Любовь и кофе

Рид хотел написать сразу же, но не хотел показаться навязчивым. В конце концов, Хотч сам попросил его адрес. Он думал о теплых карих глазах Хотча, и в животе порхали бабочки. В итоге, когда подошло время обеда и на часах было полвторого, он отправил адрес. Хотч ответил несколько минут спустя. «Увидимся у тебя в полвосьмого. Надеюсь, ты любишь стейки». Через несколько секунд, когда Рид читал первое сообщение, пришло еще одно. «Погоди, надеюсь, ты не вегетарианец?» — гласил текст. Рид усмехнулся. Он определенно всеяден. Но это разумный вопрос, потому что по статистике без малого семь с половиной миллионов американцев вегетарианцы. Он написал ответ слишком быстро, за это время невозможно было нагуглить данные. Рид просто достал их из головы. «Необычный» было самым подходящим для него словом. «Отлично. Если бы ты оказался вегетарианцем, ужин был бы точно ужасен», — написал Хотч. Рид попытался придумать что-то остроумное в ответ, но постарался быть кратким. «Я непривередлив». Рид поморщился сразу после того, как нажал кнопку «отправить». Его можно было понять неправильно. «Думаю, скоро узнаем. До вечера». «Жду с нетерпением». Рид убрал телефон и, откусывая от бутерброда с арахисовым маслом и джемом, нахмурился. Кроме Мэдлин он ходил на свидание еще кое с кем, но их взаимодействие не всегда проходило совсем гладко. Может Хотч не решит, что он сумасшедший. Стрелки медленно ползли к половине восьмого. Рид оставил магазин в надежных руках Эшли и ушел в полшестого. Он знал, что если придет домой слишком рано, то просто сойдет с ума от переизбытка свободного времени. Дома он принял душ, выбрал симпатичную пару джинсов, сапфирового цвета рубашку и серый жилет. Посмотрел в зеркало и решил, что, возможно, слишком вырядился, снял жилет. Но ему все равно не понравилось, и он надел черный свитер, подумал, что жилет был лучше, и переоделся еще раз. Рид сел на диван, включил телевизор и перещелкивал каналы пока не наткнулся на «Звёзды говорят» с Нилом Деграссом Тайсоном. Это был повтор эпизода, где он брал интервью у Стивена Хокинга. Рид вздрогнул, вспомнив про смерть великого ученого. Он уже видел этот выпуск и помнил каждое слово, но оставил его, пытаясь отвлечься от тиканья минутной стрелки на часах. Семь пятнадцать. Змееносец запрыгнул к нему на колени и заурчал, прижимаясь. Рид спихнул кота и стал отряхиваться от бело-серой шерсти, оставленной мейн-куном. Змееносец свернулся клубком на подушке рядом и Рид рассеянно гладил его, пока смотрел телевизор. Телефон завибрировал. Хотч прислал смс. «Застрял на работе, немного опоздаю». Рид ответил: «Ничего страшного». В семь тридцать пять Рид стал нервно барабанить пальцами по дивану. В без пятнадцати восемь в дверь позвонили. Рид выключил телевизор и пошел открывать. — Извини за опоздание, — сказал Хотч, когда Рид открыл дверь. — Задержался на работе. На Хотче была черная рубашка, черный пиджак и темно-синие джинсы. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты и Рид мог видеть несколько темных завитков. С какой-то стороны его совсем не волновало, насколько Хотч опоздал, главное, что он пришел. Риду потребовались серьезные усилия, чтобы не запнуться. — Все нормально, — сказал он. — Бывает. — Особенно с такой работой, как у меня. Змееносец спрыгнул с дивана и подошел к двери посмотреть кто же там пришел. — Какой здоровый кот. Мейн-кун? — спросил Хотч. — Да, — ответил Рид. — Его зовут Змееносец. Кот потерся о ногу Хотча, и тот наклонился погладить его. — Как только такое имя пришло тебе в голову? — Змееносец — мое любимое созвездие. Это слово пришло из греческого. Раньше его называли Серпентариус или Офиухос, но мне кажется Змееносец намного благозвучнее. Хотч не думал, что какое-то из этих греческих слов было приятным на слух, но промолчал. — Не позволяй ему очаровать себя. Иначе мы никогда не уйдем. — сказал Рид. Хотч улыбнулся и