Deus Vult/Этого хочет Бог

Навсегда ничего не бывает. Л. Н. Толстой На следующий день Ребекка отправилась в ту часть замка, где располагалась прислуга и куда, по ее просьбе, отнесли Гурта. Весь день она ухаживала за избитым свинопасом, промывала его раны, варила целебный бальзам и отвары трав, чтобы облегчить боль и избежать воспаления.  — Вы так добры ко мне, госпожа — еле слышно прошептал Гурт — еще будучи, как-то раз, у вашего отца в доме, я сразу понял, вы очень добры.  — Тише, тише, тебе нужно беречь свои силы — ответила она, осторожно накладывая бальзам на спину свинопаса. — Ты останешься здесь, пока я тебя не поставлю на ноги.  — Мой господин, сэр Уилфред, ждет меня с ответом. Он хочет спасти вас из рук этого проклятого храмовника. Боже, что он в сами сделал…- Гурт тоже заметил подживающий шрам на щеке Ребекки.  — Это сделал не он… — она перевела дыхание — сэр Бриан де Буагильбер спас мне жизнь.  — Мой хозяин сказал, что храмовник принудил вас жить с ним. Из-за гибели вашего отца вам некуда идти. Он никогда не отпустит вас. — сказал Гурт.  — Мне некуда бежать, добрый Гурт — ответила Ребекка с грустью — Точнее есть, но выбраться из этого замка… Невозможно. Это даже не Торкилстон.  — Куда же, госпожа? Что бы вы делали? — спросил Гурт.  — В Испанию. Там живет двоюродный брат моего отца, он бы с радостью принял меня в свою семью. Я бы лечила людей и просто помогала бы им. Может быть, когда-нибудь Господь простил бы меня за мои грехи…  — Что вы, Господь милосерден к вам, раз сохранил вам жизнь и вы самое безгрешное, и доброе создание, которое я когда-либо встречал за свою жизнь. — со вздохом проговорил Гурт, понимая, что Ребекка пришлось нелегко.  — Если бы Господь был ко мне милосерден, он бы забрал мою никчемную жизнь. Когда я вылечу тебя, поедешь к своему господину и передашь, что я сама сделала свой выбор. Айвенго больше не должен рисковать жизнью из-за меня. Пусть возвращается домой с миром — Ребекка еле сдерживала слезы, но все же нашла в себе силы взять себя в руки и продолжить обрабатывать раны Гурта. *** Буагильбер весь прошедший вечер и весь следующий день провел у себя в покоях. Он несколько раз перечитал послание от Монфишет, которое все больше подогревало его самолюбие. Жезл магистра ордена не давал Бриану покоя. Казалось, это желание ела его мозг, навязчиво скребло изнутри. Это то, чего он так хотел и стремился. Ребекка… Мысли о ней тоже не давали ему покоя, даже теперь, когда она полностью зависела от него, когда полностью принадлежала ему, но лишь телом, а не душой, ведь Бриан больше всего хотел завладеть ее душой, ее мыслями. Очередное вмешательство Айвенго пошатнуло и без того довольно хрупкое основание, на котором Буагильбер пытался осуществить свои мечты с Ребеккой. Проклятье… Ему нужно было сделать выбор и прямо сейчас, до собрания капитула оставалось мало времени. Прибывая в таких размышлениях почти весь день, Буагильбер все же решил сделать последнее усилие и окончательно и бесповоротно принять решение. После ужина он подошел к двери покоев Ребекки и осторожно постучал, она должна была быть уже у себя. После долгого и тяжелого дня, провозившись в хлопотах, ухаживая за Гуртом, она только только успела переодеться, как раздался стук в дверь.  — Войдите — ответила она на стук.  — Это я — сказал Бриан, заходя в комнату — Нам нужно серьезно поговорить, Ребекка. Пройдя в комнату он остановился у окна и даже не присел, что говорило о его внутреннем волнении.  — О чем же ты хотел со мной поговорить? — Ребекка присела на кровать, ноги гудели, ей было нужно немного перевести дух.  — Прошу, послушай меня — Бриан начала свой разговор с долей опаски в голосе — я буду говорить как самый отъявленный грешник, но поверь, у меня нет другого выхода.  — Я сложу с себя сан, уйду из оредна — его низкий голос дрожал — Я больше не буду принадлежать ордену Храма, а лишь тебе…  — О чем ты? Ты не раз говорил мне подобное, но так и не покинул свой орден — ответила Ребекка.  — Прошу, дослушай меня до конца — Бриан присел рядом, протянув свою руку. Его грубая шершавая ладонь накрыла тонкую руку Ребекки. — Я сделаю это ради тебя, чтобы мы могли быть вместе.  — Я и так принадлежу тебе, сэр рыцарь. Ты же знаешь, идти мне некуда. Никто никогда не примет меня опороченную и грешную… — ее грустный тихий голос полоснул по сердцу словно кинжал. Буагильбер чувствовал себя виновным в том, что не смог уберечь ее от всех невзгод, как когда-то обещал.  — Я приму тебя. — также тихо ответил он — Любой. Я хочу, чтобы ты приняла наши веру и стала моей женой. Навсегда. Пока сама смерть не разлучит нас.  — У меня ничего больше не осталось, сэр — глаза Ребекки наполнились слезами — ни дома, ни отца, ни чести. Единственное, что у меня есть — моя вера. Неужели ты думаешь, что я соглашусь расстаться с единственной оставшейся у меня опорой? Ты хочешь превратить меня в твою вечную пленницу без надежды на спасение… Я не забыла ту женщину в Торкилстоне, Урфриду. Ты хочешь для меня ТАКОЙ жизни? Лучше бы ты зарубил меня своим мечом, сэр храмовник…  — Что ты говоришь?! — Бриан вскочил на ноги, мотая головой, словно отгоняя от себя невидимых призраков. — Я люблю тебя! Все, что я делаю — ради тебя! Все на что я иду — все ради тебя! Я спас тебе жизнь!  — Ты столько раз говорил мне об этом, что мне стала противна сама мысль о спасении! — Ребекка тоже поднялась на ноги.  — Конечно! Ты бы была рада, если бы на моем месте оказался Уилфред Айвенго! — Бриан злобно сверкнул глазами и выплюнул эту фразу ей в лицо. — Так знай, он не любит тебя и никогда не любил! Забыла, как он сконфузился, догадавшись о твоем происхождении?! Почему он?!  — Я не знаю… — робко и очень тихо отозвалась Ребекка.  — Чего ты добиваешься своим упрямством?! — Буагильбер не выдержал и схватил ее за плечи. — Он не стоит и тени твоего внимания, Ребекка.  — Возможно, как и я не стою твоего… — глаза ее были настолько печальными, что у Бриана сжималось сердце.  — Я живу тобой — он упал перед ней на колени и обнял ее. — Прошу…  — Нет — отозвалась Ребекка — я не смогу отречься и опозорить то единственное, что у меня осталось. Ничего навсегда не бывает…  — Ведьма! Этим ты меня не купишь! — закричал Буагильбер, вскакивая на ноги — Кажется, я начинаю догадываться… Ты всю душу мне вымотала! Но не думай, что я позволю тебе убежать отсюда. Ты моя!  — Я и не отрицаю этого, сэр — тихий и спокойный тон ее голоса действовал на него гораздо хуже, чем просто ее гневное сопротивление или спор. — Ребекка — все же храмовник решил смягчиться — это нужно, чтобы мы смогли пожениться. Ты будешь моей законной супругой и наши дети, которые, возможно появятся у нас, будут моими законными наследниками. А здесь в замке, дома, ты вправе молиться какому угодно богу! Никто тебе и слова поперек не скажет, никто не посмеет тыкать тебе в лицо твоим происхождением. Я должен сделать выбор. Ты должна понять и меня. Скоро соберется общий капитул моего оредна. Благодаря тайным сведениям, которые мне удалось получить вчера, меня изберут сенешалем — я в шаге от жезла магистра! Ты не представляешь, что это! Эта власть, гораздо могущественнее, чем королевская! Я займу такое положение, какое не может занять не один король!  — Зачем ты все мне это говоришь? О себе думаешь. Ты говорил — будь моей и я отрекусь от оредна. Я стала твоей, но ты по-прежнему лилеешь планы о величии и власти. Почему столько раз повторяешь одно и тоже, если уже, в душе, ты сделал свой выбор — Ребекка посмотрела ему прямо в глаза, не опасаясь прогневить рыцаря.  — Чтобы ты наконец поняла. Я могу отказаться от должности, от оредна. Все это я сделаю ради тебя, если ты согласишься принять нашу веру и стать мой женой перед Господом. — Бриан взял ее руки в свои и осторожно поцеловал, он ожидал от нее пощечины или недовольства, но этого не последовало. Ребекка неожиданно прильнула к его груди и как раньше уткнулась носом. Бриан обнял ее, а потом и вовсе поднял на руки и отнес на кровать.  — Тебе надо отдыхать. Набираться сил и думать о нашем будущем, а не ходить за этой саксонской падалью, словно за малым дитятей — Бриан гладил ее по щеке, вглядываясь в усталые глаза Ребекки — тебе пора спать. Он не мог удержаться, чувствуя рядом так близко биение ее сердца, ее дыхание, ее руки. Бриан стал медленно развязывать шнуровку на ее платье.  — Ты чуть не приказал забить человека до смерти! — выпалила она неожиданно, тем самым прервав любовный настрой Бриана.  — О, Господь! Дай мне сил! — зарычал Буагильбер — Этот свинопас вторгся в мои владения и еще посмел притащить сюда записку от этого саксонского пса! Ребекка, я мог тысячу раз заколоть его, но лишь слово, данное тебе, останавливает меня это сделать!  — Разве можно оправдать такую жестокость? — воскликнула Ребекка.  — А разве я жесток с тобой? Людьми нужно как-то управлять! — ответил Буагильбер, хватая ее за руки.  — Ты так и не дал мне оплакать моего отца… — лицо ее было печальным, слез не было.  — Прости, я не знаю ваших обычаев и не знаю, чем могу тебе помочь. Конечно, ты можешь это сделать. Ребекка, ты не пленница, ты госпожа в этом замке и вольна распоряжаться всем, наравне со мной. — Буагильбер снова заговорил тише, стараясь хоть немного успокоить ее.  — Я запуталась… — глубокий вздох вырвался из ее груди — я не знаю, что мне делать, Бриан.  — Я буду рядом, чтобы подсказать тебе верное решение, мое сокровище — с этими словами он наклонился к ее губам. Нежный поцелуй, будто легкое дуновение ветерка, принесло облегчение и немного остудило разгорающееся пламя спора.  — Хорошо, не сейчас — согласился Буагильбер, медленно продолжая расшнуровывать завязки платья Ребекки — подумай, завтра будет свежий день и у тебя будет больше сил. — Ты не будешь против, если я останусь здесь с тобой? В глаза храмовника горели искры, голос хоть и был нежным, но не мог скрыть прорывающуюся страсть.  — Да, теперь ты в своем праве. Ты всегда волен делать то, что пожелаешь и даже я не могу тебе помешать в этом — ответила Ребекка. Ей действительно не хотелось, чтобы Бриан уходил. Это странное чувство зародилось еще раньше и не отпускало. Это нельзя было назвать привязанностью, не было похоже даже на хоть какую-то симпатию к этому свирепому воину. Ребекка только сейчас, постепенно стала осознавать, что ничем не отличается от Урфриды. Много раз она задавала себе вопрос, почему та саксонка столько лет прожила в плену своего мучителя и не разу не попыталась сбежать или, если не могла найти выхода, закончить свои ненавистные дни, бросившись со стен Торкилстона. Это странное чувство, которое превращало Ребекку в безвольную пленницу рядом с ним, с тем, кто когда-то похитил ее, увез против ее воли, подверг мучениям и почти смерти. Нет! Выход должен быть. Рассуждая таким образом, Ребекка позволила себя целовать, полностью вовлекаясь в любовную игру, подчиняясь ласкам настойчивого храмовника. Эту ночь они опять провели вместе и она снова заснула в его объятиях. *** На другой день Буагильбер все же отдал приказ своим оруженосцам собираться в путь. До командорства, где собирался капитул, путь был не слишком быстрым. Около двух дней в пути в седле. Слуги суетились, расторопно выполняя все приказы и распоряжения своего хозяина.  — Вот, Ребекка — низкий голос Бриана был серьезным, тяжелая связка ключей легла в нежные руки девушки — это ключи от всех комнат в замке. После моего отъезда — ты остаешься полноправной хозяйкой. Гийом тебе поможет. Я должен отбыть на собрание нашего капитула. А пока меня не будет, всем в моих землях, имении, будешь распоряжаться ты. Не бойся, слуги будут выполнять любой твое желание. Вот это — он осторожно высвободил один из ключей и показал Ребекке — ключ от моих покоев. Там лежат все необходимые бумаги, также записи о ведении расходов и доходов. Распоряжения по поводу строительства, завершения рва