***
— Коу, я же говорил тебе не набрасываться на меня вот так! Лежа на кровати спиной, Субару с открытым недовольством пытался сбросить с себя нахального идола, но вместо этого оказался его заложником. Муками перехватил его запястья и прижал к кровати, а сам уселся на бедрах вампира. При этом его лицо приобрело очень страдальческое выражение. — Но, Суба-тян, эти разговоры о Кино вывели меня из себя… — будто маленький ребёнок, с виноватым выражением лица оправдывался Коу, даже не думая отпускать своего парня. — Я ж сказал тебе забыть о нём! — вспылил Субару. — Ничего между нами не было! «Может, мне уже спихнуть его с себя? Хватит проявлять снисходительность к этому блонди, ревнующему меня ко всему, что движется, » — непроизвольно подумал про себя Сакамаки, стараясь не закатить глаза. Он прекрасно понимал, что и сам бы начал ревновать в подобной ситуации, но поведение любовника, который требует постоянного внимания, как домашний питомец, уже выводило пепельноволосого из себя. Парень устало выдохнул, отводя взгляд, когда Муками продолжал: — Точно? Как бы там ни было, я не успокоюсь, пока не сделаю тебя своим. — Я тоже хочу сделать тебя своим, Коу, — совершенно потеряв моральные силы, искренне сказал Субару. Он расслабился, его голос уже был более спокойным, даже немного равнодушным в каком-то смысле. Сакамаки прикрыл веки, чтобы собраться. Нужно как можно лаконично выразить серьёзность своих чувств. — Ты просто противишься, вот и все дела. — Противишься тут только ты. Коу отпустил руки Субару, выпрямляясь, но всё ещё сидя на парне. Вампир обратил свой взгляд на его лицо, ответив: — Но я не хочу быть снизу. — Взаимно, — кивнул полукровка. — И как решим? Оба призадумались на минуту. Тишину нарушило предложение Муками, выпалившего: — Камень-ножницы-бумага? — Детский сад, — холодно сказал Сакамаки и, отвернув голову от идола, всё-таки закатил глаза и сложил руки на груди. Он уже настолько задумался над вопросом «положения в постели», что позабыл об идее сбросить с себя парня. Ему даже начала немного нравится эта поза. — Так как же?! — не унимался любовник, чуть ли не став ёрзать своей пятой точкой на пахе Субару, от чего собеседник дёрнулся и резко опустил ладони тому на талию, лишь бы не шевелился, пока так сидит. — Никак, — выдохнул Сакамаки, приподнимаясь. — Просто замолчи ненадолго. Субару подался вперёд, впившись в губы идола. Его руки не спеша опустились на бёдра Коу, и тот ответил на поцелуй, обнимая парня за шею и прижимаясь к нему всем корпусом. Но тут в дверь кто-то постучал. Субару от неожиданности резко сбросил с себя Коу, и тот упал на пол, издав болезненный вскрик. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Юма: — Ребят, вы Аято не видели? — торопливо вопросил он, после чего, заметив недовольно сидящего на полу брата, осторожно поинтересовался: — Простите, я чему-то помешал? — Не помешал! — выпалил Субару, не давая своему парню ответить иначе. А тот явно хотел это сделать, судя по лицу. — Прости, Юма, но не видели. Кажется, Аято собирался сегодня в городе погулять, он говорил об этом ещё вчера. — Кхм, хорошо, спасибо, — кивнул Юма и, выходя из комнаты, сказал, прежде чем закрыть дверь: — Удачи в постельных делах… — Чего?! — В унисон вскрикнули Субару и Коу, но Юмы уже и след простыл.***
Комната Юи буквально охватывала уютом. Неудивительно — девушка всегда была милой и аккуратной, из-за чего не позволяла себе держать свою обитель в беспорядке. Сидя на её кровати и бездумно вглядываясь в окно, Азуса томно вздыхал, попутно думая, что ему делать дальше. Оставаться с Канато ему было нельзя, ведь тот, по мнению полукровки, испытывал к нему презрение и не хотел возвращать прежние отношения. Его тревожные мысли нарушил скрип двери. Глаза обратились к пришедшему — тому, кого Азуса хотел видеть меньше всего. — Я знал, что найду тебя здесь, — изнеможенно произнёс Канато, что не сочеталось с его словами. «Раз знал, тогда почему у тебя такой голос?» — невольно раздалось в голове Азусы, но он не задал этот вопрос вслух. Говорить с вампиром совсем не хотелось. Тот продолжал: — Слышал от Юи, что ты не хочешь больше жить со мной в одной комнате. Что, уже нашёл себе нового садиста? — Мне больно такое слышать, — не выдержав, дрожащим шёпотом пролепетал Муками. Азуса хотел уйти из комнаты, чтобы больше не видеть Канато и не разговаривать с ним, но тот успел