***
Спустя время яркий, обычно раздражающий свет лампочки в гостиной, становится привычным, как и шум работающего по вечерам на кухне радио, где Холли готовит ему бэнто на завтра. В углу дивана, рядом со стационарным телефоном уже, кажется, появляется вмятина, потому что теперь Джотаро проводит там почти каждый вечер, читая что-то после ужина. Джозеф радуется, думая, что после рабочего дня внук хочет больше времени проводить в их присутствии. Джотаро даже не огрызается, не желая тратить энергию на споры. На работе он по большей части таскает коробки и расставляет книги по полкам, так что выматывается разве что физически, хоть и бывают дни когда посетители, принимая его за консультанта, пытаются что-то спросить. Обычно после такого он получает причитания от управляющей и просьбы если не улыбаться, то хотя бы не хмуриться так сильно. И, на всякий случай, выучить что у них есть и что где стоит! Приходя домой он всегда отсыпается пару часов у себя в комнате, прежде чем выйти поесть. Чаще всего это случается именно к ужину. Слушает трёп деда с матерью, иногда даже поддерживает разговор, если настроение хорошее, а позже проводит вечер в гостиной, уходя спать только под полночь. Полчаса телефонного разговора всегда приободряют и расслабляют его, поэтому такой распорядок дня входит в привычку. Хоть Какёину и не всегда удается позвонить. Во второй половине августа он перестает звонить вообще. Джотаро старается не думать об этом слишком много. Вряд ли с Какёином что-то случилось: ему либо слишком весело и не до Куджо вовсе, либо он не успевает из-за плотного расписания экскурсий и ещё больше увеличившегося временного разрыва. «Не подавился же он там своей содовой. Если эту гадость там вообще продают», — думает Джотаро, возвращаясь в очередной день с работы. Сегодня всё было спокойно: в понедельник посетителей практически нет, поэтому никто не мешал ему работать, отвлекая вопросами о наличии каких-то определенных книг. Он быстро со всем справился и даже смог уйти пораньше. Взгляд скользит по торговому автомату, стоящему у продуктового магазина, и цепляется за ту самую банку, которую Куджо всегда видит у Нориаки в руках. Джотаро вспоминает с каким удовольствием Какёин пьёт её, делая большие громкие глотки, отчего кадык всегда сильно дергается, и думает, а такая ли она гадкая на самом деле? Наверняка да. Если он попробует её сейчас, то когда Какёин позвонит, Джотаро сможет смело заявить ему, что всё это время был прав. Пальцы с монетой уже тянутся к автомату, но Джотаро одергивает себя. Какое же это ребячество. Он хмурит брови и, бросая сто йен обратно в карман брюк, разворачивается и идет домой.***
До конца каникул остается неделя. За всё это время единственный раз, когда домашний телефон звонил, был в тот самый день, когда Джотаро чуть не выкинул впустую деньги у торгового автомата. Он только пришел домой и даже не успел переодеться, как услышал знакомый звук, доносящийся из гостиной через неприкрытую дверь. К тому моменту как Джотаро поспешно вышел из комнаты, Джозеф уже успел взять трубку. Судя по английской речи и тупым дедовским шуточкам, звонил явно не Какёин. Джотаро почувствовал разочарование, списывая это на отвращение от услышанного пошлого анекдота. После работы он теперь идёт не домой спать, а в школу к их месту. Во второй половине дня жара спадает, а пришедшие в спортивные клубы ученики как раз заканчивают с тренировками и практически не шумят. Джотаро не спит, но дремлет там полчасика-час прежде чем пойти домой другим маршрутом, без каких-либо торговых автоматов с гадкой вишневой содовой по пути. В один из таких дней он слышит радостное «Хэй, Джотаро!» и слишком резко распахивает глаза. Он вспоминает, что сегодня тот самый день, когда возвращается Какёин и рука тут же тянется натянуть козырек на