***
I M U R – Breathles🎶
— Это постановка? Ни за что не поверю. — Глаза Ляпис прикованы к экрану телевизора и внимательно следят за ловкими руками фокусника, что подбрасывает четыре монеты в воздухе, и те вмиг исчезают. Затем мужчина прячется за ширмой, и его силуэт вспархивает вверх, а когда ассистенты фокусника отодвигают занавеску, чётко видно, что он находится в паре сантиметров от земли. Судя по тяжёлому хрипению, манёвр требовал немало усилий. — Видишь, под его ногами ничего нет! — Неправда, это всего лишь трюк с отражением, — утверждает Перидот, поглаживая голубые локоны девушки, что так удобно устроилась на её коленках. — Оператор специально снимает сцену под таким углом, дабы нам казалось, будто фокусник левитирует. — Но ведь в зале сидят зрители, которые наблюдают за этим вживую. — Ляпис поворачивает голову, переводя любопытный взор на бармена. — Неужто их тоже обманывают? Всех разом? Сомневаюсь. — Да брось, все эти люди — неотъемлемая часть шоу. Каждому из них заплатили, лишь бы они притворялись удивлёнными и хлопали в ладоши по окончании выступления. — Даже этой маленькой девочке? Камера постоянно фокусируется на ней, и она каждый раз выглядит такой удивлённой, — ухмыльнувшись своему аргументу, Лазурит запускает руку в миску с попкорном, стоящую около её головы. — Поведение детей всегда противоречиво, не придавай этому особого значения. — Пери помогает ей, двигая миску ближе к Ляпис, на что та благодарно кивает. — Ладно, но, типа… — Синевласка вновь пытается сформулировать мысль: на сей раз с набитым ртом. — Что, если бы он и впрямь парил в воздухе? — Но он не парил. — Но что, если бы пари-и-и-ил… — Это научно и физически невозможно. — Но что, если бы… — Ляпис чуть ли не давится попкорном из-за Перидот, щекочущей её бока. — Прекрати, люди не летают! — настойчиво ворчит бармен, вот только правдоподобно изобразить раздражение у неё не выходит. Ляпис такая очаровательная, а её смех с периодическим похрюкиванием — самый чудесный звук во вселенной. Перидот хочется как можно чаще смешить синевласку в надежде услышать его снова. Лазурит каким-то образом удаётся сесть и дать блондинке отпор, отчего последняя сжимается в маленький хихикающий комок, молящий о пощаде. — Х-хватит, я очень… Ха-ха-ха, нет! — Признай, что он парил! — Никогда! Логика возоблада… Т-только не здесь, прошу! Аметист, всё это время тихо поедающая чипсы за кухонной стойкой, отрывает глаза от своего журнала, смеряя взглядом двух хохочущих идиоток напротив. — Господи, вы тошнотворно милые… Ляпис перестаёт щекотать бармена, однако по-прежнему смеётся. — Не желаешь присоединиться к нам? — Мучить Пери, пока она не описается, конечно, весело, — подначивает брюнетка, заканчивая с перекусом. — Но я, пожалуй, откажусь. Всё равно надо готовиться к грядущей ночи. — Ты куда-то уходишь? — спрашивает запыхавшаяся Перидот. — Тебе же завтра на работу. — Я перекантуюсь у Дженни: мы будем играть в карты и марафонить дерьмовые кинохи из восьмидесятых. — Поднявшись со стула, девушка потягивается и, к отвращению бармена, рыгает. — Плюс, она живёт неподалёку от «Храма», так что я по-любому не опоздаю с утра. — А, точно. — Перидот настороженно супит брови, но решает довериться суждениям лучшей подруги. — Только не забудь установить будильник. — Как скажешь, мам. — Аметист удаляется собирать рюкзак, оставляя девушек наедине с глупым ТВ-шоу и кокетливыми разговорами. Вскоре Ляпис вновь ложится на коленки Перидот и продолжает шутливо спорить с ней о происходящем на экране телевизора. В отместку бармен взлохмачивает её голубую копну волос и опровергает каждый абсурдный довод рассудительными умозаключениями; непонятно, притворялась ли она такой серьёзной или просто делала вид — в любом случае, Ляпис было комфортно на душе. Через пару минут Аметист возвращается из своей комнаты: на лице у неё лёгкий макияж, а на плече — лямка старенького рюкзака. — Увидимся завтра, задротка и крутая чувиха. — Аме, не обзывайся, Ляпис не задротка, — с ехидной усмешкой возражает Пери. — О, ха-ха, — Ляпис наигранно смеётся, тыкая хихикающую зазнайку в нос. — Перидот с чувством юмора? Чем ты откармливала её, Ляпз? — Аметист кладёт руку на грудь, ахая. — Джоэльским тройным сыром с какой-то там булкой и соусом, — без запинки отчеканивает она. — Дай-ка уточнить, — Аметист вопросительно выгибает бровь, обращаясь к лучшей подруге, — ты ела с ней громадный хот-дог на вашей свиданке? — Н-ну да, это ведь самое лучшее блюдо во всём городе, и ты сама так считаешь! — Она заливается краской от стыда, теперь понимая, что наверняка стоило