Ease my mind.

      Если вы просыпаетесь и чувствуете заряд бодрости от предстоящего, насыщенного дня, то считайте, что вы свободный человек. Гарри, например, ничего из вышесказанного не известно. Как только лучи солнца озаряют его комнату, оповещая парня, зарывшегося в одеяло и обычно спящего свернувшись в клубочек, о наступившем утре, Гарри издаёт тяжёлый вздох отчаяния. Тяжёлый вздох принятия очередного ужасного дня, который наступает каждый раз, как бы парень не пытался оттянуть этот момент. Как бы сильно он не пытался побольше не спать ночью, чтобы наступление утра не оказалось таким быстрым, все равно оно рано или поздно наступало. Хоть Гарри и притворялся спящим подольше каждое утро, но его мать все равно заставит его встать с кровати.       Вряд ли в 17 лет чувствовать усталость от жизни является хорошим признаком. Но он ничего не может с этим поделать, ведь это всё не в его руках. Вся его жизнь находится в руках родителей, и жёстко контролируется каждый её час. А точнее они полностью заполнили часы его жизни, тем, что кажется им очень полезным для будущего Гарри — учебой. И это не преувеличение. Всё время пребывания в школе родители контролировали учебу парня полностью. У Гарри никогда не было плохих оценок, его никогда не отстраняли от занятий, он никогда не прогуливал школу, иногда даже, когда болел, парень появлялся на занятиях.       Почти каждое утро начинается одинаково — с наставлений матери. — Доброе утро. — своим звонким голосом поприветствовала Эн, когда парень спустился в столовую. — Доброе. — тихо ответил Гарри и присел на стул, сложив руки меж бёдер и слабо мотая коленями. — На столе лежит книга, она написана известным экономистом, и тебе нужно будет с ней ознакомится. — коротко проинформировала сына Эн.       Гарри кинул свой взгляд на край стола и увидел книгу в толстом переплёте, но, слава богу, со средним количеством страниц. Брови хмурились сами, и Гарри ощущал отвращение, смотря на эту книгу. — Вы будете проверять? — уже с горечью в голосе спросил парень, понимая, что придётся заучивать всю книгу. — Да. Но школа и Курсы сейчас важнее, так что обойдёмся для этой книги лишь единичной проверкой.       Выдох облегчения вышел изо рта Гарри: его радовала любая поблажка, даже такая незначительная. После завтрака, парень сел в машину вместе с отцом и его отвезли в горячо ненавистную школу. У обычных подростков появлялась ненависть к школе из-за обычных домашних заданий, а Гарри только и делал, что мечтал ограничится только этим домашними.       Родители давным-давно решили, что домашнего задания парню мало, чтобы окончить школу на отличные оценки и вывели «невероятно полезное и продуманное решение». Весь материал, заданный на дом, Гарри приходилось заучивать наизусть, и ему не давали шанса допустить ошибку. Если допустил ошибку-значит плохо выучил-значит ты получишь плохую оценку-значит ты ужасный ученик- значит глупый человек. По такому принципу его контролируют родители в учебе. Хотя в 80% случаев, Гарри даже не нуждался в этом насильно заученном материале. Но спорить с родителями было бесполезно: он пытался и это закончилось наказанием, о каждом из которых Гарри вспоминает с сильным страхом о возможном повторе в груди.       В этом году состояние Гарри заметно становилось все тяжелей, только заметно это было самому парню и его единственному другу, а родители продолжали верить (твёрдо полагать), что усиление контроля и добавление учебных нагрузок лишь помогают их сыну. На носу поступление поэтому к школе и домашней зубрежке парня добавились ещё и курсы, считая весь материал с их посещений, который тоже Гарри заучивал наизусть. Без права на ошибку. Только не ошибки — его родители этого не поощряют.       