Слушай душой, смотри сердцем

      Лето подошло к концу и наступил сентябрь. Зной летних дней постепенно отступил, уступая место прохладе и первым осенним дождям. В Д‘Харе наступил праздник урожая, когда люди заканчивали полевые работы и радовались удачному летнему сезону. На главной площади столицы устроили огромную ярмарку, на которую съехались люди со всех концов королевства.       Разношёрстная толпа забила площадь до отказа, продавцы разложили свои товары, бодро зазывая покупателей, которые деловито сновали между длинными рядами. Для детишек поставили большую карусель, а на небольшом возвышении в центре площади выступали бродячие актёры, показывая чудеса акробатики. Отовсюду раздавались весёлые голоса, взрывы счастливого смеха — люди веселились, радовались удачному году, возвращению на трон своего Лорда и освобождению от проклятого узурпатора.       Буквально за неделю до праздника урожая Дэниел Палмер был казнён на дворцовой площади, на глазах всего города. Ему отрубили голову, которую потом насадили на пику и повесили на крепостной стене. Та же участь постигла и его ближайших соратников — Марка и Зару, остальных бунтовщиков, коих оказалось немногим больше сотни, отправили на рудники.       Король сделал всё, что от него зависело, чтобы люди как можно скорее забыли о ужасном периоде правления узурпатора и его шайки: он открыл дополнительные приюты и лечебницы, выделил средства на новое жильё для тех, кто лишился крова, отпустил домой всех, кого насильно угнали в каменоломни и рудники. Таким образом, Лорд Рал снова стал идолом для своего народа, и неизвестно, что сильнее повлияло на людей — «узы» или его милосердие и справедливость.       Вспоминая о том, каким жестоким правителем Рал был раньше, всего каких-то четыре года назад, люди не уставали удивляться переменам, которые произошли в нём. Они уже не боялись, что их могут казнить без суда и следствия или отнять всё имущество в уплату непомерных налогов, или похитить дочерей для служения Лорду Ралу. Теперь в Д‘Харе правили совсем другие законы — строгие, но одинаково справедливые ко всем жителям.       Рал провёл жёсткие реформы в своём королевстве, и начал со своих ближайших советников, быстро выявив среди них тех, кто непомерно обогатился за счёт казны и завышенных налогов. Следующей стала реформа в армии, где многие из генералов были понижены в звании за излишнюю жестокость и сребролюбие. Теперь в армию Рала никого не забирали насильно, напротив, солдатам повысили жалованье и таким образом, приток новобранцев увеличился вдвое.       Налоги снизили до разумных пределов, прежде, чем казнить преступников, их судили, и лишь если вина была доказана, отправляли на плаху. Словом, справедливость торжествовала в королевстве Рала. Соседние правители были в шоке — они никак не ожидали от Рала таких поступков. Впервые услышав о его возвращении, многие из союзников не поверили в это, ведь Палмер на всю Империю объявил о гибели короля, и даже устроил пышные похороны. Узнав о том, что за перемены наступили в Д‘Харе, союзники снова усомнились в том, что на престол вернулся настоящий Даркен Рал: уж больно непохоже на него было подобное милосердие к простому народу.       На самом деле, Магистр всё очень хорошо просчитал, прежде чем действовать. Если править королевством действительно справедливо, его люди пойдут за ним на смерть, не раздумывая, и для этого не так уж сильно необходимы «узы», как он думал раньше. Яркий пример тому — Вестландия, где люди жили в спокойствии и были всегда преданы своему советнику. Рал решил, что преданность, основанная на истинной народной любви, куда крепче и надёжнее, чем магическая привязка. Он мечтал оставить своей дочери престол, который безоговорочно поддержат его подданные.       Конечно, он мечтал о сыне, наследнике… Взваливать на девочку бремя престолонаследия казалось ему жестоким. Он обожал Мелинду и желал ей счастья, но, если она станет когда-нибудь королевой, ей придётся большую часть своего времени отдавать государственным делам, забывая о себе и своей семье. Однако, надежды обзавестись ещё одним ребёнком, для Рала были весьма и весьма призрачны. Королевская чета появлялась вместе лишь на официальных приёмах, да и то — ненадолго.       