придумать что-то более оригинальное и романтичное, но опять-таки: этот хот-дог действительно заслуживает попробовать каждый. Внезапно на щёку бармена ложится ладонь, склоняющая её голову вниз, к восхитительной улыбке Ляпис. — Лично я всем довольна. Сердце Перидот пропускает удар, и она неловко прокашливается, отворачиваясь от хихикающей синевласки. Аме закатывает глаза и направляется к двери, попутно бросая: — Вы вполне можете продолжать отвратительствовать и без меня. — Шутливо взъерошив волосы бармена, она открывает дверь. — Передавай Дженни привет! — Ляпис машет рукой. — Океюшки. — Брюнетка подмигивает за полузакрытой дверью и уходит. — Наконец-то, хоть какая-то тишина и покой! — Перидот кричит ей вслед, надеясь, что лучшая подруга услышит её. — Она любит тебя, — игриво заверяет Ляпис. — Ага, ага… — Пери складывает руки на груди, однако в её глазах по-прежнему нет и намёка на злость. — Вопреки тому, что большую часть времени она доставляет хлопоты, шумит, мусорит, не убирается за собой… — Разве это не одно и то же? — …и плевать хотела на личные границы окружающих, — продолжает Пери, — …я тоже люблю её. Синевласка лениво ухмыляется и поворачивает голову к животу блондинки. Она ласково выводит пальцем какие-то узоры, по-видимому, задумавшись о чём-то. — За тобой присматривают хорошие люди. Перидот опускает руки и смотрит на девушку, лежащую на её коленках; в прозвучавшей фразе отчётливо слышались нотки печали. Вероятно, Ляпис размышляет о людях из своей жизни, так или иначе причинивших ей боль и убедивших Лазурит в том, что она никому не нужна, с чем Перидот совершенно не согласна. Бармен не способна представить человека, которому довелось бы провести целый день с Ляпис и после пережитых впечатлений заявить, что та была пустой тратой его времени, ибо для Перидот синевласка открыла целый новый мир, заставив испытать чувства, адекватно описать которые можно только при помощи детских сказок. — Как и за тобой. — Блондинка мягко почёсывает спину Ляпис, поднимаясь к шее и затем вновь зарываясь в её голубые пряди. — Я, например. — Она заливается краской, понимая, как банально это звучит, однако нет смысла замалчивать свои чувства, что так и рвутся на свободу. Ей хочется быть максимально честной: как с собой, так и с ней. Ляпис тихо посмеивается: — Спасибо. Они погружаются в тишину, наслаждаясь обществом друг друга и наступившим спокойствием единения. Звук телевизора словно растворяется в воздухе, а к просмотру программ и вовсе пропадает интерес. Ляпис расслабленно поглаживает живот бармена через ткань тоненькой футболки, пока сама Перидот теряется в ненавязчивых мыслях. Неожиданно приходит осознание, от которого Пери мигом бросает в жар: кроме них в квартире больше никого нет. Её телефон жужжит, оповещая хозяйку о новом сообщении, и она с любопытством тянется за устройством. [Аметист, 19:50]: не смейте трахаться на моей кровати потому что я точно узнаю об этом а после надеру твою тощую задницу Перидот ещё пуще краснеет и, пытаясь не поддаваться панике, набирает ответ вспотевшими от волнения руками. [Перидот, 19:50]: заТКНиСЬ [Аметист, 19:51]: хотя можете воспользоваться моим дилдо я не против только не забудьте потом помыть его — О божечки… — бурчит Перидот, швыряя мобильник через стол. Устройство приземляется на подушку, что так удачно валялась на полу, однако лучше бы оно к чертям разбилось, дабы ей не пришлось узреть эти до ужаса непристойные сообщения. Хотя денег на покупку нового у неё не было, поэтому она выдыхает в облегчении. — Что там? — сонным голосом интересуется Ляпис. — Н-ничего, просто Аметист, как всегда, валяет дурака. Лазурит хихикает с этого и переворачивается на спину, устремляя взгляд на лицо блондинки. — Бывает. Взгляды девушек пересекаются. У Перидот не впервые возникает ощущение, будто лазурный оттенок глаз Ляпис постоянно меняется и каким-то чудом становится всё более ослепительным. Она может с лёгкостью утонуть в них — подобно бездне, голубые очи стремительно затягивают её, угрожая поглотить целиком. Откровенно говоря, блондинка не против такого исхода событий: ни сейчас, ни когда-либо ещё. — Хочу поцеловать тебя, — слова непроизвольно срываются с её уст, о чём Пери нисколько не жалеет. Ляпис улыбается и принимает сидячее положение: — Ну, и чего же ты ждёшь? — её уверенный шёпот интригует, заводит — впрочем, как и вся она. Блондинка не в силах сдержать радостный смешок, когда их губы наконец встречаются. Лишь пара-тройка вещей помогают Перидот избавляться от всяких тревог и наслаждаться жизнью по полной. Её голова представляет из