Deus Vult/Этого хочет Бог

Где умирает надежда, там возникает пустота. Леонардо да Винчи С тех пор, когда Ричард Плантагенет испытал унижение от ордена Храма в лице Бриана де Буагильбера, прошло несколько месяцев. Альберт де Мальвуазен так и не сказал своему другу о Ребекке. Наступила страстная неделя — неделя покаяний, исповеди и раскаяния в своих грехах. Строгий пост, который был обязателен для храмовников, теперь соблюдался строже, чем раньше. Буагильбер стал еще мрачнее, не смотря на то, что ему удалось поставить Ричарда в зависимость от ордена, он не был ни счастлив, ни доволен и даже не прибывал в ровном расположении духа. Испытав, на короткое мгновение то удовлетворение от мести Ричарду, Бриан был словно опустошен. Мысли его все чаще возвращались в тот самый замок Торкилстон, когда он и его товарищи Морис де Браси, и покойный ныне, Реджинальд Фрон де Беф привезли своих пленников. Ему вдруг вспомнились те непристойности, которые он говорил и полагал в тот момент подходящими для Ребекки, то, что он собирался сделать. Бриану стало противно. Подойдя к окну, он распахнул его настеж, ощущая ветер на своем лице, руки его опирались на подоконник, Бриан медленно оглядывал двор прецептории и снующих взад-вперед слуг и послушников ордена. Он вспомнил тот самый первый раз, когда увидел Ребекку на турнире со своим отцом Исааком. Ее галаза, немного испуганные, но тогда, она все же не отвела их. Ее смелость и отвага в плену, когда она дала решительный отпор наглости храмовника. Как он вытаскивал Ребекку из горящего пламени замка. Ее мужество, сравнимое с мужеством самого отважного рыцаря, с которым она отвергая все нелепые обвинения, согласилась пойти на костер. Побег. Их ночь в лесу. Возвращение домой и те редкие мгновения нежности, которые они смогли подарить друг другу…  — Я не верю, что ты могла погибнуть, нет, только не ты, не ты, Ребекка… — прошептал он. Бриан продолжал смотреть на суетившихся послушников и слуг, пока все эти мысли бродили в его голове. Среди них его внимательный взор уловил Домиана, который теперь был его капелланом, он пересекал двор быстрым шагом, оставляя за собой грязные следы. Улицы Парижа были полны нечистот, смешанных с последним грязным талым снегом, который уже обратился в воду и теперь все это тащилось через монастырский двор, образуя словно дорогу, которую когда-то Буагильбер пересек. Эту линию, словно прочерченную нарочно, сейчас Бриан просто пожирал глазами. Что с ним происходит? Он не может найти себе покоя… Ребекка… Его мысли снова и снова возвращаются то в замок Фрон де Бефа, то в обитель Темплстоу, то на дорогу, туда, где Буагильбер пытался искать сбежавшую девушку. Неожиданно в дверь постучали.  — Да, войдите — низкий бархатный голос раздался в ответ на стук.  — Мой господин, — это был Домиан — прошу просить меня за мой неподобающий вид, но я так спешил, чтобы отдать вам послание от короля Филиппа. Вот.  — Благодарю тебя, Домиан, распоряжений больше не будет на сегодня, ты можешь идти в трапезную — задумчиво ответил Бриан и сел у большого камина, когда же Домиан вышел, он принялся читать послание самого короля Франции. Письмо было ничем иным, как приглашение ко двору и пасхальную службу, по всей видимости, король решил под благовидным предлогом договориться о чем-то еще, помимо Ричарда и разделения власти. Филиппа беспокоило сложившееся положение вещей — Ричард, который отстраивал замок-крепость так быстро, как только было возможно, некоторые поддерживающие его бароны и влиятельные лица. Филиппу совершенно не хотелось