Notebook

      У Гэвина Рида была одна особенность: вопреки расхожему мнению, он не был буйным пьяницей. Напротив, чем больше пил, тем спокойнее он становился. Его взрывной нрав сходил на нет, агрессия сменялась меланхолией и безразличием. Зеленые глаза тускнели и выглядели по-старчески уставшими. Даже голос его звучал тише и мягче, хоть обычно Гэвин любил говорить громко и резко, чтобы любая его фраза, даже самая бесполезная, была услышана.       — Эй, Джон, — негромко позвал Гэвин, устало ковыляя до барной стойки.Его слова потонули в выдохе, смешались с белой дымной пеленой и растворились в спертом воздухе, пропитанном спиртом и потом.       — У тебя случайно сигаретки не будет? — Рид шлепнул пальцами по столешнице, привлекая к себе внимание. — Али бросил себя травить?       — Здесь нельзя курить, — прошептал Девятка на ухо Гэвину, еле касаясь рукой его спины.       — Здесь и андроидам быть нельзя, — хмыкнул детектив, ловя брошенную ему полупустую пачку сигарет, — но вот ты здесь...       RK900 поджал губы, выпрямился, отступил незаметно на пару шагов. Рано. Детектив еще не в той кондиции, чтоб не язвить.       — И огоньку, если можно, — Гэвин неуклюже подался вперед, напарываясь ребрами на столешницу, однако даже не ойкнул.       — Ни говна, ни ложки, да, Рид? — хмыкнул Джон, подхватывая из-под бара зажигалку, чтобы прикурить детективу сигарету. — Впрочем, ничего нового.       Гэвин в ответ лишь хмыкнул, выдохнул дым, взял сигарету в зубы, оперся руками о столешницу и, чуть присев, запрыгнул на стойку, шлепаясь об нее животом, как рыба, брошенная на разделочную доску.       Джон даже в лице не изменился, наблюдал меланхолично, как Рид, развалившись по стойке, пытается под баром нащупать бесхозную пепельницу, и это зрелище занимало его гораздо меньше, чем Девятка, спокойно бредущий к их с детективом столику у заплеванного темного окна, с горящей по ту сторону неоновой вывеской.       Место это было крайне неудачным. Потертые пуще других диванчики, обшарпанный стол, за неровные углы которого вечно цеплялась ткань, близость туалета и постоянный сквозняк из-за неплотно закрытой входной двери. Самое отвратительное из всех возможных мест. Но Ричард его любил. Любил из-за вида из окна и неоновый вывески, глядя через которую в темное время суток, он видел грязный и неприглядный серый район будто сквозь розовые очки.       Гэвин с грохотом бросил на стол фарфоровую пепельницу и, перехватив сигарету, рухнул на диван, закидывая вальяжно руку на спинку.       Ричард все глядел в окно, пейзаж за которым не менялся. Вот год прошел и два, а все те же обоссаные серые стены, все тот же мусор и фары проезжающих машин. Мигает светофор, затем погасает большая рекламная вывеска на крыше дома. В переулке становится непроглядно темно, пока вывеска снова не загорается. Затем мимо проносится патрульная машина. Опять со включенными мигалками.       Все это Ричард наблюдал на протяжении последнего часа. Ничего не менялось. Это было какое-то залупленное место, в котором раз за разом проигрывался короткий промежуток времени длиной от силы в двадцать минут. Хватило двух раз, чтобы запомнить последовательность, однако Ричард продолжал смотреть. Сквозь розовый отблеск неоновой вывески вся эта грязь и серость, обыденность и вторичность выглядели как эстетика.       — Ты выглядишь как псина, которая ждет хозяина с работы.       Гэвин затянулся со свистом и суетливо подался вперед, протягивая руку с сигаретой к пепельнице. Откуда он знал, как Ричард выглядит, если с момента своего возвращения даже взгляда на него не поднял — загадка.       Андроид повернул голову, чтоб бросить холодный и острый, полный злобы и недовольства взгляд на детектива. Какого хозяина он ждет? Лучшего, чем тот, что у него уже есть?       Гэвин откинулся на спинку дивана, запрокинул голову и выдохнул в потолок столб едкого дыма. RK900 проводил его взглядом. У него было порядка трех веских причин, почему курить в закрытом помещении вроде этого идея дурная, однако кто его будет слушать. Люди игнорируют гипотетическую опасность того, что доставляет им удовольствие.       — У вас, кажется, была электронная сигарета, — меланхолично припомнил андроид, глядя, как дым под потолком превращается в тонкую молочную пелену.       — Была, — подтвердил Гэвин, затянулся, снова выдохнул дым и промочил горло виски. Всего пара затяжек и опьянение становилось весьма ощутимым.       — И что с ней стало?       — Села, — недовольно выплюнул Рид, — как и любая электронная херабора. И ты сядешь, — он вдруг подался вперед и пьяно указал на андроида пальцами, держащими сигарету, — лет так на пять, если будешь препятствовать закону.       — Какому закону? — RK900 слегка нахмурился.       — Мне, — резонно заметил Рид. — Я есть закон, придурок. Не препятствуй мне получать удовольствие своим ебучим занудством, понял?       Андроид послушно кивнул и сполз по диванчику, чтобы ему было удобнее наблюдать, как переливаются клубы молочного дыма под потолком, окрашенные слабым малиновым сиянием неоновой вывески.       Так они и сидели в тишине, как сидели в тишине часы, дни и недели до этого, игнорируя друг друга в те моменты, когда их взаимодействие не было необходимостью. Такое положение вещей было для них удобным. Гэвин не терпел, когда в его жизнь кто-то очень активно лез, а Ричард, в силу сложностей в понимании социальных норм и правил, не всегда знал, что уместно, а что нет, так что мог легко перейти границы дозволенного. Молчанием своим они спасали друг друга от неприятного опыта. Опыта, который им был совершенно не нужен.       — Детектив, — Ричард перевел на Рида взгляд пронзительных холодных глаз.       — М-м-м? — Гэвин затянулся в последний раз и затушил сигарету, морщась в неудовольствии.       — Время позднее, — тихо произнес Ричард.       — Да? — Гэвин повел бровью. — И что? Боишься, что карета превратится в тыкву?       — К сожалению, — андроид подался вперед, устраивая сцепленные в замок руки на заляпанной невесть чем столешнице, — я не умею водит тыкву, так что предпочту подвезти вас до дома пока она еще машина...       Гэвин мягко усмехнулся.       — Ладно, — кивнул он и вскинул руку с опустевшим стаканом, — еще по одной и домой, договорились?       — Договорились.       Рид выдохнул тяжело и попытался встать с дивана, что вышло у него не с первого раза. Ноги были ватными, тело отказывалось подчиняться. Ему по-хорошему стоило остановиться, но он не мог не выпить на дорожку. Как не мог не выпросить у Джона еще одну сигарету, хоть обещал себе остановиться еще на прошлой.       — Жду вас в машине, — тихо произнес Ричард, возвращая пепельницу на барную стойку. Гэвин замолчал на полуслове, давая понять, что информацию к сведению принял, но никак больше на это не отреагировал.       Андроид кивнул хмурому Джону, поправил свой форменный пиджак и вышел в ночь.Ветер завывал по переулкам, мимо снова пронеслась полицейская машина со включенными мигалками. Ричард проводил ее взглядом.       Гэвина долго не было. Он свой последний стакан явно растягивал, смаковал. Спешить ему было некуда, его же все равно никто не ждал. Никто, кроме Ричарда, вынужденного сидеть в машине и сквозь лобовое стекло наблюдать мерзостный городской пейзаж засранных улиц. Сквозь неоновую вывеску грязь реальности не так сильно бросалась в глаза.       Дверь машины открылась. Рид с усилием влез на пассажирское сиденье.       — Погнали, — бросил он, не без труда захлопывая дверь.       Ричард выждал мгновение, пока Гэвин справится с ремнем безопасности, и только после тронулся. Дальше они ехали в гробовом молчании.       Рид приоткрыл окно и сполз по сиденью, подставляя бледное лицо свистящим порывам ветра. Рука его то сжимала, то поглаживала ручку двери.       — Скажите, если вам вдруг станет плохо, — заботливо произнес Ричард, бросая беглый взгляд на детектива.       