Призрачное счастье

      Я с неисчерпаемым терпением сидел за столом и ждал, пока monsieur Я-не-пью-потому-что-это-дикость соизволит выбрать себе что-нибудь на завтрак, когда в кафе вбежала Анели и побежала прямиком к моему столу, будто только меня и искала. – Как ты мог?! - закричала она уже за метр, завидев меня и придерживая слетающую с головы шляпку. – Как ты мог, ирод?! Многие люди обернулись и с недоумением стали смотреть то на неё, то на меня. Я почувствовал себя неловко, потому что весь этот спектакль больше походил на разрыв отношений в какой-нибудь мелодраме двадцатого века. Сейчас она должна была крикнуть: «Как ты мог спать с этой грязной потаскухой?!», кинуться в меня чем-нибудь потяжелее и уйти, громко хлопнув дверью, так, чтобы даже стекла задребезжали. – Как я мог что? – Как ты мог? - повторила Анели, но уже без должного жара. Я посмотрел на неё, подняв бровь. Её чудесные чёрные волосы с перламутровым отливом слегка растрепались от быстрого бега, на лбу, словно изваянном из мрамора, проступили капельку пота, щеки стали словно лепестки розы, тёмный румянец превратился в бледный, в заалевшуюся белизну, очаровательный рот, с которого улыбка слетала, как луч, а слова – как музыка, был слегка приоткрыт и в нём блестело два ряда жемчужных зубов; ни дать ни взять, головка Рафаэлевой Мадонны, покоящаяся на шее Венеры Жана Гужона. Как и всегда, она была хорошо одета, с изящной простотой и без всяких вычур. На ней было свободное платье из чёрного хлопка, достающее до колен, потому я при желании вполне мог посмотреть на её красивые ножки, на поясе был застёгнут тонкий кожаный ремешок, а на голове с уложенной в узел косой красовалась чёрная креповая шляпка с красной розой, защищающая её голову от слишком уж назойливых весенних лучей. И по обыкновению пара милейших выбившихся завитков возле ушей. – Как я мог что? - снова повторил я, вгрызаясь в бутерброд. Анели вздохнула, пододвинула к себе свободное кресло и села, разместив сумочку у себя на коленях. – Как ты мог не сказать мне, что мадам Дайон вернулась в Париж, хотя знал об этом? - произнесла она вполголоса, дабы избежать нежеланных подслушиваний. – А я то что? Я сам об этом узнал только сегодня ночью. Не бежать же мне было сломя голову к тебе, чтобы это сообщить? – Надо было бежать. Я же бежала к тебе сейчас. – Это совсем другое, - возразил я. – Я был уставший, как собака, думал поспать нормально, а тут мистер голливудская улыбка заявился со своими «хорошими новостями». Мало того, что работой завалил, так ещё и сказанул такого, что я всю ночь не мог заснуть. И вот представь, что я в таком состоянии пришёл бы к тебе. Да ты бы меня не глядя перцовкой залила! Анели засмеялась. Её смех совсем не был похож на смех остальных девушек, которых мне доводилось знать. Он не был звонким и пронзительным и уж точно не напоминал звон колокольчика в ночной тишине. Он был, скорее, слегка хрипловатым (наверняка это курение оказало своё влияние), но каким-то эксклюзивным и по-своему изысканным. Он звучал как-то очень необычно и мне это нравилось. – С этим спорить не буду, - сказала она, жадно взглянув на мою сигарету. – А откуда ты знаешь, что я на комоде в прихожей в ворохе шапок храню баллон перцовки? – Я не знал. Но это несложно было угадать, - поняв её намерения, я протянул ей самокрутку фильтром в её сторону. – Фу, - фыркнула она, демонстративно морща нос и отодвигаясь. – Ты же знаешь, что я пытаюсь бросить. – Ну да. Это заметно по тому, как ты вгрызаешься глазами в моё курево. Так ты не будешь? - да, я нарочно дразнил её, развеивая пар у неё перед лицом и показательно стряхивая пепел в пепельницу. – Ладно, чёрт с тобой, - Анели зажала сигарету губами, почти что целуя мои пальцы, и затянулась. На её лице, обычно носившем отпечаток серьёзности и печальной задумчивости, проступила блаженная улыбка. – Подсаживаешь ты меня обратно, Вик, - ласково сказала она. – Не очень то это по-дружески. – Прости, но разве я могу подсадить тебя на то, с чего ты сама не ссаживалась? – Нахал, - она усмехнулась и полезла за чем-то в сумочку. – В извинение ты мне должен рассказать, что передал тебе Доминик про наш «объект». Мне надо знать всё до последнего слова. – Ровным счётом ничего. Он мне сказал лишь, что мадам Дайон вернулась и что он, как узнал об этом, сразу же нанял детектива за ней следить. Этот неизвестно кто, который берёт неизвестно сколько и неизвестно за что, приносит Доминику отчёты о её местонахождении и прочем. Он утверждает, что пока она у нас на мушке, мы можем ничего не бояться, но я ставлю под сомнение это утверждение, ведь мы даже не знаем, с сынулей она вернулась или