Deus Vult/Этого хочет Бог

Живи я при начале мира, я бы сперва послушал, что соседи говорят об убийстве Авеля, прежде чем громко осудить Каина. Марк Твен На сердце у Бриана было неспокойно, этот тяжкий непосильный груз в виде признания Ребеккой своего положения, словно камень тянул его вниз. Не смотря на то, что Ребекка приняла христианство, чтобы оградить себя и прежде всего своего сына, от домыслов и толков о его происхождении, она никогда не примет искренне ни его самого, ни его веру. Было бы глупо наедятся на какой-то другой исход дела. Задушив, собственными руками, те молодые ростки надежды и возможности покорить сердце и душу неприступной красавицы, Бриан лелеял надежду, что хотя бы его сын, его Рено, пусть не сейчас, но в будущем будет любить и уважать своего отца, как подобает истинному христианину и доблестному воину, единственному наследнику старинного рода Буагильберов. Но и здесь Бриана подкарауливало разочарование, роковая случайность, которая отняла у него последнюю надежду. Прошла еще неделя и по дороге, ведущей к замку появились всадники. Во главе их был никто иной, как прецептор Иерусалима, будучи вторым лицом в ордене Храма, Альберт Мальвуазен. Остальными всадниками были его оруженосцы и рыцари-храмовники. Альберт был разодет по последней моде, единственное, что было отличием от французского дворянина был его белоснежный плащ с крестом. Другие рыцари были тоже хорошо одеты, но не так замысловато как их прецептор. На его шее висела толстая золотая цепь, на руках было несколько перстней с драгоценными камнями. Его шелковая туника с золотой вышивкой красиво дополняла его одеяние. Поверх туники был камзол с такой же золотой вышивкой как и туника. Обувь Альберта была выполнена из мягкой отличной выделки кожи, а носки были загнуты и скучены. Золоченый пояс, усыпанный драгоценными камнями, с дорогой пряжкой, красиво подчеркивал стать Мальвуазена младшего. Все вместе производило приятное впечатление и внешность рыцаря была еще более привлекательна тем, что не смотря на свой наряд щеголя, у его пояса были прицеплены ножны с тяжелым мечом. Длинный кинжал, который также был заложен за этот пояс, был отнюдь не декоративным украшением. Это было лучшее холодное оружие, с насечкой, которое совсем недавно Альберту привезли из Дамаска. Было видно сразу — это воин, который прошел немало битв, но при этом смог сохранить стать, а также на удивление целое лицо — Альберт не был изуродован шрамами и не мог пожаловаться на отсутствие носа, ушей или других частей тела, что часто случалось с рыцарями, это не было редкостью в те времена, а в особенности с рыцарями-храмовниками, без них не обходился не один крестовый поход и не одно сражение на Востоке. Темно-зеленые глаза Мальвуазена выражали спокойствие, даже не смотря на то, что он только что гнал коня во весь опор. Протрубил рог и вот уже сам Бриан де Буагильбер спешил во двор замка, чтобы встретить своего друга и собрата по ордену, отдавая приказ спустить мост. Весь отряд рыцарей-храмовников въехал во внутренний двор замка. ***  — Рад видеть тебя, мой друг! — Альберт поднял кубок с вином. Они уже сидели в большом зале, а слуги спешили подать вкусные яства и наполняли кубки вином. Остальным рыцарям накрыли в другом зале. Мальвуазену хотелось обсудить важные новости с Брианом с глазу на глаз и без лишних свидетелей.  — И я рад тебе, Альберт — ответил Бриан и тоже поднял свой кубок — За встречу!  — У меня к тебе очередное приглашение к королевскому двору. Похоже Филипп нас не забывает — Мальвуазен мальком взглянул на Ребекку, которая показалась в дверном проеме зала, но почему-то замешкалась и не зашла. — Нам снова надо ехать в Париж. А что твоя красавица так и не удостоит меня своим взглядом?  — Ребекка последнее время все больше проводит свой досуг в библиотеке — с какой-то досадой проговорил Бриан — Либо с нашим сыном.  — Значит, прекрасная гурия все же покорилась тебе? — улыбнулся Альберт и отпил терпкое вино.  — Она меня не любит… И после того, что я сделал, не полюбит уже никогда — выдохнул Бриан.  — Эх, брат Бриан, не ты ли сам говорил мне, что любовь приносит много боли и ничего другого — ответил Альберт — Я еще в Темплстоу говорил тебе и не раз, брось эту погоню за дикими гусями и направь своего сокола на более мирную дичь. Ну, что случилось, то случилось. Я и сам грешен и мне не следует обвинять своего лучшего друга в тех грехах, в которых повинен я сам. Ты уже раскаялся перед богом за все это, Бриан, не мучай себя. Раз она осталась с тобой, значит, есть что-то в ее душе и ты тоже для нее что-то да значишь.  — Я всего лишь отец нашего сына, не более того — Бриан одним разом осушил кубок с вином — Ребекка терпит меня только из-за сына и осталась она здесь лишь из-за Рено. Она даже приняла Святое распятие и мы тайно обвенчались. Ее тело принадлежит мне каждую ночь, но ее душа… Еще один вздох вырвался из его груди.  — Тогда отпусти ее, Бриан. Зачем мучить женщину, которая все равно тебя не любит. Зачем мучить себя и ее? — Альберт подлил еще вина себе и Бриану.  — Я не отпущу ее! — Буагильбер вскочил и стукнул кулаком по столу — Никогда! И куда же ей идти? У нее никого нет, кроме меня! И своего сына я не отпущу, даже, если ей придется меня убить!  — Кстати, я как раз хотел поговорить о твоем Рено — ответил Альберт, продолжая также спокойно отпивать вино и уплетать запеченного фазана с яблоками. Он очень хорошо знал те самые вспышки гнева Буагильбера и привык к ним точно также, как к вспышкам огня от походного костра. — Не покажешь ли мне своего мальчугана? Если, конечно, Ребекка не будет против, да и я сам бы хотел засвидетельствовать ей свое почтение.  — Хорошо, я позову Ребекку и сына. Вы наконец-то познакомитесь — смягчился Бриан — Что это за дело, раз речь пойдет о моем сыне? Буагильбер приказал одному из слуг попросить Ребекку вместе с маленьким Рено спуститься в большой зал.  — Бриан, ты же знаешь, Ричард все еще опасен для нас. А если кто-нибудь прознает про то, что у магистра ордена Храма Соломонова есть сын? Ты представляешь КАКОЕ оружие уже уготовано против тебя? — Альберт старался говорить в пол-голоса, он не хотел, чтобы слуги случайно услышали его. В этот момент в зал вошла Ребекка вместе с Рено на руках, за ними следовал Амет.  — Мое почтение, кажется мы уже знакомы, леди? — Альберт учтиво поклонился и улыбнулся.  — Добро пожаловать, сэр рыцарь — учтиво ответила Ребекка, но слова не выражали столь любезный стиль — Да, мы уже встречались раньше в этом доме, но еще раньше мы встречались с вами при других обстоятельствах — обитель Темплстоу и суд надо мной как над ведьмой, околдовавшей самого доблестного рыцаря Храма. Мне помниться, что тогда вы очень яростно защищали своего друга перед магистром, спасая его положение.  — Да, это так. — ответил Альберт, немного смутившись. Ребекка его пристыдила. — О, я вижу вашего чудесного сынишку! — Мальвуазен попытался сгладить неловкость и отнюдь не дружественный тон хозяйки. — Так вот значит каков малыш Рено!  — Можешь взять его на руки, — сказал Бриан, подходя к Ребекке с ребенком.  — Госпожа не будет против? — спросил Альберт и осторожно протянул руки к малышу.  — Я не буду против, сэр Альберт, если только вы и сами сможете удержать на руках этого непоседу — Ребекка смягчилась и позволила взять на руки Рено. Малыш усердно завозился, но не издал не единого звука. Его черные, словно темная ночь, глаза уставились на Мальвуазена. Рено глядел с любопытством, новое лицо и запах.  — Какой крепыш — Альберт рассмеялся, он аккуратно и крепко держал малыша — И тяжелый! Весь в тебя, Бриан! Да он твоя копия, вылетый ты, только в миниатюре! И глаза, и уши, а самое главное — хватка — все твое! Мальвуазен снова рассмеялся, когда маленький Рено схватил его за золотую цепь, висевшую на груди рыцаря, и сильно потянул на себя.  — Амет, — тихо сказал Буагильбер — отнеси Рено в наши покои, нам надо поговорить на едине. Амет поклонился и вышел вместе с мальчиком на руках.  — Так о чем ты хотел поговорить со мной, Альберт? — спросил Бриан, как только двери зала закрылись. Он усадил Ребекку рядом с собой и приготовился слушать.  — Знаю, Бриан, что мои мысли и идеи тебе не понравятся, а еще меньше придутся по душе твоей госпоже — начал Альберт, глядя на Ребекку и де Буагильбера. — Но другого выхода я не вижу. *** Мальвуазен поделился своими опасениями и сомнениями, особенно после посещения королевского двора.  — Я столкнулся с Ричардом нос к носу — продолжал Альберт — Мы обменялись привычными любезностями, но он мне ясно дал понять, если мы не поддержим его, он не хочет возвращать ту оставшуюся часть долга ордену. Взамен он отдает нам обратно Кипр и будет считать, что между нами все долги погашены. Он угрожал тебе и ордену, что будет жаловаться папе и писать в Рим, ему не дают покоя наше влияние при королевских дворах и могущество.  — Сам не ведает, что мелит! — бросил Бриан — Если он не вернет остальное до последнего золотого, он сам себя опозорит на всю Европу. Поглядим тогда, кто захочет последовать за королем, который не в силах держать свое слово! Кипр всегда принадлежал ордену Храма! Надо же, как интересно — отдает кесарю кесарево!  — Разве король Ричард Львиное Сердце не является образцом благородства и истинного рыцарства? — Ребекка вмешалась в разговор, но ей не следовало этого делать.  — Благородство? Рыцарство?! — Бриан чуть не поперхнулся от смеха, когда услышал подобное от Ребекки.  — Госпожа наверно не знает, ЧТО Ричард творил в Палестине и не только! — подхватил Альберт и громко раскатисто рассмеялся. Бриан последовал его примеру, но более сдержано.  — Ричард мясник и вампир — продолжил Бриан — Он живет войной. Ему бы напиться крови — вот, что такое Ричард. Ты, Ребекка, наверно не видела турниров с его участием. Он не отличается милосердием, даже, когда дерутся тупыми копьями. Еще ни разу Ричард не пожалел своего противника, даже на турнире — он всегда стремился убить, даже тогда, когда противник сдавался сам на милость победителя. Его не интересовал выкуп — ему нужна кровь!  — Хотя. Мориса де Браси он пощадил, но лишь для того, чтобы расправиться с ним позже. Если бы наш Морис вовремя не убежал во Францию, никто бы не осмеливался ручаться за сохранность его головы — спокойно сказал Мальвуазен, глядя на Ребекку. — Таков король Ричард Львиное Сердце, который теперь желает утопить в крови и раскроить Францию. Но мы не об этом, Бриан, а о твоем сыне. Я продолжу. Альберт рассказал о своих опасениях по поводу Рено.  — Ты дашь слишком сильное оружие против себя Бриан, против ордена в твоем лице. Если кто-то узнает, что Рено твой сын — ты погиб, а вместе с тобой и орден — Мальвуазен говорил правду. Жестокую, абсурдную, но правду. — Я очень боюсь, что если кто-то из людей Ричарда пронюхает, я даже не представляю, ЧТО может устроить этот мясник. Он не пощадит никого, Ричард хочет подобраться к тебе по-ближе и ударить в самое слабое место. До сегодняшнего дня, Бриан — у тебя не было той самой ахиллесовой пяты, до того момента, пока не появился Рено. Ребекка с беспокойством слушала Мальвуазена и тоже понимала, что он прав как никогда.  — Что же нам делать? Как спрятать Рено? Неужели он, как и я, будет вынужден скрываться и прятаться до конца своих дней?! — Ребекка была взволнована не на шутку.  — Нет, — продолжал Альберт — но вам придется пойти на жертвы. Тебе Бриан придется отдать некоторые земли в Провансе — Рено будет графом де Вишье, одного из наших погибших рыцарей. У него никого не осталось и поместье перешло к ордену. Но Рено и Ребекка могли бы стать его вдовой и сыном.  — Неплохая идея — ответил Буагильбер — А в чем же будет наша жертва?  — Тебе никогда не придется называть его своим сыном, Бриан — немного помедлив, ответил Мальвуазен. — Он никогда не узнает, кто его настоящий отец. Ребекка и Бриан переглянулись. В ее глазах отразилась боль и мольба, не лишать хотя бы сына своих настоящих корней, но Буагильбер понимал — слишком опасно оставлять Рено в таком положении, он вырастет и все поймет.  — Значит, я никогда не смогу назвать Рено своим сыном? — Бриан посмотрел на Ребекку и своего друга.  — Нет — ответил Альберт.  — Он никогда не будет знать, что происходит из одного из самых древних знатных родов? — еще раз спросил Бриан.  — Нет, друг мой, никогда — ответил Мальвуазен.  — Я никогда не смогу обнять его, как своего сына, никогда не посажу его на коня, никогда не смогу открыто радоваться его победам и ободрять, если он потерпит поражение? Никогда мой Рено не узнает, что он моя плоть и кровь? Что я люблю его больше жизни? Его и его мать… — Бриан отвернулся к окну.  — Нет, Бриан, никогда. Мне очень жаль, друг мой, но у нас нет другого выхода — Альберт хотел приободрить друга и похлопать по плечу, но Буагильбер неожиданно развернулся к нему лицом.  — Я готов принести эту жертву, главное, что Рено будет жив и вырастет под присмотром благородных и сильных, истинных воинов — отрезал он. Темные глаза Буагильбера приобрели какое-то странное выражение, а голос стал словно стальным. — Ребекка, согласна ли ты?  — Это чудовищно, — сорвалось с ее губ — Бедный мальчик никогда не будет знать своего отца, своих предков, своих корней! Это жестоко, Бриан! Почему ты не дал нам уплыть?! Он не знал бы ничего этого! Не знал той жестокости, той опасности, который ты подвергал его мать, а теперь и его самого! Когда наш сын вырастет — он никогда не простит тебе этого, это предательство, Бриан!  — Ну, матери то я его не лишаю, хотя и мог бы — Буагильбер оборвал Ребекку и сложил руки на груди. — Ты решила? Через два дня мы все едем в Париж. Ты и Рено должны будут представлены ко двору.  — Я соглашусь, ради блага нашего сына — тихо ответила она, сознавая всю жестокую необходимость выбора. — Но знай, ты жестокий человек. С этими словами она вышла из большого зала замка и медленными шагами направилась в покои, где был маленький Рено.  — Я бы собственными руками задушил Ричарда — выдохнул Бриан, присаживаясь на одну из лавок, стоящих у большого дубового стола.  — Не беспокойся, я буду заботиться и оберегать Рено, как если бы он был мои сыном. Даю тебе слово, Бриан. — сказал Альберт и приложил руку к сердцу. — А у Ричарда, поверь, хватает недругов. Однажды, в один прекрасный день, чья-то добрая рука поднимет стрелу и отправит короля в Царствие небесное. Вот увидишь, так и случится. Так хочет бог.  — Благодарю тебя, друг мой, но как все это объяснить Ребекке, ты же видел, она даже слышать об этом не хочет, хоть и согласилась, но я представляю, что твориться в ее душе. И все это по моей вине… — Буагильбер снова налил вина себе и Альберту и выпил залпом свой кубок.  — Знаешь, Бриан — тихо сказал Мальвуазен — Каждый раз, когда я засыпал, я думал, что моя Амаль перережет мне горло во сне. За все то, что я с ней сделал. Я понимал, что заслуживаю этого, как никто другой, я не боялся, что она сделает это. Даже начал ждать того самого момента, но она все не делала и не делала того, что должна была. Я не мог противиться своей страсти, не думал тогда не о чем, кроме своего желания. Но и от любви мне убежать не удалось. Я был счастлив, хоть и не долго. Амаль любила меня. Никогда не мог понять за что и почему, но она меня любила. Не раз я хотел вернуть все назад, чтобы не было тех развалин, не было ее криков и боли. Видит бог, я не хотел так поступать с ней, но осознал я это уже позднее. Поэтому, мой дорогой друг, мой храбрый брат во Христе, мой тебе совет, который ты сам мне дал когда-то — если ты действительно ее любишь, не причиняй ей боли и береги ее больше, чем себя самого.  — Что же нам остается? — Буагильбер посмотрел на своего друга.  — Палестина, брат мой, Палестина — вкрадчиво ответил Альберт. После этого долгого и тяжелого разговора рыцари отправились в свои покои. *** Через неделю они прибыли в Париж. Ребекка и Рено были представлены при дворе — в качестве вдовы Марии де Вишье и наследника де Вишье. Король Филипп одобрил такое благородное решение ордена Храма. И подарил мальчику золотую цепь, признак дворянского происхождения. Когда все формальности и любезности были выполнены, разговор перешел в другое русло — французский король хотел получить гарантии от ордена, а также поддержку, в случае, если Ричард все же нарушит договор. Пока Буагильбер и другие представители ордена Храма вели беседу с королем Филиппом, Ребекка в сопровождении Гийома и Амета, прогуливалась по дворцу вместе с маленьким Рено. Спустя время ко двору прибыл сам Ричард Львиное Сердце и его рыцари, среди них был Уилфред Айвенго. Он был очень удивлен, увидев среди разгуливающих по дворцу придворных короля Филиппа Августа, Ребекку, да еще и с ребенком. Выждав немного, когда Ричард углубиться в беседу с королем и с представителями ордена Храма, чтобы выторговать себе очередные отступные, Айвенго направился прямиком к Ребекке.  — Не думал, что Господь когда-нибудь сведет на вновь — начал Уилфред, глядя на Ребекку удивленными, полными восхищения глазами.  — Уилфред? — она была удивлена не меньше, чем сам рыцарь.  — Так значит, он все же принудил тебя остаться. Зря ты тогда не убежала со мной. — Айвенго вздохнул и протянул Ребекке руку, приглашая присесть.  — Значит так решил Господь — ответила она. — Теперь я ношу имя Мария.  — Он еще принудил тебя принять христианство? — вполголоса продолжал Уилфред, присаживаясь рядом. — А мальчик, которого слуга только что подводил к тебе? Это… неужели?! Это его ребенок?! Боже, что он с тобой сделал! Буагильбер должен заплатить за все это!  — Нет — прервала его Ребекка, схватив за руку — Нет, Уилфред, это теперь лишь мое дело. Ты не должен вмешиваться, ты и представить себе не можешь, что это за человек и каким теперь могуществом он обладает. Тебе не справиться, да и моя жизнь больше не принадлежит мне.  — Я не узнаю тебя, не узнаю ту гордую и мужественную Ребекку, которая бы предпочла смерть неволе, ту, которая так храбро старалась защитить и меня в Торкилстоне… — Айвенго понял, ее заставили, но чем или кем принудил этот проклятый храмовник быть с ним.  — Поверь, мне есть ради кого жить и ради кого я выбрала такую жизнь — тихо ответила она, ее взгляд машинально упал на маленького Рено, которого держал на руках Амет, а Ги развлекал малыша и одновременно вел беседу с одним из придворных.  — Я понял, это твой ребенок. Его сын. Не буду расспрашивать тебя о том, как все это случилось. Догадываюсь, Буагильбер силой принудил тебя… Конечно… Я никогда не прощу себе, что не спас тебя. — голубые глаза Уилфреда наполнились слезами. Он осторожно провел по щеке Ребекки, как бы пытаясь стереть невидимые слезы с ее лица. Не смотря на то, что Буагильбер был вовлечен в серьезную и важную беседу, от этого взгляда ничего не укрылось. Как только его темные пронзительные глаза отыскали в толпе придворных фигуру Ребекки, они внимательно и неотрывно следили за всеми ее передвижениями. То же, только более скрытно, делал и Мальвуазен. Заметив давнего противника, глаза Бриана уже начали метать молнии, но рука друга остановила его от необдуманных сиюминутных действий.  — Не сейчас, Бриан — шепнул ему на уже Альберт — Ты сможешь расправиться с ним, когда Ричард будет покидать замок. Но не теперь.  — Нужно, чтобы Ребекка и Рено уезжали отсюда. Мы представили их ко двору и Рено получил земли, дворянство, хоть род этого де Вишье не такой знатный, но да ничего. Пусть Ги везет их обратно домой. Под охраной. — шепнул Буагильбер в ответ. Сам же Бриан не смог сдержаться и подошел к Уилфреду.  — Я вижу, сэр Уилфред Айвенго никак не уяснит, что женатый мужчина, дома которого ожидает его супруга, не должен навязывать свое общество вдове знатного дворянина — Бриан вкрадчиво, с явной насмешкой, произнес последние слова.  — Буагильбер! Я готов хоть сейчас скрестить с тобой мечи и рассказать всему французском двору, КАКОЙ ты на самом деле храбрый воин, раз заставляешь силой беззащитную женщину быть с тобой! — выпалил Айвенго, но не слишком громко, осознавая, что выдав тем самым Ребекку, он навлечет неприятности и на нее.  — Ты хочешь оспорить мою доблесть, саксонский пес?! — процедил сквозь зубы Бриан.  — Я хочу оспорить твою честь, храмовник! — ответил Уилфред, но чуть громче.  — Ты сам этого захотел, сейчас же, во дворе замка никого не будет, кроме нас! — ответил Буагильбер, ехидно посмеиваясь — Надеюсь, твои раны успели зажить, но ничего, скоро обзаведешься новыми! Пока рыцари обменивались такого орда любезностями, Альберт Мальвуазен был встревожен вниманием людей Ричарда к этой сцене. Но еще больше Альберт забеспокоился, когда вслед за Ребеккой, Ги и Аметом, который нес маленького Рено, вышло пара соглядатаев Ричарда. Альберт не мог последовать за ними, слишком выделялась его фигура и положение. Его отсутствие могли тот час же заметить. Пока он размышлял и прикидывал, что делать — выбирая между ссорой Бриана с Айвенго и людьми Ричарда, за его спиной раздался знакомый голос.  — Вот так встреча! — это был никто иной, как живой и здоровый Морис де Браси, служивший теперь при французском дворе начальником отряда королевских стрелков.  — Что за черт, де Браси! — от неожиданности Мальвуазен чуть не натолкнулся на него.  — Наслышан о том, как ордену удалось накинуть узду на Львиное Сердце. Это мастерски.- Морис радостно похлопал Альберта по плечу.  — Да уж, то еще дельце, но похоже у нас назревает еще два, не менее важных дела. Бриан уже минут десять спорит с королевским любимчиком, а…а остальное тебя не касается, де Браси — вовремя притормозил Мальвуазен.  — Хм… Так вы что не знаете, Ричард в открытую собирает армию против Филиппа и сегодняшний вечер лишь очередное подтверждение тому, что вскоре во Франции начнутся междоусобицы и распри — шепнул Морис, подняв многозначительно бровь.  — Ричард у многих как кость в горле, он сеет лишь войны и раздоры. Нам с большим трудом удалось заключить мир с Саладином и если бы не английской король… Что делают с костью, если она мешает дышать? — Мальвуазен говорил тихо, так, чтобы его мог слышать ишь де Браси.  — Я понял ваши планы, сэр Альберт, но тише, сюда идет король Филипп — успел шепнуть Морис. Филипп Август и Ричард Плантагенет вместе вошли в большой зал, стараясь подчеркнуть, что мирное соглашение между ними в силе, но это была лишь видимость. Своим появлением они, сами того не зная, прервали ссору Буагильбера и Уилфреда. Бриан и Айвенго были вынуждены прервать свой спор и каждый подошел к той стороне, которую они поддерживали. Уилфред занял место с Ричардом, а Буагильбер — среди своих рыцарей-храмовников, рядом с королем Филиппом Августом. Их белые плащи будто заслоняли собой всех остальных. Казалось, что на этой встрече «балом» правят тамплиеры. Вскоре прием закончился, а после был пир. Буагильбер отдал дань вежливости и тоже принял приглашение короля, но пробыв на пиру всего пол-часа, он, Мальвуазен и еще несколько доверенных рыцарей-храмовников покинули замок, сославшись на устав ордена и на дела не терпящие отлагательств. Филипп сам проводил магистра ордена Храма и еще раз смог заручиться его поддержкой. Тем временем охрана сопровождала Ребекку и Рено обратно во владения Буагильбера. Вскоре сами рыцари догнали повозку.  — Бриан, мне показалось, что я видел соглядатаев Ричарда, когда Ребекка покидала замок — Мальвуазен с опаской поглядывал на дорогу.  — Я не думаю, чтобы они ей заинтересовались всерьез, но осторожность не помешает. Поэтому мы поедем в объезд и отпустим охрану. Она привлекает слишком много внимания — ответил Буагильбер. Но опасения Альберта были не напрасны. Беда пришла, откуда ее не ждали.