивую душу…       — Он достоин… просто не смог полюбить меня, — тихо ответил Вернон, не поднимая головы. Не только королю, но и самому себе. Иорвет уткнулся лбом в решётку и ощутил, что потерял все силы, прямо здесь, где мучали его человека.       «Глупый, глупый, дхойне… Зачем это тебе?» — Иорвет по-привычке рассуждал про себя.       — Посмотри на меня, Вернон, — потребовал король. Тот послушно исполнил указание. Фольтест не увидел в мокрых от слёз, преданных глазах сожаления о своих поступках — одно лишь разочарование. Сильный мужчина перед ним был готов принять любую кару.       — Казнить тебя или заставить гнить в темнице я не смогу… — молвил владыка. — Но наказать тебя должен, иначе грош цена законам всей Темерии!       «У нас разные пути. Мы чужие…» — уговаривал эльф сам себя, внутренне метаясь в сомнениях.       — Я лишаю тебя звания и всех наград. Отправлю служить рядовым солдатом на границу с Каэдвеном — в самое пекло… Но ты будешь жить. Подумаешь над своим поведением, авось и заслужишь моё доверие снова.       «Кажется, я не смогу без тебя…»       — Ваш приказ — для меня закон, Государь, — отчеканил темерский солдат и умолк. Разговор был окончен. Фольтест досадливо покачал головой. Иорвет видел, как были печальны глаза короля, когда он протягивал руку с намерением приложить её к покорно опущенной голове Роше. Но в последний момент Фольтест сжал ладонь в кулак, не решаясь показать слабость.       Когда владыка вышел, и Вернон упал на бок, поджав колени к груди и закрывая лицо руками, эльф принял важное решение.       «Да, так и есть… Ты нужен мне».