You always have a choice

Я хотела быть готовой ко всему, что мог выкинуть Луис. Я хотела быть на шаг впереди, но почему-то неизбежно оказывалась намного позади. Я ожидала какого-нибудь идиотского желания, которое опозорит меня перед всей школой, но Луис не загадал этого. Я ожидала, что сейчас он поднимет меня на смех из-за того, каким дурацким было мое лицо, когда он сказал поцеловать его, но он молчал. Затуманенным от алкоголя взглядом я пыталась найти тень шутки в его глазах, но не видела в них ничего, кроме молчаливой решимости. - Извини, кажется, я тебя не расслышала. Можешь повторить? - мой взгляд лихорадочно скользил по его лицу в поисках чего-нибудь, что могло бы рассказать мне о его истинных намерениях - а в моем понимании у него явно были какие-то скрытые мотивы, связанные с тем, чтобы морально меня растоптать, - но я не видела ни капли ехидства на его лице. - Поцелуй меня, - повторил Луис более настойчиво. Он все ещё улыбался мне, но это была другая улыбка, озорная и мягкая, совсем не такая, какой он одаривал меня до этого. Когда я была ребёнком, то упрямо верила, что мой первый поцелуй будет самым волшебным и незабываемым, обязательно с тем, кого я люблю, с кем буду вместе навсегда и все такое, ну, знаете, «и умерли они в один день». Мне было лет одиннадцать, я проигрывала это в своей голове раз за разом, будучи маленькой влюблённой девочкой, представляла, как это будет, когда я подрасту, и что любовь-всей-моей-жизни обязательно меня дождётся и поймёт, наконец, что его тогдашняя девушка его не заслуживает. Я была просто глупым ребёнком; мне было интересно, как это было у других, и одно время я даже изводила вопросами домашних. Помню, Карли сказала мне, что первый поцелуй вообще штука неловкая и не очень-то и прикольная; сама она поцеловалась впервые в средней школе и что ей нечего вспомнить о том парне, кроме того, что у него был пирсинг в языке. Ли сказал, что впервые поцеловался в колледже со своей первой женой, и что ему было очень неловко, но зато любовь с первого взгляда, хотя ничего особенного он не ощутил. Две эти разные истории объединяло одно: первый поцелуй, в общем-то, не такая уж и волшебная штука. Со временем сентиментальности во мне намного поубавилось, но все же мне все равно не хотелось целовать кого-то, кто мне решительно не нравится. Даже если он сейчас сам на себя не похож. И потом: я не настолько пьяна, чтобы целовать его смазливое личико. Но был ли у меня иной выход? Отказаться, стать трусишкой и занудой в чужих глазах? Все выполняли желания: я невольно перевела взгляд на Броди, мокрую и дрожащую как осиновый лист; перевела взгляд на Марлона, стоящего на мостике, красного, как рак, и пытающегося головой вниз выпить виски через две соединенные друг с другом трубочки — он отчаянно пыхтел и то и нецензурно бранился, пытаясь удержаться на ногах; в углу сидел смертельно обиженный и униженный Аасим, полчаса назад трубивший из окна о коврах-самолетах, арабских ночах и принцессе Руби; где-то за стеной Минни сбривала Вайолет висок. И я, которая не может решиться на что-то такое простое. Я стараюсь успокоить себя — в конце концов, я всегда могу откусить ему губу к чертям собачьим, если вдруг, — но у меня ничего не получается. Все молчат и смотрят на меня. А Луис так и сидит напротив меня, улыбается, и во взгляде его я вижу мягкость, которая напоминала мне о доме и которая была так не похожа на Луиса. - Такими темпами я тут состарюсь, - донеслось до моих ушей беззлобное замечание Луиса, и я хотела съязвить ему в ответ, но через секунду на мои пылающие щеки опустились его тёплые ладони. Он притянул меня ближе к себе и его мягкие, слегка потрескавшиеся губы уверенно соприкоснулись с моими. Меня будто ударило током. Дрожь прошлась по всему моему телу, земля ушла из-под ног. Я перестала чувствовать отвращение, напряжение куда-то улетучилось, как и все вокруг: вся наша компания, весь выпитый мною алкоголь, время, ощущение реальности... мне казалось, что существовали только я и Луис. Ви смущенно улыбается и прячет глаза за красным пластиковым стаканчиком. Я знаю, что ей совсем не нравится своя прическа, даже если у Минни такая же, но мне кажется, что Вайолет это к лицу. Мне кажется, что Вайолет вообще все к лицу. Броди рядом со мной выдаёт «ого» — видимо, она только поняла, что мы с Луисом только что целовались. - Круто, люб-любезностями