Deus Vult/Этого хочет Бог

Не бойся Бога — бойся самого себя. Ты сам творец своих благ и причина своих бедствий. Ад и рай находятся в твоей собственной душе. Пьер Марешаль       Обитель Темплстоу располагалась среди плодородных благодатных английских земель, некогда принадлежавших нескольким саксонским танам, теперь же эти земли после завоевания безраздельно пролежали нормандским правителям. Один из них полностью передал владения ордену Тамплиеров взамен на поминовение его грешной души в ежедневных молитвах.       Прецепторию* рыцарей Храма в английской земле возглавлял ни кто иной как Альберт де Мальваузен, тот самый близкий друг, товарищ по оружию и собрат Бриана де Буагильбера. После своего назначения, он ловко приумножил богатство некогда скромной обители, умело лавируя между сборами подати и продажей урожая втридорога, не забывая при этом и об обязанностях ордена перед местными жителями. Местные крестьяне предпочитали работать на полях тамплиеров, нежели их саксонских или нормандских хозяев. Тамплиеры платили куда больше за крестьянский труд, а еще они, изымая подати, лечили крестьян бесплатно, особенно тех, кто на них работал, оказывали помощь в исполнении традиционных монашеских обязанностей: крестили, обучали грамоте, отпевали усопших.       Альберт стоял на большой площадке башни Темплстоу, его темно-зеленые глаза, бесстрастные и потухшие, глядели на новые богатые угодья. Где-то вдалеке, послушники и крестьяне обрабатывали поля с будущим урожаем. Деревья уже отцвели и на них завязывались первые плоды. До слуха Альберта доносились звуки утренней молитвы. Рыцари-монахи исправно несли службу и здесь. Многие были рады вернуться к мирной жизни после опаляющего солнца Палестины, страшных сражений под Акрой и бесконечной чередой похорон своих братьев-рыцарей.       Мирная сытая жизнь, не очень строгий прецептор в лице Мальваузена Младшего, развязывала тамплиерам руки и позволяла вести такой образ жизни, какой они сами считали нужным. Стоит ли упоминать о том, что воздержание и послушание, а также избегание женщин, ростовщичество, охота, участия в турнирах и прочие занятия, которые не были разрешены в открытую уставом ордена, теперь приобрели естественный характер.       Сам Альберт Мальваузен был отменным охотником, и его любимый охотничий сокол имел такую роскошную привязь, что на вырученные от продажи подобной вещицы, деньги, можно было купить неплохого коня. Леса Англии были полны дичи, роскошные дубравы расстилались вдоль полей и уходили за горизонт. Здесь было тихо и спокойно. Почти что маленький кусочек прохладного рая на земле, до которого, казалось, никому не было никакого дела… ***       Тем временем защитникам замка Торкилстон пришлось несладко. Горящая башня, большой зал и располагавшиеся по ним помещения из-за деревянных балок занялись, словно спичка от искры. Пламя, которое уже охватило половину замка, разгоралось все больше и больше. Кровавая стычка во дворе замка напоминала скорее жестокую резню, чем простую оборону. Норманнов было мало, но каждый из них превосходил в силе и оружии даже пятерых саксов, наспех вооружившихся, чем попало. Им повезло и Черных Рыцарь умело организовал нападение, в противном случае их бы просто перебили как скопище бунтовщиков.       Де Браси, который не привык отступать ни будучи в песках Палестины, сражаясь против неверных, ни на ристалище, ни теперь, отважно принял брошенный ему вызов Черного Рыцаря. Морис догадался, КТО это был на самом деле. Он знал уверенную руку Ричарда Львиное Сердце, а фигуру могучего рыцаря не возможно было спутать ни с какой другой.       Не выдержав превосходства своего противника, Морис де Браси сдался на милость победителя и воткнул свой меч в землю, преклонив колени перед королем. В это время в высокой башне, задыхаясь от дыма, Ребекка и Уилфред пытались спасти свои жизни.       