Deus Vult/Этого хочет Бог

Навсегда ничего не бывает. Л. Н. Толстой Утром Бриан провожал своего друга и собрата Альберта Мальваузена в обратный путь. Он должен был возвращаться уже не в свое командорство, а ехать прямиком к магистру ордена. Буагильбер же, отбыв официальное наказание за свои прегрешения, теперь должен был принять под свое руководство целых два крупнейших командорства во Франции и принять титул командора всей Нормандии.  — Давай прощаться, брат Бриан. Буду ждать тебя на общем капитуле. Рад, что все закончилось так благополучно. Ты отлично утер нос этому саксонскому щенку, который мешался под ногами еще в Акре. — Альберт обнял Буагильбера на прощание, а потом сел на своего упитанного нормандского жеребца.  — А как же мое командорство в Триполи? — спросил Буагильбер, которому оно по всей видимости, было дорого.  — Оно за тобой, в случае, если начнется очередной поход — ответил Альберт, подавая сигнал рукой к отъезду своим оруженосцам и слугам. — Вот, это тебе. Нет — добавил Мальваузен, доставая из-под плаща свернутое в несколько раз послание — прочитаешь, позже, когда я уеду. Вчера приезд этого сакса помешал мне передать тебе это, ну, а вечером тебе явно было не до меня. Так что, прочти обязательно.  — Что это еще за послание? — Бриан приподнял брови и его темные глаза загорелись огоньками.  — Я же сказал, прочтешь чуть позже — улыбнулся Альберт и пришпорил коня, отправляясь в путь — до встречи на капитуле, брат Бриан! Вся кавалькада проехала по внутреннему двору замка, поднимая небольшие клубы пыли, устремившись вперед по дороге. Буагильбер же смотрел в след своему другу и сжимал тайное послание в своих руках. Он поминал, что Альберт утаил это письмо, хитрый и ловкий храмовник не сделал этого, потому что с ним были его оруженосцы и еще несколько рядовых рыцарей Храма. И это послание и сам факт его существования ясно были не для их ушей. Бриан приказал поднять мост и закрыть ворота, а сам стал быстро подниматься в свои покои. ему не терпелось прочитать секретное письмо. *** Поднявшись в свои покои, Бриан запер дверь, чтобы его никто, даже Амет, не смог побеспокоить. Он нетерпеливо развернул послание и стал читать. Почерк был ему знаком — автор сия послания был сам Конрад де Монфише, правая рука самого магистра Бомануара. «Возлюбленному собрату священного ордена нашего, Божией милостью храбрейшему из братьев во Христе Бриану де Буагильберу — брат Конрад де Монфише, советник нашего магистра, шлет привет и да хранит тебя Тот, кто хранит самих королей. Спешу сообщить тебе, славный брат, что на общем капитуле нашего ордена, будет предложено нашему брату Бриану принять на себя обязанности сенешаля* ордена. По воле Господа нашего, по воле нашей братии, прошу принять тебя столь почетное место. Ибо, к радости недругов наших, магистры наш совсем плох. Наши лекари стараются, но сил у него хватит лишь на капитул. Знай, Господь скоро призовет брата нашего во Христе Луку. На всеобщем капитуле милостью божьей, братьями нашими, предстоит выбрать нового главу. Наша святая обязанность соблюдать Устав оредна Храма Соломонова и не оставить его не призренным. Надеюсь, наш брат Бриан с радостью будет исполнять эту святую обязанность, не по нашему хотению, а лишь по воле Господа нашего Иисуса Христа…». Это послание поразило Буагильбера как молния, он не стал дочитывать дальше. Взгляд его был диким, глаза горели будто адское пламя, губы расплылись в хищной улыбке. Он прошел к окну и отварил его, переводя дыхание, лицо приятно обдувал свежий воздух. Вот оно — свершилось. Еще немного и он станет магистром самого могущественного ордена. Он обретет такое могущество и власть, которое не снилось ни одному королю. Оставалось лишь прибыть на капитул. Хитрый лис Монфише уже под суетился и все приготовил, а послание значило, что почти все рыцари Храма, прецепторы и бальи за его кандидатуру. Остается лишь официальное избрание. Разве может он отказаться теперь, когда заветный жезл магистра сам идет к нему