Останови меня

Телефон, казалось, разрывался. Намджун пошарил под подушкой, но его там не оказалось. Пришлось открыть глаза. Дневной свет ударил по воспалённым векам резкой болью. Затекшая спина и шея отозвались ломотой в суставах. Однако это были цветочки — Намджун вдруг осознал, что не узнает места, где он находится. Маленькая комнатка с одним окном под потолком, диваном, на котором, он, собственно, лежал лицом вниз, письменным столом с бюро и высоким шкафом. Мебель выглядела довольно старой, но в комнате было чисто. Телефон нашёлся где-то в ногах. Намджун нажал «ответить», не глядя.  — Где тебя черти носят? — Хосок скрывал тревогу за сердитым голосом.  — Хороший вопрос, — пробормотал лидер.  — Мы вылетаем в Чили через три часа, и лучше бы тебе быть в общаге через десять минут, — проинформировал Хоби. — Джин-хен сказал Седжину, что ты в туалете, но ты там уже с полчаса, если что.  — Я понял, — Намджун отключил связь и подошёл к двери. На телефоне высвечивалось 7 утра и 9 пропущенных: три от менеджера, три от Джина, два от Хосока и один — от Чонгука. У него действительно не было ни малейшего представления о том, где он находился. Пытаясь прогнать мысли о том, что, возможно, его похитили фанатки (и наверняка для сексуальных извращений), он толкнул дверь. На душе чуть полегчало — он оказался в главном помещении бара неподалёку от общежития.  — Доброе утро, спящая красавица, — кивнул ему бармен, протиравший стойку. Посетителей, к счастью, не было.  — Доброе, — машинально ответил Намджун. — Как я… то есть, почему я…?  — Ты был в дрова. Настолько, что я не смог у тебя допроситься, кому позвонить, чтобы тебя забрали. А девицы с другого конца зала смотрели на тебя… ну слишком хищно. Я решил, что тебя надо спасать, и спрятал в заднюю комнату, пока не проспишься.  — Ого. Спасибо. Слушай, я должен тебе что-то? — Намджун сунул руки в карманы, но налички в этой куртке не было.  — Забей, просто дай автограф для моей девушки. Она ваша фанатка.  — Без проблем, — Намджун расписался на салфетке. — Спасибо! От бара до общежития было около десяти минут пешком, а вселенная слегка шаталась, поэтому Намджун заказал такси и был дома уже через пять. Шесть голов повернулось в его сторону, когда он показался на пороге.  — Явился, — всплеснул руками Джин. — Мы чуть с ума не сошли, где ты был, блять?  — Бегал, — отшутился Намджун. На самом деле, он осознавал, насколько он в жопе, если где-то на просторах твиттера всплывут фото его пьяного в хлам тела. Пойти заранее покаяться Шихеку и получить феерических пиздюлей, штраф и разочарование в глазах СЕО? Понадеяться, что обойдётся? Свалить из страны? О, кстати, об этом…  — Я в душ, буду готов через десять минут, — сообщил Намджун, стараясь не встречаться ни с кем глазами. *** В самолете было тепло и тихо. Намджун уселся было на второй ряд кресел в целиком выкупленном бизнес-классе, рассчитывая забиться в угол и поспать, чтобы избавиться от похмелья, но рядом тут же оказался Гук. Ненароком посмотрев в его сторону, лидер столкнулся с ним взглядом и залип — младший быстро-быстро облизнул губы, не отводя глаз. И кто бы на это велся — они все губы облизывают каждые пять минут: во-первых, элемент фансервиса, во-вторых, дурацкий тинт, от которого сохнет кожа. Но чем дальше, тем больше самые маленькие простые вещи, связанные с младшим, вдруг завораживали и притягивали. Намджун быстро поднялся и, взяв сумку, пробрался мимо Гука к проходу.  — Ты чего? — сонно спросил макне.  — Тесно, — соврал Рэпмон. — Нужно вытянуть ноги, пойду на первый ряд.  — А-а, — непохоже, что младший поверил, но возражать не стал. За 22 часа полета бантаны умаялись. Они успели поспать, несколько раз поесть, около десятка раз пожаловаться друг другу на то, что их задницы за время полета стали квадратными, поиграть во все возможные игры и заново расползтись по своим углам с наушниками, книгами и приставками. Но наконец самолет приземлился в аэропорту Сантьяго. И уже на выходе Намджун обнаружил, что его паспорт исчез. Картинки из Бон Вояжа пронеслись у него перед глазами. Только теперь все было сложнее — группа не сможет выступать без лидера и главного рэппера. Впрочем, Намджун сразу же вспомнил, что в самолет он садился с паспортом в руке. А вот где он оказался потом — загадка. Возможно, будь он менее измотанным дорогой и похмельем, он сообразил бы быстрее — уж что-то, а мозгом он обделен не был. Но мыслительные функции отказывали, а панический страх, наоборот, уже обустраивался поудобнее в голове, возможно, даже мебель заказывал по каталогу. Пришлось уведомить менеджеров, а те, в свою очередь, поставили на уши весь экипаж. Десять минут ужаса — и один из стюардов извлек маленькую зеленую книжечку, провалившуюся между окном и креслом рядом с местом Чонгука. Принимая назад свой паспорт и рассыпаясь в благодарностях, Намджун не мог понять, как он не подумал о том, что сначала сидел там. Всему виной усталость и недосып. И похмелье. И чертов юркий язык Чонгука, так невовремя скользнувший между его губами и заставивший его сбежать, забыв свой паспорт. *** В Чили оказалось жарко, как в аду. Между бесконечными репетициями и саундчеками парни потели, отдувались и буквально доводили себя до изнеможения. Самыми выносливыми оказались Джин и Хосок. Юнги с Тэхеном ушли в режим энергосбережения: выкладываясь на репетициях, все остальное время спали, закрывшись в своих номерах. Чимин загонял себя каждую свободную минуту, не переставая тренироваться в хореографии и тянуть из себя жилы и высокие ноты, отчего у него в итоге заболело горло, а голос начал срываться, приводя его в полное уныние. Чонгук переносил жару хуже всех, но глядя загнанными глазами на стафф, пытавшийся заставить его отдохнуть, продолжал яростно тренироваться. Неважно, что каждое движение отточено на 12 баллов из 10, нужно 15. А еще нужны силовые тренировки, чтобы пресс кубиками и руки-базуки. Он не знает, зачем, но надо. И диету себе устраивает драконовскую, чтобы сверкать линией челюсти как у Хоби, а не пухлыми детскими щечками. С первым концертом младший справляется идеально. Но Намджун видит, как он размазывается в перерыве по дивану в гримерке, ловя ртом воздух и зажимая голову между колен. Видит, но молчит. Завтра будет новый день и новый концерт, и может, если Чонгук отдохнет в прохладном номере, все наладится. Ничего не наладилось, и в этот раз Гук почти потерял сознание в самом начале, держась на сцене только чувством ответственности и умудряясь каким-то образом танцевать и попадать в ноты. Намджуну страшно. Не только потому, что Чонгука не заменить. Ему страшно видеть всегда энергичного и непрошибаемого макне маленьким и беззащитным на полу в кислородной маске. Намджун в ужасе оттого, какой бледной выглядит его обычно чуть тронутая солнцем кожа. Он лидер и он не имеет права паниковать, но в какой-то момент находит себя в туалете, прижавшимся лбом к холодному кафелю и колотящим кулаками в стену, сбивая костяшки. Останавливается только когда Чимин мягко касается его плеча и возвращает назад в гримерку. Чонгуку лучше, он уже может улыбаться, и в лицо возвращается краска.  — Не перенапрягайся, — твердит ему Намджун. Будь на то его воля, он бы оставил макне на диване и закончил концерт без него. Может, даже сам бы спел все его сольные партии. Но увы, он не вокалист, а у тех, кто вокалист, и так достаточно нагрузки. И Чонгук идет на сцену. Стискивает зубы, держится, и Арми даже не замечают, наверное, что с макне что-то не так. Концерт проходит успешно. Чонгука отправляют в больницу, отдыхать под капельницей до вылета в Бразилию. А Намджун с остальными заключают договор: никаких диет в туре.  — А кто будет перенапрягаться — сломаю ноги, — мрачно шутит он. Чимин открывает рот, чтобы возразить, что некоторым тут диета нужна, но Хосок пихает ему в губы пироженку.  — Жуй давай, от тебя одни ребра остались и тоненький голосок, — заявляет он. — И если что, завтра ты тренируешься в хоряге, не вставая с дивана.  — Заметано, хен, — мило улыбается Чимин, слизывая с губ остатки пирожного.