Ease my mind.

Two weeks before admission.       Гарри хотелось отдохнуть, голова кипела, но он продолжал пересказывать отцу материал, заученный вчера ночью. Сегодня он спрашивает во второй раз, не будем говорить о том, с каким трудом Гарри рассказывал это прошедшим днем в 10 часов ночи.       Хорошо, что хоть сегодня парень не задержался долго на занятиях: всего лишь три часа на курсах и он был свободен. Ну относительно свободен…       Парень уже заканчивал рассказывать свой конспект, материал которого не вызывал и капельки интереса у него: — Макроэкономическое агрегирование распространяется на такие экономические субъекты, как домашние хозяйства, фирмы, государство и его иностранные партнёры, и на рынки: товаров, услуг, ценных бумаг, денег, труда, реального капитала и др. — он практически тараторил, не вслушивался ни в одно заученное предложение и не стремился даже вникнуть. — Хорошо. Роль в политике государства расскажешь после обеда. Молодец. — как-то не очень искренне добавил похвалу его отец и вернул тетрадь обратно владельцу.       Гарри с незаметным вздохом принял тетрадь и неуверенно сложил руки за спиной. — Я могу сейчас отдохнуть? — обратился он к матери, сидящей за столом с какими-то документами. — Да, час в твоём расположении. — С ноутбуком? — с надеждой в голосе спросил Гарри, и его мать слабо вздохнув кивнула. — Спасибо. — искренне улыбнулся парень и забрал ноутбук со стола.       Он радостно направился к себе в комнату, уже по дороге включая устройство.       Быстро поднимаясь по их изящной лестнице, что стук его ног по дереву ступенек был слышен даже на первом этаже, Гарри с нетерпением водил пальцем по touchpad, заставляя знак мышки на экране прыгать в разные стороны, пока ноутбук включался.       Настигнув комнаты, он ногой прикрыл дверь, откинул все книги и листы с кровати, после чего удобно устроился, откинувшись на мягкие подушки.       В его распоряжении мировая сеть на целый час. Что сделать? Включить какие-нибудь выступление комиков? Или может мультсериал, который не грузил бы мысли? Может просто написать Найлу для начала? Неважно. Главное, что он наконец может отвлечься. Пальцы Гарри быстро прошлись по клавиатуре, печатая сообщение единственному другу.       Кому: Horan_Niall_       — Привет, Найл)       Пока тот набирал текст, Гарри решил на фоне включить хотя бы музыку. Он достал наушники, подсоединил через Bluetooth к ноутбуку и включил свою любимую группу The XX. Их прекрасные песни с размеренным текстом и успокаивающими инди-струнами гитары всегда уносили в другой мир. Хоть и на такое малое время, но это помогало отвлечься.       Гарри достал телефон и обновил ленту в твиттере. У него всего час, чтобы побыть нормальным подростком и узнать все новости. Это единственные моменты спокойствия и радости в жизни Гарри.       — Хей, Гарри) Как ты? Дали отдых наконец?       — Да, у меня час… все как обычно, а вы с Шоном как?)       — Пытаемся отойти от вчерашней вечеринки: > Голова жуть как болит, я залил в себя слишком много коктейлей хахах       Гарри слабо улыбнулся и помотал головой, набирая текст. Пальцы быстро двигались по клавиатуре, звук проседающих под напором подушечек пальцев кнопок издавался из его комнаты и напоминал быстрый топот ножек мышки, бегущей в норку.       — Да уж, лучше бы у меня голова болела от Маргариты, чем от макроэкономики…       — Ну ниче, завтра поболит и у тебя ахах;)       — Эммм…       — Гарри… Я надеюсь, ты завтра придёшь?!       — Найл, тут такое дело…       — ГАРРИ! Ты что до сих пор не уговорил родителей?! Ты ведь спросил у них?!       — Найл. Я спросил уже дважды, а на второй раз папа сказал, что если я ещё раз упомяну об этом, то меня накажут. У меня не получилось, извини (       — Блин, Гаррииии! Ты что не понимаешь, что ты творишь? Что они творят! За одиннадцать лет школы ты ни разу не был с нами на вечеринках, Гарри. Одиннадцать лет! Ты не понимаешь, что больше мы, возможно, даже не увидимся? Неужели, ты упустишь такую возможность повеселиться?! Это же будет вечеринка века, бро!       — Да что я могу поделать, то? Меня не пускают, говорю же (Ты думаешь, мне не жаль?       Конечно жаль! Гарри прекрасно понимал, что он ни разу даже не веселился со своим классом. Что такую возможность нельзя упускать, ведь больше они не увидятся, все разъедутся кто куда, и на этом всё! Вся школьная жизнь Гарри не могла закончится так тускло и скучно, он не мог себе позволить такого, но увы родители были против. Хотя кто бы сомневался, конечно, они будут против. Это ведь «пустые развлечения».       — Так пойдём с нами! Давай же, Гарри, будет весело! Отвлекись от учебы, хоть раз в жизни отдохниии.       — Я бы оооочень хотел! Но меня просто не пустят, Найл. Они меня и гулять-то не пускают.       — Так сбеги, дурья башка! Не говори им ничего, закрой дверь в комнату и вылези через окно. Я так делал, когда мне было 15 :3       Гарри немного нахмурился и посмотрел на окно. Это же второй этаж, хотя там вроде не так уж и высоко, можно по угловому выступу спустится.       Подождите. А стоит ли вообще рисковать так? О чем он вообще думает? Что за абсурдные мысли?       — Я сохраняю благоразумность, Найл. И мне дорога моя жизнь: если меня поймают, то считай, что мне конец.       — У тебя так вся жизнь пройдет, Гарри. Наплюй на учебу и родителей хоть раз и повеселись.       — Не говори глупостей… у меня в любом случае не получится, так что я лучше продолжу потакать им. Так они становятся хоть немного снисходительны ко мне.       —Боже мой, Гарри. То как ты живёшь — это не жизнь, а рабство.       — Я знаю.       — Если бы я мог чём-нибудь тебе помочь (Но я все равно очень надеюсь, что ты придёшь. Пожалуйста, подумай над этим!       У Гарри чуть дрожали пальцы, и он глубоко вздохнул. Сосало не просто под одной ложечкой, их стало намного больше, и сосало под каждой. Но ведь Найл прав. Неужели он всю жизнь должен просидеть над учебниками? Неужели он не может позволить себе хоть раз почувствовать, каково это веселиться с друзьями на вечеринке?       Гарри встряхнулся и прикрыл глаза, сильно сжимая веки. Он пока откинул мысли об этом, так как не хочет оставшиеся тридцать минут перерыва потратить на мысли, которые и так каждодневно вызывают головные боли у него.       Гарри включил свой любимый мультсериал про аномалии в маленьком городке и ребят, которые пытаются найти автора дневника-справочника о них. Он был весёлый, лёгкий на просмотр, не грузил мысли и очень хорошо отвлекал парня от проблем. В оставшиеся полчаса как раз идеально вписалось две серии.       Гарри уже слышал топот ног матери, поднимающейся по лестнице, и со вздохом, полным сожаления, начал закрывать все вкладки с браузера, не забыв выйти из социальных сетей и удалить чат с Найлом.       В социальные сети-то она может зайти в любой момент, но некоторые чаты ей лучше не видеть, и поэтому Гарри стирает их напрочь с истории сети.       Ручка прогнулась под напором руки матери, и это был самый ненавистный, скрипучий звук для ушей Гарри. Каждый раз за этим следует что-то, что парень не любит и не хочет, но каждый раз это что-то случается, так как никто ему не даёт выбора.       Энн зашла уже с недовольным лицом, ведь Гарри на целых шесть минут дольше просидел за ноутбуком! Ужас какой, правда ведь? Гарри самый бестолковый человек в этом мире, как он мог так поступить!       По крайней мере у него сложилось такое ощущение, как только недовольная физиономия матери появилась в дверях. Гарри с еле заметным вздохом сожаления, нехотя передал ноутбук в протянутую руку Энн. Та обхватила его другой рукой, держа подмышкой, и утвердительно кивнула. — Вот так. Садись за учебу, через три часа я проверю материал. — Ладно… — буркнуло кудрявое обиженное существо, и его мать подняла брови в непонимании такого тона. — Гарри. — звонкость и строгость её голоса очень часто вызывало отвращение у парня. — Хорошо, я понял, уже сажусь, мам. — удавив свой обиженный тон, более спокойно ответил Гарри и встал с кровати, направляясь к своему рабочему столу.       