себя смесь случайных слов и идей, которые порой казалось невозможным нормально выразить, однако, когда рядом Ляпис, весь этот бред самолично испаряется. Бармен живёт в нескончаемой битве с самой собой и окружающим миром, поскольку страх быть непонятой, отвергнутой, фальшивой преследует её каждый божий день. Разумеется, у неё есть замечательные и любящие друзья, вот только Перидот, как ни крути, отличается от них. Девушка боится, что однажды она скажет или сделает что-то чересчур странное, из-за чего люди навсегда отвернутся от неё. Этот гнетущий испуг, приютившийся на затворках разума, не даёт ей покоя, а богатое воображение подкидывает страшные картинки, лишь усугубляющие положение: все игнорируют её на работе, на улице, дома — везде. И бармен действительно пыталась побороть этот ужас прежде, но он никуда не уходил, возвышаясь перед ней, подобно гигантскому небоскрёбу, угрожая навсегда остаться в её жизни. С Ляпис каким-то образом менялось всё. Иронично, что Пери готова доверить Аметист собственную жизнь, но страх быть отторгнутой лучшей подругой никуда не исчезал, как бы глупо это ни звучало. Она ничего не может с собой поделать: это уже укоренилось в её мозгу и относилось ко всем. Ко всем, кроме Лазурит. И чёрт знает, почему синевласка — исключение из правил, но на неё любые суеверия Перидот попросту… не распространяются. Пери может быть настолько открытой и странной, насколько ей заблагорассудится, и при этом знать, что если Ляпис когда-нибудь и уйдёт, то точно не по вине её безудержных эмоций. Она чувствует безмерную свободу, находясь бок о бок с Лазурит и показывая себя настоящую. Между тем синевласка отстраняется, после чего с неповторимой мягкостью целует блондинку: очевидно, на сей раз перед Перидот сидит нежная Ляпис, а не грубая Ляпис с танцпола или со свалки. Она улыбается в поцелуй при осознании, сколько же у этой девушки потрясающих сторон. — Что такое? — интересуется Лазурит, чувствуя, как уголки губ бармена поднимаются вверх. — Да так, — расплывчато отвечает она, всё так же глуповато улыбаясь. — Просто мне очень нравится целоваться с тобой. — Вот и целуйся. — Ляпис обхватывает лицо девушки обеими руками и страстно примыкает к устам бармена, прикусывая её нижнюю губу. Перидот покорно открывает рот, углубляя поцелуй, и тает от напористости языка синевласки. Осознав, что её руки болтаются без дела, она кладёт одну на затылок Ляпис, а вторую — на бедро девушки. Их губы неразрывно двигаются, языки сплетаются в бешеном танце, а поцелуй потихоньку набирает обороты, становясь всё горячее. Перидот бездумно наклоняется назад, впоследствии чего её спина сталкивается с диваном. — Воу! — только и успевает воскликнуть бармен, однако рука Ляпис, придерживающая её голову, предотвращает лишние травмы от непредвиденного падения. — Прости! Не сильно ушиблась? — Н-нет. — Она окидывает нависающую над ней девушку затуманенным взглядом. — Какая же ты прекрасная… Ляпис хлопает глазами; её губы трогает застенчивая улыбка. Наверное, ей уже давно пора было привыкнуть к неожиданным комплиментам в самых неожиданных ситуациях, но это по-прежнему сбивает девушку с толку. — Прекрасная оборванка? — Прекрасная оборванка, — соглашается блондинка, ласково проводя рукой по её щеке. Глаза Ляпис тепло сияют, и она сокращает расстояние, соединяя их губы в не менее пылком поцелуе. Пери пробегается руками по волосам и шее синевласки, отчего та низко рычит, вызывая стаю мурашек по коже девушки снизу. Ладно, атмосфера порядком накаляется, хотя в нуждающихся поцелуях всё ещё присутствует некий азарт. Ляпис пытается дотянуться до шеи блондинки, но узкий диван сковывает движения, не позволяя ей осуществить задуманное. Пери мягко отталкивает её за плечи в попытке отдышаться. — Эм… диван немного тесноват. Ляпис тяжело дышит, а красноту её лица просто невозможно упустить из виду. — Мы… эм… — Перидот окатывают нервы вкупе с пробивающей тело дрожью, что, конечно, не укрывается от Лазурит. Синевласка берёт её за руку, с нежностью заглядывая в растерянные зелёные глаза. — Если хочешь, можем пойти к тебе в комнату, — напрямую, без единой нотки робости в голосе предлагает она. — Или остаться здесь и продолжать смотреть на парящих людей, я не против. — Он не парил! — Ляпис фыркает с того факта, что первым делом Перидот придирается конкретно к этому высказыванию. — И д-да… можем пойти… в мою комнату. — Ты уверена? Перидот замирает, просто чтобы почтить внимательность Лазурит. Она желает услышать ответ, невзирая на то, что язык тела выдаёт блондинку с головой, как бы крича «возьми меня прямо