Огонь распространился очень быстро, а раненый рыцарь еле смог подняться на ноги, его шатало, сил не было, ноги не слушались, руки дрожали и не могли держать меч. Уилфред кое-как смог открыть то самое единственное окно, через которое Ребекка наблюдала за ходом битвы. Но и там не было спасенья — слева был пылающий огонь, справа — отвесная стена, а впереди пропасть, которая отделяла башню от другой стены — там было спасение, до которого было невозможно добраться.       Огонь уже подобрался к деревянному полу комнаты, несколько досок прогорело и обрушилось, тем самым перекрывая путь к двери с тугим железным засовом, который нагрелся под воздействием огня, превратившись в раскаленный металл.       — Насколько милостив твой бог, сэр рыцарь? — Ребекка безуспешно пыталась сбить пламя, которое подползало все ближе и ближе. — До этого момента, я думала, что мой был милосерден.       Айвенго оттащил ее от пылающих досок. Пол провалился, а внизу зияла бездна полная адского огня, будто преисподняя разверзлась и хотела поглотить новые души.       — Ребекка, ты должна попытаться, — уговаривал ее Уилфред. — У тебя получиться.       — Я не ставлю тебя! Нет! — Она обхватила рыцаря, словно пыталась заслонить его собой от всех бед на свете.       — Прости меня, Ребекка, — в его голубых глазах было отчаяние. — Ты должна оставить меня, такова судьба, ты должна спастись.       — Нет, я никуда без тебя не пойду, — ее темные глаза наполнились слезами.       — Ты должна, — Уилфред гладил ее по щеке. -Ты спасла мне больше, чем жизнь, Ребекка. Ты навсегда будешь в моем сердце.       Они обняли друг друга в отчаяние и скорби, очевидного спасения не было, и, возможно, сама судьба-злодейка приберегла для них такой страшный конец. ***       Битва продолжалась, саксы уже заняли весь внутренний двор замка и опрокидывали норманнов, составлявших жалкую горстку оставшихся защитников. Очень скоро они прорвались и к воротам замка, выломав боковую дверь и решетку… Здесь же был и Бриан де Буагильбер. Он опрокидывал на землю саксов одного за другим. Добравшись до того самого места, где сидел связанный де Браси, храмовник одним даром рассек веревки.       — Де Браси! — Крикнул он. — Садись на моего коня, быстрей!       — Нет, Бриан, — тихо и покорно отвечал Морис. — Я сдался, и я пленный. Король Ричард вернулся.       — Ты сума сошел, Морис? Садись, я тебе говорю! — Снова крикнул Буагильбер.       — Нет, сэр Бриан, спасайся один, — отвечал де Браси.       — Что ж, как пожелаешь. Храни тебя бог, Морис! — Бриан пришпорил коня и проехал вглубь двора, прорубаясь сквозь толпу саксов. Его глаза были прикованы к горящей башне — там была ОНА.       Раздумывать долго было некогда. Быстро передав своего боевого коня Амету, он приказал ему и еще одному своему восточному слуге, спасаться и ждать его у самой кромки леса недалеко от замка, сам же Бриан бросился по винтовой лестнице наверх — к горящей башне.       Стрелы стучали об его доспехи словно град во время грозы, но все мысли Бриана были сосредоточены лишь на одном: жива ли Ребекка. Словно какая-то неведомая сила придала ему столько мужества. В одно мгновение ока он оказался перед запертой дверью: входа в башню, откуда валил черный дым.       С большим трудом Бриану удалось выбить окованную железом раскаленную дверь. Пламя уже вырывалось наружу. Он смело вбежал в комнату, пытаясь докричаться до девушки и разглядеть среди клубов дыма ее.       Наконец, среди валящихся горящих досок и проваливающегося пола он смог добраться до единственного окна, рядом на полу валялся Уилфред, почти задохнувшись от дыма. Ребекку ему удалось найти не сразу — девушка стояла на самом краю подоконника, шатаясь и еле удерживаясь. По ее щекам текли слезы, все лицо было в саже, едкий дым душил и не давал дышать.       — Ребекка! — Заорал Бриан, вылезая в окно. — Дай мне руку, быстро! Одним ловким движением он снова втащил девушку в комнату.       — Идем со мной! Живо! — Продолжал храмовник.       — Я никуда без него не пойду! — Крикнула Ребекка и обняла Уилфреда.       — Проклятие! Я тебя не спрашиваю, согласна ты или нет! Я тебе приказываю! Сейчас же, пошли! — Глаза рыцаря пылали гневом и беспокойством.       — Нет! — Выкрикнула девушка. — Без моего отца и Уилфреда я и с места не сдвинусь!       — Мне нет дела до старого еврея! — Буагильбер разозлился, времени на пререкания не было. Пол провалился еще сильней, и осталось лишь несколько обгоревших островков, ведущих к двери. — А что до Айвенго — всякий рыцарь должен покориться своей судьбе! Видно так хочет бог!       С этими словами он схватил испуганную, кричавшую девушку и, пробираясь сквозь огонь и падающие горящие перекрытия, побежал вниз по винтовой лестнице.       Вслед ему неслись лишь проклятия Уилфреда, потом звуки его голоса стихли, и можно было расслышать лишь треск обрушившегося пола. ***       Для защитников замка все было кончено — некоторые сдавались на милость победителю. Слух о том, что сам король Ричард вернулся и участвовал в штурме замка, разнесся среди воинов. Надеясь на пощаду со стороны короля, нормандские воины преклонили колени перед своим королем. Все, кроме одного, Бриан де Буагильбер не подчинялся никому, лишь своей собственной воле и воле Господа Бога. Он крепко и осторожно нес через пылающие коридоры и пролеты замка свою драгоценную ношу. Как только опасность миновала, и он выбрался через потайную дверь за стену замка, только тогда он опустил Ребекку на ноги и позволил ей отдышаться.       Девушка еле держалась на ногах, надышавшись дыма и гари, она едва переводила дыхание.       — Потерпи еще немного, — выдохнул Бриан, вытирая с лица Ребекки сажу. — Скоро все закончиться.       Он снова взял ее за руку и, заслоняя девушку своим телом и щитом, пустился бегом в сторону леса, туда, где его ждали верные слуги и боевой конь, стрелы саксов неслись им вдогонку. Одна из стрел все же вонзилась ему в ногу, но храмовник тут же вытащил ее, не останавливаясь и продолжая держать щит над Ребеккой.       Добежав до леса, они немного перевели дух. Здесь их ждали слуги де Буагильбера Амет и Абдала, два воина, которые последовали за своим хозяином в далекие края, послушно выполняя все его приказы. Бриан посадил Ребекку на своего коня, отдав под защиту Амета. Сам же он поехал на лошади своего слуги. Абдала ехал чуть позади, готовый в нужный момент прикрыть спину хозяина и остальных.       Так они ехали какое-то время молча и без остановок. Убедившись, что за ними нет погони Буагильбер дал сигнал остановиться и передохнуть от бесконечной скачки. Ребекка обессилила настолько, что не смогла сама спуститься с коня. Бриан стащил ее на землю словно тюк. Она же еле передвигала ногами. Храмовник взглядом приказал разжечь огонь и подготовить все, что нужно для ночлега. Приближался вечер, лошади устали, да и он сам валился с ног, ему нужно было промыть и перевязать рану от стрелы. Бриану повезло: недалеко от того места, где они решили остановиться, была река.       Усадив девушку на свой плащ, он протянул ей флягу с водой.       — Выпей — это вода, и умойся, на тебя больно смотреть, — проговорил Бриан с усмешкой, переводя дух и располагаясь неподалеку, нога кровоточила. Он принялся снимать с себя кольчугу и наручи. Скинув пояс с ножнами и кинжал, Бриан принялся снимать кольчужные чулки. Твердый металл оставлял на коже ссадины, несмотря на то, что нижние штаны и подкольчужные подкладки были хорошо завязаны. Скинув все это с себя, Бриан повалился на зеленую траву, выдыхая и вытирая пот со лба.       — Амет, ради всех святых, поторопись с огнем, — раздался его усталый голос на арабском. Ребекка немного понимала, о чем идет речь, и тихо сидела, попивая воду из фляги. Сил у нее тоже не было. Бриан протянул ей кусок хлеба, который он достал из дорожной сумки. Хлеб был необычный: круглая лепешка из тех самых, которые пекут на Востоке.       — Да, мой господин, почти готово, — отвечал восточный слуга, большие черные глаза которого внимательно поглядели на Ребекку. Тем временем другой слуга де Буагильбера Абдала успел поохотиться и поймать несколько крупных зайцев, которых он тут же принялся разделывать, после того как привязал коней.       