развязывать войну или терпеть бесконечные стычки с Плантагенетом — это ослабляло его власть и общее положение дел в стране. Королю Франции нужен был мощный союзник и поддержка как никогда, именно такую поддержку он хотел видеть в магистре ордена Храма. Буагильбер прекрасно понимал куда клонит Филипп и что он может попросить. Если раньше он отчетливо знал, что можно стрясти с французского короля взамен, теперь Бриана посещала какая-то странная растерянность. Он не узнавал сам себя. Добившись всего, чего хотел, Буагильбер не чувствовал ни радости, ни удовлетворения. Ничего. Вернее, что тоже было странным, какую-то пустоту. В дверь опять постучали. " — О, боже — подумал Бриан — кого еще там черти принесли…»  — Да, войдите — сказал он вслух.  — Это я — Альберт влетел в комнату, словно ураган.  — Что с тобой? Ты как будто призрака увидел — спросил Бриан.  — Все хорошо, я лишь хотел узнать, получил ли ты приглашение от короля Филиппа — ответил Альберт. При этом его глаза были сосредоточенными.  — Вот, сижу и читаю. Ты как раз вовремя — усмехнулся Буагильбер, наливая другу кубок вина. — Приглашение на пасхальную службу и заодно явный призыв к очередной сделке.  — Отлично! — также усмехнулся Альберт, отпивая из кубка — Ричарду и его псам придется еще хуже.  — Как они мне все надоели… — выдохнул Буагильбер и снова подошел к окну. Его взгляд снова стал задумчивым, а шрам над бровями проступил немного ярче обычного.  — Тебя что-то гнетет? — спросил Мальвуазен, делая еще один глоток.  — И да, и нет — медленно проговорил магистр.  — Ты мне скажешь? Мы ведь друзья — Альберта мучало любопытство, да и они с Буагильбером знали друг друга уже много лет.  — Я сегодня думаю слишком много… — судорожный вздох вырвался из груди Бриана, он поставил свой кубок на подоконник.  — О чем или о ком? — Альберт не понимал, что же происходит с его другом.  — О ней… О Ребекке — Бриан наконец закончил свою фразу.  — Не мучай себя понапрасну, Бриан — рука Мальвуазена легла на плечо Буагильбера.  — Я виноват, понимаешь, она могла бы жить и радоваться…а я… — Буагильбер резко отвернулся к окну, вглядываясь в даль.  — А если она жива и о тебе даже не вспоминает? А если она нашла кого-то и живет спокойно в каком-нибудь тихом месте? А ты лишь изводишь себя не за что — спокойно проговорил Альберт.  — Что ты можешь знать?! — выпалили храмовник, разворачиваясь к Альберту.  — Я…я ничего не знаю. Всего лишь предположил — Мальвуазен понял, что сказал больше, чем планировал — Почему ты так уверен, что твоя иудейка погибла?  — Потому что она пропала, как сквозь землю провалилась! Разве может вот так просто бесследно исчезнуть человек?! — Бриан стал расхаживать по комнате и волнение его было нешуточным — Она ведь везде будет чужой! Ее каждый сможет обидеть! Она беспомощна и одинока! Я виноват во всем этом!  — Ты должен простить меня — нерешительно начал Мальвуазен.  — Что такое? За что? Говори! Ты что-то знаешь, хитрый лис?! — Браин неожиданно для самого себя схватил Альберта за грудки и встряхнул его со всей силой.  — Я видел твою еврейку, еще на Рождество — продолжил Мальвуазен, прекрасно осознавая, что сейчас на него обрушиться лавина гнева Буагильбера. — Она была вместе с бродячими актерами. Она выглядела вполне здоровой и…  — И?! Где?! — заорал Бриан, продолжая трясти Альберта. — Я не знаю, стоит ли продолжать… — сомнения Мальвуазена были не напрасны, он очень хорошо знал неуемный и бурный нрав своего друга.  — Говори же! Или я сверну тебе шею прямо сейчас! — темные галаза Буагильбера налились кровью.  — В тот момент, когда я видел твою Эндорскую волшебницу, она была на главной площади с бродячими актерами. Здесь в Париже. Когда я подошел ближе, то увидел, что она была в положении… она ждала ребенка — пролепетал Мальвуазен. — ЧТО?! Что ты сказал?! — Бриан схватил Альберта за шиворот — Я убью тебя, Альберт! Убью! Клянусь Богородицей! И этот грех мне отпустит сам Господь!  — Прошу, Бриан, — слабо сопротивлялся Мальвуазен — хватит! Отпусти меня! Я не знал стоит ли говорить тебе об этом! И потом нас ждал прием у короля и…  — Почему ты не сказал мне, Альберт?! Как ты мог… Почему… — Бриан сначала скрипнул зубами, но потом впал в какое-то оцепенение и говорил будто размышляя о чем-то. Альберта он отпустил — Боже…почему… Буагильбер пошатнулся, что-то сильно кольнуло в груди. Альберт тут же помог ему присесть. Магистр был бледен как полотно. *** В это самое время Ребекка сидела у костра, укутанная в теплый шерстяной плед, вместе с несколькими актерами из бродячей труппы, братьями-акробатами. Шут, который уже успел переодеть свой костюм после выступления, подкладывал в огонь поленья.  — Как ты себя чувствуешь, Ребекка? — обратился к ней шут, протягивая горячую похлебку с мясом и овощами.  — Лучше, чем когда-либо — ответила Ребекка с улыбкой, кивнув в благодарность за ужин.  — Твой малыш должен вот-вот родиться, ты уверенна, что хочешь уплыть в Испанию именно теперь? — шут присел рядом и отхлебнул горячей пищи из своей миски.  — Я думаю, лучше не затягивать. Нужное количество денег я собрала, а в Испании я сразу же разыщу родственников отца. Все будет хорошо, однако, ты прав, малыш родиться совсем скоро. Еще день-другой и он появиться на свет.  — А ну-ка, где тут моя красавица — это цыганка вернулась, она несла довольно увесистый сверток — Мальчик у тебя будет, золотой! Она ласково погладила Ребекку по волосам и вручила ей сверток.  — Это тебе и не благодари. — продолжила она, присаживаясь к костру — То, сколько всего ты сделала для нас, это бесценно. Ты поставила на ноги Клода и вылечила Анну. У тебя золотые руки и божий дар врачевания. Здесь всего лишь вещи для малыша. Они тебе совсем скоро понадобятся.  — Спасибо тебе, Ермина! — Ребекка обняла цыганку. Она развернула сверток — это была искусная работа лучших парижских белошвеек, каких только можно было найти в городе. Кружева и атласные ленты украшали одежду для будущего ребенка. — Очень красиво!  — А вот еще — продолжила цыганка — Надеюсь, ты уже решила крестить малютку?  — Я… — Ребекка осеклась — я…я не знаю.  — Поскрести, прошу тебя — Ермина присела рядом с Ребеккой и развернула еще одни маленький сверток, там был маленький золотой крестик. — Даже, если твоя вера не позволяет это сделать. Сделай это, обязательно — крест будет защитой малышу и тебе на какое-то время, пока не вернешься домой. У себя будешь молиться любым богам, но теперь, когда твой сын появиться на свет божий, ты должна его защитить. Потом, когда он вырастит, ты расскажешь ему о своих предках и богах, но не теперь, Ребекка, не теперь. Опасайся красных крестов.  — Почему? Что случилось? — слова Ермины насторожили Ребекку, руки невольно обняли живот.  — Когда я была в городе — продолжала цыганка — видела целую свору снующих туда-сюда тамплиеров. Разодетые во все белое с красными крестами, будто на праздник, все искали чего-то, на главной рыночной площади перевернули все столы. Они кого-то ищут. И судя по их стараниям, видать, кого-то очень важного для них. Люди бросились с рынка бегом, некоторых затоптали копытами, хватали и допрашивали, секли кнутами. Во главе был такой высокий, с надменным видом и зелеными холодными глазами будто у змеи. Все выспрашивал про какую-то колдунью. Ребекка вздрогнула и побледнела.  — Что с тобой, дитя? Ты знаешь его? — спросила Ермина, которая тоже начала беспокоиться за Ребекку.  — Нет, не знаю — как-то медленно и отрешенно проговорила она. Хотя саму Ребекку опять стал пробирать страх и холод. Ей вдруг вспомнилась так ужасная картина казни Мириам. Плащи и кресты.  — Уж не знаю, кого они там ищут, поищут и перестанут. Скоро Пасха и будет отличный праздник! — весело подхватил шут, наливая похлебку цыганке.  — Эх, нехорошее у меня предчувствие, с тамплиерами шутки плохи, а лучше с ними в обще не ввязываться. Собачьи дети, исчадия Дьявола, им человека убить, что тебе хлеб порезать — продолжала ворчать Ермина, поплотней укутывая Ребекку в плед. Опять страх прокрался в ее душу и сердце, в памяти всплыли ужасные события из прошлого и его глаза… темные, пронзающие насквозь, с пылающими, словно искры на углях, огнями. Когда же она сможет освободиться от него… Корабль в Испанию отплывал через неделю. *** Наступила Пасха. Звон праздничных колоколов разлетался на весь Париж и его предместья. Король Филипп принимал у себя гостей. Самыми дорогими и почетными были тамплиеры и еще несколько иоаннитов во главе с их гроссмейстером. Здесь же были представители совершенно нового ордена — Тевтонского. Его первый магистр Генрих Вальпот тоже был здесь, чтобы засвидетельствовать свое почтение королю Филиппу Августу и отправить благодарственную грамоту папе Иннокентию III, с пожеланиями радости Святой Пасхи. Но Вальпот прибыл еще для одной очень важной миссии. Магистр оредна Храма передал ему копию устава ордена. Генрих принял этот документ с великим почтением и благодарностью, ибо в дальнейшем устав самого Тевтонского ордена будет основываться на уставе ордена Храма.* Вальпот лично знал де Буагильбера еще по Палестине, он уважал его как достойного о храброго воина. Теперь, когда они были на равных, магистр тевтонцев с большой радостью поддержал решение главы тамплиеров и также отказал в помощи Ричарду, отказавшись выдавать Плантагенету охрану в виде своих рыцарей. Не смотря на то, что Филипп Август и Ричард заключили липкое, но все же перемирие, перестав на какое-то время драться за обладание общей короной, этот жалкий мир был настолько хрупок, что еще до Пасхи Плантагенет начал торговаться за территории Франции, открыто угрожая Филиппу войной, но на этот раз уже внутри страны. Но пока этот шаткий мир все же был подписан, король Франции использовал отведенное время с пользой. Заручившись поддержкой самого могущественного оредна Храма, король был уверен в своих силах как никогда. Тамплиеры и Тевтонский орден отказались поддерживать Ричарда. Тамплиеры открыто приняли сторону короля Филиппа. Плантагенету ничего другого не оставалось, как действовать самостоятельно.  — Deus Vult! — раздавалось на праздничном королевском ужине в замке Филиппа Августа. Так хотел Господь. *** В эту пасхальную неделю было много выступлений и актеры толпами собирались на больших площадях, публика ликовала, а монеты сыпались рекой. Здесь на одной из главных площадей Парижа была и та самая бродячая труппа актеров, к которым несколько месяцев назад прибилась Ребекка. Гимнасты выступали, кувыркаясь в воздухе и выделывая замысловатые кульбиты. Фокусники показывали свое магическое искусство, а шут, словно важный вельможа расхаживал среди присутствующих, собирая монеты в шляпу и рассказывая удивительные истории, веселя