Deus Vult/Этого хочет Бог

De duobus malis minus est semper eligendum*       Обитель Темплстоу представляла собой мощное неприступное строение. Эта цитадель казалась неприступным оплотом ордена Храма, окруженная богатыми землями, зелеными лесами, полями, рекой и несколькими деревушками неподалеку. Это давало возможность местным жителям получить свой кусок хлеба, а обители Темплстоу обеспечить себя рабочей силой.       Повсюду стояла стража, облаченная в крепкие доспехи лучшей работы местных кузнецов. Сверху рыцарской брони красовались все те же белые одежды с восьмиконечным красным крестом.       Послушники и братья-рыцари были на вечерней молитве, когда Бриан де Буагильбер со своими восточными слугами въехал во двор обители на своем вороном, боевом коне. Впереди него неподвижно, крепко обхватив грозного рыцаря, сидела Ребекка.       О приезде де Буагильбера тут же было доложено командору прецептории Альберту Мальвуазену.       Командор был удивлен и обрадован одновременно. Он прервал молитву с братьями и поспешил во внутренний двор прецептории. Каково же было недоумение Мальвуазена, когда вместе с Буагильбером он увидел девушку, да еще и еврейку. Ее необычный наряд и внешность, без труда подсказывали происхождение.       Альберт воззрился на Бриана как на сошедшего с креста самого Иисуса.       — Что это все значит, сэр Бриан?! — Выпалил Мальвуазен, несколько от негодования и протеста против нахождения девушки в прецептории, сколько от неожиданности.       — Спасение, брат Мальваузен, ничего больше! — Ответил Буагильбер, спешиваясь с коня и отдавая распоряжение своим слугам. Он продолжал держать Ребекку за руку, словно опасаясь, что та при малейшей возможности сорвется с места и убежит, несмотря на смертельную усталость.       — Ты с ума сошел! — Мальвуазен подскочил к нему и громким шепотом стал выражать свои опасения. — Видно, ты еще не знаешь, сюда через несколько дней прибудет Бомануар собственной персоной! Господи, Бриан, почему ты не отправил мне хотя бы послание, я бы хоть как-то попытался предупредить тебя! И ладно, если бы ты заявился сюда один с твоими сарацинскими невольниками, так ты приволок сюда еще и бабу! Проклятие!       — Она — не баба, Альберт! — Также прошипел Бриан, теряя терпение. — Если бы я мог предупредить о своем приезде, уже поверь, я бы это сделал!       Мальвуазен закатил свои темно-зеленые глаза к небу.       — Ладно, ничего не поделаешь. Я вижу, ты куда-то ввязался, и, судя по твоему виду, предприятие не увенчалось успехом, — Альберт приказал послушникам отвести коней и приготовить покои Бриану и его спутникам в монастыре.       — Смотря, с какой стороны посмотреть, — ответил Буагильбер, ведя за собой уставшую молчаливую Ребекку, Альберт шел рядом с ним. — Фрон де Беф погиб.       — Что? Сэр Реджинальд? Час от часу не легче, Бриан, ради пресвятой богородицы, что ты натворил? — Мальваузен не строил иллюзий по поводу благородства своего собрата и отлично знал на ЧТО был способен Бриан. Поэтому они всегда были откровенны между собой. — Ничего хорошего, друг мой, — выдохнул Буагильбер, который наконец-то словно нашел точку опоры.       Мальвуазен проводил Бриана и Ребекку в отведенные покои.       — Тебе не кажется, нам надо объясниться? — намекнул Альберт, что серьезный разговор напрашивался сам собой.       — Что ж, пойдем к тебе, — ответил Бриан. Двери покоев он закрыл на ключ снаружи, оставил Ребекку одну.       Звуки молитвы и песнопений раздавались по всему монастырю и возвышались над мощными каменными стенами прецептории. Сотни низких мужских голосов поднимались куда-то вверх и грохотали, будто раскаты грома. Темплстоу был богатым сытым и спокойным приходом, скрытой обителью, поэтому недостатка тех, кто стремился попасть в эту прецепторию, не было. ***       Мальвуазен запустил Буагильбера в свою комнату, усадив своего друга ближе к камину, и налил им обоим по доброму кубку вина.       — Сейчас подадут ужин, а пока посиди у меня и расскажи, за каким таким… Тебя принесло в Темплстоу с этой… Девкой, и в обще, что случилось? Как так получилось, что Фрон де Беф погиб? Уму не постижимо… — Мальвуазен расхаживал взад-вперед с кубком в руках. Его сосредоточенные глаза остановились на Буагильбере. — Мы сражались с ним бок о бок при Хаттине. Ты же помнишь, Бриан, там была такая резня, что каждый третий рыцарь Храма пал, а крови мы тогда пролили столько, что можно было бы заполнить всю долину Луары?!       — Фрон де Беф был смертельно ранен и погиб в огне. Адское пламя нагнало его еще при жизни, — тихо ответил Буагильбер, залпом осушив свой кубок. Он прикрыл глаза и начал свой рассказ, как он зародил в слабых податливых умах Мориса де Браси и Фрон де Бефа тот страшный план похищения, и чем потом все это обернулось. Мальвуазен был не столько удивлен действиями Бриана, сколько отчетливо понимал последствия ТАКИХ поступков.       — Надо же, как интересно, а? Де Браси ту да же, не ожидал… Да еще и эта девица в придачу! — Альберт со смешком, который вырвался у него при первых словах Бриана о плане похищения, поставил кубок с недопитым вином на стол. — Вот наш магистр обрадуется-то! Лучший воин ордена Храма орудует в местных лесах со своими бравыми товарищами, словно какая-то банда разбойников, похищая девиц и вымогая выкуп у евреев с саксонскими дворянами в добавок! Диво дивное — о чем вы только думали! Вы рассчитывали, что остальные саксонские свиньи продолжали бы сидеть на своих толстых задницах и ждали, пока их всех по очереди обнесут?! Бриан, ей богу, я всегда считал тебя умным и дальновидным человеком!       — Ты полагаешь, ему все будет известно? Но это лишь частное дело, и я не думаю, что за ЭТИМ последует какое-то наказание, — продолжал Буагильбер.       — Наказание? Нет, конечно, нет, — Альберт с явным сарказмом прервал его рассуждения. — Он просто прикажет вздернуть тебя на виселице посреди вот этого самого двора. Или куда интереснее, отправит в какой-нибудь богом забытый монастырь, где ты будешь валяться на соломе, потеряв счет времени, твое имя будет опозорено, и ты уже никогда не сможешь претендовать не то что на жезл гроссмейстера, но и в рядовые рыцари ордена тебя вряд ли вернут!       — И что ты хочешь мне предложить? — Спокойно ответил Буагильбер на тираду своего друга. Он всегда сохранял спокойствие, даже тогда, кода остальных охватывала паника.       — Придется тебе сидеть очень тихо со своей красоткой, тогда ничего не случится. Бомануар пробудет у нас не больше недели, а потом сможешь ехать, куда тебе вздумается, ДРУГ, — Альберт отпил из кубка еще глоток.       Положение было незавидным, но пока не самым плохим. Бриан последовал совету хитрого Мальвуазена, он как никто другой знал все запасные ходы-выходы из сложившейся ситуации и мог помочь Буагильберу, случись такая нужда.       Можно было понять разозлившегося Мальвуазена, ведь подобные действия могли бы привести не просто к недовольству принца Джона и их магистра, такое поведение и неосмотрительные поступки имели бы куда худшие последствия — столкновения между саксами и норманнами, нарастающее недовольство среди местных жителей и, как следствие, возможная серьезная стычка, а там и до гражданской войны рукой подать. Магистр не стал бы держать в рядах ордена Храма подстрекателей и бунтовщиков. Выдать местным властям провинившихся было бы единственным верным решением. Никто не хотел бы ссор с королем.       