☽☽☽
Сехун опирается локтями на стойку, наблюдая за тем, как юный бета пытается отыскать названный альфой сорт среди обширного ассортимента цветочного магазина. О думает, что, возможно, стоило прийти чуть позже, потому что в восемь утра воскресенья полноценно функционировать работнику цветочного, судя по всему, очень сложно. — Левее, рядом с тюльпанами, — подсказывает пареньку альфа и слышит в ответ смущенную благодарность. Нет, решает Сехун, позже прийти он не смог бы чисто физически, потому что ноги сами собой принесли его сюда в это время дня. Если бы магазин работал круглые сутки, то он оказался бы здесь еще раньше. Вчерашним вечером Хань с гордым видом вручил ему смартфон и сказал, что к понедельнику Чунмён пожалеет обо всем, что сделал, — причем тон у старшего альфы был такой, что О даже на несколько секунд стало жалко конкурента, но потом он вспомнил, что Ким бессовестно использовал Бэкхёна, чтобы достичь своей цели, и все сочувствие разом сошло на нет. На смену прошлому чувству пришло острое желание позвонить Бэкхёну, — настолько сильное, что аж руки чесались, — и остановило Сехуна лишь то, что на часах уже был двенадцатый час ночи. Не то чтобы он боялся разбудить омегу — данный вопрос волновал его меньше всего. Альфу беспокоило то, что истинный мог передумать, пожалеть о принятом решении и захотеть оставить все так, как оно сложилось к данному моменту, поэтому О пришел к выводу, что лучше поговорить лично, лицом к лицу. Пусть и с утра в воскресенье. Пусть и под угрозой быть выгнанным из квартиры разбуженными и, вероятно, озлобленными из-за этого Чанёлем и Чонином. — Вам добавить немного зелени в букет? — уточняет продавец, вырывая альфу из размышлений. — Да, пожалуйста. И упакуйте покрасивее, — просит О, поглядывая на наручные часы. Пятнадцать минут девятого. На то, чтобы добраться до квартиры друзей, уйдет примерно полчаса. Что ж, небольшая вероятность того, что вечно спящие Чонин и Чанёль проснутся к девяти, всё же имеется. Если же нет, то он со всем усердием постарается их разбудить, а потом выдержит все нелестные слова в свой адрес, на которые рассерженный Чанёль наверняка будет очень щедр. — Ваш букет готов, — объявляет бета и протягивает мужчине цветы. — Оплата картой? — уточняет парень и, получив согласный кивок, протягивает терминал, после чего с легкой улыбкой протягивает чек. — Спасибо, — благодарит Сехун и уже собирается уйти, когда слышит несмелый, но крайне воодушевленный голос продавца. — Вы ведь знаете значение этих цветов? — Конечно, — позволяя себе улыбнуться, отвечает альфа. — Именно из-за него я их и выбрал.☽☽☽
На коленях Чанёля удобно и привычно, а еще тепло и спокойно. Чонин отставляет чашку с остывшим кофе на небольшой столик и обнимает истинного за шею, отвлекая его от созерцания чего-то в телефоне. — Думаешь, это было хорошей идеей? — интересуется Ким, невесомо целуя альфу в висок. — Ты про свадьбу или про Бэкхёна? — уточняет Пак, помещая ладони на талию истинного. — Ты сейчас дошутишься, — грозит Чонин и, словно предупреждая, кусает будущего мужа за мочку уха. Чанёль смеется и протестующе качает головой, мол, понял-понял, можно без этого. Конечно, их свадьбу ни в каком ключе нельзя назвать плохой идеей. Чем ближе она, чем больше мелких забот, связанных с будущим бракосочетанием, падает на плечи мужчин, тем счастливее они становятся. Кажется, именно этого им и не хватало всё это время, — Чанёль про себя удовлетворенно хмыкает каждый раз, когда понимает, что его желание брака наконец является их с Чонином общим и вскоре обещает быть исполненным. Спорной является идея оставить Бэкхёна в их квартире одного и уехать ночевать в отель. Впрочем, таковой она является именно со стороны восприятия О. Со стороны Чанёля и Чонина идея оказалась невероятно хороша — они и романтическую ночь с субботы на воскресенье получили, и обеспечили себе спокойный сон, который, к большому удивлению мужчин, оказался недолгим, ведь в половину девятого они уже предавались утренним ласкам. — Бэкхёну полезно хотя бы одну ночь побыть одному, — пожимает плечами Пак. — Может, стоит ему позвонить? — никак не успокоится омега. — Боже, Чонин, ему не пятнадцать лет, — не удерживается и закатывает глаза Чанёль, — он в состоянии самостоятельно провести один день. — Да, я