Гарри забыл, что значит «гулять», «поход с друзьями», «развлечение». Не сказать, что он и остальные годы уж очень хорошо знал значение этих слов, но в этом году даже представления о них стёрлись. Единственное, что сохранилось это отдых: ночной сон и дневной перерыв в два часа. Час из которых парню выделяют на телефон и социальную сеть, чему Гарри был по-настоящему рад, даже искренне счастлив! Его телефон — это единственная связь с внешним миром, не считая того малого общения с людьми на учебе. Его телефон — это единственное, что помогает ему отвлечься в трудные дни и позволяет отдохнуть в то малое время перерывов.       И для Гарри он очень важен. Это единственное что делает его похожим на остальных молодых ребят. Хотя бы телефон.       У Гарри есть соцсети, но они, естественно, тоже контролируются родителями. Точнее матерью, хорошо, что хоть отец в его личную жизнь не любит лезть.       Его родители были строги с ним и, кажется, это мягко сказано. Но Гарри все равно вывел для себя, что отец чуть более лоялен, чем мать.       Школьный день подходил к концу, а Гарри понимал, что это лишь начало его тяжкого дня. После школы — курсы, после курсов — домашняя учеба. Голова Гарри отказывается функционировать после таких тяжких дней. Она часто кипит от количества ненужной парню информации в ней, да и моральных нагрузок, оказываемых родителями. Но он так живет. И ничего не может поделать, ведь за него все решают и делают родители. И никто никогда не интересуется его мнением, Гарри даже не может сказать, что эта жизнь принадлежит ему.       Вот и сейчас Гарри ясно ощущает это. Недовольный этим, с совсем другим желанием проводить сейчас время, парень сидит на курсах и слушает преподавателя. Гарри записывает за ним и с горестью понимает, что это все потом придётся заучивать. И с каждой строчкой и прибавлением материала становится только хуже. Хотелось бы завязать рот этому учителю и быстро убежать с занятий. Хотелось бы…       Вид у Гарри почти всегда бывал сонный и всегда уставший, вымотанный. Под глазами Гарри привычно красуются чёрные круги или мешки, взгляд у него бывает подавленный и такой же уставший, его речь размеренная и медленная, потому что часто даже говорить сил не особо много. Но даже при всём этом у него есть друзья. Точнее два друга. Это Найл и Шон, с которыми они вместе ходят на курсы. Гарри и сам не знает, почему те с ним дружат, но часто видит в их глазах жалость к себе. Что, возможно, и является причиной. — Гарри, можно я сфотографирую твои конспекты? — спросил Найл во время перерыва, заставив Гарри оторваться от тетради. — Да. Конечно, — он слабо улыбнулся и передал ему свои конспекты. — Спасибо, — блондин улыбнулся и присел рядом, достав телефон. — Как у тебя дела? Как дома?       Гарри вздохнул и отвёл взгляд. — Как обычно, — буркнул он и потёр уставшие глаза. — А что-то может изменится?       Найл жалостливо вздохнул и погладил его по плечу. — Я уверен, после поступления все изменится.       Гарри горько усмехнулся и помотал головой, принимая свою тетрадь обратно. Поддержка и утешение конечно приятны, но надежд на это у Гарри оставалось все меньше с каждым мучительно загруженным днём. — Вряд ли, — вздохнул он и снова открыл свои конспекты. — Я мечтаю об этом, но вряд ли. — Может хочешь с нами пойти сегодня погулять? — спросил подсевший Шон. — Мы собирались в кафе с друзьями. — Звучит заманчиво… — Гарри слабо пожал плечами и сожалеюще свёл брови домиком. — Но меня не пустят. Я бы правда с радостью пошёл бы… — Может мы их попросим? — предложил Найл. — Нет, — слишком резко ответил Гарри. — Будет ещё хуже, не надо. — попросил он и Найл с Шоном переглянулись со слабым вздохом и недопониманием. — Как знаешь…       Найл сожалеюще погладил его по плечу, и они с Шоном направились в сторону выхода из здания.       Гарри же остался ждать своего отца, который каждый раз забирает его с курсов. Эти злосчастные конспекты уже были ему поперёк горла, Гарри передергивало от отвращения, как только его взгляд касается этих тетрадей. Ведь это же всё заучивать. Хорошо, что родители хотя бы не проверяли у него всё по сто раз. Всего лишь несколько, так что Гарри позволял себе не вспоминать об этом после контрольной проверки. — Пап… — равнодушно поприветствовал Гарри, садясь в машину. — Сынок… Как на курсах? — с малым интересом спросил тот.       