Ева полностью посвятила себя ребёнку и благотворительности. Она то и дело посещала детские приюты, школы для бедных, лечебницы, куда отвозила подарки, беседовала с людьми, утешала тех, кто был болен или при смерти. Часто она брала с собой дочь, желая научить Мелинду милосердию и сочувствию.       Король же с головой погрузился в дела государства: он разъезжал по стране, наводя порядок в отдалённых территориях или навещал волшебников в Эдраане, словом, делал всё, только бы отвлечься хоть как-нибудь. Однако, если днём он мог быть постоянно занят, читая донесения и подписывая новые указы, то ночь была к нему безжалостна, ибо в ней всегда была она… его королева.       Ева снилась ему почти каждую ночь, всегда в одном и том же сне. Она была рядом, снова глядела на него без страха, протягивала к нему руки… Но, как только он делал попытку поцеловать её, сон рассыпался вдребезги, принося боль разочарования.       Что же до самой Евы, она тоже страдала от той ситуации, в которой они оказались. Видя, как муж погрузился в дела, как он наводит порядок в стране, как люди идут к нему за справедливостью, она понимала, что всё это он делает и для неё тоже.       Она узнала, что Магистр освободил Шона и очень обрадовалась этому. Её так и подмывало увидеться с аптекарем, она даже измыслила способ для тайной встречи с ним, но в последний момент передумала. Шон влюблён в неё, и сердце его разбито, встретиться с ним ещё раз означало снова причинить ему боль, а этого королева не хотела. Она ограничилась тем, что написала Шону длинное письмо, где в очередной раз попросила прощения за всё, что сделала, пусть и не по своей воле. Делия передала письмо лично в руки своего друга, навестив его в родном городе.       Разумеется, со своей наперсницей Ева поделилась тем, что ей пришлось вытерпеть в руках мужа. Делия абсолютно не была удивлена жестокому поведению короля, это было очень похоже на него, а вот то, как он повёл себя в дальнейшем, было очень странно. Ни разу Магистр не попытался принудить Еву хотя бы поговорить с ним ещё раз. После того, как она выставила его из своих покоев, он ни сделал ни одной новой попытки приблизиться к ней.        Когда супруги пересекались на приёмах, они оба вели себя, как ни в чём ни бывало (Еве это даже чем-то напомнило спектакли с участием фальшивого короля), улыбаясь подданным и друг другу, но фальшь не скроешь от вездесущих придворных. Весь дворец знал, что король и королева не спят вместе, и встречаются лишь изредка, в покоях дочери и в столовой. Кстати, даже сидя за одним столом, они перекидывались лишь парой дежурных фраз — о погоде, либо о здоровье принцессы.       Самым сложным для них обоих было пересекаться в комнате Мелинды. Когда Даркен приходил и заставал Еву играющей с дочкой, он с большим трудом скрывал свои чувства. Глядя на жену и ребёнка, которого они зачали в любви и страсти, он остро чувствовал, как сильно его тянет к Еве, как он безумно истосковался по ней.       Будь он прежним, Даркен Рал давно бы нашёл ей замену в лице какой-нибудь хорошенькой служанки, благо, этого добра во дворце хватало с избытком, но сейчас так поступить он не мог, хотя его тело с маниакальной настойчивостью требовало женщины. Однако, король отказался идти на поводу у плотских желаний, предпочитая скрыться от себя самого в ворохе бумаг, донесений и указов.       Сегодня, на празднике урожая, король и королева посетили ненадолго ярмарку, причём, Мелинда была с ними и, радостно улыбаясь всем подряд, гордо восседала на руках отца. Вид короля, держащего на руках ребёнка, вызвал у людей улыбки умиления и только поднял рейтинг Магистра среди народа.       Даркен наблюдал, как искренне улыбается Ева, отвечая на приветствия людей, как она радуется, просто и чистосердечно. Ему она уже давно так не улыбалась… да она и не глядела на него почти совсем. Неужели же у них нет пути назад, к счастью? Любовь к жене бушевала в сердце короля, словно шторм на море, однако волны его страсти в бессилии разбивались о камни её холодности. В глазах Даркена она превратилась в бесчувственную куклу, по крайней мере, по отношению к нему. Он понимал, что она до сих пор опасается его внезапно возникающей ярости. Видимо, этот страх уже убил в ней всю нежность к нему…       На самом деле, Магистр ошибался — Ева также тосковала по нему, как и прежде. Даже ещё сильнее… Но, чем больше проходило