выпрямился. Рид снял свою сумку с крючка за дверью и подтолкнул огромный шар меха подальше от двери. — Я вернусь. — сказал он коту. Хотч ухмыльнулся, а Рид покраснел, закрывая и запирая дверь. У машины Хотч открыл Риду дверь и только потом уселся на водительское место. — Куда едем? — спросил Рид. — В пригороде есть великолепный ресторан со стейками, который я люблю. — ответил Хотч. —Тебя это устроит? — Превосходно. — Расскажи что-нибудь о себе, — попросил Хотч, трогаясь с места. — Хочешь знать что-то конкретное? — У тебя есть семья? Рид тихо вздрогнул. — Только мать. Она живет в Вегасе. Отец ушел от нас еще в детстве. — Ты из Лас-Вегаса? — Да, — ответил Рид. Он не хотел вдаваться в подробности и рассказывать, что его мать шизофреничка и лежит в клинике с тех пор, как ему исполнилось 18… С тех самых пор, как он отправил ее туда. Риду хотелось бы контролировать ход беседы, но он нервничал. И решил перевести разговор на Хотча. — А что насчет тебя? — У меня шестилетний сын Джек, брат Шон и невестка Джессика, она присматривает за Джеком, когда я отъезде. — Вы расстались с его матерью? Лицо Хотча закаменело, и Рид подумал, возможно, он перегнул палку. — Моя бывшая жена Хейли погибла несколько лет назад. — Прости, мне очень жаль. Хотч сделал глубокий вдох и заставил себя расслабиться. Возможно, это свидание было не такой уж и хорошей идеей. Открытость никогда не была его сильной чертой, и в этой истории было слишком много демонов. — Вернемся к тебе. Ты был женат? — спросил Хотч. Рид поерзал на сиденье и нервно сплел пальцы. Хотч посмотрел на него. Риду было так же неловко, как самому Хотчу пару минут назад. — Ты в порядке? Рид прокашлялся. — Семейные отношения — больная тема. — Можем поговорить о чем-то другом, если тебе это неприятно. Рид выдавил улыбку. — Нет, все в порядке. Мы же просто узнаем друг друга получше, ведь так? — Он сделал глубокий вдох. — Однажды я был женат. Ее звали Мэдлин. Рид выглядел так словно хотел сказать что-то еще, но промолчал. — Не сошлись характерами? — поинтересовался Хотч. — Да нет. Она была беременна. Мы узнали об этом, когда я только открыл кофейню. Я назвал ее в честь нашей дочери. Но у Мэдлин случился выкидыш в третьем триместре, и наш брак этого не пережил. — Мне так жаль. Я потерял свою бывшую, но не могу представить каково это — потерять ребенка, особенно на поздних сроках беременности. — Это было четыре года назад. Ты никогда не сможешь привыкнуть к этому, но можешь попробовать жить дальше, понимаешь? — Да. Прекрасно понимаю. Не успев хорошенько подумать, Хотч ободряюще положил руку на колено Рида. Тот улыбнулся и взял ее, мягко пожав. Хотч заставил себя продолжить разговор. — Мою бывшую жену убили. Мы уже развелись, но это все равно самая жуткая вещь, которую мне пришлось пережить. — Мне жаль. Это, должно быть, ужасно. — Как ты и сказал — никогда не получится смириться, но мы должны научиться жить дальше. Не знаю, как я смог бы это пережить, если бы не было Джека. Он заставлял меня двигаться дальше. Джессика, сестра Хейли, очень много для него значит, и это тоже помогает. — Не представляю, каково тебе было, — сказал Рид. — Было чувство, что я полностью раздавлен. В моей команде поведенческого анализа все очень близки, и все они были рядом на протяжении всего этого длинного пути. Я бы не смог выдержать это сам. Рид тяжело сглотнул. Его мать помогала ему как могла, после того, как они с Мэдлин потеряли ребенка и расстались. В конце концов, у него не было по-настоящему близких друзей. Он старался держаться от людей на расстоянии вытянутой руки. Он боялся подпустить кого-то слишком близко, боялся быть непонятым, боялся, что отвергнут его, его прошлое и его странности. От него отказывались и высмеивали всю его жизнь, и поэтому для него было рискованно быть здесь и сейчас с Хотчем. — Теперь мы, кажется, пережили весь этот кошмар, — сказал Хотч. — Что