🚬
Спустя час им все-таки приходится расстаться с постелью. Чонгук сквозь сон вспоминает о чем-то важном, что никак нельзя пропустить. Сегодня малого ждет важное тестирование, чтоб его. Чонгук так хотел проспать, почувствовать этот редкий и приятный момент, когда никто не гонит в школу. Раньше это постоянно делал Чимин, теперь к нему добавился и Тэхен. И, что странно и забавно, эти двое не закончили даже школу, как полагается. Чонгук в чем-то даже завидует. Им не пришлось рвать жопу из-за постоянных уроков, тестов и экзаменов, а еще они не были на выпускном. Вот только это уже не так важно, потому что каждая тусовка с этими пацанами в сотни раз круче любого школьного выпускного. При всем при этом именно эти двое яростно настаивают на усердной учебе Чонгука, как какие-то сраные предки. Нашли в малом надежду и будущее. Хоть кто-то должен стать нормальным человеком с нормальной работой и с нормальным кругом общения. Только самого Гука его круг общения очень даже устраивает, а общество напыщенных аристократов ему в жопе не сдалось. Природу пацана с улиц сломать трудно, а порой даже невозможно. Винсент наспех жарит малому яичницу, пока тот умывается и чистит зубы, и скармливает ему все до последнего кусочка. И похуй, что яичница отдает сигаретами, — это почерк у Тэхена такой. Искусство во всем, мать его. Но Чонгук не жалуется, и не такое хавал с рук этого великого шефа. — Бля, холодно, — ежится Гук, как только выходит из подъезда. Сразу же застегивает куртку и натягивает шапку на уши, спешно идя к мерсу. Винсент по традиции закуривает, как только выходит из подъезда, окидывает двор сощуренным взглядом, как какой-то дедок, и плетется за малым к тачке, вытаскивая из кармана куртки ключи. — Сколько уроков? — спрашивает он, разблокировав машину и садясь за руль. Гук снимает с плеча рюкзак и садится спереди рядом. — Теперь пять, — отвечает мелкий, следя за Тэхеном. Тот бросает на бардачок зажигалку, пачку сигарет, жвачку и ключи от дома. — Ты на работу? — К Намджуну, — кивает Винсент, вставляя ключ зажигания и поворачивая. Движок сто сорокового пробуждается и приятно рычит, но вдруг тут же замолкает, вновь погружая салон в тишину. Тэхен хмурится и пробует завести машину снова. Гук молча наблюдает, выпучив свои черные глазки и обнимая рюкзак. — Ебучий нахуй, — негромко ругается Ким, поджимая губы и предпринимая еще одну попытку завести мерс. Движок снова эффектно рычит и глохнет спустя три секунды. — Еб твою мать! — Тэхен бьет ладонью по рулю и выскакивает из машины, обойдя и подняв крышку капота. Гук вздыхает и откидывает голову на сиденье. Прекрасное начало дня покатилось к хуям, как и настроение Винсента. Он не выносит, когда его любимая, собранная собственными руками машина начинает давать сбои. Как будто бы на себе ощущает всю ее боль и загоняется слишком сильно. Не трогайте его в этот момент, если здоровье дорого. Поэтому Чонгук и сидит молча, притаившись, как мышонок, и надеясь, что Винсент по-быстрому поколдует над ней, исцелит и докинет до школы без опозданий. Спустя две минуты Тэхен возвращается и, наклонившись и всунувшись в салон головой, снова поворачивает ключ зажигания, глядя на приборную панель хмурым взглядом, что мрачнее грозовой тучи. Гук не решается даже шевельнуться лишний раз, повернуть к парню голову и случайно, по своей же глупости напороться на его гнев. После новой тщетной попытки Винсент выпрямляется и бросает: — Выпрыгивай, аккумулятор сдох, — в голосе его столько боли, что Чонгуку самому хочется расплакаться. Это ж надо так тачку любить. Он послушно выходит из машины и накидывает рюкзак на плечо, вопросительно таращась на нервно докуривающего сигу Тэхена. Тот топчется у тачки, сунув одну руку в карман куртки и поглядывая на верхние окна дома. — Может, на такси? — осторожно спрашивает Гук и буквально сразу жалеет. Винсент стреляет в него недовольным взглядом и бросает окурок в траву. — Какое, нахуй, такси? Щас я наберу Хосоку, — он тянется к карману и становится еще более хмурым (есть куда больше), начинает ощупывать карманы куртки и джинсов спереди и сзади. — Заебись, — хмыкает он, отходя от тачки. Гук прислоняется бедром к мерсу и следит за ним. Походка у Тэхена, как будто он идет бить кому-нибудь ебало. Впрочем, она всегда такая, только сейчас, в этот хуевый момент, Чонгук точно готов поверить, что кто-то от него отхватит. Хорошо бы, чтобы не сам малой. Весь ебаный мир в опасности, когда Винсент зол. — Чон Хосок! — этот громкий и грозный голосина гремит чуть ли не на весь район. Лучший, блять, будильник для людей в понедельник. А еще, Чон Хосока только что пропиарили. Ну и возненавидели, наверное. Чонгук устало прикрывает глаза, подавляя желание отвернуться или вообще отойти куда-нибудь в сторону. Он не с ним, он Тэхена не знает. И ведь не додумался, гений, взять телефон у малого. И тот хорош, сам не допер, что планируется. — Чон, сука, Хосок! — орет Винсент после короткой паузы, в которой не прозвучало ответа. Чонгук прикусывает губу и молится, чтобы Хосок, живущий на три этажа выше Тэхена, скорее проснулся. Небеса, а может, сам Хосок, услышали молитвы малого. Из окна шестого этажа выглядывает растрепанная светло-каштановая макушка. На сонном помятом лице столько боли и ненависти одновременно, что Чонгуку становится стремно, что сон парня так жестко нарушили. Зато Винсент проявлять сочувствие не спешит. — Какого, блять, хера ты орешь в семь чертовых утра, Ван Гог сраный? — доносится сверху хриплый возмущенный голос. — Тачка нужна, — отвечает Тэхен уже, к счастью, тише, глядя наверх и щурясь от солнца. Или от Хосока. Все одно. Второй тоже невъебенно яркий, нетрудно спутать. — Да и вставать пора, понедельник! — Че с твоей? — гласит сверху Чон, кивая на мерс. — Аккумулятор опять сел, прикурить нечем, — пожимает плечами Винсент. — Короче, блять. Давай резко спрыгивай со своей башни. Даю три минуты на сборы, малой в школу опоздает, — он кивает головой в сторону Чонгука. Хосок переводит на Гука взгляд и растягивает губы в яркой улыбке, даже рукой машет, получая такой же солнечный ответ от зайчонка. А Тэхен не заслужил. — Ща, я быстро, — говорит Хосок и исчезает в окне. Винсент опускает голову и подходит к своей тачке, проводит ладонью по капоту и поджимает губы. Больно, пиздец больно. Надо сразу отогнать ее в мастерскую к знакомому механику. А еще лучше — аккумулятор поменять, слишком часто стал в последнее время барахлить. Чонгук грызет нижнюю губу и подходит к Тэхену, утыкаясь лбом ему в плечо. Хочет успокоить, молчаливо поддержать, и чтобы нервы зря не портил. Оно того не стоит. Машину можно починить, а человека, увы, нет. Они так и стоят около минуты, оба с сунутыми в карманы руками. Слова тут вообще не в тему, и без них отлично обходятся, на ментальном уровне понимают друг друга. За пять месяцев отношений и не такое бывает. Но и тут поспорить можно. У них это молчаливое понимание само образовалось с самого начала, как будто только и ждало, что воссоединения этих двоих. Глаза все говорят; жесты и действия, — это и есть слова, о которых другие кричат. И могут кричать столько же — пять месяцев — и в конечном итоге не услышат друг друга. Старая скрипучая дверь подъезда за спиной открывается. Тэхен быстро целует малого в висок и