схватить его за предплечье, резко останавливая: — А мне, думаешь, не больно? — грубо вопросил он. — Так просто променял меня, да?! — Успокойся, — тихим голосом ответил собеседник, зная, что слишком слаб сейчас — настолько, что даже не сможет вырвать свою руку. Он мысленно уговаривал себя не сорваться на больной крик, а так хотелось наконец-то выплеснуть всё и забиться в тёмный угол! Собирая всё своё внутреннее терпение, он с расстановкой добавил: — Ты ведь сам порвал отношения со мной. Сам оттолкнул. Я просто хочу дать тебе то, чего ты хотел — свободы от моего присутствия рядом. Разве… я не прав? — Не прав! — тут же сказал Канато, после чего отпустил его, отводя взгляд, будто почувствовал укол вины за свои прошлые и настоящие деяния. Он всё ещё любил полукровку, хоть и боялся будущего с ним. Чувствам нельзя приказать, и парень был в невидимой панике. Невольно его губы вновь приоткрылись, твёрдо спрашивая: — Как ты себя чувствуешь? — Немного лучше. Азусе было в новинку, что его бывший вдруг заинтересовался его самочувствием. Муками уже не мог так просто выйти из комнаты, так как любовь и желание побыть с вампиром подольше резко пересилили манию к одиночеству и спокойствию. Но ощутить удары или что-то подобное парень всё же не хотел — он уже потерял страсть к мазохизму. — Это и видно, — кивнул Канато, окинув бывшего слегка заинтересованным взглядом. — Мне кажется, что ты поправился. Азуса от такой неожиданной реплики впервые за долгое время чуть ли не надул губы: — Сначала я назойливый… Потом недостаточно боль люблю… Теперь я ещё и толстый. — Ты всё перевариваешь не так, — со слабой улыбкой молвил Канато, решившись положить руку на плечо любимого. — Уйди, — с удивительной решительностью сказал тот, начиная злиться. Осознав, что его не послушают, он ещё больше распалился, начиная быстро тараторить: — Уйди! Уйди, Канато, просто уйди, это так трудно? Я люблю тебя, а ты лишь играешь, ты как маленький ребёнок… Я начинаю не понимать, отчего так привязан к тебе, отчего не могу выкинуть из головы. Оставь меня, не издевайся больше. Канато опешил. Он ещё раз отметил про себя, что Азуса сильно изменился за последние несколько месяцев. Он не знал сейчас почти ничего: как с ним говорить, как с ним обращаться, как вообще себя вести рядом с ним. Тот ли этот Азуса, его мазохист-любовник, который терпел всегда все его выходки, всегда следовал рядом, никогда не хотел отпускать и был готов на всё ради него? Вампир поник духом: — Прости. Я мало думал о твоих чувствах. Полукровка решил наконец-то закончить разговор, чтобы не ходить вокруг да около: — Если ты не собираешься строить со мной связь, то не вижу смысла быть вместе дальше. — Тогда… я готов. — Канато взял бывшего за руку, серьёзно заглянув в лицо. Видимо, он не шутил. Голос его приобрёл неуверенность, но сам вид, с которым вампир произнёс эти слова, внушал доверие. — Не заставляй себя, — ответил Азуса, тут же отвернув голову. — Я не заставляю. Ты единственный, кто мне нужен. — Но я больше не мазохист. — Понимаю. И всё же… я тебя люблю. Они обменялись взглядами.***
Юма хотел вернуться в комнату Шу, но вдруг услышал голоса в коридоре. Незаметно приблизился к углу, стараясь уловить смысл еле долетающих фраз: — Нам нужно рассказать Рейджи, — сказал первый. Кажется, этот голос принадлежал Руки — такой уверенный и готовый повести за собой собеседника. — О том, что один из братьев может забеременеть. — Н-да, боюсь представить его лицо, когда он услышит, — послышался тихий ответ со стороны Шу. «Кто-то способен родить ребёнка? — спросил сам себя Юма, пытаясь переварить услышанное. Ему верилось в эту информацию с трудом, но разве Шу с Руки стали бы так абсурдно шутить, тем более наедине, в полумрачном коридоре, с таким тоном! — Но это же невозможно! Мы все парни… Разве парни могут рожать? Хотя, мы же не смертные люди, да и в организме мог произойти сбой… Всё равно не понимаю! Если это правда, то у всех нас будут большие проблемы.» Юма бесшумно скрылся.***