времени, тем сложнее ей было заставить себя сделать первый шаг навстречу мужу. Она не знала, простила ли она его или нет, но иногда в её сны приходила та ужасная сцена, когда Даркен пытался её задушить, его горящие ненавистью и жаждой убийства глаза… Страх до сих пор стоял между ними…       Единственной, кто видел страдания королевы, была Делия. Она старалась особо не вмешиваться в личную жизнь своей госпожи, но даже ей, несмотря на долгую неприязнь к Ралу, было невыносимо наблюдать, как король и королева тоскливо глядят друг на друга тайком. Не раз она слышала, как Ева плачет по ночам в подушку, разрываясь между своими страхами и любовью, которая так и не изжила себя. Она всё ещё любила мужа, но не была уверена в том, что он вернулся к ней прежним.       Вечером, после того, как зажглись огни, и толпа на площади изрядно поредела, вдруг разразилась настоящая гроза, с громом и молнией. Улицы вмиг опустели, а стихия с неистовством обрушилась на столицу. Люди говорили, что это хорошая примета — дождь в день праздника урожая.       Ева всегда боялась грома, и сейчас не понимала, как Делия может так спокойно стоять у окна и заворожённо наблюдать, как мощные потоки воды стекают по оконным стёклам, а молния сверкает так, что слепнут глаза. С каждым новым мощным раскатом грома девушка испуганно вздрагивала, чего, кстати, нельзя было сказать о маленькой Мелинде, которая продолжала спокойно играть со своими куклами, расположившись на большом, пушистом ковре у камина. Когда пробило девять часов вечера и Мелинда начала зевать и тереть свои глазки, Ева уложила дочку в кроватку и попросила Делию приготовить ей купальню.        — Я вымоталась за сегодняшний день, — устало улыбнулась она. — После горячей ванны я точно усну, как младенец.        — Я мигом, — пообещала Делия и тут же исчезла.       Спеша по коридору в сторону купальни, Делия вдруг ни с того, ни с сего наткнулась на короля, который как раз шёл оттуда же. Поспешно присев в реверансе, Делия застыла на месте.        — Королева уже легла спать? — спросил Рал, делая жест рукой, означающий, что Делия может выпрямиться.        — Нет, мой Лорд, она велела приготовить ей ванну, — ответила служанка.       Рал задумался на миг, словно хотел спросить ещё что-то, но… так ничего и не сказал, отпуская служанку небрежным жестом. Он уже направился дальше по коридору, как вдруг услышал позади тихий голос Делии:        — Мой Лорд!       Магистр удивлённо обернулся и взглянул на горничную королевы, которая, явно нервничая, потирала руки, переминаясь с ноги на ногу.        — Королева очень боится грозы, Милорд… — пробормотала Делия, опуская глаза. — Она будет плохо спать этой ночью…       Быстро присев в реверансе, Делия поспешила прочь от короля, который до сих пор смотрел ей вслед. Он понял намёк, который ему дала служанка, но сомневался, что Ева благосклонно отнесётся к его внезапному визиту. Как же ему поступить? Ещё одного отказа он просто не вынесет… Долгими вечерами он раздумывал, как ему решиться снова приблизиться к Еве, как завоевать её заново. Может… она всё же ждёт его?       Ева пробыла в купальне около получаса. Она нежилась в горячей воде, намыливая тело душистым мылом и наслаждаясь тонким ароматом масел, добавленных в воду Делией. Затем, Делия помогла ей выйти из воды, и укутала госпожу в длинное белое полотенце. Усадив королеву на стул, горничная медленными движениями расчесала её длинные белокурые волосы, потяжелевшие от воды, втирая в них масло фиалки, пока они не стали мягкими, как шёлк. Наконец, надев длинный парчовый халат, Ева вернулась к себе.       Увы, гроза к ночи лишь разыгралась, не желая сдавать своих позиций. Едва Ева вошла в свои покои, как оконное стекло сотряс новый громовой удар, настолько сильный, что девушка в страхе зажала руками уши и зажмурила глаза. Внезапно тёплые руки обняли её сзади за талию, вызвав у девушки испуганный возглас от неожиданности.       Ева резко обернулась и увидела стоящего за её спиной мужа. Её глаза изумлённо распахнулись: как он вошёл, что она его не услышала? Неужели воспользовался тайной галереей? Даркен смотрел на неё внимательно и выжидающе. Он тоже был облачён в длинный халат, наверняка недавно вернулся из купальни, как и она, кончики его тёмных волос до сих пор были влажными.       