отстраняется, как будто ничего не было. Хоть близкие друзья и в курсе голубизны, происходящей между ними, но не по-пацански это — лобзаться перед братанами. — Охуеть, уложился, — довольно хмыкает Винсент, поворачиваясь к вышедшему на улицу другу. — Так он же уже опоздал, — непонимающе хмурится Хосок, натянув поверх своей черной кепки капюшон темно-серой толстовки и поглядывая на наручные часы. — Первый урок проспали, — говорит Гук, пожимая подошедшему Чону руку. — Бля, тогда зря с вами здороваюсь, — шутливо морщится Хосок, выдирая ладонь уже из хватки Винсента. — Догадываюсь я, почему вы, пидоры, проспали. — Да мы реально спали! — возмущается Гук, мгновенно вспыхивая, как спелый помидор. — Ви вставать не хотел и мне не дал. — Не, в такое я могу поверить. Зная этого, — усмехается Хосок, кивая на Винсента. — О, Сокджин, — Чон переводит взгляд за спину Гуку и улыбается. — Все в сборе. — Хорошо, что вы не уехали еще, подкинете меня до больнички, — запыхавшись, к ним подбегает высокий русоволосый пацан с охуительно пухлыми губами и широченными плечами, — его и кличут Сокджином. — Я Винса услышал и по-быстрому собрался. — Видали, какое дело я сделал. Аж до дома напротив слышно было, — довольно хмыкает Тэхен. — Скольких я, наверное, еще разбудил. — Случись это в воскресенье, тебя бы сразу с вилами и факелами погнали нахрен с района, — смеется Джин, вешая руку на плечо Гука. — Это все хорошо, но давайте уже поедем… — заговаривает малой, глядя на троих мужиков с немой мольбой. Они могут разговориться и затянуть базар на долгие часы, и им даже пивко не будет нужно. — Чон Хосок! — и снова. Снова они это слышат. Сам Хосок закатывает глаза и резко оборачивается, вскинув голову и с прищуром глядя наверх. Все синхронно устремляют взоры на окно хосоковой квартиры, откуда выглядывает его старшая сестра, сверкая в младшего брата гневным взглядом. Оттуда теперь не солнце глядит (оно спустилось на землю), а хмурая тучка. Ее писклявый голосок, словно ультразвук для пацанов. Винсент не выдерживает и морщится. — Че? — спрашивает Хосок, глядя на нее с искренним раздражением на лице. — Чтобы через час машина стояла тут, тебе ясно? — кричит Давон, тыча пальцем вниз, под окна. — Мне на работу надо ехать, а на автобусе тащиться я не собира… — Да хорошо, запарила! — орет в ответ Хосок, отворачиваясь от сестры и кивая пацанам. — Бля, пошли уже. — Вот сам машину купи и тогда будешь выебываться! — кричит Давон вслед, вызывая смех пацанов.🚬
Вчетвером они каким-то чудом оккупируют маленькую зеленую хуйню Давон, называемую машиной. Но и ей (не тачке) нужно отдать должное: сама напахала на приличную машину. Работа офисного планктона сделала ее чуть более успешной, чем пацанов всех вместе взятых. Кем-то смогла стать — легенда в местных кругах нариков и гопников. И она всем довольна, кроме брата, висящего на шее. Но и совсем так сказать нельзя. В дом тащит Давон, но за квартиру платит именно Хосок, только недавно нашедший стабильную работу в кофейне в центре. До этого перебивался подработками и порой брал работенку у Намджуна (он, кстати, крыша района), пока не нашел свое призвание. Местный бариста, черт возьми. В отличие от многих здешних, он хотя бы школу окончил (благодаря жесткому напору Давон). Получил аттестат, но в универ так и не поступил, решив, что и без высшего не сдохнет с голоду. О своем выборе он пока еще не жалел, да и вряд ли будет. Жизнь начала налаживаться. Джин у них забрался выше всех. Мало того, что смог поступить в университет, так еще и окончил его два года назад. Ну и какой черт дернул его на педагога идти? Под конец сокджиновой учебы его мама, которая с детства растила сына в одиночку, серьезно заболела. Джин настаивал на том, чтобы бросить учебу на последнем году, но мать не позволила. Тогда Ким свою будущую профессию возненавидел. Доучившись, получил диплом и зашвырнул в шкаф. На лекарства матери понадобились большие деньги. Столько, сколько учитель за год никогда не заработает. Познакомился Джин с Винсентом, когда тот пытался поступить на юриспруденцию, так и задружились. И уже потом именно Тэхен привел парня к Намджуну, чтобы тот подкинул ему работу, которая помогла матери продлить жизнь. — Я бы пешком быстрее был, — хмыкает Винсент, бросая критичный взгляд на спидометр опеля. Хосок давит на газ, вжимая педаль в пол. — Если сломаешь, Давон вышвырнет тебя из дома, — констатирует Джин, сидящий на заднем сиденьи вместе с Чонгуком. — Не ведись на его провокации, — ухмыляется, кивая на Тэхена, устремившего свой серьезный задумчивый взор на дорогу. Никогда он так не тосковал по своей машинке, как сейчас. — Теперь я хочу посмотреть, как они гоняют, — улыбается Гук. Винсент резко оборачивается назад и стреляет в малого возмущенно-охуевшим взглядом. — Тебе проспойлерить исход? Поставишь кроссы на мою победу, и ничего не потеряешь. — Да харе обсирать тачку, я тоже от нее не в восторге, — закатывает глаза Хосок. — В ней только цвет нормальный. Я бы в жизни такую не купил, даже если бы у меня не было другого выбора. — А какую бы хотел? — спрашивает Чонгук, положив подбородок на спинку переднего сиденья, на котором сидит Винсент. — Макларен там какой-нибудь, не знаю, — задумчиво пожимает плечами Хосок. — Дохуя хочешь, — усмехается Тэхен, насмешливо глядя на Чона. — Я вот свою крошку ни на что не променяю. — Любовь до гроба, — прыскает Джин. — Чонгук, повод ревновать. — У нас любовный треугольник, — Гук выпячивает нижнюю губу и ловит в отражении зеркала заднего вида винсентовский ухмыляющийся взгляд. Чонгуку вдруг дико хочется укусить Тэхена, хотя и знает, что пизды за это получит. Это вряд ли бы остановило. Зато останавливают пацаны, находящиеся рядом. — Сегодня я заберу ее, и мы втроем воссоединимся, — подмигивает Тэхен и тут же становится серьезным, повернувшись боком и смотря на Джина. — Зачем тебе в больничку? Мамуле стало хуже? — Не, надо таблетосы для нее взять. Я две ебаные недели ждал, чтобы их привезли. Легче, блять, самому достать, — закатывает глаза Джин. — Врачи — мудаки бесполезные. Пока их будешь ждать… — Тэхен вытягивает указательный палец вверх и поднимает взгляд к небу или, точнее, к крыше опеля. — Но это я в общем говорю, бро, — он отмахивается и качает головой. — Поэтому лучше самим разбираться. Если че надо будет, ты мне маячни. — Я знаю, спасибо, бро, — кивает Джин, благодарно сжав плечо Тэхена. Спустя пять минут они подъезжают к школе и выкидывают малого, пожелав удачи на тестировании. Винсент глядит ему в глаза несколько долгих секунд и машет рукой, говоря скорее пиздовать на урок. Пока Гук идет к зданию, Тэхен провожает его внимательным взглядом, кусая щеку изнутри и скользя по родной фигурке с ног до головы и обратно. — Да ты его глазами жрешь, — издает смешок Хосок, заметив пристальный взгляд друга и заводя машину. — Напоминаешь животное, Винс. Убери этот взгляд, а то я высажу тебя тут. — И очень мне поможешь, — ухмыляется Тэхен, откидывая голову на спинку сиденья и прикрывая глаза. — Догоню его и вые… — Блять, все, жми на газ! — просит Джин с заднего сиденья, хлопая смеющегося Хосока по плечу.🚬
