Opia

Солнце постепенно уходит за горизонт, освещая город последними розоватыми лучами. В бледном естественном освещении ладонь скользит по напряженному торсу, заставляя мужчину рвано выдыхать и с трудом удерживаться от того, чтобы выгнуться навстречу: ещё слишком рано показывать подобную реакцию, ведь все самое интересное только впереди. Чонин неспешно стягивает с себя футболку, откидывая её куда-то в сторону, и Чанёль повторяет то же самое, после чего тянется за поцелуем, мгновенно получая его. Где-то вдалеке звучит слабый звон, но сейчас мужчины слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на подобное. Пак касается губами кожи на шее Чонина, и Ким заливисто смеётся, потому что приятно и щекотно. Через долю секунды к смеху присоединяется ещё один звук – очередной звон, и в этот раз альфа с омегой чётко различают его, потому что игнорировать беспрерывнуюю трель крайне сложно. Они переглядываются, и Чанёль с явным нежеланием отстраняется, позволяя партнёру подняться с кровати. Чонин наспех хватает с вешалки халат и идёт по направлению к входной двери под непрекращающийся звон. И кому, спрашивается, приспичило побеспокоить их в девятом часу. Однако все вопросы пропадают, стоит Киму бросить взгляд на экран домофона. Тяжелый вздох вырывается из его груди. — Я, блять, больше не могу, — говорит стоящий на пороге, и Чонин молча пропускает его в квартиру, вновь запирая после этого дверь и очень надеясь, что более за этот вечер нежданных гостей всё же не последует. Бэкхён не тот человек, которому требуется задавать какие-либо вопросы – он сам расскажет всё, что надо и не надо. Именно поэтому Чанёль молча принимает увесистую сумку из его рук, чтобы отнести её в гостевую комнату. Если судить по настрою омеги и весу вещей, то поругались они с Сехуном достаточно-таки серьёзно. — Я ведь ничего не пропустил? — уточняет Пак, когда при входе на кухню видит, что Чонин с Бэкхёном уже сидят за столом и мирно что-то пьют. Ким качает головой и протягивает альфе свой стакан. Чанёль нюхает содержимое и, удовлетворившись, вливает коньяк в себя: Ким не слишком любит данный напиток, а пить в одиночку гость бы не стал. — Ну, рассказывай, Бэкки, — подначивает друга Чонин, складывая руки перед собой в замок и опираясь на них подбородком. Бэкхён устало выдыхает и прикрывает глаза. Он дружит с Кимом лет с двенадцати, поэтому рассказывать ему всё подряд уже вполне естественно, однако в данный момент не хочется говорить ничего, и даже алкоголь, к глубокому сожалению, язык не развязывает. Омега открывает было рот, чтобы начать какой-никакой, но рассказ, однако его прерывает вибрация в кармане брюк. Мужчина достаёт мобильный за считанные секунды и, сбросив входящий вызов, кладет его на стол, после чего обводит обеспокоенных друзей взглядом, натянуто улыбаясь. — Мы с Сехуном поругались, — объявляет Бэкхён вполне очевидное, однако Чонин с Чанёлем все равно сочувственно склоняют головы, дожидаясь продолжения рассказа. — Если вам интересно, с чего все началось, то он снова забыл купить корм для Виви… Бэкхён сидит в гостиной, печатая очередной отчет. Вот-вот должен прийти Сехун, и это единственная хорошая новость за весь день. Виви крутится вокруг омеги, громко гавкая и требуя внимания к себе: он недоволен, потому что вот уж как третьи сутки ему приходится есть человеческую еду вместо своего любимого корма. Бэкхён понимает его недовольство, но поделать ничего с этим не может, потому что продается излюбленное лакомство питомца в лишь в одном магазине, который находится на другом конце города – как раз-таки неподалеку от работы Сехуна. Дверь приветственно пищит, сообщая о приходе альфы, и Бэкхён подрывается с места, радуясь возвращению мужа, однако улыбка исчезает с лица, стоит омеге увидеть, в каком состоянии находится Сехун, который, в свою очередь, старательно пытается изобразить из себя трезвого человека, мягко целуя Бэкхёна в щёку, а затем присаживаясь на корточки, чтобы потрепать по голове виляющего хвостом пса. Но долго подобной ласки Виви не выдерживает — он громко чихает и убегает в другую комнату, показывая свое недовольство запахом, исходящим от альфы. — Заключили сделку? — интересуется Бэкхён, наблюдая за тем, как Сехун пытается равязать шнурки на ботинках. Спасибо хоть, что пытается. — Даа, — довольно тянет О и умоляюще смотрит на мужа. Омега еле слышно цокает и опускается вниз, помогая Сехуну избавиться от деловой обуви. — Спасибо, — благодарит альфа вполне себе четко, и Бэк думает, что, возможно, степень опьянения мужа не столь велика. — А у тебя как? — Ну, как тебе сказать, — омега идет в сторону кухни, где их обоих ждет ужин. — На меня взвалили несколько отчетов, а еще мне придется выйти в субботу. А так все нормально, — делится единственными новостями за день Бэкхён, когда его взгляд цепляется за пса, смиренно сидящего около миски в ожидании заслуженного лакомства. — Ты корм купил? — Да, жаль упущенный выходной, могли