Deus Vult/Этого хочет Бог

Жестокость не всегда является злом. Злом является одержимость жестокостью. Джим Дуглас Моррисон Король Ричард Львиное Сердце возвратился полноправным королем в свои английские пенаты. Почти сразу после своего приезда, он захватил несколько замком приспешников своего младшего брата Иоанна. Пораженные таким неожиданным возвращением, некоторые сдались без боя, откупившись от Ричарда золотом. Теперь было не до воин и походов, разоренная Англия нуждалась в сильном короле, в деньгах и развитии. Лишь это удерживало Ричарда от того, чтобы развязать открытую войну с Филиппом Августом. Ни один из сторонников его младшего брата Иоанна безземельного не был наказан за их бесчинства и грабежи саксонского населения. Тем временем орден тамплиеров разрастается как никогда. Новые прецептории на Кипре и в Антиохии росли словно грибы после дождя. По всей Европе лучшие из лучших стремились в орден Храма, которые теперь представлял более могущественную организацию, чем любой шаткий монарший престол. Власть и финансовые возможности оредна казались безграничны. А командоры и приближенные к магистру рыцари Храма влияли на судьбу королей гораздо больше, чем даже самые влиятельные вельможи и советники. Власть креста и белых плащей была выше, чем любая светская. Спустя менее недели, король Ричард помирился со своим братом и назначил Плантагенета младшего своим единственным приемником и наследником престола. До смерти самого Ричарда оставалось менее пяти лет…Deus Vult… *** Первые лучи солнца показались на горизонте, освещая английскую землю. По дороге, ведущей в лес, ехали пять всадников на крепких выносливых лошадях. Свернув на знакомую тропинку они спешились и пошли пешком. Белые одежды с красными крестами, кольчуга и металлические рукавицы и такой же кольчуги, выдавали в них не просто воинов — это были пятеро оруженосцев Бриана де Буагильбера. Шестой — Болдуэн стал теперь рыцарем ордена Храма, как и обещал Мальваузен, и на этот раз следовал уже не за своим хозяином, а за магистром во французские земли. Ребекка проснулась рано, лучи солнца заглядывали в единственное в комнате окно. Чувствовала она себя гораздо лучше, чем накануне вечером. Она потянулась и уже было повернулась на другой бок, как с ужасом увидела, что в постели находиться ОН. Бриан тихо спал на спине вытянувшись во весть рост, его спокойное лицо, словно застыло, ничего не напоминала о той буре эмоций прошлой ночью, лишь небольшое подрагивание верхней губы и надувшая жила на лбу говорила о том, что грозный рыцарь спал довольно чутко. Ребекка сама того не желая, невольно стала разглядывать его. Ей еще никогда прежде не доводилось вот так запросто лежать рядом с почти что обнаженным мужчиной. Куда он собирается ее везти? Как долго он собирается держать ее в плену? Что ей теперь делать? Где отец и есть ли возможность сбежать? Все эти мысли вертелись у нее в голове, пока неожиданно Буагильбер открыл глаза и уставился на Ребекку, при этом перебив ее мысли неожиданным вопросом.  — Неужели, мой прекрасный цветок Палестины, наконец-то обратила внимание на своего спасителя? — сонный глухой голос Буагильбера вывел Ребекку из забытья. Девушка вскочила с постели, словно ее ужалила змея и быстро закуталась в одеяло.  — И тебе доброе утро — со вздохом проговорил Бриан также вставая с кровати, ничуть не смущаясь, в таком же полу-голом виде проследовал в соседнюю комнату, где его слуги Амет и Абдала уже готовили завтрак. Послышалось ржание лошадей. Бриан накинул тунику и вышел на улицу. Все его пять оруженосцев склонили головы перед своим хозяином. Ребекка осторожно подошла к двери комнаты и прислушалась.  — Гуго останется со мной, а вы с Амори поедете прямо туда, в порт и наймете хороший корабль. И еще, обязательно позаботитесь о хорошем расположении гостиницы. Мы не должны слишком привлекать к себе внимание. Лошадей беречь. Мы едем домой. — голос Бриана звучал приподнято и даже радостно. «Домой? Куда это «домой»? — пронеслось в голове Ребекки. Она мигом вернулась обратно, когда услышала шаги возвращающегося Буагильбера.  — Я вижу, тебе намного лучше, моя красавица — Бриан закрыл за собой дверь и стал разжигать камин. — Еще немного и мы покинем это место. Отправимся в один небольшой порт, а оттуда уплывем во Францию.  — Нет — тут же четко выпалила девушка — Я никуда с тобой не поеду! Пока не узнаю, что случилось с мои отцом и… — она осеклась, Ребекка не хотела разозлить Буагильбера от которого она теперь полностью зависела.  — И? Уилфредом Айвенго? Ты ведь ЭТО хотела сказать? — его темные пронзительные глаза снова прожигали ее насквозь. — Но это не Айвенго, а Я спас тебе жизнь! Сэр Уилфред направляется к себе домой, целый и невредимый, чтобы сочетаться законным браком со своей возлюбленной леди Ровеной — Бриан смотрел прямо на Ребекку, ему доставляло удовольствие видеть разочарование в храбром саксонцем.  — Почему ты мучаешь меня? — тихо ответила Ребекка, руки ее опустились, в глазах сверкнули слезы.  — Я освободил тебя — Бриан подошел к ней и прикоснулся к ее лицу, поглаживая нежно и осторожно ее щеку. — Ты должна набираться сил. Как только тебе будет лучше — мы отправимся в путь.  — Нет! Ни за что! — Ребекка оттолкнула храмовника от себя.  — Ты поешь скучную песню, Ребекка! — ответил Буагильбер раздосадованный тоном и поведением девушки.  — Так пусть вам со мной станет скучно! Пусть вам надоест! Оставьте меня здесь! — упрямство Ребекки только распалило Бриана еще больше.  — Проклятье! Ты сама не ведаешь, ЧЕГО просишь! — он не хотел говорить ей о смерти Исаака. — Обречь тебя на смерть? Если я не увезу тебя отсюда, куда ты пойдешь? Как доберешься до Йорка?  — Я не боюсь ни боли, не смерти! Вы можете унижать и калечить мое тело, но моя душа всегда будет принадлежать лишь господу! — твердо сказала девушка, глядя ему в глаза. — Потому что любая боль, Ребекка, говорит тебе о жизни. Ты еще можешь чувствовать, ты еще живешь — глаза храмовника сверкнули гневом. — Чтобы расстаться с жизнью много усилий прилагать не нужно. Умирать легко! А вот ощутить вкус жизни, дано не каждому, поверь.  — Для каждого боль СВОЯ! — выпалила она. — Разве вы сами никогда не испытывали ничего подобного?  — Это потому, что эту самую боль и смерть ты еще не видела — ответил Буагильбер, судорожно выдохнув. Бриан усмехнулся и ответил каким-то странным смиренным голосом, глаза его стали задумчивыми, будто вспоминали что-то — Хотел бы хоть что-то почувствовать… Буагильберу вспомнились те времена, когда чуть больше года назад они стояли под Акрой, недалеко от города, защищая крепость — вход, умирая от жары, болезней и отравленной сарацинами воды. Как погибали его товарищи у него на руках, как он сам чуть не погиб, вытаскивая Мальваузена младшего из-под упавшей на него лошади. Как закрылись ворота крепости, а они и еще одиннадцать рыцарей-тамплиеров остались защищать вход на мост — одни против пятисот воинов Саладина. Как не смотря на серьезную рану, он выскочил вперед, выкрикивая боевой клич рыцарей Храма, спасая своих товарищей. Окружение и страшный кровавый бой, после которого уцелело лишь четверо. Предводитель сарацинского отряда приказал оставить жизнь тамплиерам и отпустить. Тела остальных убитых рыцарей были осквернены — их головы в мешках были отосланы самому гроссмейстеру. Так хотел бог… Бриан вспоминал дикую жару, нещадно палящее солнце. Незаживающая рана вот уже с месяц беспокоила его. Он даже думал о скором конце, тело его болело, несколько дней Буагильбер провалялся в бреду. Альберт не позволил ему остаться умирать в крепости и приказал нести на носилках до самого города, отдавая своему другу последний бурдюк с водой. По дороге они мужественно отбивали набеги сарацин. Из пятидесяти рыцарей, охранявших крепость, до города добралось всего семнадцать… Осторожное прикосновение Ребекки вернуло Бриана обратно из плена воспоминаний.  — Через день, мы отправимся в путь — сказал он, пристально глядя в глаза девушки, тон его отдавал металлом, слова звучали жестко. — И я не желаю слушать больше никаких возражений. Сказав это, Буагильбер вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, оставив Ребекке завтрак и чистую одежду и дорожные сапоги, для того, чтобы отправился в путь. *** Сам грозный рыцарь вышел на улицу и вдохнул свежий утренний летний воздух. Глядя на своих расположившиеся на поляне оруженосцев, он снова вспомнил как они шли в песках Сирии и Палестины, как в его гарнизоне почти все погибли от проказы и язвы, которая тогда скосила почти половину славного христианского воинства. Как они с Альбертом закапывали труппы своих оруженосцев, совсем еще молодых юнцов, подавшихся на призывы защищать Гроб Господень. Буагильберу до сих пор во сне виделся Ги, один из послушников оредна Храма, ставший одним из его оруженосцев. Ги был очень молод, силен и отважен, ему еще не было и двадцати, когда он принес присягу и вступил под знамена ордена Храма. Он чем-то напоминал Бриану самого себя — высокий, с темными горящими глазами, смелый и готовый прийти на помощь своим братьям, но еще верящий в бога, в отличии от самого Буагильбера… Ги погиб страшной и медленной смертью. В одной из стычек с войсками Саладина при Хаттине, он пожертвовал собой и остался защищать знамя до самого конца, пока остальные выводили раненых из крепости. Ги не был убит, его захватили в плен, жестоко пытали, а потом пригвоздили к импровизированному кресту и выставили перед самыми стенами крепости под палящим солнцем. Стоны и вопли несчастного то и дело раздавались, и были слышны со стен крепости. Это был ответ на всю ту жесткость, которую крестоносцы сами творили на Востоке. Снять с креста несчастного оруженосца Бриана никто не отваживался, при каждой попытке сделать вылазку в них летели стрелы, сарацины скакали на лошадях и выкрикивали проклятия в адрес рыцарей Храма. Спустя еще день — они отравили воду в источнике. Наступила реальная угроза жизни всех, кто охранял крепость. Буагильбер вспоминал, как он пытался выпустить стрелу с крыши крепости, чтобы облегчить муки умирающего Ги, но туча стрел сарацин, летевших в ответ, никак не позволял это сделать. Наконец, под покровом ночи, ему удалось выбраться через лаз и подобраться к кресту на котором висел его молодой, еще живой оруженосец. Ги умирал, стоны стихли, его лицо, руки и тело все было в страшных ожогах и ранах. Изо рта сочилась кровь — сарацины, за то, что он ничего не сказал под пытками, вырезали ему язык. Глаза Ги были выколоты и теперь представляли собой страшные кровавые зияющие раны. Бриан, не смотря на опасность быть убитым, осторожно, как только мог, выкопал крест из песка.  — Я здесь, с тобой, мой храбрый Ги — шептал Буагильбер, нащупывая артерию у шеи юноши — Все сейчас закончится, ты не зря отдал свою жизнь, мой мальчик, сам Господь теперь приготовил для тебя Царствие небесное. С этими словами Бриан перерезал горло несчастному. Струя крови сочилась на остывающий песок, Ги затих. Теперь его лицо, которое при свете дня было ужасным изуродованным кровавым месивом, казалось спокойным. Бриан накрыл своего оруженосца покрывалом. Еще двое рыцарей, которые все же открыли ворота, помогли Буагильберу затащить мертвого Ги во внутрь крепости. После этого случая Бриан никогда никого не брал в плен, у него не осталось жалости ни к кому, впрочем как и веры. *** Вечером, за день до отъезда, как и обещал Буагильбер, начались приготовления, чтобы как можно скорей отправиться в путь. После ужина, который приготовили Амет и Абдала, все разошлись по своим местам и готовились ко сну. Бриан молчал весь вечер, казалось, он был чем-то опечален, лишь изредка отдавая приказы своим людям. То ли воспоминания нахлынули, то ли его раздражало непринятие Ребекки всего того, что он для нее делал, и не хотел вступать с ней в спор. Лицо его выражало какую-то смесь грусти и нетерпимости, даже Гуго досталось не за что, когда он всего лишь хотел принести поленья в комнату, где находилась Ребекка. Буагильбер так рявкнул на него, что оруженосец весь оставшийся вечер больше не решался задавать какие-либо вопросы своему хозяину. Сидя перед камином и вытянув ноги, Бриан ждал, пока Ребекка закончит с переодеванием и завернется в теплое одеяло. Его тяжелый задумчивый взгляд, застывший и суровый, остановился на пламени, которое разгоралось и заставляло трещать свежие ветки деревьев, которые Бриан подложил в огонь.  — Тебя что-то тревожит, сэр рыцарь — голос Ребекки вывел Бриана из забытья.  — Нет — жестко и тихо ответил Буагильбер, уставившийся на языки пламени, танцующие свои дикий первобытный танец.  — Спасибо — чуть громче отозвалась Ребекка.  — За что? — также односложно ответил храмовник — За то, что притащил сюда, в это богом забытое место? Ничего, это последняя ночь здесь, завтра тронемся в путь.  — За то, что все же спас мне жизнь — сказала она. Бриан никак не ожидал такого о нее и повернулся к ней лицом. Приподнятые вверх брови и глаза выражали неподдельное удивление. — Вот как? Моя прекрасная иудейская волшебница решила отблагодарить своего спасителя?  — Почему не ложишься спать? — Ребекка не хотел с ним спорить.  — Вспомнил о походе, о своих погибших братьях… — Бриан тяжело выдохнул.  — Теперь они под присмотром Господа — тихо сказала девушка, понимая, что Буагильберу нелегко и на душе у него не спокойно.  — Господа? А может Сатаны? А может и нет там ничего…- безразлично ответил храмовник.  — Что ты? Разве можно так говорить? — Ребекка изумилась его сомнениям.  — Можно — отрезал Буагильбер, подходя к широкому ложу и стягивая с себя плотную верхнюю тунику. — Там в песках Палестины, я не видел бога. Зато видел как умирали мои друзья и товарищи с именем Господа на устах. Ребекка неужели ты думаешь, что Господь бы допустил такое дикое кровопролитие? Что он бы допустил столько смертей и мук? Мы резали сарацин как скот по осени, а они в ответ — нас. Я собственноручно зарубил больше сотни, когда мы ворвались в Акру. Там были не только воины, защищавшие свою землю… Там были женщины и дети… Где же был бог, когда я заливал кровью мечеть… Где же был бог, когда наши рыцари умирали от палящего солнца и болезней, отравленных стрел этих дикарей, от голода и ран… Бриан с тяжким вздохом сел на постель, медленно стаскивая с себя и нижнюю рубашку.  — Тебе очень плохо — тихо сказала Ребекка и осторожно прикоснулась к его волосам, словно хотела погладить его по голове, но вовремя отдернула свою руку, так как Буагильбер, почувствовав ее движение, развернулся к ней. — Ты сам выбрал свой путь, сам решил стать тем, кто ты есть сейчас.  — Да, Ребекка, такова жизнь и тот самый «рай», который нам приготовил бог — голос его перестал быть задумчивым, а глаза снова приобрели прежний вид — но не думай, что Господь сможет укрыть тебя от всех бед и несчастий. Завтра мы отправляемся в путь. Тебе надо спать. Ни я, ни мои люди не будем из-за тебя делать дополнительных остановок.  — Значит моя мнимая свобода, на деле оказалась все тем же пленом, с тем же тюремщиком — вздохнула Ребекка, понимая, что в данный момент она ничего не может изменить.  — Я не твой тюремщик, Ребекка — голос Бриана стал более мягким, а его руки опять потянулись к одеялу, единственной преграде, которая разделяла их — Тебе стоит сказать лишь слово — Бриан, я твоя, будь мои возлюбленным. И тебе не придется больше страдать, ты займешь такое высокое положение, какое не могут занять даже самые знатные нормандские дамы при королевском дворе. С этими словами он попытался поцеловать девушку, но в это же мгновение его щеку обожгла пощечина.  — Не смей ко мне прикасаться, — процедила Ребекка сквозь зубы. Такого унижения Буагильбер не ожидал. Он усмехнулся.  — Советую тебе быть по-сговорчивее, иначе, рай земной быстро закончиться — зло проговорил храмовник, укладываясь рядом. — Мы прибудем в порт через два дня, если будем ехать без долгих остановок. Да, не вздумай сбежать, иначе, я не смогу ручаться за твою безопасность и жизнь. А теперь, тебе лучше заснуть. Его жесткий, почти равнодушный тон, презрительная ухмылка никак не вязались с его внутренними чувствами и смятением, которое он испытывал в душе. Бриан отвернулся и закрыл глаза, больше не проронив не единого слова. Ребекке ничего другого не оставалось, как последовать его совету и попытаться заснуть.