Чимин сидит на стареньком, но довольно неплохо сохранившемся диване, вытянув ноги и перекатывая в зубах тлеющую сигу. Скрестив руки на обнаженной груди, он смотрит на попивающего чай Джихана. Тот удобно расселся в кресле, закинув ногу на ногу и вытянув мизинец на руке, держащей чашку, как какой-нибудь англичанин. Юнги сидит на подоконнике и делает скрутки с травкой, одной своей частью полностью сосредоточенный на важном деле, а другой слушающий пацанов. — Короче, дельце, которое вы хотите развернуть, я одобряю на все сто процентов, — говорит Джихан, глотнув чаю и ставя чашку на свое колено, но не переставая держать за ушко. — Новый товар — это всегда хорошо. Но начинать трудно, по себе знаю, поэтому не могу не помочь. Юнги, с твоими знаниями в химии и физике можно еще и оружием торговать, я это уважаю, — До кивает на Мина подбородком и довольно тянет уголки губ вверх. — Ты, кстати, подумай над этим. — Ага, террористы какие-нибудь хорошо заплатят, чтобы его заполучить, — хмыкает Чимин, стряхивая пепел в маленькое блюдце, лежащее рядом, на диване. — Меня или оружие? — ухмыляется Юнги, вскинув бровь и смотря на Пака с хитрым прищуром. Джихан, увлеченный чаем, даже не палит, как Мин скользит языком по нижней губе, адресуя жест своему парню. Чимин толкает язык за щеку и качает головой. Не играй, так и говорит. Доиграешься. — Твои знания, чувак, — с умным видом отмечает До. — Блять, чай охуенный. Чимин, будь другом, отсыпь мне с собой чутка, я заварю дома. Ну короче, — Джихан ставит чашку на тумбу рядом и складывает руки на груди. — Я подниму свои связи. Подсобить точно смогу. Вот только с Намджуном будет трудно. Юнги поджимает губы и отворачивает голову, продолжая увлеченно заниматься скрутками. Чимин сразу улавливает реакцию Мина и слегка хмурится, чувствуя, как Юнги напрягся от упомянутого имени. — А че с ним трудного? — хмыкает Пак, переводя взгляд на Джихана. — Его благословение нам не нужно. — Тогда будет еще сложнее, Чимин, — Юнги слезает с подоконника и отряхивает руки. — Хуй он позволит мне так легко на рынке существовать. — А, ваши старые терки с ним… — понимающе кивает Джихан. — Но это же в прошлом. Какая ему сейчас разница? — Хороший он человек, все прощает, но что-то простить не может. И неважно, что вины моей в этом не было, — задумчиво говорит Юнги, сунув в зубы косяк. Лицо его от одного имени Намджуна помрачнело, а взгляд потяжелел. Ебаное прошлое его, походу, никогда не оставит. — Плевать на это, потом разберемся, — Чимин бросает Мину зажигалку и тушит свой окурок. — Главное начать. — Базару нет, я из-за него заднюю давать не собираюсь, — хмыкает Юнги, прикурив себе. — Я бы хотел в этом поучаствовать, но мне пока нельзя высовываться, осторожничаю, — вздыхает Джихан, покачав головой. — А с кем надо, я потолкую. — Отлично, бро. Ты пиздец как поможешь, — Чимин приподнимается и тянет До руку, благодарно ее пожимая. — В долгу не останемся. — Чай тоже принимаю, — смеется Джихан, похлопав Пака по плечу. До уходит, объяснившись тем, что занимается поисками работы и не может зря рассиживаться. Впрочем, о самом важном договорились, и тянуть резину смысла нет.🚬
Юнги прикрывает глаза и выпускает вверх густой горький дым. По телу разливается приятное тепло, а голову заполняет кайф. Мин растягивает губы в расслабленной улыбке и поворачивает голову к Чимину, сидящему рядом. Тот сосредоточенно смотрит футбол и не замечает, как Юнги подползает к нему. Когда обзор загораживает его грудь, Пак поднимает голову и встречается взглядом с черными, затуманенными дурью, глазами. Юнги седлает крепкие бедра парня и снимает с себя футболку, бросая на пол. Чимин ведет ладонями вверх по худым коленям и берет Мина за подбородок, грубо притягивая к себе и вгрызаясь в его приоткрытые горькие губы. Юнги ухмыляется в поцелуй и скрещивает запястья на затылке Чимина, все еще зажимая в пальцах наполовину скуренный косячок. — Думаешь, Намджун к тебе что-то еще чувствует? — спрашивает Чимин, облизывая губы. — Блять, не порть мне кайф, Чим, — Юнги утыкается лбом в чиминово плечо и тяжело дышит, водя пальцами по его рельефному прессу. — После такого ни о каких чувствах речи нет. Он уверен, что я ему нож вогнал в спину. Хорошо меня подставили. Ты ревнуешь, что ли? — Юнги вскидывает голову и опьяненно улыбается, проведя большим пальцем по влажным губам Пака. — Нет, — хмыкает Чимин. — Если даже он тебя и любит, ему придется сходить нахуй. — Я-то его не люблю, разве не это должно быть важно для тебя? — шепчет Мин, скользнув кончиком языка меж чиминовых губ и начав медленные движения бедрами. Его мгновенно накрывает возбуждение, и он начинает нетерпеливо ерзать на ощутимом бугорке под спортивками Пака. Чимин водит ладонями по белоснежной спине парня и слегка царапает ногтями небольшую татуировку черной змеи на его левой лопатке. Он отчего-то так ненавидит ее, что без сожалений вырезал бы этот участок кожи со спины Юнги. Из-за него Мин и сам начинает ее ненавидеть. Гребаная ошибка молодости. Он бы даже, наверное, позволил Чимину ее выжечь или вырезать. Может быть, однажды это и случится, когда оба не выдержат. — Только тебя люблю. Снимай уже свои блядские штаны, — хрипло выдыхает Юнги, утопая в новом болезненно-сладком поцелуе. Он низко стонет в губы Чимину и сжимает в пальцах его рыжие волосы на затылке. Чимин бросает парня на диван и нависает сверху. Возбуждение повышается одновременно с температурой в комнате.🚬
Зеленый опель с визгом шин тормозит у бара с красивой красно-черной вывеской «Joke», привлекая внимание прохожих и вызывая недоуменные взгляды. Святая троица, восседающая в тачке, так и зависает, мечтательно глядя на вывеску любимого заведения. — Хочу бухать… — вздыхает Джин. — Я никогда не забуду, как Намджун отказался брать меня барменом, — качает головой Хосок. — Подумаешь, пару бутылок случайно разбил… — Бутылки с алкашкой, которая дороже этого корыта, — хмыкает Тэхен, слегка хлопнув по бардачку опеля и открывая дверь. — Ниче, я за вас выпью, пацаны, — ухмыляется он, вылезая из машины. — Передай Намджуну, что мы ворвемся вечерком после работы, — говорит вслед Джин. Винсент захлопывает дверь и идет к бару. В салоне повисает странная тишина, которую сразу же разрушает Ким. — Если честно, хуже тачки не встречал, — с этими словами он начинает лезть вперед, вытягивая свои длиннющие ноги. — Сзади пиздец тесно. На коленях стопудово синяки останутся, — кряхтит он, усаживаясь на переднее сиденье, не успевшее остыть от винсентовской задницы. — Еще раз я от вас, долбоебов, услышу что-то в адрес этой ущербной черепашки, пешком пиздовать будете, сучары, — закатывает глаза Хосок, заводя движок и выруливая на дорогу. В уютном баре с приятным ароматом древесины и дорогого алкоголя утром понедельника ожидаемо пусто. Где-то можно заметить перекати-поле и звуки сверчков. Винсент проходит мимо столиков, идя к барной стойке, у которой уже орудует сам хозяин, протирая стаканы для виски. — Случился апокалипсис. Точнее, пиздец, — Винсент залезает на высокий стул и пожимает бармену руку. — А знаешь, это мое любимое время в баре, — Намджун с легкой улыбкой на пухлых губах окидывает бар взглядом, полным любви и гордости. От улыбки на его щеках появляются милые ямочки. — Редкий момент, как будто передышка. — Будь так всегда, я бы поселился тут, — Тэхен ставит локоть на стойку и подпирает подбородок ладонью, наблюдая за тем, как Нам, ни слова не