Полежав еще несколько минут, Бриан поднялся и, прихрамывая, направился к лошадям, чтобы осмотреть их ноги. Особенное внимание он уделил своему боевому вороному коню Замору. Все опасения храмовника были напрасны - конь не был ранен, а просто устал. Он взял Замора под уздцы и повел к реке, чтобы напоить, остальные лошади последовали вслед за вожаком. Спустя какое-то время, Бриан вернулся обратно и привязал коней к ближайшему дереву, оставив мирно пастись.       Потом, не делая никаких различий, он протянул фляги с водой и своим слугам, раздавая каждому небольшой кусок хлеба, оставшийся про запас. Сам же Буагильбер довольствовался лишь чистой водой, так как хлеба ему уже не хватило.       Ребекка внимательно наблюдала — за внешностью грозного и беспощадного воина скрывался рачительный хозяин. Его слуги были богато одеты, на руках и ногах их были золотые браслеты, у каждого на шее красовался золотой обруч, говоривший о принадлежности к хозяину. Их оружие было роскошным и очень дорогим. У Амета была целая перевязь с дротиками дамасской работы. По сравнению со своими слугами Бриан был одет довольно скромно, но пошив его одежды отличался еще и тем, что это было дело рук монахов. Отлично скроенное одеяние из простых тканей ничуть не портило его образ. Сейчас в глазах рыцаря была усталость и какая-то печаль.       В ожидании ужина, который готовил Амет прямо тут же на костре, Буагильбер занялся своей ногой. Рана была чистая, и храмовник уже было хотел перевязать ее куском ткани, которую он оторвал от своей нижней туники, но к нему подошла Ребекка.       — Я могу помочь, если позволишь, — теперь в ее глазах не было страха.       — Сделай такое одолжение, моя красавица, — сказал Буагильбер без тени ехидства, хотя на его губах заиграла улыбка, а в его темных глазах снова загорелись искры.       — Куда ты меня везешь? — Ребекка аккуратно осмотрела рану на ноге рыцаря. Убедившись, что никаких осколков от стрелы нет, она принялась аккуратно перевязывать ногу Бриана. — Нужно будет часто менять повязку, рана чистая, тебе повезло — сухожилие не задето.       — Мы едем в прецепторию Темплстоу, его возглавляет мой друг и собрат Альберт де Мальваузен. Это тот самый тамплиер, про которого я тебе ранее рассказывал, — Бриан приподнялся и придвинулся чуть ближе к девушке. — Как ты?       — Намного лучше, чем мой отец или… — Ребекка остановилась на полуслове, заканчивая с перевязкой.       — Или Уилфред Айвенго, который должно быть уже поджарился в адском пламени? — Буагильбер заглянул ей прямо в глаза, надеясь уловить ее реакцию.       — Как ты смеешь так говорить? Нет ничего ценней человеческой жизни! Там был мой отец! И я ничего не знаю о нем — жив ли он… — Ребекка закрыла лицо руками и отвернулась. Она не хотела, чтобы этот надменный гордый рыцарь видел ее слезы. Сердце ее сжималось при мысли о том, что она больше никогда не увидит своего отца.       Неожиданно она почувствовала на своих плечах тяжелые мозолистые ладони.       — Прости, Ребекка, — это был все тот же ненавистный храмовник. — Там, в горящем замке, мне было некогда рассуждать о том, кого спасать в первую очередь. — Я сделал свой выбор. Ты должна смириться со своей судьбой и покориться. Возможно, как бы страшно и жестоко это не звучало, но у тебя никого не осталось кроме меня.       — Как и у меня, — добавил Бриан и осторожно притянул девушку к себе, прижимая ее к своей мощной широкой груди. Он аккуратно гладил ее по волосам и старался хоть как-то успокоить, шепча ей на ухо уже по-французски. — Все будет хорошо, доверься мне, прошу. Клянусь богом, я не обижу тебя.       Ребекка чуть отстранилась от него, словно ощутив всю его силу и испугавшись того, что теперь она полностью в его власти. Она молчала. Деваться ей действительно было некуда. Она стерла слезы, которые текли по ее щекам, и посмотрела в сторону реки. Сейчас больше всего на свете, ей хотелось помыться. Бриан угадал ее мысли. Он и сам был не прочь искупаться, вечер был теплый, и вода уже успела прогреться.       — Ты хочешь искупаться, так? — Браин смягчился и теперь старался быть чуть ласковее с ней. Он понимал, что возможно его слова и впрямь могли сбыться и у Ребекки больше никого и ничего не осталось. — Можешь, пока не наступила ночь.       Девушка с недоверием поглядела на Буагильбера.       — Клянусь святым распятием, я не буду смотреть, — заверял ее храмовник и сделал многозначительный жест рукой. — Амет, как там зайцы?       — Почти готовы, мой господин, — Амет заканчивал с последним.       — Ну, — Бриан подтолкнул ее в сторону реки, — Давай, иди же. До ужина как раз успеешь.       Ребекка, преодолев страх и стеснение, все же направилась к реке. Раздевшись до нижней рубашки, она погрузилась в чуть теплую воду, стараясь смыть с себя запах гари и все те несчастья, что приключились с ней. Вода мягко обволакивала ее тело, даря покой и расслабление. После непродолжительного купания она выбралась на берег и вдохнула полной грудью прохладный воздух: « Как же хорошо…», — пронеслось у нее в голове. Она потянулась и расправила плечи. Где-то вдали отдавалось журчание реки. Вода, бегущая по мелкими камешкам, перекатывалась и сверкала в лучах заходящего солнца. Все казалось безмятежным и спокойным.       — А теперь ты решила еще и простудиться, — неожиданно раздался знакомый низкий голос у нее за спиной.       — Что ты здесь делаешь? Ты же обещал не подглядывать! — Ребекка была возмущена такой бестактностью и наглостью храмовника.       Бриан подошел к ней вплотную и завернул в свой белый плащ с крестом.       — Чего я там не видел, — Бриан закатил глаза к небу. — Ночь будет прохладной, не хватало еще, чтобы ты простудилась. После ужина все ляжем спать — завтра трудный день, будем ехать весь день без остановок и к вечеру доберемся до Темплстоу. Ночью будешь спать со мной.       — Что?! — Ребекка уставилась на него своими большими, удивленными глазами. — Иначе, ты замерзнешь, а на завтра не сможешь подняться на ноги! — Рявкнул Бриан, да так громко, что сразу стало ясно, спорить было бесполезно. — Ты не привыкла к подобному образу жизни. Так что, придется тебе слушаться меня.       — Я могу и так поспать, — робко отозвалась Ребекка.       — Я не сделаю тебе ничего дурного, — Буагильбер снова схватил ее за плечи и притянул к себе, его низкий голос сейчас звучал спокойно. — Как ты сама думаешь, если бы я хотел сделать с тобой что-то, кто бы мне смог помешать? Мои слуги выполняют лишь мои приказы. Успокойся, сейчас мы поужинаем и славно отдохнем. Все будет хорошо. Ну же.       С этими словами он взял ее лицо в свои ладони и посмотрел в ее глаза. Темные глаза рыцаря теперь старались будто успокоить разволновавшуюся Ребекку. Теперь в них не было угрозы или того неистового желания, в них отражалось беспокойство и еще что-то — эта была нежность, на которую Буагильбер сам не считал себя способным.       Он взял Ребекку за руку, словно маленького ребенка и отвел к костру. Ужин уже был готов. Его восточные слуги — Амет и Абдала разделывали жареных зайцев. Бриан усадил Ребекку ближе к костру, подмигнув ей, и вручил ей большущий кусок мяса, отдав ей и остатки лепешки. ***       Этим же вечером в самом Темплстоуне готовились к неожиданному визиту самого гроссмейстера ордена Храма. Получив тайное послание, оповещение от проверенных людей о скором прибытии Луки де Бомануара, Альберт де Мальвуазен был не рад столь скорому визиту главы ордена.       Он сидел перед камином, где потрескивали дрова, и разгоралось пламя, прервав свое любимое занятие — чтение. Его мысли были заняты тем, как утаить от Луки де Бомануара нежданное пополнение казны Темплстоуна. Бомануар славился непримиримым характером, непомерной аскезой и с возрастом стал лишь хуже. Его вера приобрела манеру суеверий, а слухи о его жестоких расправах над иноверцами распространялись даже за пределами Франции.       