"Нет-нет-нет, только не снова." — умоляю свой организм.
Опустив край голубого полотна обратно, я поднесла ладони к лицу. Встряхнув ими до боли в суставах запястьев, я задержала дыхание, ожидая того, что мои подозрения не оправдаются и мучения прошлого не повторятся."Так, нужно дышать ровно и поскорее чем-нибудь отвлечься."
Но, естественно, не смотря на все мои усилия и потуги, всё повторилось вновь и я, почувствовав идущий по конечностям к груди ужасный холод, легла в кровать. Следом за холодом шла нарастающая с каждой секундой ноющая боль и я, тихо поскуливая, кусала себя за пальцы, стараясь сильно не выть. Через некоторое время я услышала шаги рядом с собой. Обернувшись, увидела возле своей кровати Анжелу, чьё лицо в свете луны казалось бледным."А я уж думала, что Милас снова как-то почувствовала, что мне хуёво." — про себя горько усмехаюсь.
— Я... — выходит хрипло и я прочищаю горло, —...я тебя 'азбудила? — Да не, — она взмахнула рукой, подтверждая того сама не понимая, мои слова, — тебе снова плохо, да? — её голос был тихим и, от чего-то, заботливым. — Снова? — режет мой слух. В свете уличного фонаря, чей свет проходил сквозь тонкую ткань штор, я вижу как Косполова тупит свой взгляд."Все уже и про ломки мои знают. Ну, ахуенно, чё. Тут всё такие глазастые, сука, я аж не могу."
— Тебе воды, может принести? Или одеяло ещё одно? Я качаю головой и отворачиваюсь, отвечая ей тихим: — Н-н... не н-надо. Ложись спать, я не буду... ну, не буду больше звуки издавать. Тише буду. Натянув по самый подбородок одеяло, я тихо выматерилась себе под нос, говоря самой себе о том, как же мне, блять, сейчас холодно. Синтепон в обличии толстой ткани ни капли не грел меня, заставляя укрыться с головой и начать дышать через рот, чтобы согреть то маленькое количество воздуха вокруг себя. Хоть в сон меня клонило неимоверно, я, когда закрыла глаза, видела перед собой яркие вспышки света, которые заставляли меня и так дрожащую, то и дело вздрагивать."Чёрт меня дёрнул вынюхать те остатки. Будто бы я не знала, что такое состояние сто процентов повторится."
— Ань? — снова голос Энж над ухом. — М? — испуганно отзываюсь и высовываюсь из под одеяла. — Может, Ксюху позвать? Тебе же легче с ней, вроде как. Позвать, а? — и, видимо, видя то, что я сейчас очень слаба, продолжает, — кивни мне, если да. Я тяжело вздыхаю, понимая то, что ничего ни от кого не может быть тайной и, следуя её просьбе, киваю, безмолвно прося её сходить за Милас. Через несколько секунд я почувствовала как кровать на уровне моего пояса прогнулась и знакомый парфюм тонкими древесными нотками коснулся моего обоняния."Это она."
— Ксюша! — выходит по-детскому радостно и наивно, но я плюю на это."При ней хоть рыдать, хоть с ума сходить."
Мне хочется встать и прижаться к ней но я, понимая, что мне очень сложно пошевелиться, лишь медленно высовываю руку из под одеяла и кладу её на колени пришедшей ко мне девушки."Такие острые." — проносится в голове.
— Я, малышка, — улыбаясь мне и кладя свою свободную ладонь на мой лоб, качает головой, — ты снова горячая. От того, что у меня была явно высокая температура, её пальцы, что на миг коснулись моего лица, показались ледяными и я снова почувствовала бегущие мурашки по телу. — Мне снова плохо, — киваю. Вижу по её лицу, что она хочет сказать мне, что я сама в этом виновата, но, видимо зная, что я и так это понимаю, лишь поджимает губы и сострадательно на меня смотрит. И, наконец, спрашивает: — Давай ко мне? — Да. Здесь мне, ну, не очень комфо'тно. Я начинаю приподниматься в постеле, опираясь на ладони, но, Ксюша, видя то, что мои локти то и дело сгибаются обратно, встаёт с кровати и подходя ко мне в притык, сама подхватывает меня под колени и под руки. Вскоре я, оказавшись поднятой в воздухе любимыми руками, расслабляюсь. — Думаю, так тебе будет удобнее переехать ко мне на ночь. И я, обхватив руками её шею, утыкаюсь носом в ямочку между её ключиц и тихо благодарю."Как же хорошо." — думаю, впитывая в себя исходящее от девушки тепло.
Она аккуратно, словно я ваза из дорогого бьющегося стекла, положила меня на свою кровать, накрыла меня двумя одеялами и дав мне какую-то таблетку со стаканом воды, легла ко мне, предварительно забрав из моих рук пустой сосуд. — Ну вот, ты снова меня спасаешь, — прижимаюсь к ней сильнее, кладя свои руки между нашими животами. — Засыпай, маленькая, — гладит меня по голове, целуя в лоб, — пусть тебе ничего не снится. Опешив от такого пожелания, я сначала хмурусь, а потом усмехаюсь. — Всмысле? — Когда человеку ничего не снится, то есть большая вероятность того, что за ночь он выспится, нежели чем тогда, когда он будет видеть сны на протяжении ночи, — поясняет. — Поучительно, — киваю ей и утыкаюсь лбом в её подбородок. Ксюша тут же убирает его от меня, целует меня в макушку и возвращается в прежнее положение, чтобы мне было удобно. И я, тоже пожелав ей ночи без снов, через несколько минут засыпаю, провалившись в беспросветную темноту.***
От чего-то мне было тревожно. По рукам встали мурашки, ноги стали ватными, а желудок скрутило так, что дыхание то и дело сбивалось. В голове отчаянной птицей била одна единственная мысль: случится то, что чего я никак не ожидаю. И от этого мне будет плохо. Провалявшись около часа в ожидании того, что вот-вот, именно сейчас, вот прямо сейчас, со мной случится что-то не хорошее, я встала с постели и отправилась на кухню. Обычно еда помогала мне успокоиться. Это было то ли из-за чувства насыщения, то из-за того, что я люблю медленно разжёвывать продукты и это для меня считалось некой мантрой."Мантрой пожрать" — про себя смеюсь и тяну дверцу холодильника.