здесь и сейчас». — Я уверена. Ляпис улыбается и помогает Пери встать с дивана: обе хихикают, когда бармен случайно врезается в неё. Девушки идут к комнате с переплетёнными руками, отбивающими чечётку сердцами и сверкающими глазами, но перед тем, как войти, Перидот ретируется в ванную. Она чистит зубы, умывается, рассматривает собственное отражение в грязном зеркале и старается осмыслить, что вот-вот произойдёт между ними. Надобность в контактных линзах отпадает, посему она снимает их, заменяя очками, которые тоже придётся вскоре снять, но и это уже неважно. Сам процесс совокупления с кем-то до смерти стесняющий. Пери говорит себе, что Ляпис тоже будет нервничать — может, чуть меньше, учитывая то, что синевласка обычно берёт на себя инициативу в подобных делах. Мысли возвращаются обратно к той ночи в клубе, когда из её телефона доносились невероятно соблазнительные звуки, побуждая Перидот тяжело сглотнуть. Сердце трепещет при одном лишь воспоминании об этом: ей не терпится снова услышать стоны Ляпис. — Ладно. Хорошо. Я справлюсь, — подбадривает себя Перидот. Глубоко вздыхая, она покидает ванную, на дрожащих ногах подходит к нужной комнате и наконец распахивает дверь. Увиденное настолько поражает бармена, что ей приходится опереться о дверной косяк, дабы тотчас не рухнуть на пол. В комнате темно: единственный источник света — тусклая лампа, стоящая на полу около кровати. На вышеупомянутой кровати лежит Ляпис; её куртка с футболкой валяются на полу, а сама она почему-то только в джинсах и лифчике — ладно, Перидот знает почему, но до последнего отказывается верить в происходящее — и как только синевласка видит бармена, она игриво улыбается и плавным жестом подзывает её к себе. Коленки Пери подкашиваются, а к лицу мигом подступает кровь. Господи, какая же у Лазурит стройная фигура, загорелая кожа и… это что… пресс? Он был едва ли заметен, однако Пери не сомневается: если она прикоснётся к её животу, то точно нащупает на нём мышцы. Блондинка садится на краешек кровати, продолжая смущённо пялиться на полуголое тело Ляпис. — Нравится, что видишь? — низкий голос Ляпис прорезает тишину, и Перидот окончательно теряет былую уверенность в себе. — Д-да… — бубнит она. — Очень. Эм… это странно? Я даже не… Ляпис кладёт ладонь на её бедро и хихикает: — Нисколько. Расслабься, это всего лишь я. Фраза синевласки немного утешает Пери. И вправду, перед ней всего лишь Ляпис — до невозможности сексуальная Ляпис, но всё же Ляпис. — В-верно. Прости, я просто… не ожидала, гм… этого? В х-хорошем смысле, не подумай! Твоё тело, оно такое… вау. — Она судорожно выдыхает. — Можешь игнорировать всё, что я говорю. — Ничего. — Ляпис садится, двигаясь к взвинченному бармену. — Все те годы тренировок не могли пройти напрасно, так? Ох, точно. На протяжении многих лет девушку заставляли усиленно заниматься спортом. Интересно, напоминает ли Ляпис её шикарное тело о тех ужасных временах, жестокой матери и несчастном детстве в целом? Сердце Перидот сжимается от боли. Она хочет защитить синевласку, однако прошлое не исправить, посему самое лучшее решение сейчас — сосредоточиться на настоящем и быть бок о бок с ней. Взгляд опускается на губы синевласки и, устав от бесконечных раздумий, она подаётся вперёд. Ляпис с запалом отвечает на поцелуй, проводя руками по спине Пери, и притягивает её ближе. Лазурит смещает губы к шее хныкающей блондинки, неторопливо проводит языком по пульсирующей точке и тянет за футболку, сводя девушку с ума. Какого чёрта Перидот ещё не избавилась от этого мешающего элемента одежды? — Можно я сниму её? — шепчет Ляпис в шею бармена. Пери, не давая ей возможности что-либо предпринять, откидывается назад и одним резким движением сдирает с себя футболку, бросая ту в неизвестность, после чего снимает очки, так же небрежно оставляя их на тумбочке. Ляпис посмеивается: — Похоже, кому-то жаркова… — Но губы блондинки, врезающиеся в её собственные, обрывают девушку на полуслове — да и какая разница, если она всё равно тут же забывает всё, что хотела сказать. Этот поцелуй намного неистовее прошлого; Ляпис сжимает волосы блондинки, притягивая её так близко, как может. Когда их тела соприкасаются, Пери разрывает страстный поцелуй, чтобы продолжить дорожку горячих прикосновений по челюсти, шее и вниз по ключицам синевласки. Лазурит сладко выдыхает, наблюдая за тем, как бармен осторожно покусывает её кожу, словно боясь ошибиться или навредить ей. — Не нежничай со мной. — Пери останавливается и поднимает голову, с изумлением встречая чарующий взор Ляпис. — Я люблю пожёстче. — Оу… — От одного