знаю, просто переживаю из-за Сехуна. Теплый смех альфы заполняет просторную комнату недешевого отеля, и Чонин вопросительно смотрит на жениха, не понимая, что именно его так сильно насмешило. — Мой будущий муж и его лучший друг оба переживают насчет моего лучшего друга, — поясняет Пак, чем вызывает улыбку истинного. — Мне уже стоит начать ревновать? — шутливо спрашивает мужчина. — Конечно, — смеясь, фыркает Чонин, — не знал разве, что я тебе с Сехуном изменяю? — Правда? Тогда нам срочно нужно с пользой потратить твои последние часы жизни, потому что Бэкхён убьет тебя сразу, как только узнает, — хохочет Чанёль, а после затягивает Чонина в долгий и сладкий поцелуй.☽☽☽
Настойчивая трель, не смолкающая в течение нескольких минут, кажется громом среди ясного неба. А ведь Бэкхён так хорошо спал: ему впервые за несколько дней не снилось ровным счётом ничего, что можно считать настоящим даром свыше. Однако сон уже прерван, ловить нечего, поэтому мужчина поднимается с кровати и с полузакрытыми глазами и мыслями, все ещё плавающими в пределах мягкой постели, не глядя открывает дверь, не успев даже подумать о том, почему Чанёль и Чонин не воспользовались собственными ключами. — Бэкхён, — выдыхает Сехун, явно шокированный тем, что на пороге его встретил не кто-то из владельцев квартиры, а гость. Весь сон омеги как рукой снимает. Бэкхён распахивает глаза и не моргая смотрит на истинного, стоящего в дверном проеме с букетом в руках. Нежность ощутимо разливается по всему телу, стоит осознать, что эти цветы предназначены ему. Как и Сехун. — Чонин и Чанёль вчера уехали, я один в квартире, так что... — зачем-то уточняет омега и отходит в сторону, пропуская Сехуна внутрь. Он даже на секунду задумывается о том, не подстроили ли эту встречу друзья, но искреннее удивление в глазах мужа заставляет отбросить эту мысль. — Значит, удача на нашей стороне. Я думал, что они убьют меня за то, что я разбудил их в такую рань, — отзывается альфа. — Они бы точно сделали это, — неодобрительно качает головой Бэкхён, — ты самоубийца. — Ради тебя не жалко умереть, между прочим, — искренне улыбается Сехун и, пока омега не перебил его, протягивает букет истинному. — Бэкхён, это тебе. Еле слышная и явно смущенная благодарность слетает с губ омеги, и он прижимает к себе нежный букет белых цветов, позволяя улыбке поселиться на лице, пока Сехун разувается и снимает верхнюю одежду. Их глаза встречаются, когда альфа убирает в карман уже висящего на вешалке пальто столь не вовремя выпавшие сигареты. — Прости, — произносит Бэкхён и делает несколько шагов навстречу, сокращая расстояние между ним и альфой. За то, что сомневался. За то, что держал на расстоянии. За то, что сбежал. За то, что пытался забыть. За то, что не старался вернуться. За то, что думал только о себе. За то, что верил в то, что любовь может прекратиться. За то, что сделал больно обоим. — Прости, — вторит истинному Сехун, мягко прикоснувшись кончиками пальцев к его лицу. За то, что отпустил. За то, что не пытался вникнуть в слова. За то, что игнорировал чувства. За то, что не старался вернуть. За то, что держал всё в себе. За то, что чуть не опоздал. За то, что боялся. За то, что ранил своей неуверенностью обоих. Губы соединяются в несмелом, почти невинном поцелуе. Хватка Бэкхёна на букете становится крепче, а Сехун перемещает ладонь на затылок истинного, слабо сжимая пальцами отросшие волосы. Бэкхён рвано выдыхает, и альфа пользуется этим, углубляя поцелуй. Сладко. Сехун не переносит сахар и не любит пирожные, но не потому что боится диабета, а потому что они от и до пресные по сравнению с Бэкхёном и кажутся дешевым заменителем настоящего счастья. Сейчас же альфа готов утонуть в сладости губ омеги, столь ласковых и отзывчивых, наконец ощущаемых не во сне, а в реальности. — Сехун... — шепчет в губы мужчины Бэкхён, отрываясь, когда дыхания перестает хватать. — Надеюсь, ты не ходил в этих же шортах перед Чанёлем, — на убирая руку и не разрывая зрительного контакта, произносит альфа. — Что? — откровенно не понимает омега. И только через некоторое время до Бэкхёна доходит. Он встретил Сехуна в одних лишь коротких шортах и безразмерной домашней футболке. Краска тут же норовит залить лицо, но омега упорно ее прогоняет, говоря самому себе, что альфа видел