***
И на следующее утро мои плохие ожидания подтвердились. Атмосфера между девочками и Ксюшей сначала медленно начала закипать, а потом резко вовсе взорвалась, обдав словно горящей лавой всё, что было в радиусе поражения. В том числе и наши с ней отношения. Началось всё с того, что она единственная, кто был согласен с преподавателями в том, чтобы отчислить Сашу-Настю из "школы леди". Я же, с другими девочками, не разделяла её мнения и искренне не понимала, с чего вдруг она так на неё злится. Но, зато, поняла потом. Поняла потом, когда я никак не могла уговорить её пойти к учителям и попросить прощения. Поняла тогда, когда она собрала все свои вещи и ни с кем, даже со мной, не хотела говорить. Поняла тогда, когда она вырвалась из моих рук и пошла на выход из здания. Поняла тогда, когда ей передали письмо с "правом вето" и она лишь посмеялась с того, как ей повезло. Я поняла её сущность и пообещала самой себе, что больше никогда не буду за неё впрягаться и как-либо защищать."Я отстраняюсь."
Когда мы все зашли обратно в общую комнату, на Зарину ни с того, ни с сего что-то напало и она помчалась в комнату Ксюши и Дины. Я услышала как она говорит на агрессивно-пассивных тонах то, что Милас не права и после, получив от неё отказ на диалог, вышла обратно к нам. И начала громко повторять то, что сказала там. Приукрашивая всё матом."Блять, Зоря, что ты делаешь, а? Ты же никогда не была провокатором."
И, как мною и ожидалось, Ксюша, буквально через минуту вышла к нам, спрашивая Зарину о том, зачем она перетирает ей кости за её спиной. Слово за слово и в разговор вступила Саша. И вскоре получила ахуеть какой сильный удар в нос. В этот же момент Милас сбивает с ног Конор и я, сидевшая всё это время на своей кровати, мигом подлетаю к ним, пытаясь разнять. Я впала в панику. Не зная, как схватить Костину, чтобы оттащить, я начала тянуть её за край футболки к себе. Не зная, как успокоить Ксюшу, которая орала матом на Конора, я кладу ладони на её ноги. Не зная, как убрать руки Ани с моей Ксюши, я, боком наваливаясь на первую, стараюсь оттолкнуть её всем своим весом вбок или хотя бы не дать той задушить её. И в это время, встречаюсь с, непонятно почему, расстерянным и одновременно злым взглядом голубых глаз. Злость которых была адресована именно мне. Когда девушек разняла охрана и Милас начала доказывать свою правоту Саше, а та, в ответ, начала кидаться на неё, я встала так, чтобы загорадить собой Смирнову и не дать ещё не утихшиму конфликту снова разгореться. Увидев это, Ксюша почему-то дёргается, пол секунды смотрит на меня, усмехается и срывается с места, уходя вниз по лестнице. Через двадцать минут она вернулась, подошла к Саше, но, получив от той отказ, ушла сначала в ванную, а потом к себе, захлопнув перед оператором дверь и чуть не разбив ему тем самым камеру. А я почему-то не пошла за ней, будто намертво пригвоздённая к своей кровати."Что только что произошло?" — вопросом в голове.
***
Стоя под струями душа, я ёжилась, чувствуя то, как по затылку бегут мерзкие колючие мурашки, а кисти и ступни выворачивает словно наизнанку, разносясь тупой болью по всему телу. Подойдя к комнате Ксюши, я нажала на ручку двери и тут же остановилась: дверь, почему-то, была замкнута. Облокотившись о стену возле неё, я вздохнула: стоять было сложно и больно. Мышцы снова ныли и голова болела так, что казалось, будто мой череп прямо сейчас дробят изнутри тысячью расколённых игл. Поёжившись ещё раз, я начинаю звать Милас: — Ксюш, ты тут? Ты отк'оешь мне? — тишина в ответ, — я знаю, что ты там, Ксюш. Отк'ой мне, я погово'ить хочу. Ксюх, ну чё ты, в самом деле? — не слыша ответа мне, но начав слышать голоса, я продолжаю и стучу дрожащей рукой в дверь, — чё вы там шепчетесь? Открой мне, гово'ю."Открой, пожалуйста. Мне снова хуёво."
Я снова слышу шёпот и сразу после звук пружин кровати, что говорили о том, что Милас встала и теперь идёт к двери. Убрав быстро мокрые пряди с лица и поправив на себе футболку так, чтобы выглядеть не совсем ужасно, я полностью встала на ноги."В её объятиях мне станет намного лучше."
Дверь открывается и я вижу перед собой не Ксюшу, а Дину. На ней из одежды было лишь трусы, спортивный топ и и носки. Посмотрев на её красную щеку и шею, меня передёрнуло."Неужели между ней и Ксюшей что-то... Да нет, быть такого не может."
