От лица Касьяна
Не бойся темноты, не груби ей, просто загляни поглубже. ©
***
Вечер встретил меня тихим шелестом листвы в Саду Института и лёгкой песнью ветра за окном. Давно уже он вступил в свои права, да и на часах было глубоко за полночь, но мне почему-то не спалось. Я вышел на балкон, вглядываясь в темноту улицы и чувствуя всем своим эльфийским естеством приятную прохладу со стороны сада. Эльфийское зрение позволило мне увидеть, закрытые бутоны необычных цветов в Саду, большие деревья, которые увидели на этой земле уже множество веков. Природа была старше даже самого древнего эльфа. Я тоже не был её старше, даже после моей смерти эта природа пройдёт сквозь века, она будет стоять тут до самого страшного итога. Смотря на природу, я легко вспоминал, почему я сейчас стою на балконе, в то время как остальные жители Института видят уже десятый сон. Каждый раз, стоило мне на миг прикрыть глаза, моя память (до чего ж вредная старуха, чтоб быть ей неладной) подкидывала мне воспоминания о том вампире, что мне удосужилось встретить в кабинете ректора. Его серые глаза возникали передо мной из неоткуда, но в них не было тепла, лишь сталь, которую я ничем ещё не заслужил. Мёртвенно-бледное лицо истинного, как я успел прочитать по ауре, вампира потеряло мягкость черт и было похоже на лицо нетронутой пальцем любого жителя Асуны фарфоровой куклы. В нашем мире три вида вампиров: истинные, обращённые и падальщики. Есть ещё полукровки, но это уже совсем другая история. Истинные — это вампиры чистокровные или высшие, рождённые исключительно от других истинных вампиров. Их меньшинство в вампирское обществе и считаются элитой вампиров. Значит, Ян не просто вампир из какой-нибудь мелкой деревушки. Это видно и по его взгляду, походке, осанке и чертам лица. Аристократ, однозначно. Обращённые вампиры — это вампиры, которые появились от укуса чистокровного. Ректор Института, стало быть, обращённая вампирша. И падальщики — дно вампирского общества. Высшая нежить, некогда сошедший с ума обращённый вампир. Они различаются не только по видам, но и способностям. Например, маги из высших вампиров сильнее, у них есть боевая ипостась, у обращенных же остались лишь кожистые крылья от боевой ипостаси и, может быть, неуязвимость, а вот падальщики лишины и второй ипостаси, и похожести на человека, но зато они прекрасные убийцы, жажда крови в них сильнее, чем у остальных. Для этого их обычно незаконно создают. Мне почему-то становилось так больно при виде этих холодных глаз. Обидно, что я не могу сделать так, чтобы они были мягкими и тёплыми. У вампиров обычно ещё есть алая обводка на радужки поверх родного цвета глаз, но у Яна почему-то её не было. Впрочем, неважно. Спустя некоторое время я продрог, но сна не было ни в одном глазу. Похоже, сегодня я явно спать не буду. Поёжившись от ветра, который проник глубоко под одежду, я зашёл обратно в комнату и вышел за дверь, оставляя за собой пол, который застилал огромный пушистый бежевый ковер, стены ему в тон, большое окно, занавешенное прозрачным тюлем, справа от которого расположилась невероятного размера кровать с резными столбиками из красного дерева и с легким, полупрозрачным балдахином, большой шкаф, расположенный напротив неё, большое зеркало в резной раме, стоящее слева от двери, письменный стол справа в углу, мягкий свет из небольшого магического светильника, прикрепленного к потолку, который тут же погас, стоило двери хлопнуть за моей спиной.***