Возможно, мать этого не заметила, но Гарри все равно не смог спрятать свою обиду, которая отражалась в слишком резких и нервных движениях. — Вот и хорошо. — довольно утвердила она и удалилась из его комнаты.       Конечно, ведь последнее слово всегда должно быть за ней, а Гарри должен всегда вежливо (не делая недовольный вид) соглашаться со всем, что она говорит. Это же мама, другого поведения она не поощряет.       Гарри, возможно, этого не замечал, но из его рта за день выходило около ста недовольных, усталых или отчаянных вздохов и выдохов. Каждый день его лёгкие на добрую половину работали от того, что Гарри бывал раздражён или обижен на жизнь и судьбу, что заставляло его вдыхать много воздуха с целью успокоится или смириться.       Гарри сидел, придерживая голову двумя руками, и прямо под ней на столе лежала тетрадь, по которой взгляд парня проходился слева направо в попытках впитать каждое предложение. Какие скучные слова, какие длинные определения… предложения, полные ненужных словосочетаний, скучных слов и непонятных терминов. Гарри в который уже раз перечитывал эти три с половиной страницы, написанные недавно в школе на предмете Экономика. И ему уже более-менее все запоминалось, мозг, хоть и нехотя, но впитывал эту информацию. Да и объём был не такой большой, вот когда несколько недель назад ему пришлось заучивать восемь страниц с дополнительных курсов… Это чуть не уничтожило его мозг, бедному парню уже в кошмарах снились те страницы.       Любой другой, кто бы читал эти тетради, видел бы лишь: «бла бла бла, экономика, бла бла бла, таким образом государственные налоги, бла бла бла и бла бла бла». В принципе, Гарри это видел точно также, только «бла бла бла» приходилось конкретизировать для родителей. Чем ему сейчас и пришлось заниматься: мать, как и обещала, по истечении трёх часов проверяла конспект, который Гарри успел выучить очень хорошо. Все эти слова выходили из его уст, мать одобряюще кивала, слушая хорошо заученный текст. А Гарри просто хотелось, чтобы это все поскорее закончилось, и настало время вечера.       Он и сам не замечал, как в течение дня все время поглядывал на часы, а особенно второй предвечерний перерыв длился мучительно долго, и все мысли были сосредоточены только о словах Найла. Сама мысль об этом пугала и настораживала, но при этом разжигало любопытство, которое подпитывалось чувством адреналина. Хотя это была лишь мысль о возможном, маленьком изменении в его жизни, но уже чувство риска и азарта наполняло его. А он даже не вышел из дома. Даже не решился на это.       Вечер тоже проходил мучительно долго, Гарри на какое-то время даже отложил конспекты и отвлёкся на багровое небо за окном. Оно переливалось нежно розовым и светло голубым повыше от горизонта, а ближе к нему цвета постепенно переходили в багрово красные оттенки, которые виднелись меж ватой распластавшихся облаков. Гарри внезапно понял, что вот за окном и есть та жизнь, о которой он мечтает, в этом необъятном небе и есть вся суть свободной жизни. Но Гарри находится по другую сторону окна… и посмотрев наверх, он не увидит этого неба. Он увидит потолок, окружённый стенами. Он увидит свою жизнь в этом заключении учебой и родителями. Иногда пустые стены его комнаты казались такими толстыми, что даже вызывали удушье у парня. — Гарри. — звонкий голос матери вывел парня из раздумий, будто бы пробудившись от сна, заставив вздрогнуть. — Да? — он повернулся в кресле к ней и обнаружил, что на столе его тетрадь оказалась закрытой, что и не осталось незамеченным матерью. — Чем ты занимаешься? — недовольным тоном поинтересовалась она. — Ты всё повторил? И то, что было на курсах? — Я… Да… — немного неуверенно ответил Гарри. — Просто я случайно загляделся на закат. Но я учу.       