— Ну что такое, Ань? Чего ты ломишься? — говорит раздраженный шёпотом."Неужели я и правда помешала им? — больной мозг выдвигал перед моими глазами отвратительные постельные сцены.
Мои плечи дёргаются от такого тона и я, желая опровергнуть свои мысли, ломлюсь к ним в комнату. — Дай я войду. — Да куда ты войдёшь? — и после, — спит она. — Чё ты б'ешешь? Я слышала, как вы 'азгова'ивали, — слышу, как мой голос становится грубым и резким. — Она уже как час в отрубе. Ты только мой голос слышала. Я вон, по телефону говорила, — вертит перед моим лицом мобильником. И мне хочется его забрать, посмотреть список вызовов и, блять, не увидев свежую историю звонков, разбить его в месте с лицом хозяйки. Дина, будто читая мои мысли, заводит руку за спину и, делая шаг ко мне, закрывает за собой дверь."Сука-а-а." — панически думаю, отступая на шаг, чтобы не стоять с Егоровой так близко.
— Она никогда не ложится спать днём, — качаю головой. Срываясь с места и огибая её, тянусь к деревянной ручке. Но девушка меня останавливает, резко загородив собой дверь. — Да куда ты идёшь, а? Спит она, я тебе говорю, — и смотрит на меня так, словно я рвусь, чтобы не просто проверить, спит ли и она на самом деле, а чтобы её убить. — Днём? — усмехаясь спрашиваю, — пздижь нагло. Дина вздыхает. — Ты издеваешься? — Да не спит она в такое в'емя, Дин! Я знаю, когда она спит, а когда нет! Да и шумно сейчас, чтобы она смогла заснуть! — делаю жест рукой за спину, где девочки играли в карты. И вспоминаю, что я в комнате не одна. Повернувшись, я вижу то, как Зарина, Костина и Энж напряжённо смотрят на то, как между нами развивается конфликт. Дина тоже осмотрела одноклассниц и, раздражённо выдохнув, говорит: — Да, блять. Смотри сама. Она открывает дверь, кивает мне во внутрь и я, только сделав шаг в комнату, резко останавливаюсь, уперевшись в ладонь её плечо."Разрешает смотреть, но не разрешает заходить. Почему?"
Ксюша лежала лицом к спине и громко дышала, что говорило о том, что она и правда спит."Или очень хорошо притворяется."
— Ладно, — соглашаюсь наконец, — пе'едай ей, что я заходила. Это важно. — Окей, Ань. Всё будет, — сдержанно кивает и сразу же закрывает дверь. После того, как дверь за Егоровой закрылась, я осталась под дверью, прислушиваясь к тому, что творится в комнате и точно ли моя Ксюша спит. — Чего ты к ней лезешь постоянно? Чего здесь не сидится? С нами. — голос Костиной за спиной. — А чё такое? — выходит сквозь зубы и я оборачиваюсь. — Ты нас, — обводит рукой девочек и кивает после на дверь, под которой я стою, — на неё меняешь. Вечно защищаешь её, впрягаешься всегда. Не противно самой? — Не твоё дело. Нахуй иди, окей? — Я? Я смотрю на неё исподлобья, киваю и подойдя к своей кровати, забираю свою кофту, в которой лежат сигареты и направляюсь во двор. Вслед слышу, как Энж говорит Костиной: — Хватит тебе, уже, а, — и далее, адресованное мне, — Гора, ты как вообще? — Нормально, — выкрикиваю, уже находясь на лестничной площадке.***
Проведя часть времени во дворе, а часть в общей комнате, пытаясь заснуть, я, поняв, что у меня этого не получится, встала с постели. Еле спустившись на полусогнутых ногах по лестнице, я подошла к входной двери и тоже, еле её открыв, вышла на свежий воздух. Стемнело. И первым делом подошла к окну Милас. Посмотреть, не включен ли там свет."Тишина" — вздыхаю.
И от того, что я запрокинув голову назад, меня начинает штормить и я, сделав шаг назад, зацепилась ногой о какой-то камень. Упав под дерево и, по-моему, сильно счесав локоть, я закрываю глаза. — Как же хуёво, сука."И спасительницы моей ещё нет рядом..." — вздыхаю.
И достаю из пачки сигарету. Через половину минуты, не выкурив и половины из-за тошноты, я затушила её о траву и положив локти на разведённые колени, уронила в руки лицо."Зачем я только вышла сюда? Я же обратно не зайду."
Мысли, медленным и тягучим вихрем начали сворачивать на тот пусть, где, словно разложив свои щипы, вились ядовитые лианы. Из чувства предательства, боли и неимоверного отчаяния. Я же видела, то что она не спит. Она обычно не так дышит во сне, как дышала сейчас. Сейчас её дыхание было чрезмерно громким и размеренным. Ненастоящим. И эти покраснения на лице и шее Дины... От чего они? Похоже на то, как после страстных и диких объятий. У меня после поцелуев с Милас такие же..."Нет-нет-нет, — качаю головой, снова видя отвратительные картинки, — Ксюша не могла."
"Да-да, — усмехается внутренний голос, — Яна, наверное, тоже уверена в том, что Ксюша не может ей изменять.
Посылая этот голос нахуй, я снова достаю сигарету. Пусть меня лучше начнет тошнить так, что я думать, попросту, не смогу."Пусть станет хуже."