планируешь делать дальше? Рид немного посветлел лицом и отпустил руку Хотча. Хотч положил ее обратно на руль. — Как ты знаешь, у меня есть своя кофейня. Я преподаю введение в психологию, патопсихологию и поведенческие анализ в университете. Получил докторскую степень математических, инженерных и химических наук и бакалавра в психологии и социологии. Сейчас получаю еще и бакалавра философии. Ну и, конечно же, люблю читать. — Сколько тебе лет? — Хотч уставился на него в восхищении. — Хм, 30. — Это… это очень впечатляет. — Мне нравится учиться. И быть владельцем кофейни для меня почти то же самое, что и проходить еще один курс социологии. Я люблю наблюдать за людьми и узнавать о них что-то новое. Мне нравится культура, искусство и чтение книг, — покраснел Рид. — Может, мне стоило пригласить тебя в библиотеку вместо ресторана? — Это может быть нашим вторым свиданием, — улыбнулся Рид — Мы еще даже не пережили первое, — засмеялся Хотч. — Я довольно неплохо читаю людей, — Рид пожал плечами. — Посмотрим, как тебе это удается. Хотч припарковался, и не успел Рид выбраться, как он открыл перед ним дверь. Рид неловко улыбнулся. — Что? — спросил Хотч. — Просто не привык, что кто-то открывает мне двери. Обычно это делаю я. — сказал Рид. — Ты привыкнешь. Рид решил, что это значит, что они проведут вместе не только сегодняшний вечер, и у него в животе снова запорхали бабочки. Хотч открыл дверь ресторана, и они вошли. Была оформлена бронь, так что они сразу отправились к столику, который находился в дальнем углу ресторана и стоял так, чтобы Хотч мог видеть большую часть зала и входную дверь. Официант подошел и представился: — Меня зовут Дрю, сегодня я буду вашим официантом. Закажете что-нибудь выпить для начала? — Я возьму колу, — сказал Хотч. — А для тебя, дорогуша? — широко улыбаясь, спросил Дрю у Рида. — Холодный чай, пожалуйста. Официант мимолетно коснулся его руки. — Принесу твой заказ прямо сейчас, — сказал он. — Уверен, он флиртовал с тобой, — сказал Хотч, когда официант вышел из зоны слышимости. — Он просто надеется на хорошие чаевые, — ответил Рид. — Я так не думаю. Его зрачки значительно расширились при взгляде на тебя. Рид прекрасно знал физиологические признаки влечения и возбуждения. Он прокашлялся. — Я и не заметил. — Да, конечно. Это моя работа — отмечать такие нюансы, — сказал Хотч. Рид тряхнул головой. — Ты недооцениваешь себя. Ты очень привлекателен. — Когда эти слова сорвались с губ Хотча, он был удивлен ими также, как и Рид. Рид вскинул брови. — Думаешь? — Да, — ответил Хотч. Рид покраснел и стал пристально всматриваться в меню. — Что посоветуешь заказать? — спросил он. Хотч даже не открывал меню. — Больше всего я люблю филе-миньон. Обычно его и заказываю. Рид быстро пролистал меню и отложил его в сторону. — Самый лучший кусок мяса, — сказал он. — Берут мясо, расположенное с двух сторон от позвоночника, и обычно в итоге получается две длинных змееобразных полоски вырезки. Такую говядину не очень удобно использовать при приготовлении стейков, поэтому обычно рестораны для филе-миньона готовят ее более широкую часть. Это и практичнее, и дешевле. Хотч тряхнул головой. — Дэйв сказал, что ты необычный. Рид фыркнул. — Он так сказал? — спросил он. — Даже не знаю, комплимент это или сарказм. — Комплимент. И я с ним согласен. Рид поднял бровь. — Большинство людей считают меня назойливым. — Мне трудно в это поверить, — сказал Хотч. — Ты невероятно образован и впечатляюще умен. — Не забегай вперед, — сказал Рид и нахмурился. — Ты не очень хорошо умеешь принимать комплименты. Рид неловко поерзал. — Сложно поверить в их искренность. В Лас-Вегасской старшей школе я был вундеркиндом и выпустился в 12. Поступил в Калифорнийский технологический университет в 13. У меня не было приятелей и тем более друзей. Сначала я необычная новинка, но потом устареваю и начинаю надоедать. Хотч перегнулся через стол и