Даже сквозь сомкнутые веки я ощущала солнечный свет, закравшийся в комнату и светивший мне в глаза. Было утро - это я знала точно. Кажется, окно было открыто настежь - точнее, настолько, насколько его вообще можно было открыть в нашем случае с решетками, - и в комнате стояла свойственная утру прохлада. Я замерзла и мне хотелось укрыться, но я не нашла в себе сил не то, чтобы встать, а даже банально на то, чтобы открыть глаза. Мое тело сейчас казалось мне самой таким деревянным и непослушным, что казалось, будто оно и вовсе не мое. Любая попытка шевельнуться отзывалась такой болью во всем теле, будто меня переехал каток, не меньше; соображать тоже получалось плохо - мой мозг протестовал и словно начинал дымиться каждый раз, стоило мне попытаться восстановить события вчерашнего вечера.
Я чувствовала себя такой беспомощной и жалкой. Карли мне всегда говорила, чтобы я не напивалась, когда стану старше - это, во-первых, никого особенно не красит, во-вторых, можно наделать кучу глупостей, а в-третьих... похмелье - не самая приятная штука. Незадолго до того, как она умерла, мы сидели с ней на крыльце дома, ждали, когда Ли и Эй-Джей вернутся из супермаркета и болтали о жизни. Мне было лет тринадцать, и тема алкоголя и прочих прелестей жизни очень интересовали меня; Гейб в тот день валялся с дичайшим похмельем. Карли тогда рассказала, что в колледже частенько напивалась в стельку и что алкоголь не стоит того; однажды ее чуть не выгнали за пьяную драку с лектором! Тогда это была просто смешная история, а сегодня это стало для меня очередным теплым воспоминанием о Карли и уроком, который мне теперь придется выучить. Алкоголь действительно всего этого не стоит.
Я лежу в своей кровати, не могу разлепить веки - в глаза будто песка насыпали. В горле у меня сухо, и я хочу встать за водой, но не могу подняться. Воспоминания понемногу возвращаются ко мне, но пока вызывают лишь недоумение: я вспомнила вопящего в окно Аасима и Броди, зачем-то мывшую дерево на улице. Еще я помню, как пела Минни. И как какой-то парень волочил Марлона по земле. И еще я помню, как целовалась с Луисом... черт. Недовольство своим поведением накрыло меня с головой. Я чувствовала себя такой дурой; а вдруг я сама приставала к нему?
Я не сплю и не бодрствую - находясь где-то между, я остаюсь в кровати и мысленно уговариваю себя встать. Сегодня первый день занятий, я не хочу разочаровывать Ли и нахвататься лишних проблем. Дверь в нашу с Броди комнату открыта, и в комнате сквозняк. Я слышу шаги и точно знаю, что это не Броди - все люди ходят по-разному. За стеной кто-то шумит и собирается; наша комната также превратилась в проходной двор. Все зачем-то ходят туда-сюда - мне хочется попросить всех замолчать, перестать ходить и желательно остановить время к чертям собачьим, но я понимаю, что мне тоже нужно собираться. Я слышу голос Броди, которая слишком уж весело щебечет о чем-то с кем-то из коридора; я чувствую, как она укрывает меня пледом и я мысленно благодарю ее. Я слышу, как в комнату несколько раз заходит Луис - сначала он зашел выпрашивать у Броди аспирин, потом вернулся спросить, не видела ли она его телефон, после вернулся с просьбой одолжить таблетку для Марлона. Броди вежливо отказала ему оба раза - сказала, что оставила их для меня, потому что мне они будут нужнее. Еще я слышала, как Броди визжит от радости при виде какой-то Руби. О ней вчера говорили; кажется, она нравится Аасиму. В голосе Луиса скользнула нотка обиды, но я была уверена, что он это не серьезно. Потом я слышала голос Марлона, который искал по общежитию свой второй кроссовок; еще я услышала, как Минни ломилась в дверь в душевые, обещая прибить какую-то Дженни Иткинс. Вайолет тоже заходила в нашу комнату - хотела одолжить шампунь.