Они смотрели друг на друга, жадно впитывая каждую мельчайшую деталь, ведь прошло столько времени с тех пор, как они оставались наедине. Еве казалось, что она чувствует запах ароматического масла, которым натирали тело короля, а Даркен явственно ощутил аромат фиалок, исходящий от её волос.       Их любовь была во взглядах, обращённых друг на друга. Они до сих пор молчали, но слова были и не нужны. Наконец, король решился и сделал робкий шаг навстречу жене, а Ева неосознанно отступила на шаг назад и упёрлась спиной в закрытую дверь. Руки мужа снова легли на её талию и медленно потянули её ближе к нему. Когда их лица застыли друг от друга на расстоянии поцелуя, Даркен тихо прошептал:        — Я больше не могу без тебя…       Ева не могла поверить, что это не сон, что он прикасается к ней, она ощущает его дыхание на своей коже, а его губы находятся в такой опасной и волнующей близости от её губ…. Внезапно новый громовой раскат заставил Еву вздрогнуть всем телом и снова зажмуриться от страха.        — Т-ш-ш… — успокаивающе прошептал Даркен, нежно прижимая её к себе, — не бойся, милая… я с тобой.       Ева открыла глаза и взглянула на мужа. Его красивое лицо было так близко… глаза переполнены печалью и надеждой, что она его не оттолкнёт. И вдруг она поняла, что не хочет, чтобы он уходил, до её сознания вдруг дошло, как дико, безумно, до боли она желает его крепких объятий и поцелуев!       Прежде, чем она успела понять, что делает, Ева вдруг сама поцеловала мужа, робко коснувшись его губ. На секунду он застыл от неожиданности, но тут же опомнился и жадно припал к её губам, отвечая на поцелуй. Он целовал её так, как никогда прежде, с такой щемящей нежностью и одновременно с необузданной страстью, что голова у Евы закружилась, словно она выпила слишком много вина. Почувствовав, что ноги у неё подкашиваются, Даркен легко подхватил жену на руки, крепко прижимая к широкой груди, и, не отрываясь от её губ, медленно понёс к постели.       Мягко опустив Еву на шёлковые простыни, он на миг остановился, любуясь ею и вгляделся в её лицо, взглядом прося разрешения продолжать. Он до сих пор боялся, что она оттолкнёт его, но Ева вдруг сама протянула к нему руки. Склонившись над женой, он снова припал к её податливым губам, на сей раз целуя медленно, легко, едва касаясь, будто дразня.       Желая большего, Ева нетерпеливо застонала и обвила его шею руками, притягивая к себе ближе, и тут же характер поцелуя изменился. Даркен обрушился на неё, подобно урагану, который бушевал за окном. Король властно накрыл её нежный рот своими губами, проникая языком, проводя им по её губам, втягивая их в себя, лаская и посасывая. И Ева отвечала ему тем же, задыхаясь от нахлынувших, почти забытых ощущений.       Руки короля медленно развязали пояс её халата и распахнули полы, обнажая разгорячённое желанием тело. Он замер на мгновение, пожирая её глазами, а Ева нетерпеливо потянулась к нему, помогая мужу снять одежду. Опустившись рядом с женой на постель, Магистр снова торопливо прильнул к ней, с хриплым стоном наслаждения притягивая к себе, прижимаясь всем телом.        — Любимая… — выдохнул он, покрывая быстрыми поцелуями её лицо, лаская языком, словно стараясь выпить её дыхание без остатка.       Ева сладко выдохнула, подаваясь навстречу Даркену и обнимая его, её горячие ладошки скользнули по его плечам и спине, с удовольствием поглаживая гладкую кожу и напряжённые мышцы под ней. Губы короля накрыли её напрягшийся сосок и осторожно втянули нежную кожу внутрь, лаская языком, чуть прикусывая и снова лаская. Из груди Евы вырвался рваный вздох, а пальцы крепче сжали его плечи.       Его ладони скользили по её бёдрам, животу, прижимая к себе, а возбуждённая, горячая плоть прижалась к внутренней стороне бедра. Дыхание у них обоих стало частым и тяжёлым, в глазах полыхала страсть и вожделение. Не прекращая ласкать её грудь, король скользнул рукой вниз и мягко раздвинул ей ноги. Его пальцы быстро отыскали самую чувствительную точку и осторожно нажали, лаская и поглаживая. Ева закусила губу и не смогла сдержать сдавленный стон, впиваясь ногтями в спину мужа. Он снова вернулся к её губам и жарко поцеловал, погружаясь языком в её рот.       