Вид у его отца был немного уставший — видимо утомился на работе. Гарри был этому немного рад, потому что, если отец устал, значит он не будет придираться во время проверки… как это обычно делает мать. За эти годы такой жизни, Гарри выявляет для себя хоть какие-то поблажки и упрощения. — Как обычно. Подробнее изучали международную экономику. — Вечером проверю. — коротко проинформировал отец, и Гарри кивнул. — Как всегда… — вполголоса добавил парень и отвернулся к окну, уперев подбородок в ладонь руки и наблюдая за городом.       Ехали с тихо играющим джазом в машине и молча. Гарри думал о том, чтобы рискнуть и отпроситься гулять у отца, но ему было весьма страшно об этом просить. Если не прокатит, то скорей всего он подпортит их отношения и зубрежка станет строже. Но с другой стороны, когда его отец уставший, он бывает более снисходительным, он и в общем более мягок, чем мать. Так что стоило бы рискнуть.       Гарри прокашлялся и глубоко вздохнул, набираясь смелости. Кулаки парня крепко сжались от волнения, а в горле немного пересохло, Гарри пожалел, что не успел выпить воды из кулера перед выходом. — Пап? — немного дрожащим голосом начал он. — Да? — спокойно ответил Робин. — Если я на этой неделе попытаюсь выучить больше, чем обычно… — голос начал дрожать чуть сильнее, и он запинался, —…то можно мне провести немного времени со своими друзьями?       Всё. Гарри об этом спросил, пути назад нет и сейчас может случиться все, что угодно, потому что его отец глубоко вздохнул. Глубокий вздох очень редко сулит за собой что-то хорошее. Гарри даже чуть прикрыл глаза в страхе, что может последовать наказание. — Сколько у тебя материала на неделю? — с упрёком спросил он, и Гарри почувствовал, как становится стыдно и щеки заливаются в краску. — Я все выучу наперёд. — Ты выучишь все спокойно. Никаких гуляний, у тебя есть дела намного важнее этих развлечений. Помни о том, что ты поступаешь через месяц. — Как я могу об этом забыть? — опять опасливо и вполголоса спросил Гарри, но его отец это явно услышал. — Не начинай мне опять. Занимайся учебой и не отвлекайся, иначе и телефон отниму. — Хорошо. — податливо ответил Гарри.       Ну… хотя бы не разозлился, а просто жёстко оторвал.       Парень чувствовал сильную усталость, веки тяжелели, так как тянуло в сон от прошедшего загруженного дня. Он смотрел в окно машины, пытаясь хоть как-то себя отвлечь от головной боли, но мысли о предстоящей домашней зубрежке настырно лезли на ум и лишь усугубляли итак вымотанное состояние Гарри. Настроение оставляло желать лучшего, этот разговор с отцом уничтожил те малые капли терпения, которые у него оставались на оставшийся промежуток дня. — …Гарри?       Гарри не услышал отца, погрузившись в свои мысли, да и усталость давала о себе знать, притупляя его внимание. Стенки головы будто бы медленно сжимались, больно давя и сжимая мозг, когда до его ушей дошёл голос отца. — Гарри! — уже недовольно поднял голос Робин и парень подпрыгнул в кресле, моментально повернувшись к отцу. — Да? — с опаской спросил он. — Что с тобой? — недовольно поинтересовался отец. — Ты вообще меня не слушаешь! — Прости… — буркнул Гарри. — Ты стал слишком рассеянным. — Рассеянным? — Гарри горько усмехнулся. — А с чего мне не быть рассеянным? —        Парень не замечал свой возмущённый тон, а отец весьма этому удивился. В плохом смысле слова. — Не понимаю о чём ты, и мне не нравится твой тон, Гарри. — строго проговорил тот.       Возмущение накатило парня, и та цепь, которая сдерживала его усилившееся недовольство за последние недели, спала с языка, выпуская на волю накопившуюся обиду.       — О, неужели?! Тебе не нравится? — Гарри уже полностью повернулся к отцу. — Мне тоже много что не нравится! Но я же терплю это. — Гарри! Я сказал: не начинай мне опять! Ты заделался слишком ленивым в последнее время. — Ленивым?! Пап, я устал! Я вымотан и очень сильно устал! Почему вы этого не понимаете?! Почему вы даже не даёте мне отвлечься от этого?! — Гарри срывал свой итак дрожащий голос.       