взял Рида за руку. — Ты достоин человека, который будет не просто терпеть, — сказал он. Рид слабо улыбнулся. Хотч провел большим пальцем по тыльной стороне ладони Рида, и тот едва удержался от дрожи. До него так давно никто не дотрагивался, так мягко и заботливо. Ему хотелось большего. Хотелось, чтобы то, что говорил Хотч, было правдой. Хотелось, чтобы кто-то любил его, безо всяких если. Он думал, что Мэдлин так его любит, но даже она его бросила. Официант принес их напитки и остановился поближе к Риду, подальше от Хотча. — Держи, дорогой. Вы готовы сделать заказ? — Заказывай, что хочешь, — сказал Хотч, — я плачу. — Уверен? — уточнил Рид. — Можешь заплатить на следующем свидании, — сказал Хотч, наблюдая за официантом. Тот нахмурился, но быстро придал лицу нейтральное выражение. Рид с трудом сдерживал смех. — Мне, пожалуйста, филе-миньон с двойной картошкой и зеленой фасолью, — сказал Хотч. — А для вас? — спросил официант Рида. — То же самое, только без картошки. — Что предпочтете на гарнир? — Зеленой фасоли будет достаточно. Официант забрал их меню и безмолвно удалился. Рид позволил себе рассмеяться, когда официант отошел от их столика. — Ревнуешь? Выражение лица Хотча осталось прежним, за исключением приподнятой брови. — Переживаешь? В общем, Рида это не волновало. На самом деле ему нравилось быть в центре внимания, и то, что Хотч дал официанту понять, что они с Ридом вместе, тоже понравилось, тем более, это случилось на первом свидании. — Нет. Это забавно. В следующий раз ты можешь просто пометить мою ногу. — Думаю я отлично справился с этим и без риска попасть под обвинения о неприличном поведении. Рид снова засмеялся. — Значит, я плачу на следующем свидании? — Если ты, конечно, не против следующего, — осторожно сказал Хотч. — Не против. Хотч улыбнулся, довольный что они поняли друг друга. Он и Рид были очень разными, но между ними действительно проскочила искра, и Хотчу было интересно, что будет дальше. Ему на самом деле понравился Рид, захотелось узнать его получше и посмотреть, получится ли у них что-то. Хотч смотрел на губы Рида, когда тот делал глоток чая через соломинку, и представлял как эти губы обхватывают кое-что другое. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, подавляя стон от представившейся картины. — Все нормально? — спросил Рид. Он улыбался, как будто знал, о чем думает Хотч, и сделал еще один глоток чая, вызывающе глядя на него. Лицо Хотча оставалось бесстрастным, но глаза его выдавали. Хотч постарался собраться, вспомнив, что Рид преподает поведенческий анализ. Судя по лицу Рида, ему не сильно это удалось. — Так ты работаешь над получением философской степени? — спросил Хотч, отвлекая внимания от собственного смущения. — Да. — Разве у тебя недостаточно степеней? — Я закончу учиться, только когда умру, — очень серьезно сказал Рид. — Для тебя это так важно? — Вселенная бесконечна. Знания бесконечны, границы есть только у любознательности и способности задавать вопросы. Мир прекрасен, и мне хочется знать о нем все. Но недостаточно просто знать. Вселенная — это еще и получение опыта. Если я проведу всю свою жизнь, читая книги и не выходя из дома, не прикасаясь к настоящей жизни, это будет бессмысленно. Альберт Энштейн сказал «Существует два способа прожить свою жизнь. Один — думать, что чудес не бывает. Второй — думать, что все — чудо». Я выбираю второй. — Неудивительно, что с таким подходом ты решил изучать философию. — Каждый способен исследовать, — сказал Рид. Хотч попытался вспомнить что-то из философии времен колледжа. Смутно вспоминался утилитаризм и присущая ему кантианская этика, но и только. — И как ты смотришь на мир с философской точки? Какой теории придерживаешься? Рид на секунду задумался. — Я бы сказал, что я где-то между аретологией (этикой добродетели) и экзистенциализмом. — Расскажи мне о них, — попросил Хотч. — Я изучал философию в