Хотелось проваляться вот так всю жизнь, и я готова была никуда сегодня не идти, но откуда-то зазвонил телефон. Мой - я узнала свой родной рингтон, эту старую, как мир, песню из первого "Шрека". Я подскочила так резко, что цветные искры заплясали у меня перед глазами - и со стоном вернулась в исходное положение. Но зато я проснулась.
Я повернулась в сторону прикроватной тумбочки - Смэш Маус все трещал о том, что кто-то однажды сказал ему, что мир его раздавит и кто-то дал ему понять, что он лузер. Я подумала: так знакомо, старина, и потянула свою негнущуюся руку к телефону. Осталось 15 процентов заряда, а на экране показалось доброе-доброе лицо Ли, одетого в свою любимую голубую рубашку. Ли.
Ли?
Меня будто током ударило - я ответила на звонок настолько быстро, насколько смогла. Ли не звонил мне вчера и я так соскучилась по нему... Меня ошпарило мыслью о том, как сильно я хочу домой и как хочу, чтобы все было, как раньше - Ли, Карли, я и Эй-Джей.
- Привет, солнышко, - услышала я его голос на другом конце линии. Он все еще звучал неловко, наверное, ему все еще нелегко дается называть меня так после всего, что я наделала. Слезы навернулись у меня на глазах, но я сдержалась, - Сегодня твой первый день на учебе, я хотел пожелать тебе удачи.
- Привет, Ли, - отозвалась я и не узнала своего голоса. Он был таким хриплым и странным, совсем не моим. Я откашлялась, прикрыв динамик своего телефона, чтобы Ли не слышал. На тумбочке я нашла воду и таблетку - я выпила ее и упала обратно на кровать. Болезненный стон сорвался с моих губ.
- Клем? Что это было? - беспокойство в его голосе заставило меня ощутить укол стыда. - Ты заболела?
- Нет, нет, - поспешно отозвалась я самым непринужденным голосом, какой могла сделать. Мне было сейчас так стыдно разговаривать с ним, ведь я совсем не больна - просто вчера я в стельку напилась, а теперь строю из себя примерную девочку. Хотелось сквозь землю провалиться, спрятать голову в песок - бедный Ли, он не заслуживает этого. - Просто кровать неудобная. Никак не могу привыкнуть, все жутко болит.
- Хорошо, я рад, - по голосу Ли невозможно выяснить, понял ли он, что я бессовестно ему вру. На фоне что-то вопил Эй-Джей. - Растяпа... то есть Эй-Джей передает тебе привет, солнышко. Он скучает.
- Я тоже скучаю, - с улыбкой произнесла я, уставившись бессмысленным взглядом в верхний ярус. - Но мне нужно занять очередь в душ, иначе я опоздаю. Я позвоню вечером, хорошо?
- Хорошо, - не без грусти ответил Ли, а потом добавил: - Мы любим тебя, Клем. Береги себя.
- Я знаю. Я тоже.
На сердце у меня почему-то было так тяжело. Я вздохнула - от себя тошнило. Я люблю Ли, не хочу позорить его; мне придется взять себя в руки. Я с огромным трудом поднялась с кровати, приняв сидячее положение. Осмотревшись, я не нашла Броди - ее постель казалась нетронутой; либо она встала очень рано, либо не ночевала в комнате вовсе. На верхнем ярусе той кровати, на которой спала Броди, покоились несколько дорожных сумок; у шкафа я заметила чемодан. У нас новый сосед?
- Отвали, сученыш! - услышала я из-за двери, и в следующий момент в комнате показалась невысокая рыжая девушка, захлопнувшая за собой дверь. Она была чуть полновата, с розовыми щеками и копной рыжих волос, собранных в низкий хвостик. Девушка повернулась ко мне и улыбнулась: - О, извини, если я тебя разбудила, просто этот...