Саксы по-прежнему ненавидели своих нормандских завоевателей, а норманны в свою очередь платили саксам той же монетой. ***       Все это время Ребекка находилась в отведенных для них с Буагильбером покоях совершенно одна. В комнатах было все, что нужно: кувшины с теплой чистой водой и полотенцами, чтобы умыться, пища, приготовленная по всем правилам монастыря, которая оказалась очень вкусной, кувшины с молоком и простой водой и один кувшин с красным вином. Рядом, на широких дубовых лавках лежало постельное белье и несколько теплых войлочных одеял. Камин был уже зажжен, и Ребекка с удовольствием протянула к нему усталые ноги. В голове ее было одно, что будет дальше, теперь, когда она находиться во власти этого жесткого себялюбивого тамплиера. Жив ли ее отец? Что стало с раненым Уилфредом? Или действительно, Буагильбер был прав: все они погибли, и у нее больше кроме него никого не осталось…       Ребекка немного отдохнула и пришла в себя после долгой бешеной скачки. Она умылась и поела, а после расстелила нехитрую постель. Мысли путались у нее в голове, ноги были тяжелыми и будто ватными, как и все ее тело. Недолго думая, Ребекка закуталась в теплое одеяло и мгновенно уснула тут же в широком кресле у камина.       Была уже поздняя ночь, когда Бриан, стараясь не разбудить спящую девушку, осторожно пробрался в покои. Ребекка мирно спала. Горящее пламя отбрасывало красные тени на ее уставшее лицо, которое теперь казалось умиротворенным и таким спокойным.       Буагильбер застыл и позволил себе понаблюдать немного за спящей девушкой. Только теперь ему удалось разглядеть ее как следует. Ее тонкие руки, которые кое-где были в мозолях от поводьев, теперь свободно лежали на коленях. Одна рука чуть придерживала одеяло. Черные брови красиво обрамляли глаза с такими же черными длинными ресницами. Темные немного вьющиеся волосы ниспадали по хрупким плечам девушки. Аккуратный красиво очерченный рот словно манил для поцелуя. Бриан пожирал девушку глазами, спустившись взглядом туда, где располагались завязки ее платья. Он еще немного постоял возле спящей Ребекки, а потом резко наклонился, не выдержав сладостной пытки — так близко, что почувствовал на своем лице ее легкое дыхание. Еще мгновение и он бы поцеловал эти манящие уста, но что-то остановило Бриана. Он не хотел пугать и без того натерпевшуюся ужаса девушку. Он дал ей слово, и нарушать его не собирался. Буагильбер лишь осторожно погладил ее по щеке, чертя невидимые движения в воздухе, не прикасаясь к ее нежной коже. Сам он, несмотря на рану в ноге, после разговора с Мальвуазеном теперь не испытывал такой дикой усталости как накануне прошлого дня. Теперь же его мучил голод — обычный человеческий голод. Бриан не нашел ничего лучшего, как осторожно поставить лавку ближе к столу и начать есть.       Жаркое было отменным, вино просто превосходным, а уж прочие закуски только распалили аппетит храмовника.       Выпив все вино и наевшись до отвала, Бриан решил скоротать остаток ночи в соседней комнате. Он не хотел смущать Ребекку, да и сам не хотел еще больше поддаваться искушению. Как только его голова коснулась одеяла, грозный рыцарь провалился в сон. ***       Утро следующего дня для Бриана де Буагильбера началось в молитвах, обращенных к Господу, а закончилось пышной трапезой в общем зале за завтраком вместе с братьями-рыцарями Храма.       Тем временем Ребекка оставалась одна взаперти наедине со своими мыслями и страхами. До ее слуха доносились звуки пения молитв. Снова она слышала сотни низких мужских голосов, которые разносились под мощными сводами Темплстоу. Среди них был и голос ее похитителя…       Спустя какое-то время звуки молитв стихли, и Ребекка подошла к единственному окну, которое было в комнате. Она немного приоткрыла ставни и впустила свежий летний прохладный утренний воздух в комнату. За окном виднелись поля и леса, птицы пели и порхали, наслаждаясь теплом и свободой. Как бы и ей хотелось быть такой вольной пташкой…       Неожиданно до ее слуха донеслись звуки ключа, поворачивающегося в замочной скважине. Бриан де Буагильбер отворил тяжелую дверь и зашел, плотно закрывая за собой выход.       — Как спалось на новом месте? — Бриан подошел к Ребекке и внимательно посмотрел на нее.       Ребекка молча глядела в окно, ей не хотелось говорить с ним, да и с кем-либо вообще, но с Буагильбером меньше всего.       — Ребекка, Ребекка, что ты от меня скрываешь? Скажи, разве ты не хочешь больше свободы? — его голос звучал искушающе, легкая игривая улыбка на губах и те самые искры в темных глазах храмовника заставляли девушку дрожать.       — Свобода живет в душе, — нехотя ответила она, обратив свой взор в сторону зеленых лесов.       — И не важно, где покоиться тело? — Буагильбер уловил ее взгляд. Ребекка снова молчала. — Что ж, посмотрим.       С этими словами Бриан взял ее за руку и, не спрашивая ее желания, потащил девушку по винтовой каменной лестнице. Он остановился лишь тогда, когда они поднялись на самый верх башни.       Оттуда открывался потрясающий вид: сверху были видны все поля, леса и даже река, которая уходила за горизонт и растворялась где-то очень далеко. Ветер ласкал волосы и освежал, а приятное пение птиц создавало впечатление самого чудесного места, которое можно было бы себе представить. Ребекка выдохнула, глядя с восторгом на красоту природы.       — Вы не боитесь, что я могу кинуться с башни вниз, — Ребекка с вызовом поглядела на храмовника.       — Нет, не теперь. Вон там, за тем холмом, есть озеро, — начал Бриан, показывая Ребекке место. — Говорят, там живут змеи, способные проглотить целиком корову, а еще чуть дальше есть место, где друиды совершали свои древние обряды. Так говорят. Мир полон чудес, и ты очень любознательна, Ребекка. Ты не осквернишь такой прекрасный день столь ужасным поступком.       Ребекка удивленно смотрела на Буагильбера, он отлично понимал ее и словно читал ее душу как открытую книгу. А его глаза… Они снова загорелись теми же искрами, излучающими дикую не преодолимую страсть. Она отвернулась и продолжила смотреть на горизонт. Мысли опять не давали ей покоя и жгли своими отчаянными решениями, которые подсказывали Ребекке — все кончено.       — Ты грустишь по своему отцу, а еще по Айвенго, ведь так? — Провокационный вопрос со стороны Буагильбера заставил ее вздрогнуть. Он читал ее мысли.       — Я… — начала было Ребекка, но осеклась.       — Я вижу это в твоих глазах. Я вижу тебя насквозь, Ребекка, — ответил Браин, с видом, как будто этим самым загнал Ребекку в угол. — Твоя вера не позволяет тебе любить христианина.       — Айвенго никогда не говорил о своей любви или привязанности ко мне — она попыталась защититься, но вышло у нее это скверно. — Я не могу позволить себе любить иноверца, плотской любовью.       — Должно быть, это причиняет тебе нестерпимую боль, — внимательные и проницательные глаза храмовника впились в нее. — Тебе приходиться лгать всем вокруг и себе самой.       Ребекка молчала.       — Поедем со мной во Францию, — продолжал он, гладя на Ребекку уже более серьезно без тени сарказма или шутки.       — Нет, — выпалила девушка.       — Ты будешь свободна. Никто не посмеет отнестись к жене Бриана де Буагильбера с презрением лишь потому, что она еврейка, ты бы смогла говорить с лучшими врачами и учеными Европы. Я достаточно богат, чтобы купить для тебя…       — Бриллианты? — подхватила с насмешкой Ребекка, ожидая очередного непристойного переложения со стороны храмовника.       — Чтобы купить для тебя книг, — закончил свою фразу Бриан. Его глаза оставались серьезными. — Тебе не придется лгать ни мне, ни себе, Ребекка, подумай, как было бы удобно тебе.       — Я не нуждаюсь в удобствах, — отрезала она, стараясь не прогневить грозного рыцаря.       В глазах Буагильбера отразились огоньки, свидетельствующие о надвигающейся буре, но он сдержал себя.       — Если твой отец остался жив, я помогу тебе. Ты сможешь отправить ему послание и сообщить о себе, — низкий голос Буагильбера и сама фраза подействовала на Ребекку очень сильно. Ее волнение, которое невольно вырвалось наружу, предательски подталкивало ее принять предложение храмовника, лишь только из-за этого.       — Как ты можешь перелагать мне такое, женщине другой веры, лишь ради удовлетворения своих низменных желаний?! Если мой отец узнает, где и с кем я живу, что поступилась своей честью и отдала себя во власть такого негодяя, как ты, разве он не пожалеет о том, что я не лежу мертвой в склепе своих предков?! — Ее темные, грустные глаза наполнились слезами. Она отвернулась, еле переводя дыхание. — Да и сам он не переживет такого позора…       — У тебя нет другого выхода, Ребекка, — голос храмовника сейчас звучал как приговор, его взгляд был уверенным и спокойным. — Ты должна выбирать из двух зол.       — А разве вообще стоит выбирать… — Тихо отозвалась она. Ноги ее подкосились, тело задрожало. Еще мгновение и она бы упала прямо на каменный пол, если бы не Бриан, который подхватил ее на руки и унес обратно в комнату.       — Это все глупости и предрассудки, Ребекка, — Буагильбер осторожно положил девушку на постель. — Разве не ты мне говорила, как важна человеческая жизнь? Так какая разница, КАК ее спасти…       — Мне не нужна такая жизнь, которую ты мне предлагаешь. Чем она отличается от обыкновенной тюрьмы?! Чем я провинилась, чтобы держать меня в заключении, будто преступницу? — Ребекка привстала и села на кровати.       — И в тюрьме люди живут, поверь мне, Ребекка! Но, не такие, как ты! — Выпалил Бриан, он злился и не мог примириться с ее упрямством. — Помнишь Урфриду?       Ребекка кивнула.       — Она тридцать лет прожила со своим мучителем Фрон де Бефом. В ее душе не осталось ничего кроме мести, и каков конец? — Бриан не спускал с Ребекки глаз.       — Отпусти меня, пожалуйста, если ты действительно желаешь мне добра, — взмолись девушка, пытаясь нащупать хоть какую-то слабую почву, в надежде смягчить храмовника хоть как-то.       — Отпущу, когда заполучу твою душу! Люби меня и ты будешь свободна! — Произнес Бриан и посмотрел на Ребекку какими-то странными и страшными глазами. Взгляд его был тяжелым и искры, которые еще утром лишь тлели, теперь стали превращаться в пылающее пламя. — Моя душа принадлежит лишь Господу! — Ребекка не выдержала и вскочила на ноги.       — Нет, Ребекка — Буагильбер подхватил девушку, которая все еще не могла стоять на ногах. Теперь она была в его объятиях, его руки не отпускали. — Разве жизнь, как ты верно сказала, в заключении сохранит твою душу? О-о-о-о, Ребекка, это опустошение, постоянная жажда мести своему тюремщику. Какому богу тогда будет нужна твоя душа?       Ребекка старалась держаться и не показывать своего страха перед храмовником, но ее глаза выдавали ее смятение. Бриан видел, еще немного и она сдастся. Душевные силы, как и физические, не бесконечны.       — Скорее я отдам свою душу Сатане! — ее глаза решительно смотрели в его темные пылающие желанием.       — Я спас тебе жизнь! — закричал Буагильбер, все крепче сжимая Ребекку.       — А кому же я обязана всеми опасностями, которыми мне пришлось подвергнуться? Не тебе ли? — Сдаваться Ребекка явно не собиралась.       — Не упоминай имя нечистого всуе, Ребекка, — прервал ее Буагильбер, понизив голос и наконец-то отпустил ее. — Твоя душа очень сильная и мужественная. Но даже самой сильной и бесстрашной душе нужно черпать откуда-то силы. Подумай о том, о чем я тебе только что сказал. Для твоей же пользы.       С этими словами он вышел и оставил Ребекку одну. Она без сил упала на постель. Слез не было. Ребекка с ужасом осознавала, что попала она в безвыходную ситуацию. Теперь ей предстояло выбрать из двух зол — бесчестье или вечную тюрьму.