Его мать понимающе кивнула и подошла к окну. Одним взмахом она задёрнула занавеску на окне и включила в комнате свет. Однако это то, что произошло вживую. А Гарри почувствовал, будто бы она закрыла вид на его мечты и разбила их вдребезги. — Так не будешь отвлекаться. И нам надо поговорить.       Гарри сглотнул ком, застрявший в шее, и еле кивнул, прикусив нижнюю губу.       Эн придвинула стул к нему и села напротив, сопроводив эти действия глубоким вздохом, который наполнил атмосферу в комнате напряжением. Хотя в принципе она всегда такой бывала, если мать в комнате. — Робин рассказал, что в последнее время ты часто начинаешь спорить с ним и якобы чем-то недоволен.       Гарри стыдливо опустил глаза, вспоминая прошлые две поездки, когда он опять нагрубил отцу, не сдержавшись. Парень не был виноват, его довёл отец, сказав, что Гарри слишком часто отдыхает и добавив Часы дополнительных курсов к его итак загружённому графику. От этого поступка он и не смог сдержать своё возмущение. — Я просто… — Не перебивай меня. Ты видимо забываешь, что главное в твоей жизни, да, Гарри? Мне уже надоело тебе объяснять это снова и снова. — А ты хоть раз задумывалась, что может мне сложно так жить? — набравшись смелости, упрекнул он, хотя в глубине души и сам не поверил, что такое ляпнул. — Не поняла. — подняв брови в возмущении, ответила Энн. — Что здесь непонятного? Ты не видишь того, что мне сложно, мам. Я устаю, у меня болит голова, мне кажется, что не бывает дня, когда она бы у меня не болела. Мам, мне очень сложно и ты этого не понимаешь.       Его мать выглядела так будто бы она не верила ни единому сказанному слову, она даже казалась раздражённой, что Гарри вообще сумел такое заявить ей. И парень уже заведомо по этому взгляду понял, что бьется сейчас о бетонную стену. — Гарри! Я не желаю слышать этой чуши и этих пустых отговорок. Я знаю, что ты хочешь сказать этим. Опять попросишься на вечеринку! — возмущённо скрестив руки на груди подметила она и от души закатила глаза, пытаясь унять своё раздражение. — Твоя жизнь не будет полна всяких ненужный развлечений, у тебя есть планы и цели, к которым ты идёшь. — твёрдо утвердила она. — Нет, мам! Это вы ведёте меня к этим целям и… — Я сказала не перебивай меня! Гарри, ещё раз я услышу грубость, и ты получишь наказание! Я не позволю, чтобы ты стал таким же как большинство молодых людей в вашем возрасте. Ты и так безответственен, я не позволю тебе стать ещё и ленивым до предела, растрачивая своё время в пустую. — Что?! — выплеснул Гарри, шокировано изгибая брови, пока накопившиеся слезы щипали глаза. — Для тебя сейчас важна только учеба. И я не желаю слышать больше твоего нытья. Тебе нужно повзрослеть, Гарри. — строго утвердила она и даже не обратила никакого внимания, что довела собственного сына до слез. — И чтобы ты больше не отвлекался на всякие пустяки, давай сюда телефон. — она протянула руку. — Но я… — Гарри! — парень даже вздрогнул от её звонкого и строгого голоса и шмыгнул носом.       Гарри потянулся в карман немного дрожащей рукой и, ощущая, как ещё одна слеза потекла по щеке, медленно и нехотя передал ей телефон. Эн буквально вырвала его из рук парня и встала со стула, скрестив руки на груди. — Чтобы больше не отвлекался и не выражал никакого недовольства. Понял меня?       Гарри кусал щеки с внутренней стороны, сдерживая ком в горле, и снова кивнул через силу. — Я не услышала. — Понял. — буркнул Гарри.       Он отводил взгляд, потому что даже необходимость смотреть на свою мать вызывала у него отвращение и будила острую обиду в груди.       Мать вышла из комнаты, оставив парня наедине с такими ненавистными ему тетрадями, и, конечно, оставила дверь открытой. Дверь в его комнату не имела права быть закрытой в течении дня.       Гарри сделал очередной (сотый за день) глубокий вздох, прочищая путь к лёгким, который заслонялся комом в шее. Он медленно опустил свою голову на стол, утыкаясь лбом прямо в листки тетради.       — Ненавижу. — шепотом проговорил Гарри и намеренно ударился лбом о стол. —Ненавижу тебя. — он обхватил своё туловище руками, сжимая ногтями кожу через футболку— Ненавижу вас обоих. Ненавижу всё. — Шепотом проговорил Гарри и всхлипнул, в последний раз ударившись лбом о деревянную поверхность стола и со всей силы сжав свои бока, что, кажется, останутся красные следы от ногтей.       Гарри даже не замечал сколько ненависти скапливалось в его груди, он был полон обиды, и с каждым днём становилось все хуже. Гарри бил кулаками в подушку ночью, чтобы хоть как-то выпустить накопившийся пар, часто не сдерживал слезы, которые итак не всегда дожидались приглашения и могли скопиться на веках, выпуская с собой боль. Нервная система молодого парня была сильно повреждена, и он этого даже не замечал, даже не придавал значения тому, как сильно сжимает кулаки каждый раз, когда недоволен решением родителей. Так сильно, что часто оставались следы от ногтей на внутренней стороне ладони. И также не знал, что плакать почти каждый раз в душе, пока горячая вода стекает по телу, сразу же промывая лицо от слез —тоже является не нормальным.       А может Гарри догадывался, что это ужасное состояние когда-нибудь выразиться в чём-то ещё более худшем, но что он мог поделать против этого? Противостоять родителям? Нет уж. Гарри до сих пор не может избавиться от воспоминаний прошлого наказания, которое всплывает в кошмарах и лишает его сна на некоторые часы, пока Гарри не сможет успокоить дрожащие руки и восстановить дыхание.       И с каждым днём все хуже и хуже.       Контрольная проверка, как и было обещано, была проведена через полчаса и Гарри хоть и немного, но искренне обрадовался, когда понял, что рассказал без запинок и ошибок. Значит на этом всё! Этот материал больше не придётся вспоминать, и парень хоть немного отдохнёт от него. Тем более спрашивал отец, и он, как всегда, был более лоялен на обобщения, а не требовал конкретику, как мать. — Завтра во сколько тебе на курсы? — К часу. — хриплым голосом ответил Гарри. — Почему так поздно? — Не знаю. — он пожал плечами, не понимая какого объяснения от него ожидается. —Наверное, отменили занятия, нам такое расписание прислали. — отец на это понимающе кивнул.       Как же они любили докапываться до каждой мелочи, будто бы это был их смысл жизни: узнать все детали изначально тоном, который указывает на вину Гарри, а после понимающе кивнуть, будто бы это они утвердили эту информацию.       Во время ужина Гарри не выронил из себя ни слова, во-первых, его никто и ни о чем не спрашивал, во-вторых, он и сам боялся что-либо сказать… точнее случайно выплеснуть накопившиеся эмоции и сказать что-нибудь не то. Наказания не хотелось.       Вскоре, поборов упрямство и пожелав спокойной ночи родителям, парень отправился к себе в комнату и наконец прикрыл дверь. Он улёгся в кровать, накрывшись одеялом и с каким-то непонятным трепетом стал ждать момента, когда в комнату зайдут, чтобы проверить спит ли он. Через какое-то время Гарри перевернулся спиной к двери, так как услышал шаги, приближающиеся к его комнате. Это скорей всего была Энн, решила проверить спит ли Гарри. Он чувствовал её нахождение рядом с кроватью, видимо, она пыталась разглядеть закрыты ли глаза. Гарри услышал, как она что-то положила на стол: по звукам что-то не очень тяжелое, после чего она вышла, прикрыв за собой дверь.       Гарри свободно выдохнул и откинул с себя одеяло, так как было невероятно жарко от переполняющей взволнованности. Состояние становилось более подвешенным с каждой минутой, проведённой в темноте и тишине комнаты, парня терзали сомнения, он мотался от одного решения к другому. В голову лезли невероятно безумные мысли и идеи, план действий выстраивался сам по себе, будто бы его сознание всю жизнь ждало такого шанса проявить свою хитрость.       