его во всех ипостасях, включая и куда более откровенные. — Нет, обычно в штанах хожу, — посмеиваясь, отвечает Бэкхён. — Иди на кухню, я сейчас переоденусь и вернусь. — Не надо, мне так нравится, — перехватывая омегу за свободное запястье, Сехун тянет его в сторону кухни. Бэкхён не находит, что возразить, потому что ему тоже нравится, когда истинный одаряет его таким взглядом. Ваза для цветов обнаруживается на верхней полке кухонного шкафа, и альфа услужливо помогает истинному достать её, а еще успевает заварить для них чай, пока Бэкхён собирает легкий завтрак из практически отсутствующего содержимого холодильника друзей — омега на сто процентов уверен, что муж не удосужился хотя бы перекусить перед приездом, и оказывается прав: в ответ на вопрос о том, ел ли он что-нибудь, Сехун лишь неопределенно ведет плечами, а омега сигареты и кофе объявляет недостойным приемом пищи. — Ты знаешь, что это за цветы, или просто понравившиеся выбрал? — когда они заканчивают завтрак, спрашивает Бэкхён. — Астры, — без промедления отвечает Сехун. — Значит, знаешь? — Конечно, — кивает альфа. — Тем более, что это не просто астры, а белые астры. — Да... — пряча улыбку за чашкой чая, соглашается омега. — Ты мог бы не тратиться на цветы, а просто сказать мне... — Я так захотел, — пожимает плечами Сехун. — Они будут напоминать тебе обо мне, пока ты не со мной. — Я и так думаю о тебе постоянно. Не преувеличение и не лесть — чистая правда. И каждый из них знает об этом, потому что чувства взаимны. Как и сомнения. И волнение. — Если хочешь, я скажу вслух, — предлагает альфа. Бэкхён облизывает губы и встречается взглядом с истинным. Он не выпрашивает признание — их любовь и желание вновь быть вместе очевидны всем вокруг, и противятся они этому лишь из чистого упрямства, подкрепленного необоснованным и нелепым страхом нового расставания после какой-нибудь небольшой ссоры, потому что жить без них невозможно — они не роботы. "Хочу", — шепчет мужчина одними лишь губами, понимая, что нечестно так сильно любить и при этом игнорировать собственные чувства и желания лишь из-за страха потери того, кто ценен так, что не передать никакими словами. Того, кто уже является частью тебя. Ведь если всегда заранее думать о том, что отношения могут развалиться, они имеют возможность и не начаться вовсе. — Я не могу думать ни о чем, кроме тебя, — без доли стеснения или смущения раскрывает Сехун и свои чувства, и значение цветов одновременно. — Я всегда буду помнить о тебе. Я люблю тебя больше, чем всё на свете. Скажи, что любишь меня, еще хоть раз. Бэкхён замирает. Сердце, кажется, останавливается, и он уж думает, что смерть, вызванная признанием любимого, является самой лучшей из всех возможных, но в тот же момент, словно в нравоучение, грудная клетка начинает разрываться от частых ударов, говорящих о том, что он жив. Жив и любим. И стоит уже ответить взаимностью, перестав бегать друг от друга. — Я не могу думать ни о чем, кроме тебя, — поднимаясь с места, произносит Бэкхён, вкладывая в слова собственные чувства. Сехун встает ему навстречу. — Я всегда буду помнить о тебе, — подходя вплотную к истинному и обнимая его за шею, продолжает мужчина. — Я люблю тебя больше, чем всё на свете, и готов сказать об этом хоть тысячу раз. Последние слова Бэкхён произносит на грани слышимости и в самые губы альфы, невольно соприкасаясь с ними своими, и ничуть не сопротивляется, когда Сехун ловит их, страстно целуя. Омега только и успевает, что прикрыть глаза, когда оказывается подхвачен под бедра и посажен на свободный край кухонного стола. Альфа целует жадно и горячо, сплетает языки и сжимает руки на талии так, будто Бэкхён вот-вот передумает и заберет свои слова назад. Но Бэкхён и не думает отрекаться от сказанного — он лишь сильнее жмется, обвивает ногами торс альфы и несдержанно стонет в раскрытые губы, когда Сехун забирается прохладными и чуть трясущимися от волнения ладонями под футболку. Возможно, куда громче Бэкхён стонет, когда Сехун проводит языком вдоль вены на шее и без стеснения закусывает и втягивает кожу, наверняка оставляя неслабый засос. Возможно, они разбивают пару элементов столового сервиза, слишком увлекшись друг другом. Возможно, им придется извиняться перед Чонином и Чанёлем, если те придут раньше должного.