Слезы собрались в глазах и щипали их, Гарри старался сдержать капли, не перейти на плач, но пара слезинок все равно сбежали с уголка глаз. Он чувствовал, как дрожат руки, и инстинктивно сжимал ладони, грудь высоко поднималась и опускалась обратно в попытках прочистить путь к легким. — Так вон оно что? Ты так себя ведёшь из-за того, что я запретил это бессмысленное развлечение с друзьями?! — Представь себе, из-за этого! Представь себе, я хочу хоть немного развлечься! Пап, я даже не знаю, как развлекаются из-за вас! — Не повышай на меня голос! — Буду повышать! Дай мне хотя бы раз немного развеяться, мне эта учеба уже поперёк горла, пап. — сведя брови друг к другу, попросил Гарри. — Почему вы совсем не думаете обо мне?!       Гарри не смог остановить своё недовольство, сдержать свою вырывающуюся боль: слезы так и текли по щекам, капая на ворот рубашки, резко его охватил страх от сказанного, потому что теперь отец явно злился на него. — Ты не будешь попусту тратить своё время, Гарри! У тебя есть цель и нет времени на бестолковые развлечения! — Но… — И хватит на этом! — он громко повысил голос, и Гарри сильно вздрогнул, прикрыв глаза, он даже не заметил, что обнял своё тело от страха. — Пойми уже, что учеба нужна для твоего будущего, перестань грезить о пустых развлечениях! Не смей больше перечить, иначе ты знаешь, какое наказание тебя ждёт.       Гарри снова невольно вздрогнул всем телом и почувствовал мурашки на спине, ладони будто сами сжались сильнее, и он спрятал их в карманы. Опять испуг охватил его полностью, и Гарри податливо опустил голову, еле отреагировав дёрганным кивком на слова отца. Его грудь немного вздрагивала в попытках бесшумно восстановить дыхание и остановить свой плач, пока отец продолжал вести машину по направлению к дому. Глаза Гарри бегали от одной детали салона машины к другой, пока он пытался отвлечь мысли и успокоиться, но ничего не удавалось. Отец сидит слева от него за водительским креслом, и одно только его присутствие напоминает о всей несправедливости, вызывая новую волну боли в груди. Слезы продолжали скатываться по щекам, и Гарри то и дело вытирал их рукавом рубашки, еле слышно всхлипывая. — Мы дома. — оповестил Робин, когда они зашли в прихожую. — Здравствуй, милый. — Эн поцеловала в щеку своего мужа, неотрывно печатая письмо в телефон. — Через час спустишься ужинать, а сейчас иди к себе и принимайся за учебу. — обратилась она к сыну, до сих пор не отрывая взгляд от телефона. — Хорошо. — хриплым голосом проговорил Гарри и поплёлся к себе в комнату на второй этаж.       Она не посмотрела на него, не погладила по плечу, не поцеловала в щеку, как Робина, не потрепала по волосам, не обняла, не поинтересовалась о том, как у него дела, или почему он плакал, она даже не удосужилась просто взглянуть. Никогда Эн не обделяла его вниманием, а слово «забота» ей, возможно, вообще не известно.       Гарри глубоко вздохнул, зайдя в комнату и прикрыв за собой дверь. Его комната — место, куда дверь всегда открыта для родителей, несмотря на то, что Гарри недоволен этим.       Он устало опустился на кровать и свернулся клубочком, обнимая свою подушку. День был просто ужасный, голова раскалывалась на кусочки, словно кто-то ударял молотком о неё. Парень зарылся лицом в подушку, сдерживая желание закричать в неё, срывая голос. Гарри надоело жить с чувством безвыходности каждый день. Надоело беспрекословно слушаться родителей, которые заставляют его заниматься совсем не тем, чем хочет парень. Надоело жить, осознавая, что его ценят лишь за… Знания, которые, возможно, в будущем принесут выгоду родителям? Если они вообще его ценят. Иначе Гарри просто никому ненужное существо на этой планете. — Я… устал… — шепот парня нарушил тишину в комнате, и маленькая слеза сбежала с уголка глаз, стекая по такому знакомому и привычному пути по щеке.