- Ничего, - отмахнулась я, ответив ей ответной улыбкой, - Мне давно пора было встать.
- Я Руби, - "я знаю, Луис весь вечер подкалывал Аасима на твой счет", -подумала я, но сдержалась, - А ты Клем, да? Броди рассказала мне, и...
- Э-э-эй, Руби, любовь всей жизни нашего Али Абаба, - Луис с ноги открыл дверь. Руби одарила его испепеляющим взглядом, - Не, на мне не пройдет. С места не сдвинусь, пока Броди не даст мне таблеток - Марлон меня все утро изводит.
- Класс, - отозвалась я недружелюбно. - А где Броди?
- Моется, - Руби полезла на верхний ярус к своим сумкам. - Сказала, что всю ночь обнималась с унитазом. Митч убьет ее, если узнает.
- Мне тоже стоило бы помыться и переод... Погодите-ка, - на мне была моя пижама с зайчиками. Я помню далеко не все, но в чем я уверена на все сто, так это в том, что я не переодевалась. Я бы не смогла переодеться в таком состоянии. - Почему на мне другая одежда?
- О, тебя так сильно тошнило вчера, пришлось поменять, - Луис по-царски развалился в кровати Броди. Мое лицо сделалось пунцовым.
- А кто меня переодел?...
- Я, - невозмутимо ответил он, заводя руки за голову. Руби непонимающе покосилась на него, - В любом случае - смотреть-то не на что, - произнес он, в точности повторяя мою интонацию с первого дня, когда я сказала это. Я чувствовала, как горят мои щеки, но не от стыда, а от возмущения. Я злилась, но на что? На то, что была слишком беспомощна, что меня пришлось переодевать или на то, что Луис уничтожил меня моей же фразой. Я подскочила, готовая хорошенько вдарить ему, но в комнату вошла Броди, с полотенцем на голове и в голубых тапочках-пингвинах.
- О, Клем, ты уже проснулась? - Броди несла с собой полотенце; во рту у нее была зубная щетка. - Тебя вчера слегка стошнило, так что я переодела тебя, надеюсь, ты не злишься, - Броди улыбнулась мне и скинула ноги Луиса со своей кровати, усевшись на ней. - И извини, что я вчера смылась, когда мы с тобой шли до комнаты, мне нужно было... встретиться с белым другом. Надеюсь, на это ты тоже не злишься.
- Нет, нет, конечно нет, - поспешно выдала я. На душе сразу стало легче; одарив Луиса взглядом я-тебя-убью-скотина, я глянула время на телефоне. Нужно поторапливаться. На экране высветились новые сообщения от Гейба, но я не смогла их прочесть - плохая связь не позволила мне обновить диалог. - Если бы ты не сказала, то я бы и не вспомнила.
Луис ехидно улыбнулся.
- Ой, я бы и не вспомнила, - передразнил он, коверкая слова, - Это все, конечно, круто, замечательно, потрясно, но мне нужен этот чертов аспирин, Бродстер! Марлон все утро ноет: «Ну сходи к Броди, она, родимая, не откажет мне», будь ты человеком, - Парень изобразил страдальческое выражение лица Марлона, приобняв Броди за плечи, - Ну Бродстер, Бродикус, Бродан, не жмись, - выражение его лица вдруг изменилось и стало хитрым, - И тогда Митч никогда не узнает, что это тебя вчера...
С верхнего яруса на Луиса свалилась пачка таблеток.
- Бери и вали, - фыркнула Руби, указав на дверь.
- О, я запомню твою щедрость, принцесса Руби, в стране принца Аасима будут слагать легенды о твоей...
- Катись!
И Руби вытолкала его за дверь. Сегодня она была моим героем дня.