говоря, ставит перед ним бутылку холодного пива и с характерным звуком открывает крышку. Из бутылки красиво потянулся вверх туман. — Мое уважение, Нам, — одобрительно улыбается Тэхен, беря бутылку и делая короткий кивок. Он с особым наслаждением припадает губами к горлышку и делает несколько громких глотков, в удовольствии прикрыв глаза. Ему возле пива не нужно ни одно дорогое пойло, красиво стоящее на полках за спиной Намджуна. — Как там в Китае делишки? — спрашивает Винсент, облизнув губы и поставив бутылку на стойку. — Отлично, все прошло удачно для нас, — кивает Намджун, склонившись к стойке и уперевшись в нее локтями. — Будем потихоньку и там промышлять. — Надеюсь, ты меня не пошлешь туда? — Тэхен смотрит с надеждой и снова тянется к пиву. — У меня тут ребенок, его нельзя бросить. — Не, ни за что, — коротко смеется Нам, качая головой. — Ты мне тут нужен. И сегодня пригодишься особенно, — хмурится он, выпрямляясь и складывая руки на крепкой груди, выделяющейся через черную рубашку. — Куда-то едешь? — Не, дело особой важности и совсем другого рода, — серьезно говорит Намджун, смотря на Винса. — Свиха, — выдает он после интригующей паузы. — Реально? — усмехается Тэхен. — С кем свиха? С мужиком или… — Ее зовут Эшли, — мужчина слегка улыбается. — Иностраночка? — с шутливым удивлением вскидывает брови Винс, одобрительно кивая. — В Китае выцепил? — Нет, здесь пересеклись. — Не зря английский учил. Вас свяжет не только язык тела, — хохотнул Тэхен, толкая язык за щеку и присасываясь к горлышку бутылки. — Вали на свое свидание, я тут присмотрю за всем. — Главное правило: Хосока за эти границы не пускать, — Намджун тычет указательным пальцем в середину стойки. — Он как раз только что вспоминал тот чудесный момент. Они с Джином сегодня тоже подкатят. — Вот Джину можно за счет заведения подлить, — кивает Намджун с улыбкой. — А если серьезно, сегодня надо принять товар. Я там не особо понадоблюсь, так что, ты сам вполне справишься. — Стопудово, — кивает Винсент, барабаня пальцами по влажному боку бутылки. — Не впервой. — Вот именно. На тебя я могу положиться, как ни на кого другого, — Намджун слегка хлопает Тэхена по плечу и вдруг достает из-под стойки сигареты в небольшой металлической коробочке с красивым рисунком. — Это че, из Китая? — спрашивает Винс. Его брови в радости и удивлении одновременно взмывают вверх. Нам кивает и кладет коробочку на стойку. — Охуеть, я думал, ты забыл… — Хрен, блять, забудешь. Ты даже бухой в бреду о них говорил. Давай пробовать, че тормозишь, — усмехается Намджун, положив рядом зажигалку. Намджун для Тэхена особенный друг. Можно сказать, самый первый. Да и вообще, этот мужик первый во многом. Как и в торговле вкусняшками на районе. Начал он свой бизнес в девятнадцать, съебавшись от отчима, который в те годы был одним из лучших судей в городе. Когда мать Нама умерла от рака, отчим ополчился и перешел все границы, максимально ограничив свободу пасынка и поднимая руку за малейший и даже невинный проступок. Намджун, не выдержав, послал прошлое нахуй и свалил в закат, ничего у отчима не взяв. Так и поднялся на ноги собственными силами, став чуть ли не президентом этого гребанного района и завладев уважением практически каждого местного. Не на мэре тут все держится, а именно на Намджуне, который не дает району потонуть уже многие годы. Они с кайфом выкуривают по сигарете, оценив курево по достоинству и поставив честную и заслуженную пятерку, а потом Намджун, повесив на плечо пиджак, уходит, оставив бар на Винсента.🚬
— Тест на четверку! Это то, о чем я всю жизнь мечтал. Господи, надеюсь, ты реально все правильно написал, чувак, я же не зря у тебя списывал, — высокий худощавый пацан с выбеленными волосами вскидывает руки и поднимает голову к небу, посылая высшим силам свои молитвы. — Отвечаю, я не мог ошибиться, Бэм, — уверяет рядом идущий Гук, слегка толкнув своим плечом плечо друга и одноклассника по совместительству. — Я ж готовился, в отличие от некоторых, — он самодовольно хмыкает и надевает на плечи обе лямки рюкзака. — Кстати, как там твое написание текстов, рэпер? — Я пока решил заняться битами. Может, продам че более успешным рэперам типа Канье Уэста, — мечтательно говорит Бэм, перебирая пальцами свою позолоченную толстую цепь поверх адидасовской черной мастерки. Почему Чонгук дружит с этим позером? За простоту душевную, конечно же. Каким бы выебщиком (похлеще самого Гука) Бэм ни был, он прост, как три копейки. Довольно прямолинеен и открыт миру, который так любит. Какая бы хуйня ни происходила в жизни, этот пацан будет смотреть на все через темные очки свэга, в отражении которых непременно будет бушевать огромное пламя. Он даже сочинит про это трек, и Чонгук его обязательно оборжет. И все-таки, трек этот качать будет нехило. Бэм сечет в музыке и уважает ее, как ничто другое на свете. Почему Бэм? Потому что пацан, родившийся в Таиланде, в корейской школе со своим интересным именем вписывался с огромным трудом. Чонгук прозвал его Бэмом еще в первом классе. Тот был шустрый и очень взрывной, как мелкая петарда. Благодаря этому прозвищу практически все забыли о его реальном имени. Теперь его так называют даже учителя. Когда Бэм решил стать рэпером (Чонгук долго смеялся), то подумал, что двойное «Бэм» для псевдонима будет звучать довольно круто. Как два выстрела из пистолета прямо в лицо. Чертовски эффектно, и запоминается легко. Мир оценит, Бэм в этом уверен. — Канье сидит и ждет, когда ты ему их продашь, — прыскает Гук, качая головой. Его несет в сторону. Бэм пихнул вбок. Кажется хиляком, но пиздануть может знатно. — Да я серьезно, делай свои биты и толкай, кому надо. — Когда я буду богатым и успешным, приползешь ко мне бабло просить, вот увидишь, я поржу тогда, — бурчит Бэм, сунув руки в карманы спортивок. Они покидают территорию школы, отбившись от шумной толпы школьников. Неужели тупой понедельник подошел к концу. — Гоу ко мне? — предлагает Бэм, почесав затылок. — Порубимся во что-нибудь. Гук щурится и с мрачной физиономией вперивается взглядом в темно-синюю бэху, стоящую перед школой через дорогу. — Не, в следующий раз, — отвечает Чон, не глядя на друга. Тот прослеживает его взгляд и вскидывает брови. — О, Чимин… — выдыхает Бэм с восхищением. — Я бы все отдал за такую тачилу, как у него. — Пойду спрошу, че ему надо, — бросает Гук, двинувшись к пешеходному переходу. — Не жди меня, Бэм. До завтра, — оборачиваясь, говорит он другу и коротко машет рукой. — Да блять, до завтра, — пацан качает головой и отворачивается, идя к остановке. Чонгук обходит бэху и открывает дверь с пассажирской стороны, залезая внутрь и захлопывая за собой. Винсент бы за такое грубое отношение к машине вдарил разок. — Привет, бро, — с теплой улыбкой говорит Чимин, повернувшись к брату. Тачку заводить он не спешит. Пока надо поговорить и развеять эту тухлую мину на лице обиженного малого. — Ну и че приехал? — спрашивает Чонгук, сложив руки на груди и смотря вперед. — Забрать тебя, че ж еще, — пожимает плечами старший. — Домой поехали. — В смысле «домой»? — хмурится Чонгук, бросая на брата вопросительный взгляд. — Ну ко мне домой. Теперь к нам. Я забираю тебя к себе. — Ебать, серьезно? — хмыкает Гук. — Чего вдруг? Скучно стало? — Да тормози, — вздыхает