Но мне мешают убить себя никотином: — Ты чего тут, как пьяница сидишь? — голос Дины где-то рядом. Скрежещу зубами. — А тебя это волнует как-то? — не поднимаю головы. — Ну, быть тут одной, как минимум, странно. Тем более, в такое время."Ну да. Обычно я тут с Ксюшей. Прямо как ты с ней в комнате недавно."
— Хуёво мне, — поясняю и чувствую, что скулы начинает сводить и во рту скапливается вязкая слюна."Лишь бы меня не вырвало сейчас. При ней."
— Сигаретой угостишь? — Бе'и, — выпускаю из рук себе под ноги пачку. Тут же слышу вздох и шорох возле своих кроссовок."Забрала."— понимаю.
— Ксюша правда спит, — доброй интонацией. — Да конечно, угу, — выходит раздражённо, — пизди мне больше. — Почему не веришь? — Потому что, блять, никогда не спит днём, сука! — слишком резко поднимаю голову и у меня снова начинаются вертолёты. — Тише, — касается моего плеча и я тут же им дёргаю, сбивая её с себя, — успокойся. — Ты чё т'огай меня? Я 'аз'ешала? Не т'огай меня, блять. — Всмысле? Ты чего злая такая-то? Это из-за отходов? — Это из-за того, что не надо мне пиздеть, что она спит. Я слышала, что вы гово'или. Ты не 'азгова'ивала по телефону, Дин. Это бы голос Ксюши. — И что ты хочешь этим сказать? — То, что вы наме'енно не отк'ывали мне. И я видела твои следы, — показываю на её лицо, после закрываю глаза и откидываю голову на ствол дерева. — Ксюша правильно говорит, — чиркает зажигалкой. Я молчу, ожидая продолжения и не выдерживаю: — Чё гово'ит? Догова'ивай уже, 'аз начала. — То, что ты ребёнок. Я цокаю языком. — Сейчас это п'и чём? — При том, что ты злишься из-за того, что ревнуешь её. И не отрицай, я вижу это. — Да я и не отрицаю как-бы, ало. — Так вот, ты можешь не переживать. Мне не нужна твоя Милас. — Тогда чё вы шептались? И следы ещё эти, сука. Меня не наебёшь, понятно? — Ей плохо было. И я без понятия, какие следы ты там увидела. От этого меня дёргает и я снова резко поднимаю голову. От чего мне снова становится чуть хуже. — Твои лицо красное было и шея тоже. Как после засосов. — Ты ёбнулась? — поднимает брови. — Это ты у меня сейчас ёбнешься. Тебе повезло, что мне плохо сейчас. Она вздыхает. — Бред сейчас несёшь, честно. Возможно это из-за того, что я читала и отлежала себе часть тела. Тебе такие мысли в голову не приходили? — Окей, — повышаю голос и в моих ушах разносится звон, — тогда хули вы мне сразу не открывали?! — Я тебе повторяю: ей было плохо. — Плохо?! И из-за чего это, мне интересно?! — Её морозило. Вот как тебя сейчас, — кивает на меня, — я её одеялом укрыла и она начала засыпать. И ты пришла. — И что, нельзя мне открыть было? — Ей плохо было, ты меня услышала вообще? — А ты чё защищаешь её, я не пойму?! Я п'ава всё-таки, да?! — Так, ты сейчас не можешь нормально думать, я поняла. Ей было плохо и ей было не до того, чтобы общаться с кем-то. В общем, ты завтра у неё это лучше спроси, а не у меня. Я не хочу быть посредником. Я резко остыла. — Так она спит сейчас? — Сейчас? Спит, да. Ты пойдёшь? — кивает на замок. — Ладно, — киваю и продолжаю сидеть, якобы не услышав вопрос. — Подняться сама не сможешь, да? — она вздыхает и я медленно, чтобы снова не затошнило, перевожу на неё взгляд, — давай помогу. — Да я сама могу. Иди. — Ну давай тогда вместе пойдем, по пути всё равно, — она встаёт на ноги, — поздно уже. — Ещё девяти нет даже. Иди, я догоню, — говорю ей, не желая, чтобы она смотрела на то, как я буду корячиться."Хотя что она не видела-то. Если я каждую ломку у Милас подыхаю."
— Ой, бля-я-ять, — она берёт меня под руки. Я начинаю вырываться. — Эй, ты чё делаешь, а, — выходит вяло и я чувствую, как вырубаюсь. — Да успокойся ты уже. Пошли. И закидывая мою руку к себе на плечо, обхватывает меня поперёк живота и уводит.***
Встав как и все, по будильнику, я удивилась тому, что Милас еще не оккупировала собой ванную. Обычно она встаёт раньше всех и первая занимает душ. Сходив в душ и приведя себя в порядок, я решила сама зайти до Милас. И только сделала шаг к двери, как та открылась. И вместо "доброго утра" я услышала холодное: — Дай пройти. Удивившись её тону, я вспоминаю о том, что она вчера меня не впустила к себе. — Ты же не спишь днём, Милас. — Сейчас утро, — раздражённое. — Я о вче'ашнем дне. У Милас был помятый вид: сухие губы, красные и опухшие глаза и косые следы от подушки на лице. А волосы взъерошены так, словно она ночью не спала, а занималась кое-чем поинтересней."Так. Прочь от себя такие мысли, Анечка."