После того, как я слегка взбодрилась, собираться стало легче: я сходила в душ, нашла в себе силы переодеться и причесаться. Голова все ещё болела, но меня утешало, что я не одна такая: в коридоре Вайолет уткнулась лбом в стену, сетуя на плохое самочувствие; Аасим был таким сонным, что вышел из общежития без рюкзака; Марлон жаловался Луису на дичайшую, невыносимую боль в спине.
Когда мы покидали общежитие, я услышала чей-то гневный вопль:
- Сука, я же вас просил!
Что-то подсказывало мне, что это был Митч.
Учебный корпус был полон людей. Небольшие коридоры с угрюмыми грязно-зелёными стенами, мой шкафчик под номером 312, у которого отвалилась дверца, стоило мне открыть его, ругань отовсюду и даже драки - учебный год обещал мне быть весёлым в плохом смысле. Я шла с Броди и Руби, моими соседками, и, хотелось надеяться, хорошими подругами в будущем; у нас был общий урок истории. Луис то и дело оказывался где-то поблизости - мы встречались с ним взглядами время от времени и это действовало мне на нервы. Руби говорит, что он всегда с Марлоном, а Марлон там, где Броди.
Энтузиазма учиться заметно поубавилось, когда я оказалась в обшарпанном кабинете с древними скрипучими партами, хранившими на себе воспоминания прошлых лет. Устроившись на своей парте у окна, я прочла нацарапанные в разные время надписи: «Лола+Стив=<3», «Пит, верни пять баксов!», «Дешевая проститутка, звоните: +35348005180». А также куча ругательств и мелких рисунков.
Я знала почти всех в этом классе: Ви и Аасим в третьем ряду, Броди во втором, справа от меня. Перед ней - Руби, передо мной сидел Митч. В конце класса, позади Броди, сидел Марлон. Я достала свой учебник и открыла его на случайной странице, пытаясь, должно быть, скрыть уродливого полустертого гремлина со злыми глазами, похожего на Лилли. В класс вошёл тучный невысокий человек с блестящей лысиной и в очках-половинках. Он выглядел не менее сонным, чем все мы. Его звали мистер Джексон, он будет преподавать у нас Мировую историю и историю Штатов.
Я любила историю. Ли был преподавателем истории в университете Атланты, и в детстве он частенько рассказывал мне всякое вместо сказки на ночь. Полки моей комнаты также были заставлены энциклопедиями, описывающими тот или иной отрезок времени. Ли был отличным рассказчиком и умел заинтересовать любого; мистер Джексон же говорил монотонно, по большей части читая с учебника. В классе все либо спали, либо гоняли балду, но ему, кажется, не было никакого дела; время тянулось бесконечно медленно. Часы на стене назойливо тикали - моя больная голова пульсировала им в такт.
Я опустила голову на парту. Здорово было бы заснуть сейчас...
- Эй, - кто-то бросил в меня бумажку. Я оглянулась и увидела Броди, прячущуюся за учебником, - Ты как, нормально себя чувствуешь?
- Отлично, но эта головная боль... она то приходит, то уходит, - честно призналась я.
- Опоздал, извиняюсь, - в дверном проеме показался Луис. Все уставились на него.
- А вот и она, - улыбнулась я, а Броди и Руби захихикали. Я услышала, как передо мной прыснул Митч.
- Услышали что-то смешное, дети? - спросил мистер Джексон, разглядывая нас из-под стекла очков-половинок.
- Просто они рады меня видеть.
Когда прозвенел звонок, всех присутствующих в классе как ветром сдуло. Осталась только я и еще пара улиток. Руби попросила Броди быстро сбегать с ней к медсестре, мисс Мур, по какому-то очень важному девчачьему делу; я с ними не пошла, потому что поленилась. Марлон утащил Луиса смотреть на драку едой в столовой, Аасим отправился помогать мистеру Джексону с бумагами. Я не заметила, как ушла Ви, но решила, что она пошла искать Минни — они всегда ходили вместе.
В классе осталось только два человека.