глаза. Нориаки, очевидно зашедший в клуб за незаконченной картиной, выглядит донельзя довольным. Он присаживается рядом с Куджо, опуская на траву школьную сумку и завернутое в ткань небольшое полотно и тянет руку для рукопожатия. Обычно бледная, как и весь Какёин, сейчас она выглядит на пару тонов темнее. Джотаро не без интереса мельком разглядывает его, отмечая загар и отросшие темные корни. Некогда красные волосы, наоборот посветлели, то ли от того, что краска вымылась, то ли от нещадно палящего солнца. Какёин пестрит эмоциями, рассказывая обо всем подряд, а фиалковый в его глазах кажется сейчас намного ярче, чем когда-либо. Под съехавшим воротом растянутой футболки Джотаро видит, что чужие ключицы и шея чуть-чуть светлее, скорее всего от того, что Нориаки прикрывал их шарфом. Видеть его в другой одежде, кроме школьной униформы или спортивного костюма — странно и необычно. Словно перед ним другой человек. Хотя Какёин как и всегда, когда ему что-то нравится, говорит громче, чем обычно, слегка жестикулирует, а закрученная прядь челки, спадающая на правую сторону, всё так же колышется от каждого движения и порыва ветра. Голос его теперь не искажен динамиком и огромным расстоянием — звучит как и прежде, мягко и приятно. Перед ним всё тот же Нориаки Какёин, но что-то в нем всё равно смущает Джотаро. Только сейчас он понимает, что они никогда не виделись вне школьной обстановки. Когда буря эмоций укладывается, Нориаки тянется рукой в сумку и вытаскивает небольшой красный мешочек, протягивая его Джотаро. Он видит замешательство на чужом лице и спешит объяснить: — Это сувенир. Открой сейчас. Джотаро даже не знает, что должен чувствовать, когда распустив ленту, достает небольшой брелок с полупрозрачным голубым дельфинчиком. На периферии сознания проносится мысль, что он не пластиковый, а, скорее всего, из какого-то заменителя стекла. С одной стороны, это не то, что должно посетить его голову в первую очередь, но после этой мысли в голове наступает вакуум. Как на это реагировать? Нориаки довольно улыбается, наблюдая за сменой эмоций на чужом лице. — Можешь на ключи или на сумку повесить. Я знаю, что ты не очень ценишь такие штуки, просто хотел как-то закрепить нашу, — он на миг запинается, словно боится произнести это слово, и чешет пальцем кончик носа, договаривая: — дружбу. У меня такой же фиолетовый на ключах, только в форме звезды. Джотаро ещё раз переводит взгляд на брелок и пожимает плечами. Точно. Они же друзья. Хотя, сувениры всегда казались ему лишь данью уважения, но он кивает и кладёт его в карман. Потом подумает, куда его деть. На траву перед ними падает знакомая тень и Куджо без проблем узнает в ней Иерофанта. Тот появился после упоминания слова «дружба», словно собака Павлова, заслышавшая звон колокольчика. — Благодарю, — бормочет Джотаро, позволяя Стар Платинуму материализоваться за их спинами. Спустя секунду станды исчезают, спрятавшись над кроной стоящей рядом сакуры. Он переводит взгляд на Нориаки и видит, как тот, довольный жизнью, улыбается. В руках у него уже открытая банка с содовой. Куджо даже не заметил, когда тот достал её. — Ты мог не портить момент этой гадостью? Меня уже тошнит от её запаха, — хмурится Джотаро, вызывая у Какёина смешок. — Не ври, Джотаро, она не пахнет. — Несет за километр. — Давай ты сперва попробуешь, прежде чем воротить нос? — вдруг говорит Нориаки, протягивая Джотаро банку. Раньше он так не делал. Куджо переводит взгляд то на Какёина, то на напиток в его руках, прокручивая в голове последнюю неделю. Он ведь и сам собирался попробовать. Собственная упёртость вдруг показалась ему донельзя глупой и нелепой. Инфантильной. Поджимая губы он принимает банку из чужих рук и делает первых глоток. А за ним второй и третий чтобы распробовать. Она едва сладкая, совсем не приторная, как он себе