И она за этот короткий диалог ни разу на меня не взглянула. Смотрела куда-то мимо меня, словно избегая хоть какого-либо контакта. — Тогда сплю. — Нет, не спишь, — доказываю ей. — Иногда сплю, — соглашается. — И что, всё это в'емя ты спала? — Блять, Гора, — наконец переводит на меня взгляд, — какое тебе вообще дело, спала я или нет? Пройти дай. Опешив, спрашиваю: — Ты купаться или в толчок? Она, своим плечом отталкивая моё, тем самым заставляе меня пропустить её в ванную и бросает мне: — Выражайся как-нибудь получше, Ань. Не толчок, а туалет. Хотя бы сделай вид, что ты в школе Леди не просто так."Что с ней происходит?"
— А я тут чё, п'осто так что ли? Я победить хочу так-то. — И победишь. Если больше будешь стараться и меньше проводить время со своим соперником. Я уворачиваюсь и первая захожу в ванную. — Да что с тобой?! Ты заболела что ли?! — Выйди. — Ты ответь сначала. — Выйди. Игнорируя её просьбу, я замыкаю за нами дверь на два оборота и поворачиваюсь к ней: — Ты отвечать не соби'аешься, да? — А я тебе обязана отвечать? — Ксюш, — хочу сказать, что переживаю за неё, но она меня обрывает. — Может и заболела. Тебя что, как-то волнует моё здоровье? — Ну, ты это, не чужой человек же, — начинаю мяться. — Да ладно? От её иронии в голосе мне становится противно. — Что за са'казм в голосе? — Ты именно потому, что я не чужой тебе в человек, к Конору вчера присоединилась? Сначала я не понимаю, о чём она, но потом начинаю думать: — Чё? Ты чё такое говоришь? Бля... ты что, — понимая, в чём дело, меня бросает в жар и я стою, удивлённо на неё смотря, — ты что, подумала, что я за Сашу вписалась? Да я Костину от тебя оттащить пыталась! Я её 'уки от тебя уб'ать хотела. Ты, наве'ное, из-за суматохи этой, понять нихуя не успела. Бля, ладно, сейчас объясню, — начинаю жестикулировать, — я когда увидела, что она на тебя летит, так с'азу же пе'есечь попыталась. Вов'емя не успела, п'изнаю, но и хуже не стало от моей помощи, так бы она задушила тебя нахе'. И ещё, я ноги твои де'жала, чтобы ты ими не ушиблась о к'овать. — Задушила? Меня? Думай, что говоришь, Гора."То есть, это всё, что она услышала?"
— Она бо'ьбой много лет занималась вообще-то. — Вау, похвально. — Ты гово'ить со мной вообще не наст'оена? Ало, я с кем 'азгова'иваю?! Милас, блять! После своих слов я кладу свою ладонь на её плечо, чтобы она повернулась ко мне. И она поворачивается. Сбрасывая мою руку с себя с такой силой, что мне бы пришлось сохранять равновесие, чтобы не завалиться на бок, если бы она не сжимала моё запястье в своих пальцах. То ли от боли в руке, то ли от боли в груди, но у меня наворачиваются слёзы. — Я тебе ещё пару минут назад сказала выйти, — её глаза очень злые, — если бы я хотела вести с тобой какой-либо диалог, то скажи, я бы попросила тебя об уходе?"Зачем она так со мной?"
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Лишь бы не зареветь. — В общем, что хотела, — сглатываю ком в горле и забираю свою руку, — я сказала. И уже подойдя к двери, я слышу хриплое: — Курить будешь? — Да, — говорю, уже берясь за ручку двери и открывая её."Подожду её лучше на улице, сука."
— Здесь курить."Ты выгоняешь меня, а потом возвращаешь? Что за херня, Милас?"
— Окей. Я закрываю обратно дверь, повторно замыкаю её и поворачиваюсь, не смотря на Ксюшу."Обидно пиздец, как сильно."
— Только я сначала нос прочищу. Можешь выйти, если тебя это противит."Нашла, чем испугать" — усмехаюсь.
— Я не из тех, кто боится соплей, Милас. — Я так и подумала, — она тоже усмехается и начинает от этого кашлять. Кашель мокрый, каркаюший и вызывающий у меня по спине табун мурашек. Запрыгивая на подлокотник, интересуюсь: — И вот куда тебе ку'ить с таким кашлем? — Куда-куда... в окно, — говорит и начинает высматриваться. Заканчивая, она умывается и поворачивается ко мне — Ты правда подумала, что я стала душить тебя? — Я об этом не подумала, — садится ко мне, — я это почувствовала. — Но всё было не так. Я ещё с Аней пос'алась из-за этого. Мол, я тебя защищаю и так далее. Мне же не нужно причинять тебе в'ед. Ты слишком для меня всего сделала. — В том числе, не очень хорошего. У нас много ссор было, помнишь? — И ты думала, я именно в тот момент их вспомнила? Когда увидела, что тебя Конор заваливает? Да я их уже забыла давно, ну чё ты! — толкаю её локтём в бок. Она хрипло смеётся запрокидывая голову и достаёт пачку сигарет из кармана. И протягивая мне одну, поворачивается ко мне, не отводя своих глаз от моих. — А чего ты приходила-то? Вчера. Я смотрю на неё, хочу соврать, сказав мол, ничего важного, но вместо этого тупо залипаю на синиву её радужки."Такой цвет красивый."
— Да мелочи... — А если честно? Секунда. Две. Три."Какая же ты , Милас, сука, красивая. Вот как тебе такой вообще можно врать?"