- Значит, новенькая, - донеслось до меня. Я подняла голову и встретилась взглядом с Митчем. Ну конечно, он ведь сидел передо мной весь урок. Теперь я могла разглядеть его получше: дурацкая у него прическа, но не такая дурацкая, как у Марлона; резкие, несколько грубоватые черты лица, Митч чем-то напоминал мне какого-нибудь бандита с этим его хмурым взглядом и бровями, сведёнными к переносице. Мы хмуро разглядывали друг друга, глаза в глаза, но неожиданно черты лица его смягчились. Он улыбнулся мне одним уголком рта и отошёл, уперевшись в свою парту. Парень скрестил руки на груди.
- У меня имя есть, - неожиданно грубо отозвалась я.
- Клем, я знаю, - Митч пожал плечами. - Ну ты и тусовщица, конечно.
- Так вышло, - я попыталась оправдаться. Я помнила, что Митч распихивал всех по комнатам и мне даже стало как-то неловко. И правда - пьянство никого не красит. - Но потом я благополучно оказалась в своей комнате.
- Ага, я вытащил вас с этим придурком из кладовки, - бросил парень, усмехнувшись, - Долго не мог найти, будто в кладовке просто стало на две швабры больше.
- Ну спасибо, - обиженно выдала я, собирая сумку. Теперь мне было вдвойне стыдно - я не помню случая с кладовкой.
- Да не за что, - он, кажется, не заметил даже моей обиды и смущения. Или проигнорировал, - В любом случае, не стоит тебе быть подстилкой Луиса, он...
- Что, прости? - я бросила на Митча непонимающий и одновременно угрожающий взгляд.
- Я говорю, не стоит тебе быть новой подстилкой Луиса.
Не могу поверить, что он так меня назвал. Обида и злость взяли надо мной верх - ну какое ему дело? И вообще, я что, так уж похожа на подстилку? Митч казался мне нормальным парнем, но сейчас я будто моментально возненавидела его. В следующую секунду мой кулак столкнулся с его лицом. Я была так зла, что мне хотелось стукнуть его ещё раз, но он перехватил мою руку. Другая его рука была у лица - из носа у него шла кровь.
- Блять, ты что, совсем головой поехала? Думай, что творишь!
- Думай, что говоришь! - запротестовала я, стараясь ударить его ещё раз. Я ожидала, что он будет как Луис, может, тоже влепит мне оплеуху, но он не стал. Он все ещё держал мою руку, мог при желании перехватить обе и навешать мне люлей, но он не сделал этого. Он смотрел на меня злыми серыми глазами, но ничего не делал.
- Да хер с тобой, - он отпустил меня, - не собираюсь я бить девок. Даже если ты конченая.
- Кто бы говорил, мудак, - отрезала я.
- Слушай, ты всегда такая психованная или парня своего защищаешь? Тупые бабы, ты ей хочешь по-хорошему, а она уперлась, ослиха еб...
- Не говори, когда не спрашивают, - я хотела ударить его ещё раз, но не успела и руки поднять - дверь распахнулась, и...
- Молодые люди, вы что тут устроили?!
Чтоб тебя, Митч. Это ты виноват.
***
- Что же вы, мисс Эверетт, - мистер Эриксон сидел в своём кресле и смотрел на меня с осуждением. Я скрестила руки на груди и смотрела себе под ноги. Злость все ещё кипела внутри меня, - Подумать только: ваш первый день в школе, первое занятие, а вы уже нарушаете. Конфронтации с другими учащимися - не редкость в учебных заведениях, но...
- Он первый начал, - резко перебила я. Я решительно видела исключительно Митча виноватым во всей этой ситуации. Не нужно было меня провоцировать.
- Охотно верю, - согласился директор, терпеливо выслушав мои оправдания, - Но продолжать конфликт не стоило. В конце концов, вы целы.
- Он заслужил.