только тона её голоса она краснеет, чувствуя ворох бабочек в животе. — Точно? Синевласка тянется к уху Пери и шепчет: — Точно. Сделай меня своей. Что ж, после таких слов пути назад уже нет. Перидот снова кусает нежную кожу, теперь значительно увеличивая давление на зубы. Ляпис ахает, вжимая девушку как можно глубже в себя. Хорошо, пока что всё идёт как надо. С каждым новым покусыванием Ляпис дёргает блондинку за волосы, мягко царапает кожу её головы, заставляя томление, зародившееся внизу живота бармена, возрасти ещё сильнее. Удивительно: они только начинают, а Пери уже узнаёт о себе что-то новенькое. — Иди ко мне, — зовёт Ляпис, и Пери вмиг приближается к её лицу. Синевласка направляет руки бармена к своему бюстгальтеру, и та с лёгкостью расстёгивает его. Что ж, она и впрямь отлично справляется, несмотря на то, что Аметист — единственная девушка, которая разделяла с ней интимные моменты, и то — подруга особо не уступала ей, предпочитая брать всю инициативу на себя. Непонятно почему, но заниматься этим с Ляпис казалось уж слишком элементарным. Кроме того, Лазурит говорит, чего хочет, а Перидот только рада подчиниться и претворить её желания в реальность. Когда лифчик Ляпис летит в неизвестность, лифчик Пери отправляется следом. Девушки разделяют очередной жаркий поцелуй; ладони Ляпис обхватывают груди блондинки, срывая с её уст непристойный звук. Внезапно на Перидот обрушивается осознание действительности, и, ощутив прилив безудержной радости, она берёт лицо синевласки в руки и кротко чмокает её в губы, щёки, веки и лоб. Ляпис хихикает с внезапного порыва чувств: — Что это ты делаешь? — Расцеловываю тебя, — глупо ухмыльнувшись, поясняет бармен. Разум давно покинул голову сбитой с толку Ляпис, посему переспрашивать было бессмысленно. — Ты можешь целовать меня и в других местах, — интригующе предлагает она, потянувшись за ладошками Перидот и положив их себе на грудь. Блондинка кивает и, не переставая улыбаться, вновь целует её в уголок рта. Неторопливо спускаясь губами к шее и плечам, она мягко сжимает упругую грудь девушки, в конечном счёте добираясь до сосков. Без какого-либо предупреждения Пери толкает Ляпис на постель и, нависая сверху, касается губами чувствительной кожи. Она целует ложбинку между грудями и касается языком левого бугорка, едва ли задевая его зубами. — Сильнее, — требует Ляпис, и Пери, особенно боясь навредить этой чувствительной части её тела, всё-таки подчиняется. Руки Лазурит опять путаются в светлых локонах, а дыхание девушки с каждым укусом становится всё более сбивчатым. Нетерпение и жажда чувствуются в любом движении синевласки, рваном вздохе, касании пальцев. Перидот, чувствуя это, заряжается и сама. Она прикусывает сосок девушки под собой, вызывая у неё громкий стон. Одного этого звука достаточно, чтобы испытать крышесносный оргазм, поэтому она проворачивает то же со второй грудью. Джинсы изрядно давят, отчего их немедленно хочется снять. Перидот отстраняется и поднимает туловище, дрожащими руками борясь с пуговицей на джинсах, которая, как назло, не поддаётся. Внезапно ладони Ляпис накрывают её собственные: — Позволь мне. — Оу, — немного растерянно лепечет она, неумолимо заливаясь краской. — Ладно. Приподнявшись на коленях, расположенных по обе стороны бёдер синевласки, она была гораздо выше неё в данном положении. Ляпис, в свою очередь, теперь оказалась на уровне глаз с животом блондинки. Девушка обхватывает бока Пери и оставляет мягкий поцелуй над солнечным сплетением, продолжая влажную дорожку горячих прикосновений вниз к животу и спускаясь прямиком к штанам, нещадно натиравшим кожу бармена. Пальцы ловко оттягивают пуговицу, однако с ширинкой Ляпис расправляется иным способом: она зажимает собачку зубами и, не прерывая зрительного контакта с обомлевшей Перидот, тянет её вниз, наконец расстёгивая тесные джинсы. Блондинка бесстыдно глазеет на неё с открытым ртом, искренне надеясь, что оттуда не текут слюнки. — Ебать… — выдыхает она. Ляпис лукаво ухмыляется: — Ты всегда так много материшься? Перидот сдавленно хохочет, вспоминая идентичный диалог между ними по телефону всего несколько дней назад. Почему-то услышать его вновь немыслимо возбуждало; она без понятия, сможет ли пережить этот вечер и не скончаться от всего, что эта девушка с ней творит. Так и не дождавшись ответа, Ляпис помогает блондинке стянуть штаны, и Пери, освободившись, вновь целует её. — Ты безумно хороша в этом. — В снимании твоих штанов? — уточняет Лазурит, прикусывая нижнюю губу бармена. — В этом тоже. — И ещё как, чёрт побери. — Но тебе также удаётся