обменялись, слюнями тоже, - Марлон пыхтит и икает; лицо у него все красное, и он уже очень пьян, но продолжает стоять на мостике, - Теперь меняем правила! Тот, кто крутит — блять, щас, щас, секунду, - Марлон едва не валится со своих рук и ног, но ему удаётся удержать равновесие. Я завидую его способности держаться, даже будучи прилично пьяным: язык у него уже заплетается, и он вспотел: — В общем, кто крутит, может задать любой вопрос проигравшему. Не хочешь отвечать — пьёшь штрафную и... к-короче, я первый кручу. Марлон с огромным трудом протягивает руку к бутылочке и не очень ловко крутит ее. Горлышко бутылочки указало на Луиса. - Так, братан, - Марлон повернулся к Луису так быстро, как только смог, - Мой дорогой друг во всех смыслах, брат от другой мамы, мой любимый собутыль—да черт!—собутыльник, скажи мне, какие грандиозные события ждут нас в этом году? - Оторвёмся по полной, чувак, у меня большие планы, - хитро заявил Луис и почему-то посмотрел на меня. Мне хотелось сказать, что раз начал, то пусть договаривает, но я не была уверена, что это есть в правилах. Следующей крутила Броди. Бутылочка указала на Минни. Моя соседка заметно стушевалась. - Ну... что было самым унизительным, что тебе приходилось пережить? - осторожно спросила девушка, нервно перебирая свой стаканчик в руках. - Не знаю, - честно призналась Минни, устроившись поудобнее на подушке, - может, когда меня и Соффи в туалете толпой отпинали старшеклассники, - девушка вперила очень неприятный взгляд на Марлона. Марлон опустил - поднял? - глаза в потолок, избегая взгляда с ней. В чем дело? - Оу, - неловкость в голосе Броди можно было потрогать, - Это отстойно. Игра пошла дальше, и с каждым разом голоса моих новоиспеченных знакомых становились все тише и все менее разборчивее. Я будто находилась под водой, и приглушённые голоса людей иногда доносились до меня; это было похоже на сон с открытыми глазами. Я слышала, что Марлон пробовал слизней и не хочет больше говорить об этом; слышала, что у Луиса была черепаха по кличке Рафаэль, которую он подарил девочке по имени Эйприл в больнице; что у Ви аллергия на мёд; что Минерва до смерти боится кошек; что первой любовью Броди был студент, живущий с ней по соседству. - Ха, я тоже была влюблена в человека старше себя, - улыбнулась я в полудреме. Это сейчас казалось мне таким смешным и я не могла перестать улыбаться; веки мои были тяжёлыми, но я ещё не спала. Броди придвинулась ближе. - Да? Расскажи, Клем. - Пью штрафную, - заявила я, хотя сейчас не была моя очередь отвечать. Я выпила снова, горечь больше не ощущалась. На этот раз крутила я. Бутылочка указала на Аасима - сквозь толщу воды я услышала, как он недовольно фыркнул. - Аасим, какого цвета твоё белье? - я глупо захихикала и уронила голову на плечо Броди. Это уже будто говорила не я, а кто-то другой. - Эээ, - Аасим, такой же в дровишки, как и все мы, заглянул себе в джинсы. Даже сейчас он выглядел трезвым, как стёклышко, и как обычно раздражённым всем этим, - Белые с фиолетовыми квадратами. - Можно ли считать, что ты залезла ему в штаны? - Вайолет прыснула в кулак. - Фиолетовые, говоришь? - Луис опустошил свой стаканчик, - Г-г-ворил же, ковёр-самолёт... На протяжении игры я ещё пару раз пила штрафную. Больше алкоголя я выпить не могла — мне казалось, что меня стошнит прямо на месте. Бутылочка указала на меня. Спрашивала Минни. - Тебе понравилось целоваться с Луисом? - услышала я и не могла ответить. Последние извилины моего мозга говорили мне, что признаться было бы унизительно, пить штрафную — тоже признаться, а... Дверь снова распахнулась, причём так громко, будто кто-то открыл ее с ноги. В дверном проеме показался среднего роста коренастый парень. — Блять, собирайтесь, — резко начал он на повышенных тонах, рывком за локоть поднимая Луиса с подушек, — Мало того, что этот доисторический говнюк заставил меня сортиры драить, так ещё и ебанный обход устроил, ни нажраться, ни посидеть теперь! Давайте реще, реще, а то всем пизда! - Митч, чувак... - Марлон, давай вставай, - Митч стал бросать пустые бутылки в сумку и бросил ее Минни. Одна, недопитая, осталась в его руке. Броди на ватных ногах встала и открыла все окна, что были. Марлон попытался встать, но свалился на спину и не мог перевернуться. - Не, мужик, я в говно, - Марлон осоловелыми глазами уставился в потолок и застонал