Opia

Чонин мнется около двери в гостевую комнату и пытается подобрать подходящие слова, однако всё кажется ему в кроне неверным. Мужчина примеряет на себя роль Бэкхёна, когда пытается продумать очередной монолог, и приходит к выводу, что помощь утопающему — действительно дело самого утопающего. Поэтому омега лишь коротко стучит в дверь, оповещая старшего о том, что завтрак стынет, и удаляется на кухню. — Живой? — интересуется Чанёль, рассматривая части бэкхёновского телефона, бережно собранные Кимом прошлым вечером. — Может, в мастерской с ним что-то и сделают, но я сильно сомневаюсь, — простодушно отвечает Чонин и подает альфе наполненные тарелки, взглядом прося поставить их на стол, однако натыкается на непонимание в глазах напротив. — Что не так? — Вообще-то, — мужчина всё же забирает завтрак из рук своего возлюбленного, но смотреть на него, будто на умалишенного, не прекращает, — я имел в виду Бэкхёна, а не телефон, — объясняет Чанёль вполне себе очевидную вещь и присаживается за стол. Отвечать омеге не приходится — зато приходится застыть на месте, рассматривая зашедшего в комнату друга. Бэкхён вяло делает жест, который отдаленно напоминает приветственный, и садится на уготовленное ему место, безжизненно глядя то на Чанёля, то на Чонина, и маленькая ложечка, которой Пак до этого мешал сахар в своем напитке, все же валится на пол, заставляя Кима отмереть и присесть рядом со своим парнем. Бэкхён без особого интереса к еде и, кажется, к жизни в целом ковыряется в тарелке вилкой, и у младшего омеги даже не находится смелости возмутиться о том, что еду не стоит мучить подобным образом. У старшего темные круги, а ещё чересчур опухшие глаза — Чонин хочет надеяться, что лишь от недосыпа, а не от пролитых слез, однако застывшие на щеках следы от дорожек говорят обратное. — Бэк... — начинает было Чанёль, однако вполне себе однозначный пинок любимого под столом заставляет его прикусить язык и сделать вид, что это не он вовсе только что хотел задать самый глупый вопрос на свете, ответ на который О и сам бы с удовольствием предоставил, вот только он его не знает. В порядке ли он? Бэкхён буквально читает вопрос в глазах друзей, когда поднимает взгляд, чтобы найти солонку. Если бессонницу и необъяснимое желание прямо сейчас спрыгнуть с балкона можно считать порядком, то да: он в полном порядке. Омега сыпет бесконечное количество соли себе в тарелку, но ощущается так, будто на открытую рану. Мужчина еще несколько минут мучает омлет, приготовленный Чонином, но в итоге сдается и, сопровождаемый громкий скрипом стула, встает с места, неосознанно привлекая все внимание пары и смущаясь, будто оно и без того не было приковано к нему. — У меня сегодня отгул, — с натянутой улыбкой на губах врет Бэкхён. Работы в запасе у омеги вагон и маленькая тележка, но выполнить и сотой ее части сегодня наверняка не хватит сил, поэтому лучше даже не удручать офис своим прискорбным видом. Бэкхён неловко кашляет, когда Чанёль и Чонин слишком активно кивают и в один голос твердят, что работа не волк, а дома иногда посидеть бывает жизненно необходимо, и уходит в свою комнату, завидуя умеющему скрывать свои эмоции Сехуну, а затем ругая себя за мысли о том, кто и без того из головы не вылезает.