придать происходящему… естественности. Ляпис лениво покусывает шею блондинки, протягивая: — Да-а? — Да… — блаженно выдыхает Пери. — Я то ещё тряпло, когда дело касается таких вещей, но ты уже дважды помогла мне расслабиться. И в первый раз тебя даже не было рядом. Ляпис посмеивается, царапая спину девушки: — Тогда разреши мне расслабить тебя ещё больше. — Она впивается ногтями в кожу бармена, отчего Пери охает: громко, протяжно и, на удивление, удовлетворённо. — Твою ж… — Тебе нравится? — Ляпис прислоняется лбом к груди Перидот. — Я могу прекратить, если… — Нет, — обрывает блондинка, добавляя: — Не надо. Не останавливайся. — Хех, хорошо. — Вновь подняв руки к плечам девушки, Лазурит давит на ногти и грубо проводит вниз по всей спине Перидот. Реакция мгновенна: кулаки бармена сильно сжимают голубые локоны синевласки, заставляя ту проронить ответный всхлип. Сердца шумно колотятся, дыхание спирает, а стоны раздаются так часто, что уже непонятно, кому они принадлежат. Пери и подумать не могла, что ей когда-то настолько приглянётся боль, но, похоже, Ляпис раскрывает её сокрытые части. Это кажется до одури правильным: постигать себя благодаря растущей близости и иступлённым поцелуям Лазурит. — Боже… — Желание снять с себя напрочь промокшие трусики ни с чем не сравнимо, однако полностью раздеваться будет нечестно по отношению к Ляпис, ноги которой, подобно медвежьему капкану, всё ещё сжимают джинсы. — П-позволь мне позаботиться о твоих штанах. Лазурит падает обратно на подушки с кроткой ухмылкой: — Да, прошу. В отличие от синевласки, Перидот не церемонится с ширинкой джинс, находя этому действу альтернативу: снимая нижнее бельё девушки зубами. Ляпис прикусывает губу, наблюдая за блондинкой, резким движением срывающей ненужную ткань; она вздыхает, чувствуя, как прохлада задевает её интимные места. Пери уже собирается возобновить прелюдию, как вдруг замирает. Она прерывается, просто чтобы взглянуть на полностью обнажённое тело Ляпис. Вокруг темно, однако зелёные глаза давно успели привыкнуть к тусклому освещению; ей не нужны очки, ровно как и не нужно различать все детали. Бармен совершенно теряет счёт времени, любуясь пленительной картиной перед собой. — Перидот? — словно издалека зовёт Ляпис. — Ты в порядке? — Ага, я… — Перидот устремляет взор к лицу синевласки, чувствуя, что обязана сделать что-то перед тем, как продолжить. И поэтому она подползает ближе, примыкая к её устам своими. Лазурит сразу замечает разницу: прошлые поцелуи были полны похоти и желания, однако этот столь нежен и невинен, будто бармен старается передать какое-то важное сообщение через него. Спустя пару мгновений девушка неохотно отстраняется, переводя дыхание. — Спасибо. — За… — Ляпис с трудом проглатывает подступивший к горлу ком. — За что? — За то, что открылась мне, — объясняет Пери. Плевать, насколько нелепы или неуместны её высказывания — она должна это произнести. — За то, что показала всю себя. За… то, что доверилась мне. Как только Ляпис понимает, что же такое сложное и пугающее пытается сказать блондинка, к уголкам её глаз подкатывают слёзы. Эти слова пробирают её сильнее, чем что-либо ещё. Для синевласки всю жизнь секс был непосредственным опытом, цель которого — получить удовольствие и позабыть всё то дерьмо, через которое ей довелось пройти; особенно если это секс с Джаспер, взаимно вытрахивающей её от любого рода проблем. Когда они спали вместе, Джаспер прекрасно знала, что в их совокуплении нет ни единой капли эмоциональной привязанности. То же самое можно сказать и о бывших партнёрах Лазурит: ни одна из них не придавала этому особого значения, считая, что перепихон — обыкновенное явление в отношениях, не больше. Ляпис даже не помнит, когда так часто разговаривала с кем-то во время самого процесса, однако сейчас, лёжа под этой потрясающей девушкой, ей почему-то не хочется ограничиваться сухими телодвижениями: взаимные заигрывания с Перидот положительно сказываются на общей атмосфере. И теперь Перидот благодарит её за это. Никто, находясь в здравом уме, не стал бы говорить человеку «спасибо» за дозволение переспать с ним — впрочем, бармену до лампочки на какие-то там особые стандарты поведения. Она так полна любви и искренности, что Ляпис становится физически и морально больно от одной лишь мысли о людях, которым хватило наглости разбить сердце этой восхитительной девушки. Лазурит давно привыкла к боли, но Перидот ничего такого не заслуживает. Синевласка нежно проводит пальцами по щеке бармена, не в силах сдержать данное Дженни обещание. Следующее предложение — самое