- Для мистера Марша конфликты с другими не редки, но и вы виноваты тоже. Нельзя слишком остро реагировать на все, что вам говорят, мисс Эверетт - с неумением сохранять спокойствие вам в мире просто не выжить.
- Как и моим обидчикам.
Он словно не слышал меня.
- И вы должны понимать, что я не собираюсь допускать подобное поведение в стенах моей школы. И не собираюсь делать поблажки новичкам. Вы с первого дня должны уяснить, что значит дисциплина, если ваша семья не научила вас этому. И вы должны отвечать наравне с другими учениками, - он встал с кресла, - думаю, общественная деятельность на благо школы поумерит ваш пыл. Я считаю справедливым назначить вам неделю исправительных работ в уборной нашего общежития.
- Но я не...
- И прихватите с собой мистера Марша, он в медпункте, - директор отвернулся к окну, а после добавил: - Уж он-то точно знает, что делать.
Я шла по коридору, не разбирая дороги. Ярость клокотала в моей груди, я не могла думать ни о чем другом кроме того, чтобы найти Митча и хорошенько начистить ему лицо. Сама не понимаю, что именно меня так задело: то, что он назвал меня чьей-то подстилкой? То, кем именно был этот кто-то? То, что, возможно, что-то случилось, а я просто не помню? Мне вдруг показалось, что Митч был не единственный такой - когда я шла в школу, некоторые девчонки странно смотрели на меня. Я тешила себя мыслью, что это просто паранойя, но на душе у меня кошки скреблись.
Я остановилась напротив медпункта. Мне решительно не хотелось идти туда, не хотелось отбывать наказание, тусоваться с Митчем на исправительных работах; хотелось поехать домой к Ли, спать в своей кровати, ходить в старую школу, веселиться с Гейбом... Все в этом месте безумно угнетало меня, и рядом не было Броди, которая могла бы поднять мне настроение.
- Извините, можно зайти? - пискнула я неожиданно высоким голосом. Никто не ответил мне, но из глубин кабинета я слышала, как ворчит Митч.
Я прошла дальше, между кроватями и унылыми белыми перегородками лазарета. На одной из таких сидел Митч, а с ним возился совсем молодой парень в белом медицинском халате.
Ему на вид было не больше двадцати; он коротко улыбнулся мне и опустил глаза в пол. Мне он показался человеком неловким и очень уж застенчивым.
- Он не сломан, - тихо начал он, посмотрев на меня. Мне показалось, что он нервничает и я улыбнулась ему, чтобы немного поубавить напряжение, - Заживет через пару дней.
- Да ты гонишь, - вспылил Митч, - ты мой нос видел?! Я теперь сраный олень Роджер!
- Рудольф, - поправила я.
- Что?
- Оленя зовут Рудольф, - повторила я. Почему-то для меня сейчас это было важно. Эй-Джей любил этого оленя - Ли купил ему такую игрушку и он с ней спал.
Медбрат прыснул себе в кулак.
- Ты чего смешного наш...
- Ничего, - парень примирительно поднял руки. Он развернулся и обратился уже ко мне: - Но я советовал бы так больше не делать. Насилие - не лучший способ погасить конфликт...
- Я знаю, знаю, - отрезала я, - Спасибо, - я прищурилась и прочла имя на его бейджике. - Спасибо, Джеймс.
- Обращайся, - он смущённо улыбнулся мне, а после указал на Митча, теребившего заклеенный нос, - Кажется, вам обоим пора.
- Я с этой пришибленной никуда идти не собираюсь, - Митч отмахнулся от меня, - И на учебу тоже, спасибо тебе большое, блин.
- Мы не на занятия, - скорбно ответила я. Мне сейчас хотелось пойти на занятия, с Броди и Руби делать какую-нибудь классную работу, но мистер Эриксон был непреклонен. - Мы с тобой наказаны.
У Митча от возмущения покраснели даже уши.
***
- Три сильнее, - услышала я, - Не хочу торчать тут весь вечер, как вчера.