☽☽☽

Кофе, принесенный секретарем еще около двадцати минут назад, стоит нетронутый. Сехун смотрит на светлую пенку, что постепенно растворяется, и думает, что это смешно. Всё произошедшее вчера настолько глупо и смешно, что место этому произведению судьбы разве что на канале с плохим юмором, где в моменты подобных шуток звучит закадровый смех, оповещающий о том, что стоит приподнять уголки губ. Альфа неосознанно нацепляет на себя легкую улыбку, вспоминая одно из подобных шоу. Они с Бэкхёном всегда смотрят их по выходным. Или же смотрели? О хмурится и вновь пытается набрать выученный наизусть номер, однако голос упорно продолжает твердить о том, что абонент вне зоны доступа, и данное вымораживает мужчину еще больше. — Как жизнь? Чондэ заходит в кабинет без стука, однако ему это позволено — а даже если и нет, то О всё равно привык данной привычке заместителя. Ким улыбается ярко, и Сехуну даже на небольшой миг кажется, что всё хорошо, однако эта фантазия пропадает так же быстро, как и появляется, стоит альфе задуматься над вопросом друга. Как у него дела? Сехун бы сказал, что не очень, но это и половины его состояния на данный момент не передаст. Хреново, вообще-то, у него дела, и мужчина это прекрасно осознает, однако вслух лишь привычно говорит, что у него все нормально. Заместитель стандартным ответом удовлетворяется, но только до тех пор, пока не встречается с О взглядом. — Что нового? — Ким присаживается на край стола для переговоров и скользит взглядом по документам, которые секретарь Сехуна с умоляющим взглядом попросил занести, потому что Чондэ всё равно по пути, а «Господин О сегодня, кажется, не в духе». — С Бэкхёном развожусь, — будничным тоном отвечает мужчина и все же делает глоток остывшего кофе. — Хорошая шутка, — хмыкает заместитель, однако ответное молчание заставляет его напрячься и оторваться от бумаг. Чондэ изучает Сехуна настолько внимательно, что последнему даже приходится съежиться от неловкости. Искусанные губы, наспех выглаженная и из-за того помятая в нескольких местах рубашка, отсутствующий галстук, а также декоративная пепельница, наполненная вполне себе настоящими бычками от сигарет. — Ты не шутишь, — мужчина не спрашивает, а утверждает, но О все равно кивает, заверяя сказанное. Солнце с лица заместителя мгновенно исчезает, и Сехуну даже становится совестно, что он своими проблемами загружает чужих людей. Но Чондэ вроде как не чужой, да и знакомы они уже приличное количество лет, так что делиться подобным именно с ним и надо — как минимум, чтобы проблемы в личной жизни не помешали развитию бизнеса. Ссылаясь именно на это, а не на элементарную необходимость выговориться, О рассказывает Киму абсолютно все, начиная провалившимся вечером и заканчивая бессонной ночью. — Значит, ты так и пролежал в обнимку с любимой игрушкой Бэкхёна до пяти утра, отключил сработавший будильник, а потом отрубился и чуть не опоздал, — вкратце пересказывает события сегодняшнего утра Чондэ, попутно загибая пальцы. — Знаешь, тебе крупно повезло, что не попал в пробку. — Чего? — в замешательстве переспрашивает Сехун. — Я тут тебе только что душу излил, а ты только это и можешь сказать? — все же формирует претензию альфа. — А как же дать совет по поводу восстановления отношений? Посочувствовать? — Сехун, мне больше тридцати, и за все это время у меня ни разу не было отношений, которые длились бы больше двух-трех месяцев, — Ким улыбается снисходительно, будто объясняет первоклашке, что два плюс два равняется четырем, — так что я вряд ли подхожу под параметры человека, который мог бы что-либо тебе посоветовать. Разве что, — Чондэ замолкает перед тем, как сказать то, что вертится на языке, учтиво кладет перед Сехуном несколько папок с документами и идет на выход, разворачиваясь у самой двери, — если тебе и правда так поперек горла Бэкхён со своими наставлениями, то, может, не стоит зря мучить его и продолжать всё это? Дверь тихо скрипит, скрывая за собой Чондэ, а Сехун так и остается смотреть в одну точку, переваривая услышанное. Слова друга звучат так, словно О сам виноват в случившемся, и из-за этого у мужчины неприятно саднит под ребрами, будто напоминая о том, что всё будет кончено лишь из-за него. Неужели так и есть? Альфа проглатывает ком невыплеснутых эмоций, подступающий к горлу, и откидывается на спинку кресла. Вкус остывшего кофе смешивается с горечью на языке, вызывая крайне мерзкое ощущение. Или же его вызывают собственные мысли. Сехун решает не думать об этом больше и углубляется в бумаги, переданные ему заместителем, упорно игнорируя желание набрать в который раз номер Бэкхёна.