— Мне было плохо, — и виновато отвожу свой взгляд, словно щенок, которого застали на порче дорогой обуви. Девушка берёт меня за подбородок, поворачивает моё лицо к себе и после нескольких секунд молчания, обнимает меня, заключая мой затылок в одну из своих ладоней. — Прости, — шепчет на ухо, — прости, маленькая. Прости меня. Её через чур горячее дыхание опаляет мои ушные раковины, вызывая жар идущий от шеи до лодыжек и я прерывисто вздыхаю. — Всё... всё но'мально. — А сейчас как ты себя чувствуешь? — она отстраняет меня от себя и внимательно всматривается в меня, бегая глазами по моему лицу, — не холодно? Не тошнит? А голова? Не болит, не кружится? — Всё хо'ошо, п'авда, — я улыбаюсь и трусь щекой о её ладонь, — сейчас даже ещё лучше, чем час назад. — Уверена? — не прекращает заботится. — Да, — и видя то, как её губы стали ярко-розовыми, хмурясь спрашиваю, — Ксюш, а у тебя темпе'ату'а, да? — Что? — непонимающе смотрит. Прикладывая ладонь к её лбу, я отвечаю. — Да ты го'ячая, Ксюш."И дело не только в повышенных градусах тела."
Она закрывает глаза и расслабляет мимику, заставляя меня впасть в шок. И когда я начала убирать с её лица свою руку, девушка меня остановила, вернув её обратно. — Нет-нет. Оставь, пожалуйста. От её голоса у меня по телу разносится сладко-горькое присутствия возбуждения и я, неожиданно для себя выдыхаю, протяжно при этом пуская стон. — Я... я... — Я тоже тебя хочу, — Ксюша поднимает изогнутые волной ресницы, читая мои мысли. — Да, — завороженно смотрю на неё. Её глаза сияют и переливаются словно алмазы. Её глаза словно два озера, в которых я, не прекращающая, тону. Её глаза словно глубины рая, в которых хочется находится вечно. А её губы хочется целовать так, чтобы никто из нас об этом никогда не забыл. Не выдерживая натиска её голубого взгляда, я отворачиваюсь. Ксюша пододвигается ко мне ближе, обнимает меня одной рукой за плечи, а другую кладет на моё колено. Пару минут поглаживания по моим выступающим косточкам и я уже вся полностью оказываюсь покрыта мурашками. — Замёрзла? — кивает на выступившую гусиную кожу."От тебя замёрзнешь, Милас, конечно." — мелькает в голове и я ярко ощущаю огонь внизу живота.
— Нет, не замё'зла. И едва я повернулась обратно, потянулась к её губам, как в моём кармане зазвонил телефон."Который я спёрла из тумбочки преподавателей. Чёрт."
Вынимаю его и смотрю на дисплей: Моя Сабина❤."Как же не кстати, сука."
— Ало? — чувствую, как мой голос дрожит после возбуждения. — Ты мне изменяешь там, да?! Как ты можешь вообще?! Вас вовсю шиперят и фанфики пишут, а мне их, блять, знакомые показывают! У меня вся личка ссылками забита! Ты поехала на проект ради меня! Чтобы ты изменилась и у нас была нормальная, сука, совместная жизнь! И ты вот так просто, блять, можешь поступить со мной?! Ты совсем ёбнутая, скажи мне?! — Подожди, я ничего не понимаю. Давай помедленнее. Ты бухая что ли? — Аня, кто это? — Милас говорит это прямо в трубку и я вынуждена отойти от неё. — Это она?! Это она, да?! Ты, сука, всегда что ли с ней находишься?! Значит, это не стечение обстоятельств, которые в эфир выходят?! Ну ты и сука, Аня, я не могу, блять! Ещё и нюхаешь там опять! Я видела, ты на отходах ходишь там! Я этот взгляд наизусть выучила! Я выглядываю в общую комнату и возвращаюсь обратно, видя то, что там дохуя девочек и так же дохуя, камер. — Давай я потом тебе пе'езвоню? Я не могу сейчас гово'ить. — Да, давай, сделай ещё пару фоток с ней, хули! Давай, потрепи мне ещё нервы, сука! — Да какие фото, а?! Я, блять, не понимаю ничего! Через трубку мобильника я слышу её тяжёлый вздох, пару секунд тишины и уже тихий, пропитанный обидой, вопрос: — Ты же изменила мне, да? — Да нет! — кричу ей. — Врёшь, — слёзы сквозь трубку. — Нет! — Ты не только исправиться не можешь, так ты ещё и хуже становишься. Я в ахуе. И сбрасывает. Я убираю телефон от лица, сажусь на корточки, кидаю мобильник от себя на пол и закрываю голову руками."Я снова всё испортила. Опять, сука."
— Ань? Ань, что случилось? Аня? — ко мне подходит Милас. — Блять, иди нахуй, п'ошу тебя. — Ань... Кто тебе звонил?"А ведь это всё из-за неё. Я же к ней привязалась и из-за этого всегда с ней в один кадр попадаю."
— Да почему ты постоянно лезешь ко мне?! — я взмахиваю руками. И случайно бью Милас по ключице."Но похуй сейчас."
— Всмысле? — Нет, ну ты ответь мне, почему? Почему ты постоянно 'ядом?! Почему всегда липнешь ко мне?! От такого вопроса и интонации её — Что за вопросы такие? У нас же... — У нас что, Милас? Что у нас? Она молчит, не отвечая мне."Потому что хуй пойми что у нас, Ксюшка. И ты это прекрасно знаешь. Всё, сука, кувырком идёт."
— Почему ты плачешь? — она спрашивает это, вызывая во мне усмешку."Кувырком..." — повторяю про себя.