Гарри просидел в мертвой тишине около двух часов, пытаясь убедить самого себя, что его родители уже спят. Какая-то неведомая сила заставила его встать с кровати и умыться, после, уверенным шагом направляясь к гардеробу, Гарри пытался понять, что именно он хочет сделать. Руки сами потянулись к ручкам шкафа и начали перебирать одежду ища что-нибудь более-менее приличное и модное. Что было весьма сложно, так как угадайте кто покупал ему одежду? Вы правильно подумали.       Гарри нашёл фланелевую рубашку и не слишком широкие чёрные джинсы. Сам не понимая зачем, точнее не набираясь себе смелости признаться в причине этих действий, он переоделся и взял кеды с полки в руки.       В этом нет ничего плохого, я просто выйду погуляю и зайду.       Это какой-то кошмар, они меня убьют, когда узнают.       Что в этом того? Я ведь подросток, все так делают.       Я ужасный человек, я ведь их ослушаюсь, а они меня накажут, когда узнают об этом.       Они ведь ничего не узнают.       Я сто процентов попадусь им, и это будет конец, я никогда не дождусь от них больше чего-либо хорошего.       Хотелось рвать волосы на голове, Гарри сел, прижав колени к груди и обхватив их двумя руками, опираясь спиной о изголовье кровати. Душа трепетала от волнения и страха наступающего неизведанного. Или не наступающего? Гарри ещё не смог точно решить, пойдёт он или нет.       Парень чувствовал, как дрожат руки, и в горле пересыхает от чрезмерного беспокойства.       Гарри прикрыл глаза и сделал глубокий вздох, пытаясь унять все волнение внутри. Один раз. Один раз он может почувствовать себя обычным парнем? Чего бы это не стоило. Надо ловить момент! Черт с ним, пусть даже его родители убьют, если поймают. Гарри не хочет провести всю жизнь за книжками. Да, если его поймают, за этим последует наказание, да, ближайший месяц он не увидит больше ни телефона, ни интернета, ни улицы. Зато… он хоть раз побудет нормальным парнем. Ощущение было такое, будто бы он решает судьбу целого человечества или устраивает бунт против диктаторства. Хотя… не сказать, что последнее было неправдой.       Он рывком встал с кровати, после чего сразу же осекся и мысленно стукнул себя по лбу, так как издал слишком много шума. Постояв пару секунд, чтобы убедится в том, что родители не услышали ничего, Гарри на цыпочках сделал шаг к двери и накрыл ручку ладонью. Наверное, он открывал и закрывал после за собой эту дверь около трёх минут в попытках сделать всё абсолютно бесшумно. Что обрадовало парня так это то, что в коридорах был постелен ковёр, и не придётся ходить также медленно, как по ламинату в его комнате. Быстрые шажки Гарри, как и ожидалось, не отдались ни единым звуком, будто бы кот в шерстяных носках пробежал.       В холле первого этажа Гарри резко остановился, почувствовав, что чего-то не хватает. И входящая в голову мысль требовала кнопки «отменить», но сегодня Гарри потерял эту кнопку куда-то. Телефон. Мать скорей всего положила его в тумбочку стола в их офисе, и комната находится буквально прямо под спальней родителей на втором этаже. Доли секунды сомнения все-таки прокрались в мысли парня, но обнаружив, что он уже стоит перед дверью их кабинета, Гарри подумал, что терять нечего, и сомнений как не стало.       Благополучно потратив минуты четыре, чтобы открыть дверь бесшумно, Гарри зашёл внутрь и взволнованно вздохнул, обнаружив под ногами ламинат. Хорошо, что хотя бы не скрипучий.       В столе было четыре ящика, и сейчас Гарри надеялся лишь на свою удачу, чтобы открыть нужный с первого раза. Его рука опустилась на ручку второго ящичка и медленно потащила к себе, но увы он оказался пустым. Действительно, было глупым решением открывать нижний, ими не часто пользуются. Тогда Гарри решил открыть третий сверху и аккуратно выдвинул его наполовину, в темноте пытаясь разглядеть свой гаджет. И, кажется, это там в лунном свете сверкает на крышке известное надкушенное яблоко, Гарри просунул руку, чуть зашипев, когда раздался какой-то стук неизвестного предмета в ящике. Его