бы с тобой вместе с моим новым партнёром встретиться, — сочувственно тянет Сехун, присаживаясь за стол и полностью игнорируя вопрос мужа. — Ты решил заказать пиццу? Надеюсь, маргарита, — чуть ли не мурлычет альфа, когда видит знакомую квадратную коробку и чувствует характерный запах. — Сехун, — более строгим тоном окликает альфу Бэкхён, всё ещё желая получить ответ, — ты купил корм для собаки? Мужчина молча протягивает руку, собираясь открыть упаковку со свежей пиццей, а омега наблюдает за этим и чувствует, как последние частички терпения покидают его. Они ведь это уже обсуждали — и не один раз. Какая сложность в том, чтобы зайти по пути в магазин и купить корм для своей собственной собаки? Не Бэкхён покупал Виви, так почему получилось так, что сейчас он единственный, кто заботится о благополучии пса. — Сехун! Ты издеваешься? — повышает голос омега, с шумом захлопывая ни в чем не повинную упаковку прямо перед носом мужа. — Нет, — произносит О сначала бегло и неразборчиво. — Нет, я не купил корм! — повторяет уже под стать Бэкхёну альфа, хлопая ладонью по столу и поднимаясь с места. — Доволен?! Омега хватает в возмущении ртом воздух. Это крайность. Вот если до данного момента еще существовал хоть малейший шанс закончить вечер без ссоры, то теперь он исчез. Испарился, как и желание Бэкхёна понимать своего мужа. — Доволен ли я? Конечно. Естественно! — вскидывает руки мужчина. — Ты пропадаешь в своей компании сутками, почти каждый день возвращаешься домой под градусом, соверешенно не слушаешь — не пытаешься даже слушать — меня и не можешь элементарно купить корм для своей же собаки, которую завёл ещё до начала отношений со мной! Доволен ли я? Да мне вообще заебись! Бэкхён кидает разгневаный взгляд в сторону Сехуна и направляется в спальню, стараясь сохранить остатки самообладания, но на входе в комнату его резко хватают за руку и разворачивают. Сехун с силой сжимает чужое запястье и пытается найти какие-то слова для продолжения разговора. Да, он не купил корм. Да, он проводит почти все свое время на работе. Да, он не уделяет в последние годы Бэкхёну внимания столько, сколько следовало бы. И еще тысяча других «да» на многочисленные претензии омеги по поводу их домашнего хозяйства, но ведь... — Это все для нашего с тобой блага, вообще-то! Думаешь, мне нравится торчать сутками в офисе?! — О продолжает удерживать омегу, глядя ему прямо в глаза и читая в них неимоверную грусть, от которой становится больно где-то под рёбрами. — Для какого блага? — фыркает Бэкхён. — Я не просил такого блага, при котором любимый человек будет между мной и работой выбирать последнее, — вырывает руку омега и все же заходит в комнату. Сехун, кажется, трезвеет за долю секунды, наблюдая за тем, как омега собирает вещи в дорожную сумку. Нечто внутри сжимается, перекрывая путь кислороду и заставляя дышать через раз. О чувствует, как его заполняет разочарование: в нем, в партнере, в браке и во всей жизни в целом. Альфа злится: на самого себя, на Бэкхёна, на блядского Виви, который не соглашается есть корм подешевле — злится на весь мир за то, что тот не оправдывает никаких ожиданий и рушит все воздушные замки, которые уже и так еле держатся, склеенные толстым слоем самообмана. — Всё сказал? — спрашивает Сехун, подходя ближе и изображая наигранное безразличие. — А ты хочешь услышать что-то еще? — вопросом на вопрос отвечает Бэкхён, застегивая замок. От и до дурная привычка собирать вещи и уходить при малейшей ссоре — сбегать, если говорить проще, но у омеги она имеется. — Думаешь, тебе одному сложно? — невольно вырывается у альфы, и он понимает, что смолчать уже не получится. — Считаешь, что ты такой весь невинный и обиженный? О Бэкхён, чтоб ты знал, жизнь с тобой далеко не сахар, но я ни разу за эти годы не возмутился! Не думал, что ты можешь надоесть? Мне вот просто интересно: действительно считаешь, что ты настолько прекрасный и незаменимый, что можешь устраивать такую истерику из-за какого-то корма?! — Ты и правда не понимаешь, — себе под нос бубнит омега, прикусывая щеки изнутри, чтобы не показать эмоций. — Дело не в корме, Хунни, а в твоем отношении, — сжимая губы, объясняет Бэкхён и на секунду зависает, чтобы переварить услышанное. — И теперь мне, наконец, всё ясно. Я надоел тебе со своими замечаниями? — Надоел? Не то слово. Бэк, ты уже в печенке у меня со своими претензиями сидишь! — говорит Сехун быстрее, чем успевает подумать. — Вот и отлично, — натянуто улыбается омега, разворачиваясь по направлению к двери, — потому что мне надоело делать замечания тому, кто на них забивает хуй. — И? — ожидая логического завершения истории, торопит друга Чонин, чтобы иметь возможность оценить масштаб случившейся ссоры. — И, — Бэкхён вновь отвлекается на вибрирующий телефон, хмурится, крутит его несколько секунд в руке, а затем с силой бросает на пол, заставляя мобильный жалобно пискнуть, развалившись на кусочки, — мы с Сехуном разводимся.