— Потому что всё испо'ченно, блять! — Я могу чем-нибудь помочь? — Да. — Как? — Если уйдешь. — Уверена? — сухое через несколько минут молчания. — Да уйди ты уже, блять, наконец! Уйди! — указываю вытянутой рукой ей на дверь. После того, как её выгнала, я начала рыдать, утирая слёзы сжатыми от злости кулаками. От обиды на слова Сабины и от обиды на Ксюшу, что та ушла, стоило мне только повысить на неё голос."Ну и катись, блять."
И как только я умылась холодной водой и успокоилась, мой телефон снова зазвонил. — Да, Сабин. — Не плачь, — шёпотом. И я слышу, как она тоже плачет. — И ты не плачь. Пожалуйста. — Не могу. Так же, как и не могу ждать тебя. Тем более, с таким отношением к себе. — Хочешь, я уйду с п'оекта? Или что-нибудь сделаю, чтобы меня выгнали? Я п'иеду, только скажи, что хочешь этого. — Не скажу, Ань. — Почему? — Не хочу потому что, чтобы ты приезжала ко мне. — Вот как, значит. Но можно же всё исп'авить! — Ты же не завяжешь с наркотиками. Помнишь, когда мы поругались после того, как ты после таких же обещаний сорвалась? — Нуу... — Ты тогда фото выложила в инсту, с надписью "сколько не завязывай, не завязать", помнишь? — Да, было... — И вот снова твои обещания и ты сорвалась. Я не могу вечно жить в "завтраках" и в ожиданиях того, что ты снова объюзанная придёшь ко мне в передозе и будешь молить о том, чтобы я не вызывала скорую. Ты хоть представляешь, как я каждый раз переживаю за тебя?! Когда ты лежишь белая и зубами стучишь! Когда у тебя глаза закатываются и ты засыпаешь, не закрывая, сука век ! Ты как труп выглядишь! Это ужасно, Ань! — она всхлипывает, — и ты перед уездом обещала мне. И снова сорвалась. Как всегда! — Я со'валась один 'аз всего лишь! Больше не повто'ится, честно. — Потому что у тебя запас кончился и ничего не осталось? — слышу ухмылку. — Нет, не потому что ничего нет, Сабин. — Да это всё пиздёжь твой опять! — Сабина, хватит! Я же сказала тебе! — Нет, всё, не отговаривай меня. Я решила, что больше не хочу с тобой ничего иметь общего. Мне трудно было тебе звонить и трудно было говорить это тебе. Так что, пожалуйста, не надо. Не переубеждай. — Ты уве'ена?! — Я всё решила. — Точно? — Да, я всё решила. — Ну, как знаешь, блять. Перед тем, как сбросить её звонок и бросить телефон к ногам, я услышала её тихое "извини". И от этого я взорвалась ещё больше."Минус ещё один близкий человек рядом."
Да, я понимаю, что сейчас меня бросили из-за моих поступков. Но я же меняюсь. Как она может судить о моих изменениях лишь видя меня через экран? В эфир только процентов 10 из всего происходящего выходит. Она же, блять, не видит, как мне херово без мефа и как меня без него ломает. Она ничего не видит и так говорит."Ещё и Ксюшу приплела."
Умывшись и случайно обнаружив на подоконнике джинсовую куртку Милас, я выхожу из ванной комнаты и снова иду на улицу.***
— Я 'еально всё ломаю, — говорю ей, — поп'осту из-за того, что не умею любить. Не дал мне этого никто. Не умею я... не умею я любить. Ксюша прижимает меня сильнее к себе и неожиданно говорит: — Но меня же любишь, — чувствую её улыбку. — Ты другое, — качаю головой и наконец признаюсь, — к тебе не та любовь от меня исходит, какую бы я хотела. Ты больше на неожиданный 'аскат г'ома похожа, который пугает, блять, до чё'тиков. Или на океан, который неожиданно тебя волной нак'ывает и ты 'езко зажму'иваешься и пе'ед собой только лишь темноту и видишь. А потом в эту волну ны'яешь наугад и купаешься в ней, постепенно захлёбываясь. От тебя больше больно, чем п'ияьно."Вот такое вот признание тебе от меня, Ксюшка. Тебя пиздец как больно любить."
И продолжаю: —А с Сабиной не так. Она как майский вече', понимаешь? Тихий такой, спокойный, п'охладный. Он успокаивал меня, когда я злилась. Он заставлял меня быть тише и 'азумнее, постепенно нак'ывая меня п'охладным вете'ком. Я настолько п'ивыкла к этому вет'у, что больше не могу но'мально жить без него. Тем более, когда меня от твоих 'аскатов и волн в жа', блять, б'осает."Бросает так, что я кости свои иной раз не могу собрать."
— Ты одно слово произнесла, которое, возможно, ответит тебе на вопрос, почему ты сейчас плачешь. Ты сказала, что ты сильно привыкла к ней. Привыкла. Ты больше не любишь её, ты к ней просто привыкла, — делает паузу и смотрит мне в глаза, — у тебя по ней ломка, Ань. — Нет, я люблю её, — качаю головой. — Если бы любила, то я бы тебе не была нужна. Если уже любят одного, то во вторых не нуждаются. Убираю свои руки от неё и убирая их в карманы, слышу отчетливую фразу в своей голове:"А у тебя уже есть любимая. И это значит, если верить твоим словам, ты во мне не нуждаешься."
— Тебе-то откуда знать? У тебя у самой любовь за п'оектом. — От того и знаю, о чём говорю."Врёт."