Я сижу на полу в уборной общежития в перчатках и с губкой в руках, стараясь безуспешно оттереть присохшее пятно чего-то, о чем я знать не хочу. Митч стоит у раковины, нервно трёт щеткой по зеркалу в попытках избавиться от следов маркера на нем. Как видите, нам все же пришлось этим заняться.
Он сказал, что вчера все, вообще-то, было чисто, но в Эриксоне одни звери учатся. И что все не так уж плохо: уж лучше общежитие, чем учебный кампус - там бы мы проторчали до завтра. Я не была уверена, кому он это говорит - чтобы поддержать меня или утешает себя, но сейчас, глядя на его спину, я ощутила укол совести. Может, ничего не было бы, не начни я драку.
Я встала и отряхнула коленки. Вылив воду из ведра, я направилась к раковине, чтобы набрать чистую. Митч все пытался оттереть маркер; я мельком глянула на то, что он пытается стереть, и увидела надпись «...на - шалава». Интересно, чьё это было имя.
Мы молчали. Я смотрела, как набирается вода в ведре, которое мы нашли в кладовке, Митч хмуро шуршал своей щеткой. Я тяжело вздохнула.
- Извини, что ударила тебя, - вдруг произнесла я. Черты лица Митча оставались все такими же хмурыми. Он только хмыкнул, будто не заметил.
Мне почему-то стало очень неприятно. Я умела признавать свои ошибки, но это давалось мне нелегко; Ли учил меня извиняться, если я сама виновата, потому что так делают взрослые люди, но если в детстве ты не придаёшь значения подобному, то в подростковой жизни необходимость извиняться ущемляла мою гордость. Митч все ещё молчал, но потом выдохнул тоже.
- Да забей, - вдруг сказал он. Лицо его смягчилось, - Все равно ты бьешь, как девчонка.
Я непонимающе изогнула бровь.
- Ну, если ты не заметил, то я и есть девчонка, но при этом еще и разбила тебе нос, - отозвалась я. Мне не было обидно - у меня камень с души упал, когда он велел мне забить на всю эту ситуацию. Значит, он не особенно злится на меня.
Он лишь закатил глаза. Маркер наконец исчез с зеркала.
- Не так тут и грязно, вообще, - оптимистично выдал он, сгребая окурки с подоконника. - Не зря я тут весь вечер проторчал вчера.
- Я слышала, ты подорвал дверь, - я вспомнила его, волочившего Марлона по земле и хохотнула. - А говоришь, что другие вечно гадят.
- Что говоришь? Мне с высоты своего роста не слышно, - Митч стирал со стены какие-то рисунки.
- Не такой ты и высокий, - фыркнула я, выжимая тряпку.
- Ну я может и не высокий, но ты вот гномичиха просто, - парень усмехнулся. Я бросила на него испепеляющий взгляд, но он проигнорировал его, - Вы с Руби можете детские билеты в кино брать, здорово же. Пара баксов никогда не лишние.
Последующие пару часов мы провели, наводя порядок в уборной. Иногда мы даже обменивались взаимными колкостями, но никто не обижался.
- Упс, ты пропустила дерьмовое пятнышко, - Митч пальцем указал на пятно на стенке кабинки. Он облокотился о дверной косяк.
- На тебя похоже, - фыркнула я, - И вообще, почему я должна его оттирать?!
- Ну, твоя подруга тут вчера устроила блевотные игры, не моя, - парень ухмыльнулся. - Но, по крайней мере, она тут одна тусовалась.
Я бросила в него тряпкой.
- Так что ты тут делаешь? - мы шли с ним по коридору до кладовки, чтобы отнести ведра и тряпки.
- То же, что и все, - ответил он, пожав плечами. - Мой старикан купил мне набор юного химика, чтобы я перестал драться с соседями. А я взорвал гараж. Весело было.