☽☽☽

Стена выкрашена в постельный бежевый, и это должно помогать успокоиться, однако, несмотря на то, что Бэкхён пялится в неё с одиннадцати вечера, а сейчас уже перевалило за полдень, эффекта ожидаемого не происходит. О вздыхает и переворачивается на другой бок, натыкаясь на фотографию, которая аккуратно стоит в рамочке — видимо, перфекционист Чанёль об этом позаботился. Как иронично: омега так хочет сбежать от воспоминаний о Сехуне, но натыкается на них буквально повсеместно. На фото Бэкхён висит на спине своего мужа, тот ярко улыбается, поддерживая любимого, чтобы тот не упал, Чонин шутливо замахивается на Чанёля за очередную сказанную глупость, а Пак притягивает омегу к себе ближе за пояс, ласково глядя. Бэкхён делает глубокий вдох и бьет себя по щекам, прогоняя очередную волну чувств, готовившуюся его захлестнуть. Два года назад. Всего каких-то два года назад у них с Сехуном всё было просто замечательно. Когда же всё это свернуло не туда? Когда повседневность вытеснила пылавшие ранее чувства? Или же они сами погасли настолько, что от них не осталось ничего, кроме ноющего осадка в сердце? Так много вопросов, и ни одного ответа. Мужчина поднимается с кровати и подходит к небольшому зеркалу, неодобрительно качая головой: видок не из лучших. Бэкхён наспех одевается, честно пытается расчесать беспокойные волосы, а затем выходит из квартиры, прихватив с собой кошелек и документы. Он благодарит Чанёля и Чонина за то, что их навороченная технологиями дверь не требует закрытия на ключ, и выходит из подъезда, отправляясь в неопределенном направлении. Омега идет неспешно, разглядывает на ходу прохожих. Августовский ветер не на шутку сильный, или же это Бэкхён настолько за прошедшие сутки ослаб — не имеет значения, потому что О всё равно приходится застегнуть ветровку до горла, создавая мнимую иллюзию тепла, но каким-то краем сознания понимая и даже принимая тот факт, что холод сейчас не снаружи, а у него внутри. Мужчина смотрит на подростка, идущего навстречу: тот улыбается и что-то активно печатает в телефоне. Бэкхён по привычке тянется в карман за мобильным, однако осекается, ничего там не находя. Верно. Он ведь сам вчера разбил его, когда был не в силах вытерпеть очередную попытку супруга дозвониться. Не стоило всё же так горячиться. Ему ведь теперь даже время не узнать. Омега вдруг осознает, что весь день отсутствует на работе без существенной на то причины — не учитывая, конечно, разбитого сердца — и никого даже не соизволил предупредить. Бэкхён машет на это рукой, решая, что кто-нибудь из коллег его наверняка перед начальником в случае необходимости прикроет, но курс на магазин сотовой связи все же себе задает, потому что негоже в двадцать первом веке разгуливать по улицам без самого распространенного средства связи.

☽☽☽

Капли воды медленно стекают по телу, вызывая мелкую дрожь. Неприятно. Сехун недовольно поджимает губы и торопится завернуться в теплый халат, подаренный Бэкхёном на какую-то из годовщин. Внутри все еще неприятно — только теперь от осознания, что сам альфа дома, в тепле и компании любимого питомца, а омега шляется в неизвестном месте. Мужчина осекается: Бэкхён наверняка сейчас находится дома у лучших друзей, поэтому его переживания неуместны. Телефонный звонок отвлекает от лишних мыслей. — Да? — Сехун отвечает, даже не бросив перед этим взгляда на дисплей. — Сехун, — Чанёль звучит взволнованно, поэтому автоматически все самые худшие из возможных сюжетов мелькают в голове О, — ты не знаешь, где Бэкхён? — и исполняется один из них. — Он не у вас? — собственный голос отчего-то дрожит, но альфа не решается размышлять о причинах. Пак, словно назло, продолжает подтверждать отнюдь не позитивный расклад вещей, и собственная гордость уходит куда-то на второй план. — Я сейчас приеду.