Чимин. — Дела немного улучшились. Точнее, начинают улучшаться. Крыша появилась, — спокойно говорит Пак, повесив руку на кожаном, местами протертом руле. — Поэтому я хочу, чтоб мы, наконец, начали жить, как нормальные люди. Как нормальная семья. — С Юнги? — спрашивает Гук, подняв бровь. — А… — слегка теряется Чимин. — Ты не хочешь, чтобы он с нами… — Да мне пофиг, уж он получше отца, — пожимает плечами малой. — Че ты мутишь? Это опасно? — Примерно то же, что и Винсент твой, — Чимин слегка морщит нос. Бесит даже говорить об этом мудаке. — Короче, понятно, — кивает Чонгук. — Довольно опасно. — Дома расскажу подробности. Поехали уже, будем пить за твой переезд, — улыбается Чимин, подмигивая брату и заводя бэху. Чонгук, признаться, соскучился по запаху этого родного салона и агрессивно рычащему движку. А больше всего по брату и его улыбке, которая никогда не обманет и никакой лжи за собой не скроет. — Ехали, — кивает Гук, улыбнувшись в ответ. — Ща, подожди, — Чимин убирает руки от руля и поворачивается к малому корпусом. — Иди к братишке, Гук-и, — говорит он, распахнув объятия. — Ну бро, — тянет Гук, коротко рассмеявшись и подавшись вперед. Чимин прижимает его к себе и легонько хлопает по спине. — Прости брата, — хрипло говорит возле уха старший. В голосе искреннее сожаление. Его как будто затопило чувство вины, из-за которого теперь стремно самому Чонгуку, ведь это он заставил старшего это ощущать. — Ты прости, я тупанул жестко, — вздыхает мелкий, прижимаясь к брату крепче. — Нормально, — понимающе кивает Чимин. Они так сидят секунд пять, после чего отлипают друг от друга. Чимин возвращает себе маску брутальности и жмет на газ. Гук откидывается на сиденье и с легкой довольной улыбкой прикрывает глаза. Да, теперь нормально.🚬
Заветная дверь открывается синхронно со ртом Чонгука, вытаращившего глазки. Чимин с добрым смешком подталкивает малого внутрь и заходит следом. Квартирка у старшего нехилая. И не скажешь, что находится в их конченом районе такая прелесть. Стены аккуратно выбелены в светло-персиковый, нигде нет изъянов. Пол без разводов, абсолютно чистый. Мебели не так много, но имеется все самое необходимое. И даже кровать в спальне, довольно большая. Помимо спальни есть небольшая гостиная с диваном чуть ли не на всю стену: человек десять запросто вместит. И телек побольше, чем у отца в квартире. Чонгук и не думал, что такое возможно в его жизни. Нормальная хата? Человеческая? В которой будет жить его семья? Похоже на гребаный сон. — Йоу, малой, наконец-то, — слышится из гостиной довольный, прокуренный голос Юнги. Гук слегка хмурится и, сбросив в коридоре кроссы и рюкзак, заходит внутрь. А там уже вовсю какой-то движ. Из-за дыма едва можно что-либо разглядеть. Юнги развалился на середине дивана, раскинув ноги в стороны и держа в руке бутылку с пивом. На нем адидасовские спортивки (он, как и почти все пацаны тут, очень любит этот бренд) и простая серая футболка с подвернутыми рукавами. Рядом сидит До Джихан, с особой заинтересованностью рассматривающий сигарету (или скрутку) в пальцах. Он не сразу замечает малого, но как только тот появляется в поле зрения, резко вскидывает голову. От сосредоточения секунду назад не остается и следа. Его (стопудово, несомненно) пьяное лицо озаряет улыбка. Чонгук отмечает, что у Джихана она прикольная. Он слегка улыбается пацанам в ответ и коротко кивает. — Че творите? — спрашивает Гук, плюхнувшись в кресло (а оно удобное). На столике лежат пачки сигарет, бутылки пиваса (уже открытого и нет) и упаковки из-под чипсов. — Да вот, готовимся к празднику, — пожимает плечами До, помахав сигаретой и загадочно улыбнувшись. — Бля, это травка? — хмурится малой. Чимин садится на полу у столика и подтаскивает к братишке пачку чипсов и бутылку холодного пива. Джихан кивает с гордой улыбочкой и аккуратно кладет на столик перед Гуком, как какую-то хрупкую и чертовски дорогущую вещицу. — А че за праздник? — спрашивает Чон, с туповатым лицом проследив за подношением. — Твой переезд, вообще-то, — усмехается Юнги, подмигнув мелкому и потянувшись к пульту, лежащему на другом конце дивана. — Давайте выпьем для начала, — предлагает Чимин, поднимая с пола возле столика свою бутылку с пивом. — Позже Джейби с Чану, может, тоже подкатят. — О, отлично, надо им тоже заценить чаек, — ухмыляется Джихан, получая в ответ тяжелый вздох Юнги. — Джих, ты реально думаешь, что щас пацаны будут чаепитие устраивать? На зоне вы не напились? — посмеивается Мин, уставившись в телек и переключая каналы. — А че за чай? — спрашивает Гук, уже вовсю хрустя чипсами. — Наркоманский какой-то? — Бля, зря ты спросил… — морщится Чимин, качая головой. — Хорошо, что ты спросил меня об этом, Чонгук-и, — До вскидывает брови. — Все, давайте пить за переезд малого, — обрывает Юнги, вытянув свою бутылку к центру их образовавшегося круга. Гук охотно кивает и откручивает крышку с негромким приятным шипением, улыбнувшись и потянув носом запах пива. Отличное, просто охуительное начало недели. — За семейное, мать его, объединение, — Чимин кидает взгляд на брата и улыбается с облегчением.🚬
Винсент стоит, перекатывая в зубах почти докуренную до фильтра сигарету и сунув руки в карманы черных широких штанов. Перед ним она, целая и невредимая, готовая к поездке, к новым охуительным приключениям. В его глазах облегчение: снова на колесах, на своих родных, самых любимых и незаменимых. Кажется, будто и она глядит в ответ с любовью. Она скучала, и он тоже. — Винс? — зовет (охуеть как нагло врывается) рядом стоящий мастер, спасший сто сороковую от болезни. Он немного не вписывается в прекрасный момент объединения, но Тэхен в благодарность не прогоняет его. Он неохотно отрывает взгляд от мерса и смотрит на мужика, вытирающего руки от машинного масла полотенцем. — Да, да, завтра завезу остальную часть, — отмахивается Тэхен и идет к машине. — Докину сверху за быструю работу, — бросает он и садится в машину, с наслаждением заводя движок. Звучит, как голос Бога. Мужик машет вслед и идет обратно к себе в гараж. Этот день для Винсента без самых важных рядом длился пиздецки медленно. Без малого под рукой вообще невыносимо, а отсутствие телефона стало проблемой лишь потому, что нельзя было написать Чонгуку. На остальных, кто там может названивать, Винсенту абсолютно похуй. Кроме этого, день выдался продуктивным и приятно завершился выпивкой с Джином и Хосоком, ну, а дальше больше — починенный мерс. Осталось достигнуть самой важной части этого денька — доехать до хаты и засосать, наконец, малого. Винсент негромко врубает песню, рефлекторно барабаня пальцами по рулю в такт. На город постепенно ложится прохладный вечер. Улицы оживают, и это бесит. Слишком много людей, слишком много машин. Гребанные пробки. Но как только мерс попадает в родные края, Тэхен расслабляется. Тут не так людно, как в центре, а люди вечерами наоборот прячутся по домам, боясь местных… Таких, как Винсент, короче. И света тут поменьше, глаза не раздражает. Здесь душа свободна. Мерс красиво тормозит у подъезда. Фары затухают, погружая родной двор в полумрак. Где-то там один фонарь пытается бороться с тьмой. Пока справляется. Пока его не разъебали местные любители мрака. Винсент хватает с бардачка ключи и пачку сигарет и выходит. Еще