устрашающее из всего сказанного ею ранее. — Спасибо тебе за то… — ничто в жизни так не страшило её, как сказанное далее: — …что полюбила меня. Глаза Перидот округляются в изумлении: — Я… — Нам необязательно говорить об этом сейчас, — с улыбкой заверяет Ляпис. — Просто… — Она снова припадает к устам блондинки, надеясь, что та не заметит крохотную слезинку, скатывающуюся по её щеке. К счастью, Пери принимается ласкать шею девушки без лишних вопросов. Новые поцелуи так же легки, как прикосновение пёрышка, словно Перидот почитает каждый сантиметр её тела. В каждое прикосновение, каждое движение губ вложена непередаваемая словами любовь, и при осознании этого сердце по-дурацки быстро стучит в груди, а к глазам подкатывает очередной поток слёз, который спешно вытирается тыльной стороной руки. Лазурит уверена: ничто в её жизни не сопоставимо с этим воистину фантастическим моментом. Пери спускается к её прессу, спрашивая: — Могу я кое-что сделать? — Что угодно. — Ляпис чуть не рассмеялась с абсурдности просьбы. Перидот незамедлительно облизывает мышцы живота, переходя ниже. Почувствовав укус, Ляпис неосознанно приподнимает бёдра, даже не пытаясь сдержать довольный вздох. Пери сгибает одну из её ног в колене и целует бедро с внутренней стороны, посасывая и зализывая кожу на месте нового укуса. Она стремительно приближается к той самой точке, но словно специально оттягивает момент истины, сводя синевласку с ума. — Перидот… — Какая же ты восхитительная… — бормочет она, очевидно, позабыв обо всём на свете, не считая девушки перед ней. — Тут, здесь и вот здесь тоже… — после каждого слова она осыпает подрагивающие бёдра Лазурит укусами и поцелуями, проделывая это с обеими ногами, в конечном счёте добираясь до пульсирующего центра. Блондинка размещает голову между ног Ляпис и касается влажным языком клитора, неспешно массируя его круговыми движениями. — Чёрт! — Ляпис упирается бёдрами в лицо Пери и сжимает охапку волос, тем самым направляя движения бармена. Её голова откидывается обратно на подушки, а стоны, ненароком вырывающиеся из горла, становятся всё громче и громче от каждого движения языка Пери. Когда она входит в неё, Ляпис чуть не срывается на крик. — Блять! Признаться, вся эта ругань необычайно заводит бармена. Девушку терзали сомнения ввиду отсутствия опыта, ведь кроме одного раза с лучшей подругой у неё толком ничего и не было; в ту ночь Аме щедро позволила блондинке попрактиковаться на ней. Всё получилось куда лучше, чем обе ожидали. Аметист сказала, что любой девчуле повезёт с ней и её юрким язычком. Данная информация нехило раздула самомнение бармена, и с тех пор она терпеливо ждала возможности повторить это с кем-то другим. Похоже, Ляпис оказалась той самой счастливицей. Как бы там ни было, медленный темп больше не устраивал нуждающуюся в разрядке Ляпис. — Перидот… пожалуйста… Поняв просьбу, бармен спешит исполнить её. Она ускоряется, продолжая ублажать чувствительную точку языком в настойчивом ритме. Стоны синевласки разжигают настоящее пламя внутри Перидот, из-за чего трусы ей придётся постирать хотя бы трижды, дабы избавить их от запаха секса. Когда бёдра Ляпис сводит от стремительно нарастающего возбуждения, она выдыхает: — Пери… п-подвинься сюда. Блондинка замирает, переводя взгляд на зовущую её девушку: — А? — К-ко мне. — Она тянется к Перидот, и уже через секунду их лица вновь в паре сантиметров друг от друга. — Работай п-пальцами и целуй меня. Она повинуется, сливая их губы воедино, и Ляпис чувствует солёный привкус на языке девушки сверху. Вкус хорошо ей знаком, однако сейчас он представляется совершенно иным: более сказочным и пленительным. Находясь на грани, синевласка подносит руку к спине Перидот, мягко царапая плечи, лопатки, бока. Бармен шумно выдыхает в губы Лазурит, слыша следующий приказ: — Дай мне… дай мне другую руку. Перидот вынужденно разрывает поцелуй и садится, позволяя девушке направить её ладонь к основанию своего горла. — Надави… Данная просьба, мягко говоря, поражает Пери. — О…оу. Ты уверена? — Д-да. Перидот подчиняется, боясь не рассчитать силу и напортачить, однако хриплый голос Ляпис неотступно сопровождает её действия, лишая возможности поддаться нервам. — Сильнее. Она крепче нажимает на горло синевласки и продолжает работать другой рукой, по-прежнему переживая за Ляпис. Её лицо в столь напряжённый момент ни с чем не сравнимо: красные щёки, полуоткрытый рот, рваные вдохи-выдохи — всё это до одури возбуждает, опьяняет разум. Ляпис обхватывает затылок Перидот и притягивает её ближе, шепча в ухо: — Души меня… И чёрт, быть