- Жесть, - удивилась я, - А почему ты со всеми дрался?
- Рожа им моя не нравилась, - Митч отпер дверь кладовки, - Да и потом, нехер пялиться.
Вид швабр в темной кладовке заставил меня снова устыдиться.
- Ничего я не похожа на швабру, - вдруг выдала я. Лицо Митча на секунду сделалось непонимающим, но потом он рассмеялся.
- Зато Луис похож, - он бросил своё ведро куда-то в глубь помещения; я сделала так же. - Ну ты его причёску видела? Я тебя там даже не сразу заметил.
- Спасибо, что не оставил тут ночевать, - улыбнулась я; Митч только махнул на это рукой, - А что мы делали в кладовке?
- В душе не ебу, - честно признался Митч, закрывая дверь, - Я вас нашёл в обнимку, но ты уже была в отрубе, чем этот мажор занимался - без понятия.
Мы шли до моей комнаты в общежитии. Занятия ещё не закончились, поэтому в корпусе было тихо. Только мы с Митчем нарушали тишину, и наши голоса эхом разносились по коридору. Он был не так уж и плох, хотя и казался мне человеком, которого легко взбесить. Да и ругаться он любил - этим всем он напоминал мне Кенни. Я скучаю по Кенни, мы видимся не так часто с тех пор, как он переехал во Флориду.
- Только не называй меня подстилкой больше, - вдруг бросила я, прервав нашу беседу о том, как же я тут оказалась. Мне не хотелось ему об этом рассказывать.
- Чего? - Митч непонимающе покосился на меня, но потом на него будто снизошло озарение. - Я не называл тебя подстилкой, я сказал тебе не становиться ей, - теперь мне стало вдвойне стыдно. - Не знаю и знать не хочу, что вы там делали, но пока я тащил этого Скруджа МакЛуиса до комнаты, он все трещал о том, что сосался с тобой.
- Он просто загадал такое желание, - я почему-то очень хотела оправдаться, - Мне самой не по душе, - я замолчала, а потом осторожно спросила: - Он никому больше не говорил?
- Не слышал, - ответил Митч, пожав плечами, - Не парься, люди, когда в дрова, всякое говорят. К тому же, Луис просто кретин.
- Я учту, - согласилась я, размышляя о своём. Митч сказал мне не становиться подстилкой, будто я собиралась. Будто Луис собирался...
Словно прочитав мои мысли, он произнёс:
- Просто хер знает, что у него на уме, - брови Митча свелись к переносице, - Он привык получать, что хочет, такие мудни даже опасней бомбы.
- Что-то его в компании особо никто не жалует, - удивленно произнесла я. Руби говорила, что он кретин. Броди. Митч. Аасим тоже явно не был доволен его компанией. - Но вы все с ним общаетесь, почему?
- Ну, он друг Марлона, - мы повернули направо в сторону женской половины общежития, - Марлон клевый, хотя иногда он ведёт себя тупо. Я предпочитаю думать, что это от того, что с кем поведёшься.
- Не особенно-ты любишь Луиса...
- Как я уже говорил: он мудак.
- Я знаю, - я кивнула головой в знак согласия. В чем-то он был прав, но его слова все равно казались мне слишком уж резкими. Хотелось думать, что Митч так говорит, потому что это Митч. Броди говорила, что он всегда такой.
- Бывай, тупица, - Митч хлопнул меня по плечу и скрылся в коридоре. Я ничего не успела сообразить, а уже осталась одна напротив своей комнаты; я даже не успела ответить ему на «тупицу». Мне не было обидно - он сказал это беззлобно. Просто, знаете, с такими людьми только так и общаешься.
До окончания занятий ещё два часа. День был таким коротким, но я все равно смертельно устала - головная боль и усталость после исправительных работ давала о себе знать. Я бессильно упала на свою кровать и провалилась в липкий сон без сновидений.
Телефон на тумбочке прислал оповещение о новом сообщении.