Я долго бродил по бесконечным коридором, отныне моего дома, пытаясь ступать как можно тише, чтобы не разбудить давно спящих студентов и не потревожить покой здешних профессоров. Мало им забот, а тут непослушный эльф в лице меня ещё ходит, подобно приведению. Ходить тихо получалось прекрасно, я ведь воин, в конце концов, который учился у лучших из лучших многие годы. Я принц, более того, кронпринц, а лиц королевской династии светлых эльфов из покон веков обучают владению оружием, таковы традиции, да и не может мы всё время полагаться только на стражу. Мало ли что может случиться. Я настолько погрузился в себя, что не заметил, как задел ногой камешек, так неправильно лежащий на дороге, и с непонятным звуком (вернее, заглушённым ойканьем) упал на колено, создав шум, которого приглушили стены места, в котором я очутился. Я огляделся, пытаясь понять, куда же меня занёс совсем не попутный ветер, но даже эльфийское зрение не позволило увидеть ничего вокруг. Страх подступил к горлу, мешая нормально дышать, стало тяжело на душе, сердце загнанной пташкой застучало в груди. Чувствительные эльфийские уши уловили посторонний шум где-то со стороны, в крови забурлил адреналин. Я забыл про собственный страх и поднялся, прячась в ближайший закоулок, который мне удалось нащупать в темноте. Юркнув туда, я медленно выровнял дыхание и постарался вообще не дышать. Глаза наконец привыкли к темноте, и я разглядел плывущий по тьме подозрительно знакомый силуэт одного небезызвестного вампира. Этот стан, эту осанку и этот хвост с красивым бантиком нельзя было перепутать ни с чем и ни с кем. Кажется, Ян не почувствовал чужое присутствие в этом месте и прошёл дальше, внимательно изучая страницы потрёпанной старой книги. Мне стало любопытно, что он тут делает, когда на дворе уже давно не полночь, и почему он не спит. Я как можно тише последовал за ним, передвигаясь исключительно по стеночке, чтобы не стать жертвой случайного взгляда истинного вампира. Истинный вывел меня из этого треклятого коридора, и мы очутились в небольшой комнате, в довольно мрачной гамме, но это не делало её ужасом для глаз эстета. На стенах висели картины в витиеватой тёмной рамке, искусно созданной руками лучшего вампирского мастера, повествующие незадачливым существам о создание этого мира. Странно, однако. Насколько я знаю, вампиры терпеть не могут демонов Асуны и тем более их создателя, Хаоса. Чтобы понять природу ненависти, нужно заглянуть очень глубоко в историю. По мнению большинства (не знаю, правда это или так, выдумки фанатиков), Аидэм и Хаос были братьями, двумя Создателями этой грешной земли, и в своё время Аидэм отвечал за Порядок. Так случилось, что Аидэму было мало власти, поэтому он предпринял попытку стать единственным, кому подвластна жизнь в Асуне, за что был изгнан в Бездну, Хранителем которой и стал чуть позднее. С тех самых пор, как мир увидели создания Аидэма — вампиры и создания Хаоса — демоны, они стали вечными соперника. Никогда ещё этот мир не видел такой ненависти друг к другу. А тут висят не только картины с созданием мира Хаосом, так ещё и изображение Хаоса во всей красе. На самом деле, никто никогда не знал, как выглядит Хаос, но часто его описывали, как прекрасного мужчину с мягкими на вид волосами цвета вороного крыла, длиной чуть выше талии, и глазами цвета стали, в которых сверкала древняя мудрость. За спиной Хаоса раскинулись огромные перьевые крылья темнее ночи. От силы Хаосу можно было дать лет 25 по человеческим меркам: вечно молодой, красивый и недоступный — а на самом деле ему было упырь пойми сколько лет. Ян неожиданно остановился напротив этого изображения и сделал то, что подвергло меня в шок, приклонил колено. Так, это становится всё интереснее. Что же там такого скрывает этот вампир? Спустя некоторое время, Ян встал и направился в другой конец комнаты. Что там было, я уже не увидел, но услышал тихую мелодию, которую несомненно издавал такой инструмент, как обычная человеческая скрипка. Звуки мелодии переливались, смешивались и нарастали: из тихой мелодии уже образовалась поистине звучная, но бархатистая трель. Как скрипки может издавать такие звуки, когда обычно она издаёт скрип и писк? Это же надо быть мастером, чтобы выдавить из неё подобное. Вот мне в жизни никогда не давался в руки ни один музыкальный инструмент, сколько бы мой папенька не старался научить нерадивого сына. Я не сразу понял, что вышел из своего убежища, чтобы послушать чудесную игру, и не сразу понял, что звуки мелодии прекратились, не сразу почувствовал дыхание за спиной, на шее и не уловил своё, срывающееся, а когда понял, было уже поздно, я оцепенел.