Вечером Рин встретил Аято в маленьком парке, располагающимся почти на окраине города. Сакамаки приветливо помахал своему другу, в спешке приблизившись к нему. Им явно хотелось обняться после дней разлуки, но никто из них не решился на это интимное действие. Наверное, из-за того, что оба всё ещё помнили о недавнем инциденте. Аято улыбался Рину так, будто многократно извинялся перед ним, просил вернуться к прошлым отношениям, проявить милосердие, понимание — чего только не было в этой сконфуженной, но дружелюбной улыбке! Они пошли по тропинке к приятно шумевшему своей чистой водой центральному фонтану. Было довольно темно — лишь фонари бледно-жёлтым светом обволакивали парк мягким сиянием. На тёмном, почти что чёрном небе блестели редкие, но крупные звёзды, помогающие столбам с лампами в освещении. Листва на деревьях покачивалась под слабым потоком прохладного ветерка. Кое-где заливались трелью соловьи, не давая мраку и безлюдью забрать с собой все звуки. Аято в удовольствии закрыл глаза, позволив Рину положить руку себе на спину и вести его самостоятельно. Оба отчего-то молчали, но именно поэтому и ощутили лёгкость и желание опустить прошлые обиды и неудачные деяния. — Прости, что так резко покинул тебя в нашу последнюю встречу, — открыв глаза и смотря на переливающуюся воду в фонтане, подал голос Аято. — Ничего страшного, — мотнул головой Рин, пожимая плечами. Он натянул на голову капюшон, затем засунул руки в карманы своей повседневной зелёной толстовки, отводя взгляд и спросив наигранно равнодушным тоном, как бы случайно: — Я так понял, с Юмой всё наладилось? Вампир кивнул, повернувшись к собеседнику. На его губах блуждала какая-то странная, потерянная улыбка, словно он не знал, можно ли о его отношениях с Юмой говорить Рину. Но тот сразу же улыбнулся ему в ответ, успокаивая: — Вот и чудно. Хотя, не буду скрывать, меня эта новость не больно радует. Я успел к тебе привязаться за всё время наших встреч. Несмотря на то что… «Верно. Несмотря на то, что мне приказали приударить за Аято и оттолкнуть его от Юмы, я всё равно обрёл какие-то тёплые чувства к нему. Не сказал бы, что они любовные… но и по-другому назвать их я не могу. Думал, что быстро и бесстрастно выполню свою задачу, а в итоге не только провалил её, но и расчувствовался, » — поразмыслил Рин, не зная, что ему теперь делать. Когда он был в курсе своей задачи, когда ему дали задание, но не сильно думал о своих действиях — главным во всём был результат. А теперь что? Наверное, ему теперь можно было только порадоваться за своего друга. — Давай просто продолжим быть друзьями, если ты не против, — перебил его Аято, заметив устойчивую паузу. — Я не против, — ответил Рин, похлопал парня по плечу и направляясь к ближайшей скамейке, на которую прямо падал свет рядом стоящего фонаря. Аято живо последовал за ним, и вот они уже оба сидели и осматривали окружающий их пейзаж. — Слушай, можно попросить у тебя совета? — спросил Сакамаки. — Давай, — махнул на него рукой Такахаси. — У меня возникли проблемы с отцом. Он хочет, чтобы я женился на жертвенной невесте — Юи Комори, ты наверняка её встречал в школе. Также хочет, чтобы я стал его наследником. Чтобы я был… будущим королём вампиров. — А ты не хочешь? Аято отрицательно помотал головой. — Я страшусь перечить ему. Рин встрепенулся, выпрямился на скамейке, явно не понимая проблему вампира до конца. Он стал говорить, слабо, но отрывисто жестикулируя: — Так просто встреться с ним лицом к лицу и скажи: «Эй, дэдди, мне не нужна твоя корона, ибо я не хочу жениться на Юи!» — Он спросит, почему. — А ты ему ответишь: «Потому что я трахаюсь с парнем, и мы с ним связаны кровью». — Лучше сказать, что я «просто встречаюсь» с парнем, чем… кхм. — Да ладно тебе, чего уж скрывать! — в сердцах выдохнул сирена с уставшей улыбкой. Его выразительные брови приподнялись, руки скрестились на его груди, придавая вид какого-то лениво задумавшегося философа: — Особенно, когда ты снизу. Если что, можешь свалить всё на то, что стал обыкновенной жертвой. Пассивам всегда легче выкручиваться, знаешь ли. — Рин!.. — Аято незлобно пихнул друга в плечо, и тот сдержанно усмехнулся. Оба ненадолго замолкли, вслушиваясь. — Давай я спою тебе, — тихо предложил Такахаси. — Сразу станет легче, я ведь сирена. — Хорошо. — Тогда не против «Cheer up baby»? — О, знаю такую. Не против. — Раз знаешь, то будешь мне подпевать! Аято кивнул. «И откуда в нём столько позитива? Даже как-то стыдно думать о том, что я раньше считал его замкнутым и озлобленным на всех мажоров мира. Или, может, он так себя ведёт только со мной?» — последняя мысль заставила его улыбнуться. Как раз и подошёл припев, который подхватил парень вместе с Рином:— «All you do Cheer up baby You're not on your own...»