от боли, когда попытался перевернуться на живот — слишком долго стоял на мостике. Лицо у него стало зелёным, - Все, щас сблюю... - Твою ма-а-а-ать, только попробуй, - Митч открыл бутылку и залпом выпил столько, сколько смог. Увидев мой непонимающий взгляд, он рявкнул на меня: - Какого хрена пялишься? Не тебе одной нажраться хочется. Аасим, хватай его за ногу! Аасим, шатаясь, поднялся и взял Марлона за вторую ногу. - Ты должен мне дверь... Минни помогала Луису прятать пустые бутылки, Митч и Аасим волочили Марлона по полу, Броди проветривала помещение открыв окно, и посреди всего этого бедствия я, которая даже подняться не может. Все было будто во сне. - Черт, поднимите кто-то ее! - Идём, Клем, я помогу, - услышала я Броди, и мы вместе попытались встать. Ноги у меня были ватными, голова кружилась, веки налились свинцом и я навалилась на Броди, от чего та упала на колени. Вместе нам удалось подняться с помощью стены и воплей Митча. - Не успели, уже в коридоре, сматываемся! - услышала я Минни, и все начали в срочном порядке покидать помещение. Первыми смылись Вайолет и Минерва - первую пришлось буквально тащить на спине. Следующим выскочил Луис с громыхающей сумкой, следом Аасим с Митчем поволокли по полу Марлона; в процессе он каким-то образом перевернулся на живот и теперь пропахивал лицом напольное покрытие, пока они тащили его. Следом мы с Броди, шли, облокотившись о стену. Я уже спала на ходу: едва ли до моих ушей могло донестись что-то, но некоторые вещи мне удалось разобрать. - Чувак, просто выброси из окна в кусты, потом подберем! - Как впихнуть твой зад в комнату, мать твою?! - Сука, я весь вечер драил толчки, пусть кто попробует только заблевать мне их - убью нахрен! - Минни, воды хочу-у-у... - Клем, мне плохо, я сейчас!... И тут я упала. Броди вдруг не стало, а я не могла подняться. Где-то вдалеке я слышала, как кто-то пинает что-то. Судя по количеству нецензурной брани, Митч пинает дверь в комнату Аасима... Я пыталась встать самостоятельно, но мое тело было будто без костей, я была такой слабой, такой беспомощной, будто снова там, в доме, где правит тиран по имени Лилли... - Ты чего расстелилась, давай быстрее, прячемся!... - услышала я, и в следующую секунду кто-то оттащил меня куда-то, в какое-то очень темное и маленькое помещение. Мне стоило только вытянуть ноги, чтобы упереться ими в стену. Было темно и душно, рядом со мной неизвестно кто, вокруг — черти что, и жуткие шаги за дверью. Я снова вспомнила это: мой мозг снова воспроизвёл эту картинку в моей голове, где страшная ведьма Лилли тяжелыми шагами меряет коридор в поисках меня или Эй-Джея... я вцепилась в чью-то тёплую крепкую руку и едва держалась, чтобы не завыть в голос. - Луис? - предположила я осторожно. - Что? - Ничего, - я хотела оправдаться, но язык не поворачивался; я говорила то, чего никогда бы не произнесла трезвой, - Мне страшно, сядь рядом... - Да? - я расслышала удивление в его голосе, - Успокойся, он не Аполлон, конечно, но... - Нет, ты не поним... Луис заткнул мне рот. Шаги за дверью остановились и я почти физически ощущала, что кто-то стоит за ней. В полной тишине я слышала, как бьется мое — Луиса? — сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Шаги удалились. За дверью больше никого не было. Я машинально укусила Луиса; вся эта ситуация так напоминала мне Лилли. Я так ненавидела все, что напоминало о ней. Я так боялась всего, что напоминало о ней. - Ты что творишь, блин! - Луис несильно пихнул меня локтем. Мне стало немного легче: тишина убивала меня. - Просто... хотела услышать твой голос. Луис замолчал, а я готова была расплакаться. Но часть меня была благодарна ему за молчание - наутро мне будет жутко стыдно. - Ты, кстати, не ответила на вопрос, - вдруг сказал он, и я слышала смешок в его голосе, который теперь почему-то звучал теплее; он весь был тёплый, сидел рядом и я ощущала его тепло, - Понравилось слюнями меняться? Я долго молчала. Моя голова непроизвольно опустилась на его плечо. - Наверное, да, - выдала я, уже не узнавая своего голоса. Как будто кто-то другой подсказывал мне, что говорить. - Надеюсь, что завтра забуду этот разговор. Я больше не могла контролировать желание заснуть прямо здесь: плечо Луиса было таким удобным, темнота вдруг показалась мне такой уютной. Прежде чем провалиться в сон, я услышала его смешок и: - Но я-то не забуду.