и заинтересовывая тем самым все больше людей. Ребекка была не с том состоянии, чтобы помогать артистам, да и собирать монеты шут ей запретил. До рождения малыша оставалась совсем ничего и Ребекка просто гуляла по огромной рыночной площади, рассматривая диковинный товар, который везли в Париж во всех уголков света. Она беззаботно медленно шла вдоль торговых рядов, откусывая от свежего яблока кусочек за кусочком, как вдруг, среди толпы народа и многочисленных торговцев, Ребекка столкнулась нос к носу со знакомым ей Альбертом Мальвуазеном. Вернее, она столкнулась с его зелеными холодными глазами, которые пристально смотрели на девушку, толпа закрывала его белоснежные плащ с крестом. Эти глаза, и в правду подобные змеиным, тщательно оглядывали Ребекку. Ухмыльнувшись, Альберт медленной походкой направился к ней. Кричать или просить о помощи было бесполезно. Ребекка постаралась смешаться с толпой, но у нее это не получилось. Альберт шел за ней по пятам крупными шагами. На какой-то момент Ребекка увидела, что Мальвуазен был не один, с ним было еще несколько тамплиеров. Бежать она не могла, да и особо некуда было. Ее слишком уязвимое положение не давало теперь двигаться свободно. Ребекка решила, что не будет сдаваться ни за что, даже, если ей и ее ребенку будет стоить это жизни. Она больше не позволит запирать себя в клетку. Ребекка пятилась назад, тревожно вздрагивая и видя приближавшихся к ней храмовников. Музыка неслась со всех сторон, люди смеялись и апплодировали актерам, фокусникам и пожирателям огня, монеты звенели, запахи свежего хлеба и выпечки, сладостей, фруктов и вина с пряностями, витали в воздухе. Никто не обращал внимания на Ребекку, которая свернула в один из переулков, попытавшись спрятаться от своих преследователей. Неожиданно, сзади за талию, ее схватила крепкая рука, а другая, такая же крепкая и мозолистая, зажала ей рот. Вырываться было бесполезно. Музыка играла все громче, смех и веселые песни неслись со всех сторон. ***  — И как долго ты собиралась бегать от меня?! Да еще и с моим ребенком? — знакомый низкий бархатный голос, сейчас говорил немного насмешливо, Ребекка узнала этот голос. — Спасибо, Альберт, теперь она уже никуда не сможет убежать. Едем в мое поместье! Запрягай повозку! Бриан легко поднял на руки свою драгоценную ношу.  — Тщщщ… — прошептал он, призывая Ребекку хранить тишину — Иначе твоим храбрым друзьям-фигляра не поздоровиться! Ребекка посмотрела через плечо Буагильбера — перед ними на коленях стояли оба брата-гимнаста и шут.  — Они, по всей видимости, пытались как-то тебя спасти, но это отребье не может тягаться силой с рыцарями самого могущественного ордена. — Буагильбер рассмеялся. — Пошли прочь! После этих слов рыцари-храмовники избили актеров и оставили их прямо в переулке, истекать кровью. Ребекка вскрикнула, резкая боль пронзила низ живота, она потеряла сознание. Ребекка очнулась не сразу, лишь спустя какое-то время, в просторной крытой повозке, которая была запряжена четырьмя лошадьми. До ее слуха доносился тихий разговор и приглушенный смех мужчин.  — Она пришла в себя, мой господин — послышался голос совсем рядом. Он принадлежал личному лекарю магистра храмовников.  — Наконец-то — раздался другой более нетерпеливый знакомый голос. Глаза Буагильбера внимательно вглядывались в лицо Реббеки. — Как ты? Как ты себя чувствуешь? Не бойся, ты в безопасности и мы едем домой.  — Что ты сделал со мной? Куда ты везешь меня? — слабым голосом ответила Ребекка.  — Везу тебя обратно, в свое поместье. — ответил Бриан, его темные глаза снова загорелись.  — Отпусти меня — слабо проговорила девушка.  — Ну уж нет! — скрипну зубами Бриан — Ты достаточно дурачила меня! Я и шагу тебе не дам вступить! Мой наследник не может родиться в какой-то дыре, в компании бродячего уличного сброда!  — Это не твой ребенок! — выпалила Ребекка.  — Перестань мне лгать! — Буагильбер с силой тряхнул ее за плечи, Ребекка поморщилась от боли, но сил ответить на подобную грубость у нее не было, да и живот продолжал ныть. — Наши дороги всегда пересекаются, может хватит бегать от меня, от своей судьбы, Ребекка?! Покорись своей судьбе и воле Господа!  — Или тебе, сэр Бриан де Буагильбер?! Ты уже равняешь себя с богом? — глаза Ребекки расширились от негодования.  — Прошу вас, господин, ей нужен покой — перебил их лекарь — у нее слишком мало сил. Да и не стоило ее куда-то везти.  — Ты смеешь мне перечить?! — рявкнул Бриан, хватая за грудки лекаря — Знай свое дело, а не то я прикажу заковать тебя в колодки!  — Вы можете это сделать, мой господин, — отвечал лекарь — но я говорю вам, как врачеватель, дорога может убить госпожу и ребенка.  — Пошел прочь, Жозеф! Не выводи меня из себя окончательно! Дашь свои советы, когда тебя об этом попросят! — не унимался Буагильбер. Лекарю ничего не оставалось, как пересесть на дорожную лошадь и ехать рядом с повозкой. Наступил поздний вечер. Было холодно и Буагильбер приказал остановиться, развести костры и готовить ужин. А также встать на постой прямо в лесу, к которому они уже успели подъехать. Сам Бриан взял бурдюк с водой, круглый хлеб и отправился в повозку, где лежала Ребекка.  — Тебе надо немного поесть — на этот раз Буагильбер старался говорить ласковым голосом — Давай, хоть чуть-чуть. Ребекка приподнялась и приникла к бурдюку с водой.  — Сейчас принесу копченого кролика и овощей — сказал грозный рыцарь.  — Бриан — прервала его Ребекка — у меня жар. Позови своего Жозефа, кажется ребенок проситься на свет.  — О, боже… Сейчас! — Бриан подскочил как ошпаренный. Найти лекаря ему не составила труда, Жозеф как раз только успел напоить и привязать своего дорожного коня.  — Жозеф, бегом в повозку! Да и возьми Амета с собой! — скомандовал Буагильбер. Альберт, который до сего момента не участвовал в разговоре, приподнялся и окинул Бриана беспокойным взглядом.  — Что? — Мальвуазен вскинул брови.  — Ребекка…у нее жар и… Господи… — Бриан присел там, где стоял. Альберт опустился рядом с ним и протянул ему немного вина. Прошел час. Потом еще час. Наступило время вечерней молитвы. Тамплиеры поднялись со своих мест и принялись возносить хвалы и молитвы Господу. Жозеф вышел из повозки, глаза его были обеспокоены.  — Что с ней? — Бриан сразу же подскочил к лекарю, как только тот появился.  — Я говорил вам, господин, ей нужен был покой, ее нельзя было куда-то везти! — глаза лекаря выражали упрек.  — Что с ней?! — прорычал Бриан, снова хватая Жозефа за шиворот.  — У нее сильный жар и сил почти нет, а ребенок хочет появится на свет божий! Нужна вода и много, да поскорей! Вам еще очень повезло, рядом есть река! — также рявкнул Жозеф.  — Да как ты смеешь мне приказывать! — Бриан встряхнул его.  — Смею, мой господин! Советую вам поторопиться, иначе госпожа может умереть! Что за упрямый олух! — взвизгнул лекарь. Бриан хотел было отвесить солидную оплеуху Жозефу, но вовремя придя в себя и осознав, что сейчас не время для приперательств, отдал все необходимые распоряжения. Жозеф отправился обратно в повозку.  — Знаю, госпожа, будет трудно, но мы должны постараться, не так ли? — успокаивал Ребекку Жозеф — Как бы тяжко не было, вы должны дать жизнь вашему малышу. Я постараюсь сделать все как должно. Будет очень больно, госпожа. Кричите, не стесняйтесь, так вы облегчит боль и дышите, дышите так глубоко и часто, как только можете. До слуха Ребекки доносилось пение молитв тамплиеров. Они славили Деву Марию. Их пение разносилось далеко и уплывало в даль, словно накрывая все живое. Низкие мужские голоса грохотали и разливались, распевая хорал. Боль пронизывала все тело несчастной Ребекки, она сдерживалась как могла, чтобы не закричать, но все же слабость взяла свое и пронзительный крик слетел с ее губ.  — Всем продолжать молиться — спокойно приказал Альберт, как бы не обращая внимания на крики, доносившиеся из крытой повозки. Амет проворно таскал воду из ближайшей реки и грел ее на костре.  — Ну, что брат Бриан, — слегка улыбнулся Мальвуазен — пришла пора и нам поработать немного. С этими словами Альберт взял два деревянных ведра из другой повозки и вручил их Буагильберу, сам он также взял ведра и поспешил на реку. Натаскав воды оба рыцаря присели на холодную траву. Уже подступала ночь. Звуки хорала приглушали крики из повозки. Прошел еще час и еще. Бриан сидел неподвижно, словно застывшая скульптура. Он боялся пошевелиться. Все стихло.  — Почему она больше не кричит… — как-то слабо отозвался он.  — Всем спать! — скомандовал Альберт. — Я пойду посмотрю, что там Жозеф копается так долго. Нет, тебе лучше быть здесь. Но не успел Альберт сойти со своего места, как из крытой повозки вышел Жозеф. Виде его был страшным — вся одежда и руки были в крови, лицо усталым и изможденным, глаза выражали сожаление и жалость. При виде своего лекаря Буагильбер похолодел. Он мигом вскочил на ноги и подбежал к нему.  — Что с ней? Где ребенок? — голос его дрожал.  — Это мальчик, мой господин — смертельно уставший лекарь присел на траву — Нужно искупать малыша и помочь госпоже переодеться.  — Что с ней? Почему я не слышу крика ребенка? — Бриан попытался взять себя в руки.  — Госпожа жива, но сил у нее не осталось. Она очень слаба. — продолжал лекарь — Я же говорил! Такая дальняя дорога может запросто убить ее! С ребенком все обошлось, пуповина запуталась вокруг него и еле давала дышать. Мальчик еле дышал. Сейчас он спит.  — Успокойся, благодарю тебя друг мой — Бриан похлопал Жозефа по плечу.  — Господин — снова обратился к нему Жозеф — ей нельзя больше рожать. Госпожа больше не перенесет роды. Бриан отер с лица пот, который выступил крупными каплями, еле переводя дыхание, слабо кивнув, он отправился в повозку. *** Амет уже суетился рядом и помогал Ребекке переодеться. Абдала держал новорожденного.  — Сейчас, моя госпожа, все будет хорошо — Амет как мог старался быть добрым.  — Прости меня, Абдала, за то, что мне пришлось тебя ударить тогда в замке. Надеюсь, ты не держишь на меня зла? — говорила Ребекка слабым голосом.  — Нет, моя госпожа, я не держу на вас зла. — сарацин улыбнулся, обнажая ровные белые зубы — Вы отважная и у вас доброе сердце, но напрасно вы отвергаете моего господина. Он очень вас любит и никто лучше, кроме него, не сумеет о вас позаботиться. Доверитесь ему, вы и ваш малыш всегда будет жить так, как подобает достойной женщине моего господина.  — Сейчас я искупаю мальчика. А он очень даже крепкий — продолжал Амет. Малыш уже проснулся, но не плакал, а с любопытством разглядывал сарацина. — Да и глаза у него точь в точь как у моего хозяина — приговаривал Амет, улыбаясь, аккуратно принимая его из рук Абдалы и придерживая новорожденного мальчугана.  — Я сам, Амет, ты можешь идти отдыхать, и ты Абдала тоже — раздался знакомый голос. В повозку заглянул Буагильбер. Сарацин тут же повиновался его приказу и оставил их одних.  — Ребекка — тихо вымолвил он, опускаясь рядом с ней на своеобразное ложе, на котором лежала Ребекка. — Моя Ребекка. Он осторожно гладил ее по слипшимся волосам, аккуратно помог ей переодеться и снова уложил ее на свежие простыни. Ребекка слабо улыбнулась, когда малыш, лежащий рядом стал возиться.  — У него твои глаза — сказала она, продолжая тихо улыбаться.  — Я очень люблю тебя, тебя и нашего сына — ответил Бриан и осторожно поцеловал сначала малыша, а потом Ребекку. Действительно, мальчик был очень похож на своего отца — темные глаза, черные как смоль волосы, лишь аккуратный ротик чем-то напоминал рот его матери. Малыш был крепким и здоровым.  — Ты уже решила? Он будет иудеем или христианином? — с язвительной интонацией спросил Бриан.  — Какая теперь разница, Бриан, прошу, отпусти нас. Я решила уплыть в Испанию. — Ребекка пыталась хоть как-то повлиять на Буагильбера. — Ты с ума сошла?! — прошипел Бриан и его нежные нотки мгновенно улетучились — Ты думала я тебе позволю вот так сесть на корабль и уплыть в другую страну с моим сыном?  — Он также и мой сын! Орден и жезл магистра тебе дороже всего! Если бы ты случайно не нашел нас, ты бы и дальше продолжал существовать как ни в чем не бывало! Отпусти нас! — Ребекка настаивала на своем.  — А кто же виноват в твоем теперешнем положение? А? Ты сама, почему не знаю, убежала от меня! А теперь попрекаешь меня орденом! — Бриан разозлится не на шутку — Орден дал мне все! Боевую славу, рыцарское достоинство и честь, уважение моих товарищей и братьев! Орден возвысил меня и привел к престолу более могущественному, чем королевский! Орден заменил мне все, Ребекка!  — Так пусть каждый из нас останется при своем — тихо ответила она.  — Нет, Ребекка, — продолжил Буагильбер, понизив голос — орден не заставил забыть тебя. Еще до того как стать магистром, я не раз предлагал тебе законный союз! Законный брак и опору до конца наших дней! Что тебе стоило лишь произнести слова и принять нашу веру, это было бы всего лишь для виду, а в моем поместье ты могла бы вести ту жизнь, которую бы пожелала и молиться какому угодно богу!  — Ту жизнь, которую ты мне предлагал, ничем не отличалась от тюрьмы в Темплстоун. Жить, постоянно притворяясь, лгать каждый день? — холодно произнесла Ребекка, прижав к себе сына, словно стараясь отгородить его от Бриана.  — Если не ради себя, Ребекка, хоть ради нашего сына — Буагильбер попытался взять ее за руку, но Ребекка выдернула свою руку из его.  — Сейчас, как никогда, ты волен воспользоваться моей слабостью, но как ты не понимаешь, дело не только в просто «словах», как ты называешь священные молитвы, дело не в том, повешу ли я своему сыну крест или звезду Давида на шею. — Ребекка говорила твердо — Я не разделяю твоих стремлений и убеждений. Для тебя важна слава, почести и власть. Наши жизненные принципы и взгляды слишком различны, чтобы мы могли быть вместе.  — Одумайся, Ребекка и перестань нести чушь! Твое упрямство не приведет ни к чему хорошему! — рявкнул Бриан — Я не позволю тебе уехать и не позволю забрать своего сына! В первой же часовне он станет христианином и моим наследником! Такова моя воля! Такова воля Господа нашего! Я все сказал! С этим словами он вышел из крытой повозки, оставив Ребекку с младенцем в одиночестве. Вот так легко и просто, она снова оказалась в плену у ненавистного храмовника. Надежда на спасение угасла.