***
Шу стоял перед дверью в комнату Рейджи. Стоило ему поднять сложенную в кулак руку, чтобы постучать, как он услышал визг Юи за ней. Он заставил без спроса войти в комнату. И вот какую картину он застал: его брат спокойно сидел в кресле, пока девушка, стоя на полу, на коленках, откашливалась от выпитого чая. Рядом с ней валялась маленькая фарфоровая кружечка. — Рейджи, ты опять? — спросил Шу привычным спокойным голосом. Наблюдая за слабо дохающей, но здоровой и даже никем ещё не кусанной Комори, его плечи заметно расслабились. — Мог бы лучше крови у неё попить вместо того, чтобы спаивать слабительным чайком. — Она сама виновата, — ответил старший, смотря на брата и совершенно не обращая внимания на жертвенную невесту. Та лишь продолжала сидеть на полу, уже с кашля переходя на всхлипывания: — Я просто предложила взять к нам вторую девушку! — Зачем тебе? — удивился Шу. — Ты же по парням, разве нет?.. — Я не о том! — пуще прежнего закричала Комори, переходя на беспорядочный вопль. На её глазах уже выступили слёзы от обиды. — Я не могу вас всех обеспечить кровью! Вас десять, а я одна, ОДНА, понимаете?! Мне нужна коллега! То есть… сестра по раздаче! Шу посмотрел на Рейджи: — Я, конечно, всё понимаю, но разве у нас будет место для ещё одной? Тот выдохнул: — Место-то будет, а вот нервов моих — нет. С Юи мы справляемся — она не так много ест и редко попадается на глаза, не дерётся, не сквернословит и тому подобное. Но что будет, если мы возьмём ещё одну девушку? Они сойдутся, начнут много и громко болтать, хихикать, и мало этого, мы даже понятия не имеем, какую нам пошлют невесту. Авось она окажется чесночным маньяком. — Ты что, боишься? — Я просто не люблю бардак. Одна девушка — прекрасно. А две — базар и непослушание. — Но ты только посмотри на неё! — Шу указал на тихо плачущую Юи, которая умоляющими глазами пожирала Рейджи. — У тебя сердце есть? Дай ей девушку. — Шу, ты на этой неделе головой не ударялся? — Только когда вчера наушники под стол упали. — Тогда вали отсюда, я сам решу! — Брат. Но ведь она права. Если не найдём ещё одну жертвенную невесту, Юи может загнуться. Я уверен, что ты бы этого не хотел. Она самостоятельная девочка и сможет научить «новенькую» всем нашим правилам, я уверен. — Смогу, смогу! — поддакивала Комори. Ей было приятно, что Шу оказался на её стороне. Рейджи снял очки и закрыл глаза, раздражённо потирая переносицу. — Я подумаю, хорошо? Идите уже вон. Шу взял Юи за локоть, помогая ей встать, после чего увёл из комнаты брата. Только сейчас он осознал, что так и не сообщил Рейджи о результатах медицинского обследования и возможности одного из парней вынашивать ребёнка. Он всего лишь на мгновение ощутил, что хочет обвинить девушку в своей неудаче — ведь именно она помешала несбывшемуся разговору своим наглым, но вполне логичным предложением.