раз мажет по мерсу полным нежности взглядом и быстро идет в подъезд. Его на третьем этаже ждет маленький зайчонок. Ну что ж, серый волк уже дома… Тэхен открывает дверь квартиры и слегка удивляется, когда не спотыкается на пороге о кроссы малого. У того тупая привычка разуваться прямо на входе. Винсент бросает ключи на тумбу и осматривает квартирку. Заглядывает в комнатку, надеясь увидеть спящий комок на постели на полу, но и там все так, как они оставили утром. — Блять, не пришел еще, — хмурится Тэхен, скидывая с себя куртку и садясь на пол возле «кровати». Под подушкой он нащупывает забытый телефон. Бегло осматривает пропущенные и сразу набирает «Зайчонка», откинувшись назад и подложив под голову локоть. В ожидании ответа он разглядывает потолок, увитый мелкими трещинками. Гудки затягиваются, а ответа все нет. Тэхен хмыкает и убирает телефон, прикрывая глаза. Наверное, малой на хату к отцу двинул, а не предупредил понятно, почему. Тэхен закрывает глаза. Так и лежит с согнутыми и чуть разведенными коленями, подложив под голову и вторую руку. Телефон остается лежать на его груди в ожидании звонка от Чонгука. Сон и усталость дня наваливаются разом. Винсент решает, что немного вздремнуть лишним не будет. Звонок Чонгука он непременно услышит, даже если будет в коме.🚬
Чонгук развалился на диване, раскинув руки в стороны и прикрыв глаза. Все кружится даже в таком положении. Как будто безумная карусель никак не замедлит свое движение. Она наоборот начинает набирать обороты, ускоряется так, что малому не устоять на ногах. И всего-то одна бутылка пива и две короткие затяжки. Джихан умеет настаивать. Чонгук чувствует, как быстро проносится по организму кайф, не давая опомниться и хоть на секунду вынырнуть. Он открывает глаза и снова теряется в головокружительном вихре. Где-то мелькает бухой брат, незаметно жмущийся к не менее бухому Юнги. Какие-то девушки, два Има. Еще какие-то пацаны, имена которых Чонгук забыл сразу после того, как уплыл в алкогольные дали. А Джихан валяется рядом с неизменным куревом и о чем-то философствует. Просвещает малого рассказами о тюрьме, от души желает никогда не попасть в это дурное местечко. А Чонгуку так сейчас на все похуй, что увлекательные рассказы проносятся мимо скоростным поездом. Где-то под жопой что-то вибрирует, но Чонгук не придает этому значения. На лице расцветает пьяная улыбка, из губ вырывается смешок. Малой ерзает задницей на источнике вибрации и устраивается поудобнее, вновь прикрывая глаза. — Чонгук-а, — слышится слева голос брата. Его рука ложится на плечо младшего, а пьяное дыхание прямо в ухо. — Завтра можешь не идти в школу. Покатаемся, в кино сгоняем. Ты же хотел на какой-то фильм… название не помню, — морщится Чимин, пытаясь вспомнить, о каком фильме говорит. Он сейчас точно каждую извилину напряг. Но тщетно. Чонгук хихикает. Брат нихрена не вспомнит в таком состоянии. Он и сам забыл, о каком фильме вообще идет речь. — И Юнги возьмем? — спрашивает Гук, взглянув на брата и кивнув на о чем-то говорящего с Джейби Мина. — А ты не хо… — Да хочу я, — отмахивается Чонгук, мотая головой. — Пойдем, бро. Будет круто, — кивает малой, хлопнув брата по колену. — Мне кажется, тебе мало было, — медленным хриплым голосом произносит Чимин, хмуря брови. — Щас я еще притащу бухла… — он с трудом поднимается с дивана и, чуть пошатываясь, выпрямляется, повернув голову к мелкому. — Че насчет… водки? — Тащи! — загорается Гук, быстро кивая и размахивая рукой, чтобы Чимин поторапливался. Все в говнину бухие и счастливые. Укуренные и довольные жизнью лишь в такие чудесные моменты. Но разве счастью есть предел? Вечер только начинается.🚬
Тэхен дергается и резко подскакивает, за секунду отойдя от сна и озираясь вокруг огромными глазами. — Уебки конченые, — рычит Ким, бросив на окно сердитый взгляд. Кто-то разбил бутылку внизу. Наверное, местные бомжи снова уходят в отрыв. Сердце от внезапного пробуждения быстро колотится. Винсент касается груди ладонью и берет телефон, проверяя на наличие звонков от мелкого. Намджун звонил, Джин один раз. Хосок пять минут назад написал сообщение, гласящее: «Убери тачку с места Давон, она щас с битой спустится, а я готов это снимать из окна». Но от Чонгука ничего. Абсолютно нихуя. Это начинает наводить суету. Тэхен встает и меняет футболку, в которой уснул, на мешковатую темно-зеленую толстовку, снова зачем-то обходит небольшую квартирку (вдруг малой вернулся и на толчке засел) и, прихватив ключи от машины, выходит. Мерс летит так, будто сзади легавые гонятся. Тэхен нервно мнет пальцами руль и играет желваками на лице, стиснув челюсти. Внутрь темного салона попадают пролетающие мимо уличные огоньки и свет фар встречных машин. Винсент упрямо смотрит вперед, забывая даже моргать. В голове волей-неволей уже рождаются неприятные мысли, которые Тэхен старательно отметает, ругая за них самого себя. Даже в сознании все это не должно звучать. Почему Чонгук не берет трубку? Почему не предупредил, что не придет домой? Это не на шутку злит. Малой попусту заставляет Тэхена волноваться. Винсент уже представляет, что сотворит с мелким, если увидит его живым и здоровым в отцовской квартире. Неужели ему там лучше? — Блядский зайчик, — цедит Тэхен, сунув в зубы сигарету, чтобы хоть немного унять напряженные нервишки. Ебаная тревога, вопреки злости, усиливается с каждой секундой. Тэхен, не щадя шин, с визгом тормозит у знакомого подъезда и вылетает из мерса пулей, сразу же исчезая за подъездной дверью. Он без стука врывается в незапертую квартиру, провонявшую перегаром, и распахивает дверь в комнату Чонгука. Нащупывает на стене выключатель и щелкает. Глаза распахиваются и загораются огнем. В комнате никого. Тэхен быстро разворачивается и обходит всю квартиру, заглядывает на кухню, в ванную, в гостиную, и даже в комнату чонгукова отца. Там тоже никого. Старый мудень, наверное, снова с кем-нибудь бухает. Винсент стискивает зубы и с психу бьет дверью, оставаясь в коридоре, в полнейшей раздражающей тишине, звенящей в ушах. Куда делся мелкий? Суета достигает своего предела. Зашкаливает, черт возьми. Внешне Винсент выражает внутреннюю тревогу лишь огромными глазами. Суетливым тяжелым взглядом, который ни на чем не может сконцентрироваться. Он снова тянется к телефону и предпринимает новую попытку позвонить. И так уже хрен знает который раз. Пока сюда мчался, названивал, но все бестолку. Тэхен уже готов поднять пацанов на помощь в поисках, перерыть каждый угол этого проклятого района. Он нажимает на контакт «Зайчонок» и прикладывает телефон к уху, даже дыхание затаивает, вслушиваясь в каждый гудок. Хорошо, что его телефон хотя бы не выключен. Винсент выходит в подъезд, пока идут гудки, спускается вниз, каждым шагом пуская эхо, бьющееся о стены обшарпанного и зассанного подъезда; выходит на улицу и резко останавливается в нескольких шагах от мерса, когда вместо очередного гудка слышится долгожданный голосок. На фоне слышится музыка, чьи-то голоса и смех. У Тэхена глаза от злости чернеют, а пальцы судорожно сжимают корпус телефона. — Тэ? — в голосе малого искреннее удивление и радость одновременно. — П-привет, хо… хорошо, что ты позвон… — Ты, сука, где? — рычит Винсент, садясь в машину и заводя движок. — Я дома, где мне