в руки? Никогда. Так хочет Бог… *** Тем временем Ребекка сидела в купальне, у себя в комнате. Еду ей принес Амет. После того, что случилось ночью между ней и Буагильбером, ей хотелось отмыться, отскрести, отмыть от себя все то, что было. Но, как Ребекка не старалась, отделаться от воспоминаний ей вряд ли бы удалось. Сидя в теплой воде, постепенно добавляя горячий отвар можжевельника, она снова и снова возвращалась к событиям прошлой ночи. Ее память, словно жестокий палач возвращала ее в стальные объятия храмовника, следы от его поцелуев горели, будто огнем на ее коже. Она согрешила…на этот раз по собственной воле. У нее ничего больше не осталось, ни чести, ни дома, ни ее любимого отца… Ничего, кроме веры. Эта единственная опора, которая была еще цела, сейчас казалась Ребекке той тонкой ниточкой, за которую цепляется утопающая душа в океане греха. Возможно, бог простит ее рано или поздно. Ведь, если он прощает даже отъявленных грешников, то может быть простит и ее. Да. Она сможет заслужить прощение — посвятив свою жизнь исцелению больных и страждущих. Ребекка вспомнила, что еще до событий на турнире в Эшби ее отец говорил ей, что лучше бы им уехать из проклятой Англии к его двоюродному брату в Испанию. И верно, как она могла забыть — он в радостью примет ее, тем более теперь, когда у нее больше никого не осталось. Но как же сбежать… как вырваться из этого плена, ведь Буагильбер никогда не согласиться отпустить ее. Ее мысли были прерваны звуками в соседней с купальней комнате. Медленные тяжелые шаги принадлежали хозяину замка. Бриан сел в кресло, стоящие рядом с окном и снова пробежался глазами по письму. Он был счастлив. Его мечты сбывались. Гордая и непреклонная красавица была с ним, жезл магистра ордена было почти у него в руках. Ребекка переоделась и вышла в комнату.  — О, сокровище мое, как тебе спаслось? — Бриан встал и тут же подошел к ней, ласково заглядывая в глаза и обнимая.  — Я… — неуверенно начала Ребекка, щеки ее вспыхнули.  — Тщщщ… Любовь моя, моя Ребекка — теплые крепкие объятия Бриана, дарили нежность. — От чего ты так смущена?  — То, что произошло сегодня ночью… — щеки ее продолжали пылать.  — Тебе не нужно этого стыдиться, — осторожный поцелуй и тихий шепот Бриана еще больше смутили девушку — это также естественно, как дышать. Я хотел поговорить с тобой. В эту минуту у ворот замка раздался звук рога. Кто-то возвещал о своем визите. Путника впустили. На лошади, прикрыв лицо капюшоном, въехал Гурт, который быстро передал стоящему во дворе слуге письмо, которое тот должен был бы передать госпоже, что живет в замке. Гурт уже было хотел развернуть свою лошадь и ехать в обратный путь, как громкий голос хозяина замка остановил его.  — Кто это смеет въезжать в мои владения, без моего дозволения? Да еще передавать что-то моим слугам? Вы что, заснули все?! Взять его! — голос Буагильбера живо отдал приказ страже схватить всадника. Бриан спустился и вышел во внутренний двор, он приказал слуге тут же отдать послание, которое передал всадник.  — А ну-ка, Амори, посмотрим кто это к нам пожаловал? — Бриан приказал своей охране и одному из оруженосцев притащить неизвестного прямо во двор. Ребекка, взволнованная криками и бранью Буагильбера, тоже спустилась. Оруженосец и еще несколько слуг крепко схватили Гурта, предварительно стащив с него плащ с капюшоном. Оруженосец Айвенго хранил молчание. — Святые угодники! Бааа! Поглядите-ка кто здесь! — начал Бриан, сразу же признав в путнике свинопаса Гурта — И за каким таким чертом в мои владения вторгается саксонский свинопас? Или твой хозяин все никак не угомонится? Зачем приехал, саксонский пес? Молчишь? Приковать его и высечь!  — Сколько ударов, господин? — осведомился Амори, выбирая плеть.  — Я не сказал? Что ж, тогда начинай, а там посмотрим — усмехнулся Буагильбер. Гурта раздели, оставив лишь нательную рубаху, Амори взял плеть и начал выполнять приказ своего господина. Тем временем Бриан развернул послание и стал читать, насвистывая какую-то песенку.  — Что происходит? За что?! Отпусти сейчас же этого человека! — Ребекка бросилась к Буагильберу.  — Как интересно! — он резко, одной рукой остановил ее и удерживал, продолжая читать послание, внимательно пробегая глазами по строкам, не обращая никакого внимания на ее присутствие.- Жак, Оливье, а сыграйте-ка мне вашу любимую песенку! Пойте! — обратился он к слугам. Они тот час же исполнили просьбу хозяина и стали напевать веселую песню. Гурта продолжали сечь. Песня, при сложившихся обстоятельствах, звучала издевательски: Santa Maria, Strela do dia, mostra-nos via pera Deus e nos guia. Ca veer faze-los errados que perder foran per pecados entender de que mui culpados son; mais per ti son perdõados da ousadia que lles fazia fazer folia mais que non deveria. Santa Maria… Amostrar-nos deves carreira por gãar en toda maneira a sen par luz e verdadeira que tu dar-nos podes senlleira; ca Deus a ti a outorgaria e a querría por ti dar e daria. Santa Maria… Guiar ben nos pod' o teu siso mais ca ren pera Parayso u Deus ten senpre goy' e riso pora quen en el creer quiso; e prazer-m-ia se te prazia que foss' a mia alm' en tal compannia. Santa Maria…  — Вот, так гораздо веселей! Как пишет, а? Амори, послушай — «Дорогая, Ребекка, я никогда не прощу себе, что не смог вырвать тебя из рук этого безбожника…» — Бриан читал вслух издевательским тоном — Какого? Сам женат, давал клятву перед богом и людьми одной, а тайные послания пишет другой? И меня еще называет безбожником!  — Перестань! — выкрикнула Ребекка, пытаясь хоть как-то помешать дальнейшему избиению Гурта.  — Амори, всыпать ему еще, если хозяин этого свинопаса не знает как должно обращаться с рабами, я ему это покажу! — Бриан разъярился не на шутку. — А вы, что встали! Него делать больше?! — прикрикнул он на охрану и остальных слуг, которые тут же разошлись по своими делам.  — Прекрати это! Вы же убьете невинного человека! — не унималась Ребекка и пыталась высвободиться из рук Буагильбера.  — Что же мне с этим всем делать, Ребекка?! — обратился он к девушке, не отпуская ее из рук, как бы не замечая криков Гурта. — Вот, сэр Desdechado осмеливается слать тебе тайные послания, с уверениями о спасении! Да еще подсылает ко мне своего свинопаса!  — Прошу, останови это… Бриан — голос Ребекки почти стих, тело ее обмякло к руках храмовника. Он приказал остановить порку, как только услышал, что она произнесла его имя. Это подействовало на него лучше всяких уговоров.  — Снять эту падаль — Бриан смягчился и отдал приказ освободить Гурта — и выбросить за ворота. Путь его хозяин сам забирает — это и будет ответом на его скорбные послания! С этими словами он разорвал письмо на мелкие кусочки и втоптал в песок около конюшен. Гурта тем временем, отстегнули и уже хотели утащить и бросить за ворота, как за него вступилась Ребекка.  — Нет. Прошу, не дай ему умереть! Я сама буду лечить его — обратилась она к Буагильберу.  — В моем доме нет места для саксонской падали! И не проси! — рявкнул он, но поглядев на побледневшую Ребекку, немного остыл — Могу уступить флигель для прислуги. Амет, уведи госпожу в ее покои, если не пойдет сама, можешь отнести, я разрешаю! Ребекке пришлось покориться, ибо продолжать спорить с Буагильбером сейчас было бессмысленно и он мог в любую минуту передумать и просто убить Гурта. *** Храмовник не просто так оставил жизнь свинопасу Гурту, он понимал, что Айвенго не убрался в Англию, а теперь ждет ответа от своего посланника, ожидая его в какой-то придорожной таверне. Опять этот саксонский щенок, который спутал ему все карты. Как же убрать противника с дороги? Как же сейчас оставить Ребекку одну? Бриан хотел было отдать приказ собираться в путь на следующий день, но медлил. Скоро должен был состояться общий капитул, а его самого ждал пост сенешаля ордена. Всего один шаг отделял его от жезла магистра ордена Соломонова Храма. С этими мыслями он поднялся обратно к себе в покои. Буагильберу предстояло сделать нелегкий выбор.