представлял, даже немного терпкая, словно вишневый сок. Гораздо лучше, чем в предвзятом воображении Джотаро. Какёин внимательно наблюдает за ним, с интересом в глазах ловя каждую реакцию. От этого становится немного неуютно, словно чужие глаза видят его насквозь, словно Нориаки уже понял, что если Джотаро и не понравилось, то он хотя бы почитал её терпимой, даже неплохой. — Ну что, возьмешь слова обратно? — усмехается Нориаки, забирая банку. Джотаро привык говорить правду в лицо, но сейчас становится как-то неприятно признавать, что ошибался. Если уж совсем по честному, то ему было откровенно всё равно, что там пьет Какёин. Он озвучил своё мнение лишь единожды и совсем не ожидал, что одноклассник так бурно отреагирует. Чуть позже ему подсознательно захотелось снова увидеть, как тот оживает, выходя из своего привычного полу-спокойного состояния, как меняется от новых эмоций голос, как загораются глаза, словно ему и правда важно отстоять вкус дешевой вишневой газировки. Осознание только сейчас накрывает Джотаро. А ещё Какёин позаботился о том, чтобы привезти ему что-то. Наверняка этот брелок дешевый, такой же, как и содовая, привкус который остался на языке, но Нориаки не забыл и подумал про него. Ещё и угадал с тем, что ему нравится. Куджо чувствует себя обязанным сказать правду, будто бы в благодарность за небольшую безделушку. Его блеклого слишком официального «благодарю» было недостаточно. — Возьму, — цедит Джотаро сквозь зубы и тут же ловит взглядом пусть и самодовольную, но радостную улыбку Нориаки. Выглядит она, если честно, гораздо лучше, чем прежнее негодование. Её хочется почаще видеть. Запечатлеть в памяти, сохранить и спрятать вместе с этим сияющим взглядом. Они ещё некоторое время переговариваются: Нориаки отпускает шуточки по поводу произошедшего, а Джотаро едко отвечает на них, хмуря брови скорее для вида, после чего между ними повисает тишина. Не напряженная, оба просто задумываются о своем. Первым её нарушает Какёин. Он ставит пустую баночку рядом с сумкой и откидывается на траву, довольно выдыхая. — У тебя же сегодня рабочий день, да? — спрашивает он. — Да, — не оборачиваясь отвечает Джотаро. — Ты вот говорил, что спишь в комнате после работы. Или ты соскучился и пришел сюда именно в тот день, когда я возвращаюсь? — в голосе проскальзывают знакомые ехидные нотки. Куджо думает, что если бы тот звонил, то знал, что он приходит сюда уже неделю. Вслух он этого, конечно же, не говорит. — Это тупое совпадение. Если бы знал, что ты сюда припрешься, спал бы дома. Нориаки давится смешком. Джотаро сидит неподвижно. — Я не звонил последнюю неделю, — начинает Какёин тихо спустя некоторое время. Куджо замирает в ожидании. Он думал об этом больше, чем следовало бы, так что ответ на мучающий вопрос хотелось узнать как можно скорее. Чтобы прекратить строить у себя в голове догадки и избавиться наконец от навязчивых мыслей. — Я… потерял номер… Прости? — голос звучит неуверенно. Джотаро изгибает бровь, оборачиваясь на Нориаки. Тот чешет нос, уставившись в ответ, а после возвращается в сидячее положение и вытирает руки о натянувшуюся на коленях ткань брюк. — Мне кажется, я забыл его у телефона в отеле, когда звонил в последний раз. Ну, листик с ним. Я переписал, чтобы не носиться с тем конвертом. И я его так и не запомнил, так что не мог позвонить. — Было бы жутко, если бы ты его на память знал, — Куджо пожимает плечами. Он не признается в этом, но стало как-то спокойней, словно нависающее над ним все эти дни серое облако, развеялось. Нориаки снова издает смешок: — И правда. Ну, хорошо хоть тот конверт дома остался, — он загадочно улыбается, выглядя при этом заметно расслабленней, чем ещё каких-то пару минут назад. Куджо про себя довольно улыбается от чувства сброшенного груза. Что ж, минус одно недоразумение.