еще быть? — пьяно хихикает Чонгук в трубку. Тэхен с первым же звуком его голоса просек, что малой нахуярился. Хуй знает, с кем и хуй знает, где. — Какой, нахуй, дома? Я только что у тебя на хате был, там никого, — бесится Тэхен, накаляясь, как лампа. — У Чимина! Приезжай сюда, я там больше не живу, — весело сообщает Чонгук. Тэхен представляет его пьяный заторможенный взгляд в этот момент и клинится еще сильнее. — Конечно, только адрес скажи, зайчонок, — притворно спокойным голосом требует Тэхен, выезжая со двора. — Я тебя щас заберу. — Че? — не понимает Гук. — Зач… — Затем, блять. Говори ебаный адрес. Мерс летит еще быстрее прежнего. Еще немного, и стрелка на спидометре, наверное, улетит за грани невозможного. Тэхен каким-то удивительным образом не вырывает руль, потому что сжимает так крепко, что пиздец. Такими злыми даже черти в Аду не бывают. Руки страшно чешутся. Тэхен не знает, как удержится, чтобы не въебать Чонгуку, когда увидит его. Он готов был перевернуть район вверх дном, чтобы этого мелкого сученыша найти, а тот даже предупредить о посиделке с братом не соизволил. Играет со зверем. Так ведь еще и знает, на что тот способен. Мазохист сранный. Доигрался. Спустя пять минут сто сороковой тормозит у довольно аккуратного пятиэтажного дома, расположенного в начале района. Там, где цивилизация его еще касается. Винсент, не выходя из машины, скользит глазами по окнам и набирает малого снова. — Да че, блять? — ворчит в трубку зайчонок. — Умерь свой тон, сучка, — хмыкает Винсент, сверля взглядом дверь подъезда. — Спускайся резко, пока я сам туда не поднялся. В этот же момент металлическая дверь распахивается, и из подъезда выходит взъерошенный и красный от градусов в теле Чонгук, держа телефон у уха. На нем только черная футболка на пару размеров больше, найковские спортивки и тапки. Как только он видит мерс, завершает звонок и широким шагом подходит, садясь в тачку. — Приветик, — расплывается в пьяной улыбке взъерошенный воробушек, поворачиваясь корпусом к Тэхену и гладя напряженное плечо пальцами. Винсент молча заводит машину и выезжает из чужого двора. — Эй, какого хуя? — не понимает Чонгук, вопросительно уставившись на Кима, затем оглядываясь назад. — Ты куда меня повез, Тэхен?! — Домой, — сухо бросает Винсент, глянув на малого. — Телефоном пользоваться разучился, долбоеба кусок? Чонгук захлопывает рот и опускает взгляд на мобилу в своей руке, затем поджимает губы и вскидывает голову. — Мне надо о каждом своем шаге тебе докладывать? Ты мне папашка, что ли? — язвит он, уставившись на Винсента с прищуром. — Можно и так сказать. Предупреждать ты обязан, — рычит Тэхен. — Чтобы я не ломал голову, думая о том, куда ты мог съебаться, и где мне искать твой трупак. — Да че сразу трупак! — повышает голос малой. — Мне уже с братом зависнуть нельзя? Я вообще теперь у него жить буду. Тэхен не удерживает нервный смешок и толкает язык за щеку. — Больше негде было? — Че? С этим алкашом конченым? — возмущается Чонгук, недовольно уставившись на Тэхена. — Ты серьезно сейчас? Мне с ним, считаешь, охуенно жилось? Малой хоть и не до конца в себе, но злость, исходящую от Винсента, отчетливо чувствует. То, как тот сдерживается и крепко вцепляется пальцами в руль, желваками на лице играет, смотрит тяжелым взглядом. Но Чонгук по пути потерял тормоза, ему сейчас похуй на последствия. Он говорит то, что хочет. — А не с кем больше было охуенно жить? — шумно выдыхает Тэхен, вгрызаясь Чонгуку взглядом в самую душу, отражающуюся в его черных охуевших глазах. Сколько в них наглости и дерзости, это еще больше выводит из себя. — А этот кто-то мне предложил охуенно жить вместе?! — кричит Чонгук, не контролируя своих эмоций, бьющих через край. — Тебе, блять, официальное приглашение нужно? — шипит Винсент, давя на газ. Даже мерс агрессивно рычит, накаляя обстановку. Будто чувствует хозяина. — Получается, так! Хуй тебя поймешь! — Чонгук поджимает губы и тянется к магнитоле, врубая музыку на всю громкость, только бы не слышать этот злой голос. Такими темпами и протрезветь недолго. Тэхен — гребаный кайфолом. Винсент тянет руку к магнитоле и понижает громкость, бросив на мелкого предупреждающий взгляд. Остановись, кричит, не доводи до греха, и так уже на грани. Но Чонгуку, этому маленькому пьянчуге, хоть бы что. Он упрям, как осел, а когда под градусом бывает, то вообще несгибаемый. Мальчик «до конца», как зовет его Винсент в такие моменты. Малой снова повышает громкость. Ритмичные биты бьют по ушам, сотрясая колонки спереди и сзади. Винсент снова делает тише, перехватив запястье Чонгука и сжимая так крепко, что чуть ли не крошит ему кости. Чонгук подавляет рвущийся наружу крик, но в глазах появляется блеск от выступивших слез. Он вырывает руку и бьет Тэхена кулаком в плечо. Тот смотрит на мелкого с охуевшим лицом и поджатыми губами. Зайчонок превратился в клыкастое чудовище. Но ничего, Винсент ему пообломает эти клыки, только бы до дома доехать. Музыка в салоне вновь начинает орать. Это Чонгук ожидаемо не сдается. — Еще раз, и я тебя угандошу прямо тут, — рычит Винсент, выключая к чертям магнитолу. — Хочешь, чтобы я у тебя жил? Я ж там сдохну в одиночестве. Ты только на выходных дома бываешь, — бурчит Чонгук, сложив руки на груди и нервно дергая коленом. — Видеть тебя только по утрам и поздно ночью? Да ну… — Закрыл сейчас же, — Тэхен медленно и верно теряет самообладание. Чем больше Чонгук открывает рот, тем сильнее трещит по швам выдержка Винсента. — Потому что правда глаза колет, — хмыкает малой, бросив на Винсента сердитый взгляд. Лучше бы не делал этого. Тэхен его в ответку чуть ли не хавает сейчас глазами. С волком зайчонку не тягаться. И дорогу тоже ему переходить не стоит. Но этот зайчонок слишком сильно поверил в себя, о чем точно пожалеет. Тэхен глубоко вдыхает, выдыхает и резко припечатывает ладонь ко рту Чонгука, ловко ведя мерс одной рукой. Гук в ахуе распахивает черные глазенки и вытаращивает их на кое-как держащегося в руках Винсента. Сразу бы так.🚬
Тэхен буквально втаскивает Чонгука в квартиру. Тот, все еще находясь в состоянии алкогольного опьянения, начал выебываться и отказываться вылезать из машины, привлекая парочку любопытных пожилых глаз, но им, к счастью, к такому не привыкать. Тэхен Чонгука чуть ли не по асфальту поволок до подъезда, пока тот ворчал, обзывался «придурком», «мудаком» и «дебилом», оказывая жалкое сопротивление, на которое всем насрать. Тэхен закрывает дверь и толкает Чонгука в спину, чтоб не стоял столбом у входа. Тот по привычке сбрасывает тапки у порога и идет в комнату, заваливаясь на напольную кровать Винсента и складывая руки на груди. — Обломщик сраный. Нет бы присоединиться. Теперь Чимин будет волноваться, — хмыкает Чонгук. — Надо ему набрать. Винсент подходит и нависает над Чонгуком скалой, присаживается на корточки и жестко, без всяких слов, вырывает из его пальцев телефон. — Какого хуя?! — восклицает малой, резко присев и в шоке уставившись на Кима. — Пусть тоже немного поволнуется, чтоб ты понимал, че со мной было, — Тэхен сухо улыбается и довольно грубо похлопывает мелкого по щеке. Тот поджимает губы и отворачивает голову, вешая локти на согнутые колени и прикусывая нижнюю губу. В кармане тэхеновой толстовки начинает вибрировать