пальцы настигли телефон и бережно вытянули его из ящика. Гарри почувствовал, как улыбка расплывается по лицу, когда его взгляд опустился на любимый, родной телефон. Крепко обхватив его пальцами, Гарри направился обратно в холл, где поспешно натянул кеды, небрежно завязав шнурки. Стоило ему чуть прибавить шагу в холле, раздался писк резиновой подошвы о плитку, и Гарри практически вздрогнул, замирая в испуге. Кажется, это оказалось не услышанным его надзирателями и, поняв это, парень свободно выдохнул. Теперь входная дверь, которая походила на дверь сейфа: на ней всегда было, по мнению Гарри, слишком много замков. Он отстегнул защелку, опустил маленький рычажок вниз и провернул круглую ручку в несколько оборотов. Как только дверь открылась, свежий поток воздуха чуть растрепал волосы Гарри, и улыбка опять появилась на его лице. И в этот момент забылось абсолютно всё.       Вот же оно! Вот улица перед ним, вот адрес в руках, вот свободная ночь лежит прямо на ладони и приглашает к себе. Гарри вышел на улицу, ощущая приятный запах мокрого асфальта, (спасибо специальным машинам-уборщикам за ночную чистку) чувствуя, как приятный тёплый ветерок продувает его через рубашку и треплет волосы, образуя свою прическу. Ноги уверенно ступали по тропинке, переходя на коротко остриженный садовником газон.       Гарри чувствовал, будто цепи спадают с шеи, открывая путь к свободному дыханию легким. Улыбка не сходила с лица, а глаза чуть намокли от радости происходящего. Как же было прекрасно чувствовать свободу. Как же было приятно.       Гарри перешёл на обочину и открыл телефон, чтобы посмотреть адрес, который скинул Найл. Как только его пальцы коснулись клавиатуры, чтобы отправить сообщение другу, всё перевернулось с ног на голову.       — Гарри! — строгий голос отца заставил вздрогнуть всем телом и покрыться спину мурашками.       Гарри не хотелось верить в происходящее, Гарри не хотелось видеть разъяренного отца, направляющегося к нему, не хотелось чувствовать, как земля уходит из-под ног, а лёгкие сжимаются от страха, как слезы скатываются по щекам ещё до того, как он успел подойти.       Как его плечо болезненно сжимают и его тащат по направлению дома, пока Гарри сопротивлялся всеми силами, всхлипывая и прося не делать этого. Громкие крики матери, ждущей уже в холле, резали слух и заставляли содрогаться в страхе, её недовольное, злое лицо, полное возмущения и осуждения, заставляло заливаться слезами ещё сильнее.       Плечо болезненно кололо от сильной хватки отца, пока его продолжали тащить по лестницам вверх, пока Гарри спотыкался и путался в собственных ногах. Никогда ещё не было так ужасно, как сейчас, никогда ещё он не плакал так сильно, как сегодня от переполняющего страха и обиды. От моментально отнятого глотка свободного воздуха. От таких сильных криков и грубого обращения к себе.       Гарри буквально закинули в комнату и, споткнувшись, он свалился на пол, ухватившись за край кровати. Кажется, разодрав этим колено, что и сопроводило его болезненным вскриком. — Ты неугомонный, непослушный мальчишка! — кричала мать, эмоционально размахивая руками. — Как тебе не стыдно?! Как ты посмел осмелится на такое, ослушаться четкого моего запрета?! — Ты ещё и забрался в кабинет! — возмущённо продолжила мать. — Что ты за неблагодарный ребёнок! За что ты так поступаешь с нами?! — Я?! — сквозь рыдания закричал Гарри. — За что вы так со мной?! Что я такого сделал, что вы лишаете меня жизни?! — Закрой рот! — Не закрою! Я! Не! Хочу! Так! Жить! Я вас ненавижу обоих! Вы самые ужасные родители на свете! Я не хочу вас слушаться и жить по указке! Я…       Гарри не успел договорить, как тяжелая рука болезненно ударила его щеку, оставив кожу остро жечься, образуя на скуле красный след, который начал набухать и сильно колоть. Гарри упал на пол, не выдержав удара, и дрожащей рукой накрыл свою щеку, испуганно поднимая взгляд на отца. — Ни слова больше! Я не хочу тебя слышать! — строго оторвал тот. — Мне надоели твои упрямство и лень! Отныне будешь знать, каково это ослушаться моего слова!       