Будучи еще очень молодым, Лука де Бомануар был пострижен в монахи, своим неустанным служение и набожностью он снискал уважение среди братии. Спустя пять лет он вступил в ряды рыцарей ордена храма. Сражаясь бок о бок со своими братьями-храмовниками, он отличался особой жестокостью к иноверцам. Никогда и не при каких условиях он не брал в плен ни сарацин, ни других противников христианской веры. Он зажигал костры с несчастными своими собственными руками, во имя Бога, истребляя все и вся, что шло в разрез с уставом ордена, и просто было другим. Его твердость доходившая до разнузданной жестокости, как ни странно нашла своих приспешников среди таких же фанатиков как и он сам. Теперь, добившись жезла магистра великого ордена Храма, он надеялся окончательно искоренить еретиков по всей Европе, и если бы понадобилось, Бомануар бы сам пресек тот позорный мир, заключенный Ричардом с Саладином, чтобы окончательно истребить неверных. Стереть с лица земли. Все это сопровождалось лишь одним девизом — Deus Vult! Так хочет Бог…       Его фанатизм и изуверства приносили лишь страх, лишь на этом держалась его власть. В народе, он прослыл безбожником. Простые люди боялись приезда магистра. И не зря, везде, где проезжал магистр ордена Храма, пылали костры с еретиками… Мальвуазен сидел в своих покоях прецепториии. Альберту совсем не хотелось идти на лишние пожертвования бедным или набирать новых крестьян для обработки пашни, для прикрытия своих финансов. Ведь он знал, КУДА лучше всего пустить эти деньги. Пришило время вечерней молитвы, и Мальвуазен со всей братией спустился в часовню, чтобы воздать хвалы Господу.       Наступила ночь.       Бриан де Буагильбер и его люди стали готовиться к ночлегу. Амет остался поддерживать огонь, пока остальные должны были спать. После, посреди ночи его должен был сменить Абдала, а к утру сам Бриан.       Закутав Ребекку в свой плащ, Бриан снял плотную верхнюю тунику и расстелил ее на земле, туда же его слуги расстелили свои плащи. И вот на такое импровизированное ложе Буагильбер уложил Ребекку, которая влилась с ног от усталости. Сам же рыцарь остался в чем был: лишь кожаные штаны и подкольчужное белье и легкая нательная светлая туника. Он лег рядом на траву и крепко обнял девушку.       — Зачем? — Неожиданный вопрос застал рыцаря врасплох, он никак не ожидал, что у Ребекки хватит сил на препирательства и споры.       — Чтобы не замерзла ночью, — резко отрезал Буагильбер. Потом он все же повернулся к ней ближе и навис над Ребеккой — Спи, завтра будет тяжелый день. Тебе нужно хорошо выспаться.       В ее глазах промелькнули сомнения и неприязнь. Бриан заметил это, но не хотел ввязываться в бессмысленный спор. Он был готов тотчас же уснуть прямо здесь на земле. Нога болела, усталость брала свое.       — Поверь, Ребекка, — сказал он твердо, глядя на нее довольно строго, его темные глаза не врали. — Я сейчас не в том состоянии, чтобы думать о подобных глупостях. Спи.       С этими словами, не смотря на возражения девушки, он снова лег рядом и крепко обнял ее. Спустя несколько минут глаза грозного рыцаря были закрыты, и сон забрал Бриана в свои объятия. Ребекка же наоборот долго не могла заснуть. Ее мысли снова и снова возвращались к событиям — турнир, нападение в лесу, замок Торкилстон, расставание с отцом, раненый Уилфред и его голубые глаза. «Ты спасла мне больше, чем жизнь, Ребекка… Ты всегда будешь в моем сердце…».       И другое — внимательные со вспыхивающими искрами глаза храмовника, лицо со шрамом, крепкие сильные руки, беспощадность, непримиримость и жестокость. Языки пламени, поднимающиеся все выше и выше, крики раненых, убитые тела и опять его темные глаза… Ребекка не заметила, как заснула.       Весь следующий день они провели в дороге, останавливаясь лишь ненадолго, давая передышку лошадям и небольшой отдых своим ногам.       Лишь к вечеру они добрались до обители Темплстоу.