его собственный телефон. Гук поднимает голову и, грызя губу, наблюдает за тем, как Тэхен берет мобилу, глядит на имя звонящего, принимает звонок и прикладывает телефон к уху, продолжая сидеть перед ним на кортанах. — Что-то случилось? — спрашивает Винсент, посерьезнев в голосе. Злость куда-то улетучилась. Чонгук вскидывает брови и внимательно смотрит на него. — Блять, ладно, сейчас буду, — теперь Тэхен звучит более устало. Он трет пальцами переносицу и завершает звонок. — Мне надо к Намджуну съездить, — говорит он уже Гуку, поднимаясь на ноги. — Вот опять! — кричит Чонгук, подскочив с постели и сверля взглядом спину отвернувшегося и собравшегося свалить Тэхена. — Опять съебываешь и кидаешь меня! Ночью! Одного! Нахуя ты меня притащил сюда тогда вообще? Ревнуешь, что ли?! — орет малой, не сдерживая внутреннюю обиду. — Да лучше бы я не выходил к тебе, сейчас бы с Чимином… Винсент резко разворачивается и без лишних слов бьет Чонгука кулаком в лицо. Он держался весь вечер, чтобы не сорваться и не натворить ничего из-за внезапной пропажи Гука, он держался, пока ждал его ответного звонка, держался, пока ехал и пока выслушивал этого паникера по пути домой. Тэхен правда терпел и держался, как мог, но малой перешел все границы. Чонгук вполне ожидал такого. Не впервые получает от Винсента (и похуже бывало). Он слегка отшатывается, но сжиматься оскорбленным комочком не собирается. В нем вместе с алкоголем бурлит злость и обида, они им и движут. Чонгук стискивает челюсти, чувствуя привкус собственной крови во рту (опять разбил губу), и налетает на Тэхена, мажет кулаком по его скуле, но слабо: тот успевает увернуться. Чонгук снова замахивается и бьет по груди, что есть силы в пьяном теле. Довольно больно. У мелкого рука не из легких, но до ударов Тэхена ему все равно далеко. Винсент грубо толкает его к стене и дает отрезвляющую пощечину. — В себя приди. Забыл, с кем разговариваешь? Я тебе не братик твой, — цедит Тэхен сквозь стиснутые зубы, бросив взгляд на алое пятнышко в уголке чонгуковых губ. — Вали нахуй, куда шел, — шипит Гук, быстро слизнув кровь. Спина от удара о стену вспыхнула болью, а на лицо как будто вылили раскаленное железо. — Я с тобой закончу, когда вернусь, — Винсент хватает Гука за грудки, грубо швыряет на пол и идет к выходу из квартиры. Чонгук приподнимается и шмыгает носом, смотря в дверной проем между комнатой и коридором. Со входной двери слышатся два щелчка — Тэхен запер его. Он, блять, закрыл его на ключ. — Сука, — тихо всхлипывает малой, утерев лицо тэхеновой футболкой, валяющейся возле постели. Телефон этот мудак тоже забрал, лишив Чонгука всякой возможности связаться с внешним миром. Гук кидает взгляд на окно. Можно поорать Хосоку, но вряд ли тот будет дома. Еще с утра в этой комнате была совершенно другая атмосфера. Каждую секунду этого момента Гук хотел бы поставить на вечный повтор, но сейчас Тэхен причинил боль, посеял еще большую обиду и стопудово даже хавчик не оставил. Чонгук начинает слышать завывания своего голодного желудка, который в последние часы получал только чипсы и алкоголь. Он неохотно соскребает себя с постели и как зомби плетется на кухню. Холодильник ожидаемо пуст. Они с утра съели остатки с выходных. Чонгук обреченно стонет и утыкается лицом в прохладную дверцу холодильника. — Ебаный мудак, — вздыхает он и возвращается в комнату, валясь на постель. Чонгук изнеможенно мычит и прижимается щекой к подушке, обнимая руками и ногами их с Тэхеном одеяло, пахнущее хвоей и совсем немного — сексом. После громкой музыки и скандалов с Тэхеном тишина кажется чем-то нереальным. Голову еще немного кружит, но, впрочем, Гук чувствует, что пришла трезвость, а с ней и грызущее чувство вины. Нельзя пить, нельзя так сильно нажираться, чтобы забывать обо всем на свете. Забыть о своем самом любимом человеке. Тэхен и вправду волновался. Он никогда не будет плакать и страдать, никогда не покажет слабость и истинные трепетные чувства, но глазами выразит, прокричит. Чонгук это увидел в них. Тэхен действительно испугался, что с мелким могло что-то случиться. И сейчас, когда он уходил, в его глазах как будто промелькнуло облегчение. И неважно, что он, не выдержав, въебал Чонгуку от переполняющей его злости. То, что нужно было, Гук в больших космических глазах уловил. Но от этого нихуя не легче. Чонгук жмурится и зарывается носом в одеяло, вдыхая его запах. Самый любимый. Чонгук больше никогда не заставит Тэхена волноваться.🚬
Гук просыпается от щелчка входной двери. Голова, на удивление, болит не так сильно, как ожидалось. Малой не спешит шевелиться, но приоткрывает глаза, в которые ударяет режущий утренний свет. В коридоре слышатся приближающиеся к комнате шаги. Гук замечает в проеме босые ноги Винсента и слышит какое-то шуршание, похожее на звук бумажного пакета. Сердце сжимается и начинает биться быстрее. Гук открывает глаза полностью и присаживается, утирая их кулачками. Тэхен молча садится рядом и ставит перед малым пакет, откуда разливается аппетитный запах еды. У Чонгука рот сразу наполняется слюной, а желудок снова пускается в жалобный вой. — Я очень жрать хочу, — слегка морщится Чонгук, кладя голову на плечо Тэхена. Тот чуть отстраняется и берет его сонное лицо в ладони. Одна половина его измятая от долгого лежания в одном положении. Тэхен осматривает его с серьезным видом, затем смачивает свой большой палец слюной и стирает с уголка губ Гука запекшуюся кровь. Тот слегка шипит и жмурит глаза. Вместо пальца появляются губы и горячий влажный язык, и так в разы безболезненнее. Безумно приятно. Гук лениво отвечает на поцелуй и соскальзывает вниз, утыкаясь носом в теплую смуглую шею Тэхена. — Так ешь, зайчонок, — хрипло отвечает Винсент, пододвинув к малому пакет. Гук неохотно отлипает от Тэхена и тянется внутрь пакета. Его глаза радостно вспыхивают. — Фришка и кетчуп! — восторженно выдыхает он, укладывая любимое лакомство на свои колени и приступая к поеданию. Винсент ложится позади Гука на постель и подкладывает руку под голову, с расслабленной улыбкой наблюдая за тем, как ест его зайчонок. Чонгук поворачивается к Тэхену боком и тычет ему в губы картошкой-фри. Тот приоткрывает рот и откусывает небольшой кусочек от кончика. — Сам ешь, я не хочу, — говорит Винс, прожевав картошку. — Что-то серьезное случилось? Почему тебя всю ночь не было? — спрашивает Чонгук, отправляя в рот сразу три фри, предварительно окунутые в кетчуп. — Намджуну нужно было помочь с расчетами. Я ж великий математик, ты знаешь, — слабо ухмыляется Винсент. — Дело было срочное. Гук хмурит бровки, откладывает свою еду на пол и залезает на Тэхена, утыкаясь лицом в его грудь и расставляя колени по бокам от его бедер. — Я просто… сильно скучаю, — едва слышно шепчет Чонгук, вцепляясь пальцами в ткань тэхеновой толстовки. — Я тоже, Гук-и. Но жизнь никогда не спрашивает, чего мы хотим, — задумчиво отвечает Винсент, зарываясь пальцами в мягкое черное гнездо на голове Чонгука. — Тогда пошлем ее нахуй, — бормочет Гук в грудь Тэхену, прикрыв глаза и прижимаясь к его теплому телу плотнее. Снова включил маленькую пандочку. — Пошлем ее нахуй, — соглашается Винсент, улыбнувшись уголками губ и закрадываясь пальцами под чонгукову футболку. И этот момент, пожалуйста, на вечный повтор.