Не прерывая движений рукой, он целовал её всё крепче, глубже, наслаждаясь дрожью в её теле, чувствуя, как между ног у неё становится влажно и горячо в ответ на его нежные прикосновения. Его пальцы скользнули внутрь её тела, имитируя соитие, и Ева выгнулась в его руках, издав новый страстный стон, который только подхлестнул его желание, и без того сводившее с ума. Кровь в висках короля уже стучала набатом, а тело требовало немедленной разрядки. Но он не мог думать лишь о себе. Он так истосковался без неё за два года, что боялся, что всё закончится, едва начавшись.       Голодные поцелуи сместились с губ на шею, плечи, грудь, оставляя влажные следы, вызывая сладкую дрожь. Наконец его губы скользнули по её животу, вызвав новый стон, и спустились ниже, туда, где его пальцы продолжали ласкать и гладить, раз за разом проникая в её жаркое лоно. Почувствовав, как его горячий язык проник внутрь неё, Ева вздрогнула всем телом и снова выгнулась, как натянутый лук. Она закрыла себе рот ладонями, стараясь сдержать громкие стоны, что рвались из груди, но это было уже не в её власти… Голова перестала что-то соображать, в ней билась лишь одна мысль — только бы он не останавливался… Только не сейчас…       А король и не думал останавливаться, он наслаждался её дрожью, тем, как сладко и грешно она стонала и вскрикивала в ответ на его ласки, комкая руками простыни, выгибаясь ему навстречу. Эта сладкая пытка мучила её, Еве хотелось большего, хотелось принять его в себя, снова почувствовать это острое единение, отдать ему всю себя без остатка, но муж сначала хотел доставить ей наслаждение. Волны удовольствия накатывали, одна за одной, пока, наконец, она не задрожала всем телом, издавая короткий крик наслаждения, и обмякла в его руках, тяжело дыша.        — Я люблю тебя… — выдохнул Даркен, тяжело дыша. — Не могу больше терпеть…        — Иди ко мне! — прошептала Ева, притягивая мужа к себе и шире разводя ноги.       Он ворвался в неё одним толчком, и они оба застонали, сливаясь воедино. Губы снова нашли друг друга, пальцы рук переплелись, а движения всё ускорялись и ускорялись. Ева уже не сдерживала стоны, которые становились всё громче. Она не чувствовала, как её ногти непроизвольно впиваются в спину мужа, всё, что она ощущала, это его резкие толчки внутри себя, которые сводили с ума.       Внезапно мир рассыпался на миллион осколков, радугой сверкающих перед глазами, и Ева снова вскрикнула и забилась в руках любимого. Насладясь сполна её реакцией, король дошёл до вершины сам, издавая долгий, грудной стон. Они всё ещё были слиты воедино, мелко вздрагивая, пытаясь унять бешеный ритм сердца и дыхания. Внезапно Ева почувствовала, как из её глаз хлынули слёзы. Это было освобождение от слишком долгого ожидания, боли, страха, тревог. Король сразу ощутил, как вздрагивают её плечи и встревоженно заглянул в её лицо.        — Что с тобой, любовь моя? — тихо спросил он.       — Я… не знаю, не могу объяснить… — всхлипнула она, силясь сдержать слёзы, но они всё текли и текли сплошным потоком.        — Тише, милая, тише… — король нежно стёр её слёзы пальцами, с любовью глядя на жену. — Если бы ты только знала, как я счастлив сейчас, когда ты снова моя! Я так безумно тосковал, так хотел тебя, что думал, будто сойду с ума! Каждую ночь мне снилось, что ты отдаёшь мне себя, совсем, как сейчас, а потом наступало утро, и ты проходила мимо меня, отводя глаза… Я боялся, что потерял тебя навсегда.       Его тихий голос дрожал от искренности и переполнявших его эмоций, и Ева потянулась к мужу, склоняя голову ему на грудь. Слушая быстрый стук его сердца, она почувствовала себя такой счастливой от того, что они снова вместе!       — Ты меня любишь? — вдруг тихо спросил король, не глядя на неё.       Она коротко кивнула, не поднимая головы, но этого ему было мало.        — Скажи мне это, я хочу услышать! — мягко, но настойчиво попросил он. — Ты никогда не говорила.        Ева медленно подняла голову и заглянула в его серо-голубые глаза, в которых была тревога. Его красивое лицо, которое могло быть жёстким и даже хищным, сейчас светилось любовью и надеждой. Она чувствовала, что он ждёт её ответа, знала, что он любит её. Ощущение острого, даже болезненного счастья вдруг заполнило всё её существо, до последней клеточки.        — Я люблю тебя, Даркен Рал! — нежно шепнула она, проведя рукой по его щеке и губам. — Разве я не вполне доказала это только что?