Sing

Неделю спустя. — Пимп, иди сюда. — Чего? Неожиданно. Очень неожиданно. Не по сценарию. Сидит, между прочим, очень важный гость, а точнее просто провонявшая тупостью Оля Бузова. От неё ответа на интервью больше месяца добивались, а это придур… Величайший из Великих все рушит, подзывая к себе Молодого Сутенера. Мало того, что он молчал минуты две, так он ещё и не по сценарию пошёл! — Ой, — Босс прикрыл рукой свои очки, — все сейчас со съемочной площадки выйдут, а Пимп подойдёт. — Че? Фадеев выглянул из-за камеры в полнейшем недоумении. Раскомандовался тут он, в образ вошёл, видите ли! — Где я непонятно выразился? Вышли все, а Пимп остался. — Но, Босс, у нас же гость… И съемка. Рассказать вам, что происходило всю неделю? Никто из двоих не вымолвил друг другу и слова. Игорь молчал, а Стас и подавно. И если молчание Стаса можно было бы списать на его собственный образ жизни, то молчание Игоря не поддавалось никаким причинам. Вот никаким. Дима благополучно списывал все на последнюю затянувшуюся ссору, а остальной группе было просто не до этого. Прошёл один день, а они все молчали. Второй день, а они до сих пор молчали. Ситуация не менялась и в последующие дни. Нет. Стас не думал о суициде. Он понимал, что по-другому быть и не может. Стас друг для Игоря, а чувства, скорее всего, канут в лету. Ясно ведь дали понять, что разбирать ему это дерьмо самому, никто помогать не собирается. Стас вообще думал мало всю эту неделю. А если и думал, то о какой-нибудь поездке на море, об отпуске. Надо же было оттягивать момент осознания того, что тебя отвергли. Но судьбу испытывай, не испытывай, а испытать придётся. Только вот не он испытывать начал. Однозначно не он. А вот Игорь. Вот Игорь начал. Всю неделю он не просто ходил и молчал. Он ходил и кричал, правда куда-то в себя. Все думал, думал, думал. А потом с мыслями пришли и чувства, как это обычно бывает. Но такие…слабенькие. Лавров даже не осознавал, почему молчал. Потому что думал, видимо. И шестеренки прекратили крутиться только тогда, когда он опять включил Босса, который в принципе-то и не думает никогда, а просто посылает всех по инерции да по привычке. Видимо поэтому и заговорил первым. Поэтому и почувствовал. — Так, ребят. Разберитесь со своими семейными проблемами потом. Оль, извини, мы продолжим… — Я сказал: пошли. все. нахуй. — совершенно спокойно произнес Босс, отложив ноутбук. — Оль, хотите чай? Он в соседней комнате. Дима вам нальёт. А ещё Дима отключит камеры и пойдёт нахуй. Фадеев цокнул языком, но поднялся со стула. Что теперь, спорить, что ли? Ну нахуй, так нахуй. Выключить, так выключить. Чай, так чай. — Пойдёмте, Оль. Он сегодня не в лучшем. Кстати, вы когда-нибудь ели халву из Майами? О, вам очень понравится, — Фадеев громко хлопнул дверью, но Игорь этот жест вряд ли заметил. — Лавров, ты с дерева ебнулся, что ли? Ты че? — наконец, голос подал Стас, который сидел как на иголках все это время. — Ниче. Сюда иди. И сядь. А что оставалось? Подошёл, сел. Молчание. Правда, уже не такое, какое было неделю назад. Такое, когда гром уже громыхнул, а ты в этом же поле ждёшь удара молнии. — Чего? Я не понимаю. Тебе че надо-то? Ты зачем съемку прервал? Ты нормальный? Стас улыбнулся и стянул маску. Автор может ошибаться, но, кажется, эта ситуация льстила Стасу. — Я все думал — почему тебя, сука, потянуло именно ко мне? Ты мог выбрать любого другого, да даже гребанного ФАДЕЯ! — «ТВОЮ МАТЬ!» послышалось с соседней комнаты, а потом послышался звон стекла. Вспомнишь солнце - вот и лучик. Но сейчас не об этом. — А потом понял… — Причины нет, — почти синхронно произнесли оба, но мало этому удивились. Ведь это была правда. — Так ты за этим, что ли, всех выгнал? — Нет… За другим, — Игорь резко перегнулся через диван и очень-очень легко дотронулся своими губами до губ Конченкова. Так легко, что Стас ничего и не понял. Только потом, когда фраза Игоря «Зову всех обратно» вывела его из импровизированного транса и он на ватных ногах добрёл до своего кресла, до него дошло. Все остальное время съёмок он был в молчаливом бреду и непонятной дремоте.

***

— Ты зачем выгнал всех? Я, между прочим, кружку разбил свою любимую, пока этой чай наливал, — Дима насупился. Они стояли на улице и курили какую-то заграничную марку. Статус поддерживать нужно было. А то вдруг кто у Босса сигарету попросит. — Плохо стало. — В каком смысле? — В душевном. Лавров затушил окурок и выбросил его в мусорку («мы все-таки порядочные люди, епта», — оправдался он как-то перед гостем). Игорь развернулся на 180 градусов и потопал в машину. Рабочий день закончился. Пора и бы Царство Морфея посетить. Ну тут им и не пахло, я вам так скажу.