☽☽☽

Чонин сидит на диване и нервно стучит пальцами по подлокотнику, вызывая лишнее раздражение не только у себя, но и у Чанёля. Никогда еще такого не было. Привычный ему О Бэкхён ведет себя совсем иначе: не разбивает со злости телефон, не выглядит, будто зомби, не прогуливает работу и не пропадает в неизвестность. Ким начинает чаще перебирать пальцами, раздумывая над тем, действительно ли все будет в порядке у друзей. Еще вчера омега был уверен, что они помирятся в течение пары дней, как всегда и происходило, но сейчас он уже так не думает. Чужая рука накрывает ладонь Чонина, заставляя его прекратить лишний шум. Чанёль смотрит тепло и переплетает их пальцы, даря своему любимому столь необходимое сейчас спокойствие. Ким благодарно улыбается и кладет голову на плечо альфы, вслушиваясь в нескончаемую болтовню телевизора. Он, откровенно говоря, понятия не имеет, почему они с Паком все еще не обручились. И истинность, и любовь, и полное взаимопонимание, но что-то всё равно останавливает. Чонин слышит звонок в дверь и понимает, в чем дело: дурной пример жизни после свадьбы перед глазами. — Слушайте, у вас нет мыслей, куда он мог пойти? — Сехун проходит в комнату вместе с Чанёлем и начинает ходить туда-сюда, словно заведенная юла, заставляя хозяев квартиры вновь напрячься. — Мог бы в гостиницу, но его вещи здесь, — вслух рассуждает Пак. — А документы? Тоже тут? — По-твоему, мы рылись в его вещах? — приподнимает брови омега, впервые слыша подобную нелепость от всегда логичного друга. — Точно, — кивает О, понимая глупость, которую только что сморозил. — Я сам посмотрю. Вещи же в гостевой, да? — мужчина не дожидается ответа, разворачиваясь в сторону необходимой комнаты. — Не надо. Чанёль останавливает друга, отрицательно качая головой: Бэкхёну вряд ли понравится, если кто-либо будет копаться в его вещах. Даже в том случае, если это будет Сехун. Или же особенно, если это будет Сехун. Альфа тянет друга на диван, приглашая его присесть и успокоиться. О издает тяжелый вздох, но предложенное место все же занимает, ведь не остается ничего, кроме ожидания. Оно, впрочем, длится не так уж и долго, потому что минут через пятнадцать раздается очередная трель, от которой Сехун чуть ли не подпрыгивает на месте и торопится открыть дверь. Чанёль и Чонин остаются в комнате, предпочитая не вмешиваться в чужие семейные ссоры. — Сегодня не пил, — апатично констатирует Бэкхён, разуваясь и проходя мимо мужа, словно его и вовсе здесь нет, а дверь только что распахнул какой-то призрак или сквозняк. — Бэкхён, где ты был? — шагая вслед за омегой, спрашивает О. — Мед-пиво пил, — все тем же тоном отвечает омега, сворачивая в сторону кухни. — Не паясничай! Сехун встает на пути супруга, не позволяя ему пройти дальше, однако Бэкхён и не пытается. Он останавливается на месте и поднимает на альфу глаза. Лишь сейчас О замечает, что они опухшие, покрасневшие и почему-то совсем не привычные: нет той самой безграничной любви, которой они были наполнены ранее — осталась лишь капля, еле заметная из-за подавляющей тоски. Сехун тянет ладонь, намереваясь коснуться чужой щеки в примирительном жесте, однако Бэкхён сделать данного не позволяет. — Хватит, — спокойно просит омега, останавливая ладонь супруга в паре сантиметров от своего лица. — Ты всё сказал вчера. — Прости, я просто перебрал. — Не ври, — Бэкхён сильнее сжимает чужую ладонь в своей, — хотя бы самому себе. Омега выдыхает воздух из легких, стараясь выпустить вместе с ним и желание разрыдаться прямо здесь и сейчас. Как же по-детски. Будто Бэкхён идиот. Будто он не понимает, чем являются слова Сехуна. Может, раньше они и несли в себе истинный смысл, только вот сейчас от него нет и сотой части. Все громкие "прости" и "люблю" уже давно опустились до уровня элементарной формальности, однако сил признать это никак не находилось. Теперь же они есть. Последние силы, которые наверняка покинут тело после финального рывка, столь необходимого для прекращения иллюзии светлого чувства, которое давно уж заменил то ли смог, а то ли и вовсе мрак. — Хорошо, я признаю, — кивает Сехун, накрывая их с омегой руки своей второй и держа тем самым ладонь супруга своими двумя, — мне правда это надоело. Бэкхён, меня достало вечно отчитываться за то, что я не сделал то или иное, достало слушать твои претензии. Я хочу просто жить, просто приходить домой, чтобы получать искреннюю улыбку и объятия. Вот и всё. — И ты это получишь, — как-то сломлено приподнимает уголки губ Бэкхён, — только вот не от меня, потому что я не хочу быть единственным, кто старается ради отношений, — омега медленно освобождает свою руку из чужих ладоней, стараясь не показать трясущиеся пальцы и сердце, норовящее вот-вот вырваться из груди вслед за альфой. Сехун не верит своим ушам, когда слышит тихое "давай разведемся", и не моргая смотрит вслед уходящему Бэкхёну, ощущая, как что-то ломается внутри, и понимая, что помощи ни у какого механика здесь нет смысла просить. Бэкхён же на ватных ногах добирается до собственной комнаты и обессиленно сползает по стенке, абсолютно не имея желания дальше жить, будто только что у него отняли кусок души.