— Ты не можешь меня любить. — Почему же? — смеётся. — Потому что я не похожа на таких, как Яна. — А я не похожа на таких, как Сабина и что теперь? Не выдерживая, тоже начинаю улыбаться. Она протягивает мне руку, я протягиваю свою и мы сцепляем наши ладони. — П'отивоположности, да? — спрашиваю. — Притягиваются, да. Иди ко мне обратно. — Мне жарко, — я отрицательно качаю головой."Но просто хочу, чтобы ты была по-настойчивей."
— Не ври, — обнимает меня сама. — Эх, Милка-а-а. — Что такое? — Наво'отим мы с тобой дел любовных, чувствую. — Это если согласишься, — говорит с ухмылкой и кладет ладонь на мою ногу. — Уже согласна. И после моих слов её руки оказались одновременно везде на мне. И как только я вошла во вкус, Ксюша отстранилась. — Ты сравниваешь меня с громом, но ток, при этом, исходит от тебя, — её дыхание сбито, а волосы встали дыбом.***
Вечер подошёл к концу и мы, тихо, чтобы не разбудить Дину, зашли в комнату Ксюши. Раздевшись, как и в последнее время, до нижнего и верхнего белья, мы легли в постель. Милас сказала мне лечь к стене и обняла меня со спины, прижав крепко меня к себе. После пожеланий о доброй ночи, через несколько минут я тихо произнесла: — Нас спалили. — Всмысле? — она дёргается. — Нас шиперят. Там, за п'оектом. — Шиперят? — переспрашивает. — Ты из глуши что ли? — я ложусь на спину и приподнимаюсь на локтях, — это значит... да бля, как же объяснить... это значит... это значит, п'едставлять двух людей в отношениях, вот. То есть, нас с тобой п'едставляют в отношениях. Ну, типа мы вместе, поняла? — И как это... ну, проявляется? — Камера засняла наши с тобой взгляды и тепе'ь аудито'ия "пацанок" фотошопят нас и пишут 'ассказы. — Серьёзно? — Да, — ложусь к ней лицом и закидываю на неё свою руку, — это конечно здо'ово, что нас так пиа'ят и мы это, ну, известные, но... Но бля, я узнала это от Сабины. — Поэтому ты сказала тогда в ванной, что я постоянно к тебе липну и послала меня? — Да. Кстати, п'ости меня за это, ладно? Я была на эмоциях и... и... — пытаюсь снова признаться, — и фанаты так-то п'авы. Не знаю точно за тебя, но у меня к тебе явно любовь. Заканчивая свои слова, я понимаю, что улыбаюсь во все тридцать два зуба. Обнимаю её крепче. И она, целуя меня, почему-то в лоб, тоже обнимает меня, притягивая к себе поближе."Ты молчишь, но я же знаю, что ты тоже любишь меня, Ксюшка, — запускаю одну из ладоней в её ёжик волос, — я это чувствую."
Сама того не замечая, я усиливают свои движения, начав массировать кожу её головы. Милас начинает ворочаться и я, понимая, в чём дело, убираю руку и поворачиваюсь к ней обратно спиной."Понимая в чём дело и тоже ощущая желание внизу своего живота."
— И прости, что уда'ила тебя, — шепчу ей, почти уверенная в том, что она уже спит. — Что? Когда это ты меня ударила? — она, тут же, тычется носом в моё плечо. От этого её действия мне становится только хуже: теперь всё моё тело начинает предательски реагировать, заставляя сжимать колени. — Ну, в ванной, когда я ещё, ну, послала тебя. — Куда послала? — делает вид, что не понимает, о чём я. И, цепляя кожу подушечками пальцев, убирает хвост моих волос вверх. — Да помнишь всё ты, — напоминаю ей, чувствуя, как она начинает горячо дышать на мою шею. — Вообще не понимаю, о чём ты, — слышу улыбку в её голосе, — объясни. Она проходит языком по линии роста волос на затылке, зубами чуть оттягивая тоненькие волоски назад. Я еле произношу: — Когда я Сабиной, ну, погово'ила, я тебя послала и... и уда'ила случайно. Она приподнимается на локтях и начинает смотреть на меня."Я это ощущаю."
— Куда? — переходит дыханием и губами к мочке моего уха. — Ну, я по ключице тогда попала. 'укой. — Покажи мне, куда именно. — Что? — Коснись того места, куда ударила."Я только за."
— Сейчас, — начинаю тяжело дышать от её томного тона. Перевернувшись к ней лицом, я вижу её потемневшие глаза. Переводя взгляд на пухлые губы, вижу то, как они, судя по всему, были не единожды облизаны и теперь блестели, словно покрытые мёдом. Я аккуратно поднимаю руку и дотрагиваюсь пальцев до выступающей ключицы. Веду к ярёмной впадине. — Не пальцем, — неожиданно сжимает мою руку в своей, — поцелуй. — Охх, — выпускаю воздух и, не сводя глаз с Милас, наклоняюсь к девушке. Ксюша, почувствовав на себе касание моих губ, запускает пятёрню в мой хвост на голове и тянет вниз за резинку, распуская мои волосы. И, медленно съехав вниз, встречается своими губами с моими. — Погоди немного, — чуть отстраняется, — Дин? Дина? Спишь? — Да встаю я уже, встаю, — смеётся. — Я позову потом, окей. — Окей. Поняв для чего Милас попросила выйти Егорову, я чувствую, как заливаюсь краской. — Неудобно как-то... — Забудь обо всём сейчас, — шепчет в мои губы. И в тот момент, когда она начала покрывать всё моё тело поцелуями, за окном начался сильный ливень. И этой ночью я, слушая на карты грома, горю в нежности и страсти моей Ксюши Милас.