Буря в чайной чашке

      Всю следующую неделю Драко продолжал напоминать себе, что конец света не наступил. Кроме того, последствия были не так ужасны, как могли бы быть.       Друзья Поттера ужасно на него злились и истощили мышцы лица, не переставая смотреть на слизеринца со свирепым видом. Драко привык терпеть и нечто похуже, а они даже не попытались заколдовать его. Макгонагалл сняла сто баллов со Слизерина и назначила наказание для Малфоя, решив поручить его Хагриду для максимального эффекта. Но это не было чем-то, чего Драко не испытывал и раньше.       Для многих он даже был тайным героем. И это было чем-то новым. Кто-то умудрился сделать несколько снимков наготы Поттера, и многие студенты Хогвартса часами любовно разглядывали многочисленные копии. Каждый раз, когда бы они ни видели Драко, они старались показать ему большие пальцы вверх.       На самом деле, все это было бы довольно забавно, если бы не нож, воткнутый в грудь Малфоя, который любил поворачиваться и вонзаться еще глубже всякий раз, когда Поттер смотрел на него, когда Поттер не смотрел на него, когда он замечал кого-то, пускающего слюни на фотографии Поттера, когда Поттер был вынужден покинуть Большой зал с покрасневшими щеками, когда Драко садился учиться, и это не было в их алькове. Он не мог заставить себя вернуться, хоть и знал, что больше никогда не найдет там гриффиндорца.       Нож появился не сразу. Потребовалось два дня для того, чтобы он окончательно погрузился. Это случилось посреди ночи, особенно жаркой, наполненной кошмарами и влажными простынями, когда Драко проснулся с внезапным осознанием: Поттер был его другом. После стольких лет. Поттер был его другом.       А теперь все кончено.       Боль в груди появилась именно в тот момент, и больше она не прекращалась.       Он думал о том, что нужно попытаться объясниться с Поттером. Он много думал об этом. Он скажет гриффиндорцу, что не хотел унижать его на публике; он просто хотел поправить его волосы.       Но Поттер, конечно, ему не поверит. И, в любом случае, это действительно было не совсем так. Дело никогда не было только в волосах. И это Драко тоже осознал. Нож воткнулся еще глубже в грудь.       С другой стороны, то, что в последнее время он жил с ощущением, будто кто-то беспрестанно наносит ему удары, и он уже полумертвый, по-видимому, сделало его смелее. А Драко понадобилось все его мужество, когда Хагрид отправил его одного в Запретный лес, чтобы собрать весь спорыш, который он сможет найти. Особый сорт, с резким привкусом и ужасным характером, что было бы идеально, если бы кто-то гнал из этого медовуху. Когда-то Драко подал бы официальную жалобу на то, что его заставили помогать Хагриду в таком неподобающем занятии, но сейчас ему было абсолютно плевать.       Лес был темным и мрачным, от него будто исходил запах опасности и гнили, и это полностью соответствовало настроению Драко. Он легко нашел ярко-зеленое пятно; ему даже не пришлось заходить далеко в лес. Он отложил в сторону кожаную сумку, которую дал ему Хагрид, и опустился на колени, стараясь лишний раз не касаться травы. Ей нравилось подкрадываться к своей жертве, обвивать ее и обвязывать крепкими, нерушимыми узлами. Задача состояла в том, чтобы схватить одну травинку за раз и как можно быстрее обездвижить ее. Лужайка со спорышем выглядела дикой и неуправляемой и, в то же время, обманчиво неподвижной. Это напомнило Поттера. Драко сорвал пучок травы и со злорадством обездвижил его.       Он едва ли вздрогнул, когда что-то затрещало в кустах; лишь поднял взгляд, чтобы увидеть, как фестрал спикировал вниз и схватил какую-то несчастную белку с ветки дерева. Он даже не попытался закричать, когда воздух переместился вправо и замерцал, открывая взору Поттера...