и сбора будущего урожая. В этому году крестьян нанялось больше, урожай будет большой. Осенью будет много работы. Вот этот ключ — Буагильбер продолжал и внимательно смотрел в глаза Ребекке, так кивала в ответ и иногда задавала вопросы, на которые Бриан тут же отвечал — от сокровищницы. Этот от сундуков в серебром — в монетах, этот — от сундуков с серебром из Палестины. Этот ключ от хранилища с золотом и ценностями. Это ключ я могу поручить лишь Гийому, а теперь и тебе, как хозяйке в моем доме. Этот темный маленький — большая библиотека. Не та, что в моих покоях, а намного больше. Еще мой отец собирал ее. Тебе будет интересно, думаю, ты найдешь себе занятие по-вкусу, пока меня не будет.  — Когда ты вернешься? — глаза Ребекки смотрели на Бриана не отрываясь, в голосе послышались нотки грусти. Буагильбер находил это приятным знаком — ей грустно без него, значит, с ним ей лучше, следовательно, преграда начинается рушиться.  — Два для пути туда и столько же обратно. Едем завтра на рассвете. Капитул и прочие важные вопросы. Недели две, но моя красавица не будет скучать. Ведь твое новое занятие — бедолага-свинопас, еще не скоро закончится. Амори отлично расписал кнутом его спину. Месяц точно проваляется. Обещаю, когда вернусь, все время посвящу тебе и мы займемся более интересными вещами, чем лечение свинопаса — усмехнулся Бриан и поцеловал Ребекке руку с той галантностью и тактом, как умели только лишь придворные франты. С этими словами он вышел из комнаты, подозвав Гийома, продолжая отдавать ему распоряжения. Буагильбер не собирался посвящать Ребекку во все свои планы. В последние дни перед отъездом одна еще одна мысль не давала ему покой — Айвенго. Он догадывался, стоит ему отъехать чуть дальше от своих земель и явится Уилфред, который может забрать у него Ребекку. Этого храмовник никак не мог допустить. Не смотря на то, что он дал ей слово не трогать этого проклятого сакса, Бриан все же пошел наперекор своему обещанию — слишком большой риск. Он не хотел терять свою возлюбленную, мысль, что с ней может вновь приключиться беда, повергала Бриана в ужас. Он сделает все, чтобы его любимая волшебница навсегда забыла об Уилфреде Айвенго. Не долго думая, еще накануне, он подозвал Абдалу, своего второго сарацинского слугу. Абдала отличался силой и ловкостью и выполнял особые приказы хозяина — наемный убийца, которого еще никому не удавалось одолеть, всегда был готов выполнить все, что прикажет ему Буагильбер. Вот и теперь сарацин стоял и покорно слушал своего хозяина. Низко поклонившись, Абдала вышел во внутренний двор и сел на своего быстрого скакуна. Спустя мнгновение, его и след простыл. Где мышка — там и кошка. А выследить молодого саксонца в Нормандии не составило большого труда. *** Тем временем Айвенго дожидался своего верного оруженосца в в одной из таверн, небольшом городке, располагавшимся рядом с судоходной рекой. Недалеко от рыбного рынка, чуть дальше от посторонних глаз, в образе странствующего пилигрима, Уилфред прождал сутки. Гурт не являлся. На второй день, когда его оруженосец так и не явился, Айвенго стал подозревать неладное — только теперь он осознал всю опасность и опрометчивость своего поступка. Буагильбер мог просто убит сакса и никто бы не стал искать заблудившегося в нормандских лесах свинопаса из чужой страны. Не смотря на грозившую опасность и плохо затянувшиеся раны, Айвенго решил отправиться обратно и вернуть Гурта, либо попытаться узнать, что же произошло на самом деле. Уилфред понимал, что новое столкновение с храмовником может стоить ему жизни — но теперь, это было для него не важно, когда его друг оказался в беде. Он пришпорил своего коня и отправился в путь. До земель Буагильбера было немного — два дня пути. *** Вечером того же дня Буагильбер был в приподнятом настроении, он отпускал веселые шутки за ужином, подтрунивая над своими оруженосцами, тем самым веселя слуг, рассказывая истории про Палестину, походы, то и дело подмигивая Ребекке. В этот вечер он приказал подать к столу лучшего вина, в том числе и для слуг. Бриан сам достал запеченый огромный бараний кусок мяса, который готовился тут же в большом зале замка, вкусный запах от которого разносился по всему помещению. Он стал нарезать большими кусками мясо, напевая одну из любимых песенок, которую радостно подхватил его оруженосцы, а также Гийом, которого Бриан тоже усадил за стол вместе с остальными.  — Так всегда, когда мой добрый хозяин собирается уезжать, госпожа — обратился Гийом к удивленной Ребекке, которая с улыбкой глядела на Буагильбера, который продолжал нарезать порции мяса для каждого и отпускать смешные шуточки и истории. «Добрый хозяин» — нет, это была не издевка или соркастическое замечание управляющего. Для своих людей Буагильбер был строгим, но справедливым, рачительным хозяином, который довольно быстро снискал уважение среди своих людей, а также, к удивлению самой Ребекки и крестьян. От Гийома она узнала, что Буагильбер никогда не пользовался своим высоким положением в отношении своих слуг и крестьян. Он никогда не прибегал к праву первой брачной ночи, тогда как в то время, даже епископы цеплялись за это право. Крестьяне почтили за великое благо работать в его землях или принадлежать хозяину навсегда. Жалование слуг никогда не задерживалось, даже, когда их хозяин находился в Святой земле или не во Франции. Но при все при этом, с непокорными или провинившимися Буагильбер расправлялся довольно жестоко, а особенно жестоко с теми, кто совершал преступления на его землях — не важно, было ли это простое воровство или убийство, всех ждал одни приговор — висеть на главных воротах замка, пока вороны уже не начинали клевать лишь сухие кости, чтобы остальным было не повадно. В замке и в землях царил образцовый порядок, ни одна монета не утекала за пределы казны. Сказалась ли это дисциплина, после того как молодой Бриан пришел в орден, которую он соблюдал и в повседневной жизни, а может это повлияло на его характер, никому ведомо не было.  — Как жаль, что старый барон не дожил до этого времени, когда его сын вернулся — сокрушался Гийом, отпивая из кубка терпкого вина.  — Ладно тебе, Ги — одернул его Бриан, улыбнувшись — ты будто на войну меня провожаешь, тогда как я вернусь уже через неделю-другую, не успеешь соскучиться! Чтобы второй ров к моему приезду был готов и наполнен водой. Все необходимые дополнения для уборки урожая — куплены. И тебя это тоже касается, Рене, отдашь приказы кузнецам, пусть поработают на славу. Не успеешь к моему приезду…  — Все будет выполнено еще раньше, господин — отозвался Рене. Сильный, высоко роста, молодой норманн, лет двадцати восьми, который уже десять лет исправно служил в замке, исполняя обязанности помощника Гийома. он отлично знал тяжелую руку своего хозяина, если не успевал выполнять его приказания, но никогда не был на него в обиде и не таил злость — Рене знал, на плечах Буагильбера лежит забота о них всех и поэтому, каждое приказание господина идет и во благо всех живущих в замке и в его землях.  — Ну, вот и славно, мой Рене, держи, это тебе, ешь! — Бриан отрезал чудесный кусок мяса и положил его на тарелку Рене. Настроение у Бриана было отменным, мысли о том, что он может добиться и жезла магистра, и отстранить своего соперника грела его, а уже когда его слуги заиграли его любимую песенку, которую тут же подхватили все присутствующие, включая и прислугу, Буагильбер совсем развеселился. Ребекка никогда не видела его таким, весело отбивающим ритм мелодии, подпевая по весь голос своим оруженосцам. От сурового и даже свирепого воина, казалось не осталось и следа. В темных глазах храмовника то и дело вспыхивали задорные искры, он смеялся и сам разливал вино всем присутствующим, то и дело хитро подмигивая Ребекке. Сам Бриан пил очень мало, оруженосцы, которые должны были отправиться с ним в путь не притронулись к вину в обще. *** После сытного и веселого ужина все разошлись спасть. Ребекка тоже ушла в свои покой и уже готовилась ко сну, как маленькая дверь, которая связывала ее покои и покои Буагильбера, отварилась и сам хозяин замка вошел медленной тихой поступью. На этот раз в руках Бриана была книга, которую он только что закончил читать.  — Я не помешаю? — спросил он, заходя в комнату. Вид у него был немного рассеянным.  — Нет, заходи. Ты хотел мне что-то сказать? — отозвалась Ребекка. — Да, пока меня не будет, ты должна подумать о нашем прошлом разговоре. Это была не шутка — несмотря на то, что произнося эти слова Бриан улыбался, его темные глаза были серьезными, а искры стали превращаться в яркое пламя. — Обещай.  — Хорошо — Ребекка кивнула, пусть он думает, что она покорилась.  — Ребекка, — произнес он тихо и запер дверь — я хочу быть с тобой… Прошу, не отталкивай меня… я весь твой. С этими словами он так решительно и неожиданно обнял Ребекку, что девушка вскрикнула.  — Прости, не хотел тебя пугать, — его страстный тихий голос перешел в шепот. Его дыхание опаляло, а руки так сильно сжимали ее тело, что Ребекке пришлось оставить даже мысли о том, чтобы выбраться из его объятий. Она чувствовала его возбуждение, а его набухшая плоть выперала сквозь штаны и упиралась ей в живот.  — Иди ко мне — нетерпеливый шепот над ее ухом, требовательные руки, которые быстро развязывали тесемки ее ночного платья. — Никто, никогда не заберет тебя у меня. Этой ночью Бриан словно с цепи сорвался, еле сдерживая свою страсть, он щедро дарил ласки свое возлюбленной. Буагильбер никогда не позволял проделывать с Ребеккой то, что он делал раньше в Палестине, в притонах, или в придорожных кабаках, или при дворе, когда нормандские дамы из высшего общества сами были не прочь выказать расположение такому доблестному рыцарю в своей привязанности. И теперь, он останавливал сам себя, ибо она была для него не просто женщина, не развлечение или прихоть — Ребекка была большим, неожиданно ворвавшись в его мир, она невольно изменила его. Она стала его миром.  — Я люблю тебя…люблю… — шептал Бриан, жадно целуя ее губы, спускаясь ниже, к шее и груди. Впервые в жизни он не заботился о своем удовольствии, ему хотелось дарить ей самые нежные и страстные ласки. Не брать, а отдавать. Отдавать ей всего себя, даже, если она его не любит. Будучи очень опытным в любовных утехах, обычно, он не делал ничего лишнего, но не этой ночью. Спускаясь все ниже и ниже, его поцелуи были похожи на пламя, которое разгоралось все сильнее и уже охватывало все тело Ребекки. Она не смогла сдержаться и с ее губ слетел тихий стон. То неземное удовольствие, которое дарил ей любящий мужчина, было ни с чем не сравнимо. Он чувствовал как ее тело расслабляется от его умелых ласк, прижимаясь к нему все сильнее, как ее руки, повинуясь древнему как мир инстинкту, тянуться к нему, обнимают. Не выдержав дольше сладостной муки, он вошел в нее сразу и до конца, срывая с губ легкий стон наслаждения. Бриан не собирался останавливаться и продолжил задуманное, не отпуская Ребекку до самого момента, когда ему следовало бы сдержать себя. Но на этот раз Буагильбер решил больше этого не делать, изливаясь теплым семенем в ее лоно. Он не хотел быть для нее просто мужчиной, он хотел быть с ней до конца своих дней, не отдавать ее никому и никогда, закрепляя за собой право на нее любым способом. Пусть не перед людьми в церкви, но перед богом и природой. После, Бриан не отпускал ее, его стальные объятия не разжимались. Ребекка хотела выскользнуть и как всегда отправиться в купальню, но он не позволил ей этого. Буагильбер знал, после каждой проведенной с ним ночи, она тщательно старается смыть с себя все, что было, словно избавляясь от него самого. На этот раз он твердо решил, что не позволит ей больше отгораживаться от него, от жизни, от возможности быть вместе. Вместе навсегда. И пусть за это его черти поджарят в аду, но он никогда не откажется от нее.