Deus Vult/Этого хочет Бог

Чаяния нашей жизни являются нам в облике детей. Прошло около недели и путники добрались до владений Бриана де Буагильбера. Грозный рыцарь тут же отдал все необходимые распоряжения слугам и приказал Амету отвести Ребекку и ребенка в свои покои. Им принесли все необходимое, а также горячую еду и оставили одних. Бриан так и не поднялся. Весь вечер и ночь он провел в большом зале вместе с несколькими приближенными к нему рыцарями ордена Храма, которым Буагильбер доверял как себе, и Альбертом Мальвуазеном. Ребекка покормила малыша и уложила его спать. Сама она была вымотана долгой дорогой и роды были тяжелыми, поэтому она все еще чувствовала недомогание. Ребекка хотела было уже ложиться спать, но даже мягкая постель и шелковые покрывала не действовали — она не могла заснуть. Кто же она теперь? Пленница, которая вместе со своим сыном, до конца своих дней будет вынуждена подчиняться храмовнику, или же Буагильбер решился на что-то более серьезное? Отнять ребенка? Или… Эти мысли не давали ей покоя. Не выдержав больше тягостных сомнения, она решила выбраться тайком из комнаты и осмотреться. Ребекка осторожно спустилась вниз по большой каменной лестнице. Она старалась прятаться за толстыми колоннами, чтобы ее никто не мог заметить. Так, прячась, то и дело уворачиваясь от света свечей, которые слуги несли вниз в большой зал, она дошла то того самого месте, где был де Буагильбер вместе со своими доверенными людьми. Ребекке удалось спрятаться за колонну в большом зале, так, что ее никто не мог заметить, даже слуги, приносившие еду и вино. Бриан де Буагильбер сидел во главе стола, самостоятельно разливая по кубку вина каждому из присутствующих. В этот раз пища было очень простой, скромной даже по меркам обычных не зажиточных людей. До слуха Ребекки донесся странный разговор.  — Так что мы будем делать, когда покончим с Ричардом? — звучал низкий хриплый голос одного из рыцарей.  — Терпение, дорогой Тибо — отвечал Бриан — мы еще не получили от него все причитающиеся ордену, но чтобы все прошло удачно, нам предстоит одно небольшое дело. Как вы и сами должно быть догадались, мы сильны и могущественный как никогда, но не без помощи нашего небесного отца, не без помощи духа света, который способствует всем нашим делам. Помолимся, братья! " — Что это еще за дух света? — промелькнуло в голове у Ребекки — Может, Буагильбер так называет бога? Но какого бога…» Глаза ее расширились от удивления, когда в зал внесли странный крест, он отличался от любого другого христианского символа веры. Этот крест напоминал скорее какую-то скульптуру в виде существа, которое когда-то искривилось и застыло, приняв форму креста. Эту скульптуру Бриан сам поставил в середину стола. Альберт Мальвуазен подошел со свечами в руках — они были странного темно-красного цвета. Он расставлял их вокруг этого странного существа, образуя замкнутый круг. После, другой тамплиер зажег свечи.  — Отец наш, — густой низкий голос Бриана обращался к странной скульптуре — всемогущий Дух Света! Мы, рыцари оредна Сионского Храма, благодарим тебя за то могущество и силу, что ты даровал нам. Просим тебя, помоги нам в этом нелегком деле. Прими наши дары! С этими словами Буагильбер вынул кинжал из своих ножен и надрезал ладонь. Кровь потекла на странную скульптуру. Тоже сделали Альберт и остальные рыцари Храма. Удивлению Ребекки не было предела. Она стала свидетелем какого-то странного обряда, который скорее напоминал языческий нежели христианский. Рыцари подняли свои кубки с вином, но не один из них не пригубил напиток. Все содержимое было вылито на странного вида бога — духа света. Потом все рыцари стали читать молитву Отце Наш и Богородицу. После молитв они снова стали обсуждать какие-то дела ордена и Ричарда. Это продолжалось довольно долго и Ребекка, боясь, что ее могу обнаружить слуги, поспешила вернуться в комнату. Она быстро забралась в постель и постаралась заснуть, хотя сон по прежнему не шел и ее голова была полна тревожных мыслей — что это за бог, которому в тайне поклоняются храмовники? Почему он требует человеческой крови… *** Проснувшись на следующее утро Ребекка потянулась на кровати и уже повернулась к окну, как увидела спящего рядом Бриана. Она вздрогнула и машинально поглядела на его руку — ладонь зажила и на ней не было ни следа от кинжала. Как такое может быть? Или ей это все приснилось? Может быть усталость и непростые события сыграли с ней злую шутку? Ребекка зажмурилась и снова открыла глаза — первые лучи солнца проникали сквозь оконные занавеси. Рядом по-прежнему спал Буагильбер. Как только она попыталась встать с кровати, Бриан проснулся и схватил ее за руку, притягивая к себе.  — Я смотрю, ты уже проснулась и хочешь опять от меня ускользнуть? — Бриан сильно прижал Ребекку к себе, чтобы та не вырвалась. При этом на его лице играла задорная легкая улыбка, которая отнюдь не предвещала бури.  — Мне бы очень хотелось проведать нашего сына — Ребекка попыталась высвободиться из столь крепких объятий рыцаря.  — Им занимается Амет — ответил Бриан, который не намеревался ослаблять хватку.  — Почему им занимается Амет? Я его мать и будет намного лучше, если… — ответила она, повторив слабую попытку вырваться из рук Бриана.  — Будет НАМНОГО лучше, если им будет заниматься Амет. — Буагильбер прервал ее. Он выразился спокойно, но тон его голоса был таким, что спорить с ним было бесполезно. — Нам нужно поговорить. Бриан сел на постеле и отпустил Ребекку. Начало не предвещало ничего хорошего. Легкая улыбка сползла с его лица, а глаза стали серьезными как никогда.  — Тебе придется выслушать меня — начал он — Ребекка, завтра, если сейчас тебе все еще нездоровиться, мы поедем в одну отдаленную часовню и ты примешь святое крещение. Примешь нашу веру… — Нет! -твердо ответила Ребекка, не дав ему договорить.  — Не перебивай меня, а слушай — серьезно продолжил Бриан — Ты примешь нашу веру, имя твое будет Мария. А после, мы окрестим нашего сына. Или ты думала, я это все так оставлю?! Ты упряма и горда, но и я тоже горд. Я могу отступить на время, чтобы подумать и накопить сил, но не отступлюсь от поставленной цели! Мой сын, мой наследник будет носить крест! Он не будет расти не весть где, под юбкой! Я этого не позволю! Суровый и низкий голос Бриана производил пугающее впечатление. Эхо разносилось по всей комнате, стены отражали звуки его громыхающего голоса.  — Ты выйдешь за меня замуж, в ближайшей часовне в моих землях! — продолжил он тоном, не терпящим возражений. — Если не ради себя, подумай о сыне! Мой Рено не будет незаконнорожденным ублюдком! Ты понимаешь, ЧТО я говорю?  — Рено? — Ребекка догадалась, что имя для сына еще не выбрано.  — Да, Рено — ответил Бриан — Это имя моего деда, он присоединил много земель к нашему родовому поместью. Отец очень любил и почитал его. Мой сын достоин носить имя своих древних предков. Тебе нравится? — неожиданно спросил он.  — Что ж, пусть будет так — как-то покорно ответила Ребекка, из головы у нее не выходила ночная сцена — Где мой сын?  — Амет купает его и пеленает. Он отлично справляется, пока ты набираешься сил — отвечал Буагильбер, который уже подошел к ней и взял ее руки в свои. Теперь его голос был мягким, словно успокаивал. — После он принесет его. Наш сын очень спокойный и крепкий мальчуган.  — Бриан, ты же понимаешь, я не смогу… — слезу выступили у нее в глазах, Ребекка поняла, если она не согласиться, сына она больше не увидет никогда.  — Ты сможешь молиться своему богу здесь, в замке. Никто тебе слова поперек не скажет, ты здесь госпожа — осторожный поцелуй, которым Бриан хотел подкрепить согласие. — Где мой сын?! — Ребекка, как разъяренная тигрица, вырвалась из рук Бриана, ее глаза пылали гневом. — Сейчас же принеси моего сына!  — Успокойся, тебе не стоит так волноваться — вкрадчивый и на сей раз мягкий голос Буагильбера зазвучал чуть тише обычного — Я же сказал, Амет занимается с ним и как только закончит, он принесет Рено в наши покои.  — Что ты задумал? Что тебе надо от нас? — Ребекка не могла смириться с таким положением вещей, она отчетливо понимала, что Буагильбер нащупал слабое место и будет угрожать ей отнять сына. Зная его характер и буйный нрав, она понимала, он пойдет до конца и не уступит. Теперь же Ребекка не могла свободно распоряжаться своей жизнью, как когда-то в Торкилстоне. Не могла она и сбежать. Рено, ее малыш, который стал для нее единственной отрадой в жизни, когда все остальное было потеряно. Ей придется смириться ради него.  — Я люблю тебя, Ребекка — Бриан приблизился к ней, но не пытался больше схватить ее, глаза его были серьезными и немного грустными — Ты не можешь себе представить, что я чувствовал все это время, пока тебя не было рядом. Каждый день я вспоминал все, что нас связывает. От самого начала и до самого последнего момента перед твоим побегом. А когда ты убежала… Что со мной сделалось тогда… Я с ума сходил, разыскивая тебя по всем окрестностям. Даже подумал, что ты утонула и приказал прочесать весь участок реки в моих владениях. Все было напрасно. Я не знал жива ли ты… После я прекратил поиски и принял решение — теперь я тот, кем стал.  — Для человека, который сходил с ума, ты слишком здраво и жестоко рассуждаешь, сэр рыцарь — отчеканила Ребекка.  — Прекрати, прошу. Прекрати свои упреки и выслушай меня — глаза Бриана сверкнули — А потом, в один прекрасный день, мои друг и собрат приходит и рассказывает, что видел тебя на рыночной площади, с бродячим сбродом фигляров и ты беременна! Что мне прикажешь было делать?! Я не сомневался ни минуты, что это мой ребенок! Ни единого мгновения не желал для тебя сей жалкой доли бродяжки!  — Эти фигляры, как ты их называешь, спасли мне жизнь и приютили меня. Да, пусть я ходила не в дорогих шелках и спала на простой постеле, но я была счастлива! Да, счастлива тем, что свободна и бог послал мне единственное утешение — моего сына, за все те грехи, что я совершила! — ответила Ребекка. Глаза Буагильбера потемнели, лицо побагровело от услышанных им слов.  — Так вот, гордая девица! — прошипел он, скрипнув зубами — Ты будешь делать то, что я тебе скажу! Завтра — ты примешь нашу веру! Иначе ты никогда больше не увидишь Рено! Клянусь Пресвятой Богородицей! Он схватил свою тунику и вышел вон из покоев, оставив Ребекку одну, хлопнув дверью так, что замок зазвенел громко и протяжно. *** На другой день, просидев ночь в тягостных раздумьях, Ребекка все же приняла очень тяжелое решение — она примет христианскую веру, но сделает она это ради сына. Переодевшись, Ребекка сняла с себя тонкую золотую цепочку, которою все это время ей удавалось прятать по нижней рубашкой. Это была очень тонкая золотая цепочка со звездой Давида. Слезы выступил. Она прощалась со своей прежней жизнью, со своим народом, со своими корнями, с единственной защитой и опорой — со своей верой, которая заменяла ей все до этого страшного момента. В это мгновение раздался осторожный стук.  — Войдите — ответила Ребекка, наскоро вытерая слезы, катившиеся по лицу.  — Это я — сказал Буагильбер, входя в комнату — Ты готова? Амет уже подготовил Рено. Ребекка кивнула, но не произнесла ни единого слова в ответ.  — Ребекка, — тихий низкий голос Бриана снова прорезал тишину — Все это я делаю для твоего блага и блага нашего сына. Поверь, сейчас тебе все это кажется странным, ненужным, возможно ужасным, но иногда, верный путь найти сложно, а еще сложней идти по нему. Ты вступила на новый путь и я буду рядом с тобой. Всегда. Если ты готовы, мы можем идти. В этом нет ничего страшного, просто монах прочитает пару-тройку фраз на латыни и все. Ты согласна?  — Я согласна — ответила Ребекка — Согласна принять христианскую веру, ради сына. Соглашусь никуда не убегать, чтобы вырастить его. Соглашусь жить в твоем замке, быть хозяйкой в твоих угодьях. Я согласна принять все это, но я никогда не смогу принять твою любовь.  — Я жду тебя во дворе — отрезал Бриан, сверкнув своими темными глазами, и силой ударил по столу, казалось он вложил в этот удар все отчаяние и осознание того, что получив Ребекку физически, ее душа никогда не будет принадлежать ему. Это была полная победа и полное поражение Буагильбера. Она покорилась ему, но какой ценой… Только сейчас он осознал, что своими собственными руками оборвал ту самую тонкую нить, что их связывала. Навсегда. Ее душа никогда не будет принадлежать ему, как и ее сердце. Ребекка, спускалась по каменной винтовой лестнице замка, глаза ее застилали слезы. Ей вспомнилась вся ее жизнь — еще живой отец, их дом в Йорке. Приготовление к отъезду на турнир. Ее еврейская община и Мириам, которая как могла оберегала Ребекку от всего дурного. Она вспоминала как впервые увидела те самые голубые глаза отважного сакса, не побоявшегося выступить ей защитником и сразиться с Брианом, не смотря на то, что уже было слишком поздно, Айвенго все же пытался ее спасти. Она никогда не сможет забыть его глаз и их расставания в замке. Все прошло… ее жизнь прошла так мимолетно и быстро, что она даже не успела вкусить ее плоды. Она лишь пригубила то терпкое и ядовитое вино жизни. Ребекка спускалась все дальше по лестнице… Турнир в Эшби разделил ее жизнь пополам — темные, пылающие глаза храмовника и его неуемная страсть, дикая, ни на что не похожая любовь сломали ее как тростинку. Она сполна заплатила за свои грехи. Цена оказалась для нее слишком высокой. Единственно, для чего Ребекка все же решилась жить дальше — был ее сын. Если то, на что она все же согласилась можно было бы назвать жизнью. Ее бог оставил ее и укрыл покрывалом на веки вечные. Не будет больше Ребекки, не будет гордости и прежнего мужества, она даже не может расстаться с жизнью… не будет ничего… В ближайшей маленькой часовне, в одной из многочисленных, кое-были разбросаны по всем владениям де Буагильбера, старый монах крестил малыша Рено, а заодно обвенчал рабу божию Марию и раба божьего сэра Жоффруа из одной провинции, близ Парижа. Пара вышла из часовни и отпивалась восвояси с ребенком на руках.