может, это крайняя степень ебанутости, но в то же время фраза прозвучала чересчур горячо. Перидот наконец-то нажимает достаточно сильно, отчего тело Ляпис сотрясает мощный оргазм. Давление ладони ограничивает дыхание; из горла девушки безостановочно вырываются обрывистые стоны, а конечности сводит сладостной судорогой. Как только блондинка убирает руку, Ляпис глубоко вдыхает, чувствуя, как поступивший кислород немного обжигает лёгкие. Синевласку ещё долго потряхивает после кульминации, и Перидот успевает нешуточно разволноваться. — Т-ты в порядке?? Я облажалась, да? Вскоре Лазурит приходит в себя. Она оглядывает бармена мутным взором голубых глаз, отрицательно качая головой: — Это было потрясающе… Вздохнув с облегчением, Перидот зарывается в объятия девушки: закрадывающаяся сонливость потихоньку овладевает ею. Они лежат в таком положении несколько минут, пока Ляпис не разрушает спокойную тишину вымотанным шёпотом в шею бармена: — Спасибо. — Ты меня слегка напугала, — тихо признаётся Пери. Ляпис посмеивается: — Часто такое слышу. — Это и впрямь… так хорошо? Удушение? — Никогда в жизни её разум не пересекала столь изощрённая мысль. — Мне нравится, — отвечает Ляпис, пожимая плечами. — Нехватка кислорода вскруживает голову, и когда наступает оргазм, ощущение, будто… будто ты паришь в воздухе. — Звучит довольно… интересно. — Наверное, сейчас не самое подходящее время для анализирования химических реакций и побочных эффектов тех или иных кинков, но она ничего не может поделать со своим любопытством. — Ни разу об этом не думала. — Время на размышления ещё найдётся, а пока… — Ляпис с усмешкой поднимает голову и бесстыдно целует блондинку в уста. Этот жест непередаваемо согревает сердце Перидот. Сжимать Лазурит в объятиях и лениво целовать её куда заблагорассудится — тот самый вид сна, покидать который никому не захочется. Лазурит упирается бедром между ног бармена, отчего последняя всхлипывает. Она жадно целует синевласку, трётся об её ногу, постепенно наращивая темп. Ляпис играется с затвердевшим соском девушки, мягко нажимая на него. — А ты не устала..? — Твой черёд. — Я не то чтобы… — Ты напрочь промокла, — небрежно подмечает Ляпис, с ехидством во взгляде наблюдая за краснеющими щёчками блондинки. — Позволь мне сделать это для тебя. И сними уже свои трусы. — …Если ты настаиваешь. — Перидот принимает поражение и послушно избавляется от последнего элемента белья. Оголившись, она вновь льнёт бёдрами к её ноге, чувствуя, как внизу живота образуется тугой узел. Казалось, девушка могла достигнуть пика, лишь представив недавнее выражение лица Ляпис. На щёку нежно ложится ладонь, побуждая Пери открыть глаза. — Хочешь кое-что попробовать? — Эм… Ты про ту фишку с удушением? — Пери не особо уверена, что уже готова к чему-то настолько экстремальному. — Нет, — хихикает Ляпис. — Сядь и согни ноги в коленях. Каким-то образом приказы делают процесс ещё более интригующим, и Перидот беспрекословно раздвигает ноги. — Теперь двигайся сюда. — Она манит пальчиком, подзывая ближе к себе. — Гм… к чему именно? — К моему лицу, глупышка. Оу. Оу-у-у. Вот оно что… Как-то раз Перидот проворачивала такое вместе с Аметист, но всё весьма быстро закончилось. Брюнетке не хватало терпения лежать смирно, пока партнёр нависает сверху — это попросту не вяжется с её импульсивностью и желанием самостоятельно управлять процессом. Однако Перидот оценила данную позу и даже была немного расстроена, что их с подругой предпочтения так разнятся. Вероятно, теперь она сможет вдоволь насладиться этим. Бармен подползает к лицу Лазурит и опускает бёдра, максимально приближая их к лицу девушки. Синевласка обхватывает её ноги, раздвигая их чуть пошире, смакуя аромат. — Такая мокрая… — комментирует она. — Д-давай без подробностей! — смущённо запинается Перидот. Она собиралась сказать что-то ещё, но затем в ход пошёл язык Ляпис, и все мысли тут же улетучиваются из её головы. И хотя кончает она довольно быстро, обеим это даже на руку. По итогу бармен обессилено падает на подушки рядом с Ляпис и прижимается к ней с изнурённым, но счастливым вздохом. — А ты знала… — бормочет синевласка, уткнувшись в крону светлых волос. — Хм-м? — Тяжёлые веки опускаются сами по себе. — …Что ты чертовски вкусная, — в голосе Ляпис сквозит хитрая ухмылка, побуждая раскрасневшуюся блондинку сильнее прижаться к её груди. — Слишком много подробностей… — дремотно бурчит она. Последнее, что Перидот помнит перед сном — мягкий смешок и поцелуй в макушку. Последнее, что помнит Ляпис — полноценное осознание любви к этой поразительной девушке.