без. – Конечно с сынулей, - не раздумывая кивнула Анели, уже без спроса затягиваясь из моих рук. – А как же иначе? Он же маменькин сынок, ты что, думаешь, она его бросит хрен знает где с хрен знает кем? Да он наверняка ещё её сиську сосёт! – Ну леди, - укорил её Феррант, подходя к нашему столику с подносом. – Понежнее с выражениями. – О, явился, не запылился. Я уж думал, ты там уснул лицом в тарелке супа. – Не стоило так обо мне беспокоиться, - он пододвинул кресло от свободного стола и тоже сел, сразу принявшись за еду. Мельком глянув на его поднос, я увидел горячий шоколад и два маффина, судя по розовато-красным, как зимний закат, подтёкам – с клубничным или вишневым с джемом. Или и с тем, и с другим. – А собственно, о чём идёт речь? – О мадам Дайон. Он подавился кусочком кекса и закашлял. Мне пришлось похлопать его по спине. Наблюдая реакцию двух близких мне людей, я всё больше убеждался в том, что имя этой женщины является роковым не только для меня. И не мудрено. Всё-таки Джори был хорошим другом для всех нас. А для Мелани, что я утаил, он был ещё и женихом, но, увы, его застрелили прежде, чем они успели уйти под венец. Однако, может, это даже и к лучшему. Ведь все мы понимали не хуже его самого, что свадьба и брак изменят его до неузнаваемости. – А эта крыса то каким боком вылезла? - спросил Феррант, откашлявшись. – Вчера я виделся с Домиником. Он сказал, что она вернулась в Париж пару дней тому назад. – С Жилем? – Этого мы как раз-таки не знаем, - Анели вздохнула и снова беспардонно сделала затяжку. – Но если бы мы спорили, то я бы все свои деньги поставила на «да». Воцарилась неловкая пауза. Было слышно только тихое чавканье и было видно только стремительное исчезновение маффинов с тарелки. Видимо, нервы Ферранта не выдержали этой сногсшибательной новости. – Скажите, - наконец заговорила Анели. – Если не дай бог что случится, вы же ни за что не дадите себя так легко застрелить, как это сделал Джори? – Я не дам никого застрелить вовсе, - сказал я, доедая последний кусочек бутерброда. – Я скорее самолично размажу этого гадёныша по стенке. – А что же ты его тогда-то не размазал? – Я был юн и глуп. – Это было всего-навсего шесть лет назад, - на глазах нашей собеседницы проступили слёзы. Чистые, хрустальные, искренние, которые даже при желании невозможно выдать за слёзы радости. Она скорбила, даже сейчас, ей было грустно, но я почему-то был уверен – она ни за что не даст этим слезам потечь по её щекам. – То есть, целых шесть долгих лет назад. Если посмотреть на них с другой стороны, это не так уж и мало. – Ты права, детка, это совсем не мало, - Феррант протянул руки, предлагая девушке утешительные объятия, но она отшатнулась в сторону и вытерла глаза рукой. – В общем, нам с вами ещё многое надо будет обсудить по этому поводу, - сказала она, поднявшись из-за стола. – Но не сегодня. Или, по крайней мере, не сейчас. А то мне надо идти. Вик, ты придёшь вечером в бар? Я так был расстроен её слезами, что даже не сразу сообразил, что обращаются ко мне. Поэтому битых три секунды сидел, как баран, вылупив глаза. Наверное, это нелепо выглядело, потому что она мимолётно улыбнулась и даже, как мне показалось, хотела засмеяться. – Мне вечером надо сдать документы Доминику. Но если он придёт не поздно, то да, я подъеду к бару. – «Доминик» и «поздно» – слова антонимы, - Анели наклонилась и поцеловала меня в щёку. – Тогда до встречи. Пока, Феррант. - И только я хотел возразить и напомнить ей, во сколько мистер голливудская улыбка явился ко мне с новостями, как она пошла к выходу, ни разу не обернувшись и в походке демонстративно выставляя бедро вперед. – Мои предположения подтвердились, - насмешливо заметил Феррант, когда входная дверь за ней закрылась и колокольчик тихо звякнул. – О чём это ты? – Она тебе нравится. – Мне?! - я обернулся на него и прижал руку к груди. – Это мне то?! – Тебе, тебе, мачо, - он усмехнулся. – Опять ты со своими психологическими экспериментами, - я насупился и поднялся с кресла. – Я пойду, пока ты меня в конец не затравил, как лабораторную крысу. В следующий раз, когда захочу узнать о себе что-нибудь новое, обязательно обращусь к тебе. – Договорились. Я вышел из Pret A Manger и вдохнул полной грудью такой излюбленный мной весенний воздух, в котором уже чувствовалась сырость и запах грядущего дождя. Скоро тучи с горизонта подползут ещё ближе и прольются стеной воды, которая смоет с города всю скверну и пыль, накопившиеся за солнечное утро, и смоет их в водостоки. Я морально приготовился к внеплановому душу и направился домой, ведь меня там ещё ждали-недожидались две стопки документов, пожелтевших с одного края.