колледже, и это было очень давно. Глаза Рида загорелись, и он даже выпрямился. — Этика добродетели — раздел этики, в котором ключевым элементом этического мышления являются индивидуальные черты характера, в то время как в деонтологии при вынесении оценки совершенным действиям руководствуются некоторыми внутренними правилами. Консеквенциализм же диктует нам выбирать действия исходя из их последствий. Так ты придерживаешься определенных ценностей как индивидуум, и они формируют твою личную моральную систему. — Какие ценности у тебя? — спросил Хотч. — Честность, добросовестность, сочувствие, любознательность. Это основное. А у тебя? Что бы ты назвал своими наибольшими ценностями? — Конечно же, честность. Долг. Честь. Верность. Семья. Не знаю, являются ли они на самом деле добродетелями, но это самые важные вещи в моей жизни. — Все перечисленное — да. Особенно долг и верность. — Расскажешь о экзистенциализме? — спросил Хотч. — Я помню, что это была сложная тема, но не помню, в чем именно заключались сложности. — Экзистенциализм больше сосредоточен на вопросе «Зачем мы здесь?». И он не дает никаких ответов. По своей сути экзистенциализм говорит, что нет ничего предопределенного. Каждый человек сам выбирает смысл жизни и свою судьбу. Главная ценность, которую приписывают экзистенциализму — аутентичность. Уровень того, насколько человек честен с самим собой, несмотря на давление извне. Обычно люди называют это экзистенциальным кризисом, когда кто-то растерян, испуган или в ужасе перед лицом абсурда или бесконечного хаоса вселенной. В этом контексте «абсурд» значит человеческую неспособность логически оправдать невозможное и относится к человеческому поиску смысла и ценности жизни, и в то же время неспособности его найти. — Какой у тебя смысл жизни? — Вопросы, исследования, познание. Все это связано с любовью. Каждое наше действие происходит из страха или любви. Я стараюсь действовать, основываясь на последнем. Не только к остальному человечеству, но ко всем предметам, жизни и ко вселенной в целом. — Прекрасно смотреть на жизнь под таким углом. — Ты не согласен? — спросил Рид. — Нет, не обязательно. Твои слова вызывают во мне отклик. Думаю, я смотрю на вещи с более… логической точки зрения. Я понимаю, что в твоем понимании значит «абсурд». Когда убили Хейли, я потерял лучшего друга и мать моего сына. Ее смерть была жестокой и бессмысленной. Не знаю, каждый ли выбирает свою судьбу. Преследуя убийц по всей стране, я видел такое, что, кажется, некоторые люди… изначально отмечены роком, может, это генетическая предрасположенность или жизненные обстоятельства. Я действительно верю, что каждый может выбирать, кем он хочет быть, и именно это я вижу снова и снова, к лучшему или худшему. — В этом есть смысл. Я понимаю разницу. Нужно поразмыслить об этом. Думаешь, ты сам выбираешь свою судьбу? — Думаю, что судьба определенно зависит от внешних обстоятельств, но я выбираю свои приоритеты и их направленность. Смерть Хейли сильно повлияла на формирование меня как личности и продолжает это делать. То же самое можно сказать про Джека. Думаю, я сам определяю смысл своей жизни и ее цель. — Какой же? — Порядок, — сказал Хотч. — Мир хаотичен. Я сражаюсь на стороне добра. Сражаюсь за тех, кто не может защитить себя сам. Знаю, что не могу спасти всех, но делаю все, чтобы спасти всех, кого только смогу,я и посадить за решетку так много плохих парней, как только получится. Я только надеюсь, этого будет достаточно, чтобы чаша добра хоть немного перевесила. К столу подошел официант с их заказом и поставил блюда на стол. — Могу вам еще чем-то помочь, парни? — спросил он ровным профессиональным тоном. — Все отлично, — сказал Хотч. — Да, у меня тоже, спасибо — сказал Рид. Пока они ели, за столом царила тишина. Хотч смотрел на руки Рида, как он держит вилку и нож, как режет стейк. Ему хотелось еще раз почувствовать их