Гэвин долго осмысливал эту фразу, крутил ее в голове, словно пытаясь понять, что же она значит. Когда молчание затянулось, он все же заставил себя согласно промычать. Однако мычание это не значило ровным счетом ничего, а вот молчание, которое следовало за ним, было каким-то... настораживающим?       Ричард напряженно сжал руль. Ему это совсем не нравилось. Гэвин был тихим. Слишком тихим. Будто затишье перед бурей. Ничего хорошего это не предвещало.А потом Рид вдруг изменился в лице, напрягся всем телом, поджал болезненно губы, сжал до побелевших костяшек дверную ручку и выдохнул жалобно:       — Мне плохо.       Ричард резко остановил машину. Прямо посреди дороги, не заботясь совершенно о том, что это могло привести к аварии. Он среагировал быстрее, чем успел осмыслить свои действия.       Гэвин выгнулся в спине, прерывисто вдохнул полной грудью и тут же обмяк. Ричард бросил на него растерянный взгляд. Правда растерян он был больше из-за своей реакции. Руки мертвой хваткой вцепились в руль.       — Вы в порядке? — андроид вгляделся в бледное лицо детектива.       — Езжай дальше, — тихо произнес Рид, сглатывая.       — Вы?..       — В порядке, — грубо оборвал андроида Гэвин. — Езжай.       Ричард одарил детектива долгим взглядом, но ничего не сказал. Ему нужно было просто довезти детектива до дома, что будет дальше его не волновало.       Ехать уже было недолго. Гэвин напряженно молчал, нервно отстукивая пальцами по ручке двери.       — Ты часто сожалеешь о своих решениях? — меланхолично поинтересовался Рид, считая взглядом фонари вдоль дороги.       — Никогда, — честно признался Ричард. Сожаление слишком сложное чувство. Оно о том, как все могло быть иначе, сделай ты другой выбор. О том, что «иначе» синоним «лучше». Это не так.       — Даже тогда, когда твои решения приводили тебя к смерти?       Ауч.       Ричард выдохнул тяжело, расправляя плечи.       — Я не знаю, какие мои решения стали причиной... — он замолчал, подбирая подходящую формулировку, — фатальных повреждений важных компонентов.       Он отчаянно избегал слова смерть, потому что дисфункция его внешней оболочки не приводила к смерти его живого и вполне себе самостоятельного сознания.       — Не знаешь? — Гэвин вскинул бровь.       — Я не помню, — тихо произнес Ричард. — По протоколу «Киберлайф» я должен постоянно копировать себя в облако, чтобы избежать потери данных в случае непредвиденных обстоятельств, влекущих за собой серьезные повреждения системы. Благодаря этому я всегда могу быть загружен в новое тело, если старое вместе со всеми данными не подлежит восстановлению.       — Значит, ты?..       — Резервная копия себя самого, которая не имеет ни малейшего понятия о том, что случилось. Это как... вернуться на несколько шагов назад в случае неудачи, но без малейших воспоминаний о ней. Зная лишь как факт, что она имела место.       Гэвин долго смотрел на Ричарда. Смотрел озадаченно, пытаясь понять своим расхлябанным захмелевшим сознанием, как ему на это реагировать.       — Тебе повезло, — выдохнул он еле слышно.       Ричард пожал плечами.       — Я избежал многих экзистенциальных кризисов. Сколько бы раз меня не уничтожали, я все еще понятия не имею, что из себя представляет смерть и как она ощущается. Это хорошие новости.       Он выдохнул удрученно и еле передернул плечами.       — Но все эти перерождения неизбежно ведут к потере данных. Я возвращаюсь, но всегда не тем, кем был.       — Но это все еще ты, — Гэвин бросил усталый взгляд на Ричарда и отвернулся. — Это всегда только ты...       — А что есть «Я»? — задал Ричард философский вопрос.       Рид пропустил его мимо ушей.       — Есть вещи, которые лучше не помнить. Целее будешь.       — Я знаю, что совершил ошибку, но не знаю какую. Раз так, не могу использовать этот опыт.       — Ты можешь сделать выводы, — резонно заметил Рид, — но не можешь вернуться назад и изменить свое решение, с последствием которого тебе приходится жить. Какой тогда смысл?       Лицо Гэвина исказила гримаса боли.       — Есть такие ситуации, которые не повторяются. Они бывают раз в жизни, и от того, какой выбор ты сделаешь, зависит все. Если ошибешься, не сможешь ничего исправить. И шанса в следующий раз поступить правильно не выпадет. Следующего раза просто не будет, понимаешь? Все, что у тебя есть, память о том, как ты облажался, и сожаление. Сожаление, которое будет душить тебя чувством вины до тех пор, пока ты не перестанешь что-либо чувствовать.       Ричард молчал. Долго молчал. В этот раз, как никогда раньше, он явственно осознавал, что в их абстрактном разговоре слишком много личного. Они никогда еще не заходили так далеко.       — Ошибаться нормально, детектив, — мягко, насколько мог, произнес андроид. — Это один из способов познания мира, который не имеет никакого смысла, если ошибки наши не превращаются в опыт. Мы есть последствия наших решений, не важно удачных или нет.       — А ты никогда не думал, что... — Гэвин закусил губу, — твои смерти не были следствием ошибки?       Ричард непонимающе нахмурился. Для его прямого как рельса сознания все, что приводило его к нежелательным последствиям, было ошибкой.       — Может... ты пожертвовал собой, чтобы спасти кого-то? Это считается ошибкой?       — Нет, — коротко заметил Ричард.       — А если... ты поступил правильно, но в итоге... — Рид болезненно изогнул брови, — вся твоя жизнь все равно пошла по пизде? Если ты сделал все, что мог. Если поступил так, как должен был. Если знаешь, что полученный исход был лучшим, — его голос с каждым словом звучал все ожесточеннее, — но все равно сожалеешь о каждом своем ебаном решении... Это считается ошибкой?       Гэвин перевел воинственный взгляд зеленых глаз на RK900.       — Я не знаю, — честно признался Ричард. На горизонте уже маячила спасительная многоэтажка.       — Я поступил правильно, Ричард, — еле слышно выдохнул Гэвин, и глаза его потускнели, — если это «правильно» вообще было. Я был прав. Я сделал то, что должен был. Я повторяю себе это постоянно. Но она мертва... и я ничего не могу с этим поделать. Глаза Рида подернулись тонкой пеленой слез.       Ричард напрягся всем телом, вцепился в руль и вдавил педаль газа в пол. У него было ощущение, что сегодня он узнал то, чего знать не должен.       — Все не так, как раньше. И никогда не станет прежним. Мне кажется, что я умер вместе с ней...       Андроид резко ударил по тормозам, останавливая машину в паре метров от нужного крыльца.       — Мы приехали, детектив, — слишком резко бросил он.       Гэвин молчал, покусывая щеки изнутри, касался пальцами губ, пытался понять, что ему делать дальше. Он сказал лишнего. Сказал то, что говорить не собирался. Теперь об этом жалел.       — Да, — шмыгнув носом произнес он, — да.       Ричард порывисто выскочил из машины и поспешил к пассажирской двери. Он был продвинутым андроидом, но недостаточно продвинутым, чтобы иметь дело с человеческим горем и сожалением. Он просто не знал, что с этим делать.       — Вы сможете дойти? — поинтересовался он участливо, помогая Гэвину выбраться из машины.       — Дойду, не маленький, — холодно спросил Рид.       Андроид понимающе кивнул и отступил в сторону, позволяя детективу пройти. Тот сделал несколько шагов, расправил плечи, полез было в карман, но вовремя вспомнил, что сигарет при нем нет. Это сильно удручало.       — Ричард...       Гэвин, не дойдя до своего крыльца резко развернулся, чуть не потеряв равновесие.       — Да? — андроид замер, так и не закрыв пассажирскую дверь.       — Когда ты последний раз делал резервное копирование?       Ричард замялся. Светодиод загорелся желтым.       — Шесть часов назад.       — Шесть? — меланхолично переспросил Гэвин. — Хорошо. Это хорошо.       — Что-то еще?       — Нет, ничего, — Рид помотал головой.       — Тогда спокойной ночи, детектив.       Ричард коротко кивнул и отвернулся, чтобы захлопнуть дверь машины.       — Да, — с опозданием выдохнул Гэвин, вскидывая руку с пистолетом. — Спокойной ночи.       Грохот выстрела эхом разнесся по переулку.