Грудь Гарри поднималась слишком часто из-за полностью сбитого дыхания, а брови свились друг другу настолько, что уже кололи в переносице, нижняя губа задрожала, и все это из-за того, что его отец достал из гардероба тонкий ремень и сложил в двое.       Гарри испуганно мотал головой, смотря на кожаный предмет в руках отца, сопротивляясь матери, которая поднимала его с пола даже с малым отвращением. — Нет, нет, нет, пожалуйста, не надо, пожалуйста, па… — опавшим, полностью дрожащим голосом затараторил парень, поднимаясь на шатающиеся ноги. — Руки! — приказал тот, и Гарри сильно всхлипнул.       Слезы застилали глаза и свободно скатывались по горящей от недавно нанесённого удара щеке, пока он продолжал мотать головой, молящем о пощаде взглядом смотря на отца. — Пожалуйста… — выговорил Гарри, заливаясь слезами и ещё более сильными всхлипами. — Гарри, я сказал протяни руки!       Гарри громко всхлипнул и опустил глаза на трясущиеся руки, которые он поднимал с невероятным страхом в груди. И с каждым сантиметром выше от земли, органы щемило рёбрами, а руки дрожали вместе с телом, которое было практически в судорогах. Он содрогался в груди, переводя испуганный взгляд на отца, когда наконец вытянул руки полностью, не в силах удержать их ровно в одном месте. — Ты поймёшь, что натворил. — строго сказал отец и замахнулся рукой, сжимающей ремень.       В этот момент сердце парня пропустило один удар. Ремень хлестнул по внутренней стороне ладони, оставляя красный рубец, вырывая из уст парня болезненный вскрик. Сердце забилось невероятно быстро от вырабатываемого адреналина, кровь прилила к ногам, поддавая инстинкту самосохранения главную цель – сбежать. Но нельзя. Нельзя убрать руки. Нельзя, пока не закончит. И это разрывало Гарри внутри на мелкие кусочки, пока снаружи удар повторился, и по комнате раздался ещё более сильный вскрик. Гарри согнулся в спине, пытаясь сдержать боль, он кусал губы до крови и чувствовал её металлический привкус.       А удар повторился. И снова. А после снова. Оставляя на коже рук красные рубцы, а некоторые разрывая. И из них сочилась кровь, протекая по дрожащим пальцам парня, содрогающегося в плаче от острой боли. Удар ремня о кожу резал слух, заставляя вскрикивать с каждым разом все громче, ломая голос. Холодный пот смочил одежду на нем. Гарри чувствовал, как капельки стекают по лбу и на скулы, смешиваясь вместе с потоками слез. — Пожалуйста, хватит… — опавшим голосом сквозь плач выговорил Гарри. — Чтобы больше никогда такого не повторял. — утвердительно проговорил отец и ударил снова.       Но ударил невероятно сильно, и Гарри опустился на колени, не выдержав этого и заливаясь слезами в истерическом плаче, пока до сих пор держал руки протянутыми перед собой. Он опустил голову и замер в немом плаче, все вокруг резко погрузилось в тьму, а слух теперь резал ультразвук, своим сильным звучанием болезненно пробирающий по внутренним стенкам головы. — Подумай над своим поведением. — выплеснула мать, когда они покидали комнату.       Как только дверь захлопнулась, оставляя Гарри в полной темноте комнаты на полу, всего дрожащим от боли, истекающим кровью, он не стал сдерживать свой плач больше. Он рыдал, истерически рыдал, смотря на свои окровавленные руки, пока большими каплями слезы стекали по щекам, а капли алой жидкости падали на деревянные панели пола с его дрожащих пальцев. Это комната поменяла свой облик в считанные секунды. Она стала для него тюрьмой, а он её заложником, который содрогался в нечеловеческом страхе при виде надзирателей. У Гарри разрушилось всё на глазах, из него насильственно выбили все надежды о мимолетном развлечении, надежды на снисходительность со стороны родителей. Какие-либо надежды, которые вообще были в его уме.       А цепь привычно вернулась на шею и закрепилась.