прикосновение. Он старался сосредоточиться на еде, но постоянно отвлекался. Он не чувствовал такого уже довольно давно. — Значит у нас у обоих были серьезные отношения с женщинами, — сказал Рид в перерыве между поеданием стейка. — Ты был со многими мужчинами? Хотч был озадачен прямотой вопроса. — Хм, пожалуй, нет. Прошло не так много времени. Мы с Хейли были вместе со старшей школы и поженились, когда я учился в колледже. После я ходил на несколько первых свиданий — с мужчинами, с женщинами, но обычно все на них и заканчивалось. — Это довольно серьезное отношение. — Мягко выражаясь. — Могу я задать личный вопрос? — спросил Рид. — Дерзай. — Ты уверен, что готов к новым отношения? Секунду Хотч смотрел на него и молчал. Он много об этом думал. Смог ли он по-настоящему отпустить Хейли? Смог бы он снова кого-то полюбить? Смог бы он кого-нибудь подпустить настолько же близко, как свою бывшую жену? — Я буду всегда любить ее, — сказал Хотч. — Даже теперь, когда ее нет. Она была любовью всей моей жизни и мы вместе повзрослели. Она разводилась со мной из-за работы. Это сломало меня. Я знаю, кто я в этой жизни. Я отдаю себе отчет, что могу предложить, а что нет. Если бы я встретил кого-то, кто примет меня таким, то да. Я готов к новым отношениям. Он съел кусочек стейка, и они снова сидели в тишине. Хотч поймал взгляд Рида, расфокусированный и направленный куда-то за его плечо. — О чем думаешь? — Я скучал по этому. Дружескому общению. Когда просто можешь разделить с кем-то трапезу. У меня не так уж и много близких людей, кроме матери, а она… Она очень больна. Хотч наклонился над столом и взял Рида за руку. Рид переплел их пальцы и застенчиво улыбнулся. — Вечер еще не закончился, а я уже хочу увидеть тебя завтра, — сказал он. — Думаю, мы можем это устроить. Завтра я смогу освободиться пораньше. Большую часть бумажной работы я сделал сегодня. — сказал Хотч. — Завтра я преподаю и потом мне надо будет вернуться в магазин, чтобы разобраться с ежемесячными счетами. Скучная рутина. — Не будешь возражать против компании? — Отличная идея, — улыбнулся Рид. — Когда заканчиваются твои лекции? — Последняя в пять. К шести я приду в кофейню. — Я буду там. Они закончили ужин и на десерт заказали невероятно огромный кусок шоколадного пирога. Обсудили, кто что любит и не любит. Рид закидал Хотча глупыми вопросами, например, какой его любимый цвет (голубой), его любимая еда (стейк), любимая песня (Ain't Even Done With the Nigh) и все в том же духе. Когда они покончили и с десертом, им обоим не хотелось уходить, но рано утром надо было идти на работу, да и это было только первое свидание. Когда они подъехали к дому Рида, Хотч снова открыл Риду дверь машины и проводил до порога. Рид нервно переминался с ноги на ноги у двери. Хотч провел большим пальцем по щеке Рида, вниз к подбородку. — Почему ты так нервничаешь? — шутливо спросил он. Рид насмешливо посмотрел на него и Хотч усмехнулся в ответ. — Могу я тебя поцеловать? — спросил он. Рид кивнул, его гениальный ум молчал, и Хотч притянул Рида ближе. Одной рукой он приобнял его за талию, второй зарылся в волосы. Рид положил руки Хотчу на плечи, и какое-то время они смотрели друг на друга, пока Хотч не наклонился и не накрыл губы Рида своими. Поцелуй был медленным и нежным. Сердце Хотча забилось быстрее, и он стал целовать немного напористей. Риду казалось, что его внутренности превратились в желе, и колени ослабли. Когда они оторвались друг от друга, то тяжело дышали. — А ты хорош, — прошептал Хотч. Рид улыбнулся. Хотч взял его лицо в ладони, Рид прижался щекой к его руки и прикрыл глаза. Хотч пробежался большим пальцем по его мягким губам. Рид поцеловал его. — Мне надо идти, — неуверенно сказал он и открыл глаза. — Надо. — Придешь утром за кофе? — Можешь на это рассчитывать, — Хотч мягко коснулся губ Рида своими губами. — Спокойной ночи, Спенсер. — Спокойной ночи, Аарон.